— Да, устал, — согласился герцог, — морально устал. Процесс упадка Великих домов затронул в конце концов и меня. А когда-то мы были очень сильны.
Пол быстро и сердито проговорил:
— Упадок не коснулся нашего дома!
— Разве?
Герцог повернулся к сыну, и тот увидел темные круги под его глазами, циничная усмешка искривила губы Лето.
— Мне следовало бы жениться па твоей матери, сделать ее герцогиней. Но… мое холостяцкое положение оставляло надежду некоторым домам, имеющим дочерей, на союз с ними. — Он пожал плечами. — Так что я…
— Мать объясняла мне это.
— Ничто не приносит предводителю такого расположения подчиненных, как бравада, — сказал герцог, — и я старался казаться бесшабашным.
— Ты хорошо знаешь дело, — запротестовал Пол. — Ты хороший руководитель. Люди охотно следуют за тобой, любят тебя.
— Мои пропагандистские отряды — одни из лучших, — герцог опять отвернулся к окну. — Здесь, на Арраки, у нас большие возможности, чем может предполагать Империя. И все же я иногда думаю, что для нас было бы лучше, если бы мы отступили. Иногда так хочется просто раствориться среди этих людей, стать менее заметным.
— Отец!
— Да, я устал. А тебе известно, что мы используем остаток спайса в качестве сырья и имеем уже собственную фабрику по производству пленки?
— Сэр?
— Мы не можем оставаться без пленки, — речь герцога стала торопливой. Он словно боялся, что не успеет рассказать Полу все, что нужно, — помимо всего, как бы иначе мы смогли снабдить информацией периферию?! Люди должны знать, как я хорошо ими управляю. Как же они об этом узнают, если мы сами не скажем им?
— Вам нужно отдохнуть, — взволнованно произнес Пол. И снова герцог посмотрел сыну в лицо:
— У Арраки есть еще одно, главное, преимущество, о котором я чуть было не забыл упомянуть. Этот спайс — он здесь везде. Им дышишь, его ешь, он почти во всем. И мне кажется, что он создает некоторый иммунитет против самых распространенных ядов. Арраки — безводная планета, и вода здесь — источник жизни. Необходимость контролировать расходование каждой капли бесценной влаги ставит все производство спайса на Арраки под строжайший контроль. Но спайс — не только ключ к получению огромных богатств, он одновременно необходим и как условие выживания — он спасает народы Арраки от истребления. Населением Арраки нельзя рисковать, более того, его приходится защищать от опасности, исходящей как изнутри, так и извне. Ведь большая часть населения планеты занята добычей спайса, который существует только на Арраки. Таким образом, Арраки делает нас, ее правителей, безупречными в моральном и этическом отношениях.
Пол начал было говорить, по герцог прервал его:
— Мне необходимо было кому-то все это высказать, сын. — Он вздохнул, снова посмотрел на сухой ландшафт, с которого теперь исчезли даже цветы — затоптанные сборщиками росы, они увяли под ранним солнцем.
— На Каладане мы правили, опираясь на мощь моря и воздуха, здесь мы должны использовать мощь пустыни. Это то, что ты получаешь в наследство, Пол. Что станет с вами, если что-то случится со мной? Твоему дому тогда не будет угрожать медленное и угрюмое угасание, падение его будет стремительным, вас с матерью начнут преследовать. И тогда останется единственное спасение — бегство.
Пол сглотнул, подбирая слова, но ничего не приходило в голову. Он никогда не видел своего отца настолько упавшим духом.
— При попытке удержать Арраки, — продолжал герцог, — неизбежно встанет вопрос о сохранении славного имени нашего рода. — Он указал в окно на знамена Атридесов, безжизненно свисающие с флагштоков, установленных по краям посадочного поля. — Ничьи дьявольские козни не должны запятнать эти гордые и честные знамена.
Горло у Пола пересохло. От слов отца веяло такой безысходностью, таким фатализмом, что мальчик почувствовал себя опустошенным.
Герцог достал из кармана возбуждающую таблетку и проглотил ее, не запивая.
— Власть и страх, — сказал он, — вот инструменты управления государством. Надо приказать, чтобы тебя усиленно обучали искусству ведения партизанской войны. А фильм… в случае крайней необходимости ты смог бы сыграть и на этом.
Пол смотрел на отца, по мере действия таблетки его плечи расправлялись. Но полные страха и сомнения.
— Что-то задерживает эколога, — пробормотал герцог. — Я велел Зуфиру поторопить его.
Первая встреча с людьми, которых ему было приказано предать, потрясла доктора Кайнза. Он гордился тем, что был ученым, для которого легенды были лишь любопытными гипотезами, возможными путями к познанию сущности культур. Но мальчик так удивительно соответствовал древнему поверью, особенно его вопрошающие глаза и сдерживаемая искренность, характерная для его облика.
В легенде, конечно, не содержалось четких указаний на то, когда Мать-богиня приведет мессию или предоставит ему возможность действовать. И все же между предсказанием и появившимися на планете людьми существовала странная согласованность.
Они встретились в самый разгар утра за административным зданием посадочного поля. Стоящий неподалеку топтер без опознавательных знаков тихонько гудел, как некое дремлющее насекомое. Возле него с обнаженным клинком, огражденный защитным полем, стоял охранник Атридесов.
С усмешкой посмотрев на защитное поле, Кайнз подумал: «Арраки готовит для них сюрприз».
Планетолог поднял руку, давая знак своим охранникам Свободным отступить. Сам он прошел вперед, ко входу в здание. Его внимание привлекло движение по ту сторону входа, он остановился и расправил складку стилсьюта, образовавшуюся на левом плече.
Входная дверь распахнулась. Из нее вышли люди, вооруженные пистолетами, ножами и защитными полями. За ними следовал смуглый высокий человек с ястребиным лицом и темными волосами. На нем был плащ с эмблемой Атридесов на груди. Ему, видимо, был непривычен этот вид одежды. С одной стороны плащ прилип к закрытой стилсьютом ноге, и это сковывало его движения.
Рядом с мужчиной шел юноша с такими же темными волосами, но с более круглым лицом. Кайнз знал, что ему пятнадцать лет, но выглядел он младше. Тем не менее в его фигуре чувствовалась властность и уверенность в себе, словно ему было известно нечто, неведомое всем остальным. На нем был такой же плащ и стилсьют, как и на отце, но юноша чувствовал себя в них спокойно и непринужденно, как будто подобная одежда была ему давно знакома.
Кайнз покачал головой, думая про себя: «Они всего лишь люди».
Вместе с ними вошел еще один, кого Кайнз сразу узнал — Гурни Хэллек: этот человек поучал его, как вести себя с герцогом и его наследником. Кайнз глубоко вобрал в себя воздух, усмиряя поднявшееся в нем негодование: «Очень скоро они узнают, кто истинный хозяин на Арраки». Они хотели знать все о спайсе, а также о базах. И было очевидно, что о базах им сообщил Айдахо. «Я заставлю Стилгара послать голову Айдахо этому герцогу», — подумал Кайнз.
Свита герцога была теперь в нескольких шагах. Слышно было, как хрустел песок под их ногами.
Кайнз поклонился, приветствуя подходивших. Его одинокая фигура привлекла внимание Лето, и тот с интересом присмотрелся к нему: высокий, худой, в костюме для открытой пустыни и башмаках; откинутый на спину капюшон оставлял открытыми рыжеватые волосы и редкую бородку. Бездонные синие глаза устремлены на герцога из-под нависших бровей.
— Вы — эколог? — спросил его Лето.
— Мы здесь предпочитаем употреблять старые термины, — возразил Кайнз. — Я — планетолог.
— Я буду называть вас так, как вы привыкли, — сказал Лето и повернулся к сыну. — Это — арбитр, судья по изменениям, поставленный следить, подчиняется ли местное население властям. — Он посмотрел на Кайнза. — А это мой сын.
— Вы Свободный? — спросил его Пол. Кайнз улыбнулся:
— Меня принимают и в сьетче, и в деревне. Но я — имперский планетолог, на службе у Его величества.
Уверенный тон этого человека произвел на Пола благоприятное впечатление. До этого он видел Кайнза в бинокль из окна административного здания, и он показался мальчику излишне чопорным.
— Странная манера… — шепнул Полу Хэллек. — Ни слова лишнего, никаких неточностей: говорит, как пишет.
Герцог, услыхав эти слова, негромко произнес:
— Тип настоящего ученого.
Пол почувствовал в Кайнзе сильную личность… «Это — человек, рожденный повелевать», — подумал он.
— Насколько я понимаю, это вы позаботились о стилсьютах и плащах для нас? — обратился к Кайнзу герцог.
— Надеюсь, они хорошо подошли, мой господин, — ответил ему Кайнз. — Они были изготовлены Свободными в срок, который определил ваш человек — Хэллек.
— Мне сказали, что вы не сможете взять нас в пустыню до тех пор, пока мы не наденем эти доспехи, — сказал герцог.
— Мы не сможем взять с собой достаточное количество воды, хотя наше сегодняшнее путешествие в пустыню и не будет долгим. Стилсьюты сохранят влагу вашего тела от испарения. Что касается остальных мер вашей безопасности, то дела обстоят следующим образом: сверху вас будет прикрывать эскорт сопровождения. Он будет находиться в поле вашего зрения. Снизу защиты не будет: маловероятно, что мы подвергнемся нападению в этом направлении. — Кайнз пристально посмотрел в лицо герцога, видя перед собой плоть, насыщенную водой, и холодно проговорил: — На Арраки не принято говорить о неприятности — здесь говорят о ее возможности.
Хэллек окаменел от его тона.
— Герцогу нужно говорить «мой господин» или «сир»! Но Лето остановил его движением руки.
— Оставь, Гурни! Им еще незнакомы наши обычаи.
— Как вам будет угодно, сир, — пробормотал Хэллек.
— Мы у вас в долгу, доктор Кайнз, — сказал Лето, — Вы понесли большие расходы на подготовку этой экспедиции. Они не будут забыты.
Пол, повинуясь безотчетному импульсу, отчетливо произнес:
— Дар — благо для того, кто дарит.
Внезапно свободные из охраны Кайнза бросились к нему:
— Лизан ал-Гаиб! — вскричал один из них.
Кайнз повелительным жестом вернул их на место. Они отошли, возбужденно переговариваясь между собой. Кайнз сказал:
— Не обращайте на них внимания — жители пустыни очень суеверны.
Однако он тоже вспомнил слова легенды: «Они будут приветствовать тебя словами священного писания, а твои дары станут для тебя благоденствием».
Внезапно Лето понял, почему Хават, давая ему краткое описание Арраки, отозвался о Кайнзе более чем сдержанно, подчеркивая тем самым, что он не доверяет этому человеку: Кайнз был Свободным. Его манеры отличали в нем гордого человека, привыкшего к свободе, и в речи своей, и в языке он руководствовался только собственными заключениями. Заданный напрямую вопрос Пола был наивен и бестактен: Кайнз, имперский планетолог, был аборигеном. Вот почему он взял охрану из своих людей. Но, с другой стороны, этот факт мог и не таить в себе никакой угрозы. Просто Свободные Арраки хотели удостовериться в том, до каких пределов простирается их новая свобода. Охрана производила впечатление надежной.
— Не пора ли нам отправляться, сир? — спросил Хэллек. Герцог утвердительно кивнул:
— Я полечу в моем собственном топтере, Кайнз может сесть рядом со мной, чтобы указывать дорогу; ты и Пол займете задние сиденья.
— Одну минуту, — остановил Кайнз герцога. — С вашего разрешения, я должен проверить исправность ваших костюмов.
Герцог хотел было возразить, но Кайнз настаивал:
— Я забочусь не только о вас, но и о себе… мой господин. Мне хорошо известно, чего следует опасаться, пока вы оба находитесь на моем попечении.
Герцог нахмурился: «До чего неприятный момент! Если я откажусь, то могу его обидеть. А он может оказаться именно тем человеком, который нам нужен. Но… пустить его внутрь моего защитного поля, разрешить касаться меня, когда я так мало его знаю?..»
— Мы к вашим услугам, — сказал, наконец, герцог и распахнул свой плащ. Он видел, как Хэллек весь подобрался, готовый ринуться вперед. — И раз уж вы так добры, то я попросил бы вас рассказать мне об устройстве этого костюма.
— Охотно, — сказал Кайнз и, расстегнув застежку на плече герцога, приступил к объяснениям: — В его основе лежит высокоэффективный микрослойный фильтр и теплообменная система. Внутренний пористый слой обеспечивает нормальный процесс испарения, охлаждающий тело. Два следующих слоя содержат волокна теплообмена и охлаждения солей.
Не прерывая объяснений, Кайнз поправил складку на груди и проверил застежку под мышками.
— Работа органов дыхания обеспечивается с помощью насоса. Регенерированная вода скапливается в специальном резервуаре, откуда подводится по трубке к зажиму у шеи.
— Великолепная конструкция, — похвалил герцог.
Кайнз встал на колени, чтобы осмотреть зажимы на ногах.
— Моча и кал подвергаются переработке в набедренных емкостях. — Он встал и еще раз проверил шейный секционный клапан. — Когда вы находитесь в открытом пространстве пустыни, вот этот фильтр закрывает ваше лицо, а эта носовая трубка предохраняет от горячего воздуха: вдыхаете через ротовой фильтр, выдыхаете через носовую трубку.
Нажав пальцами на подушечку фильтра, Кайнз сказал:
— Если она вас беспокоит, то скажите. Я подгоню ее получше, чтобы не терло.
— Очень вам признателен, — сказал герцог, чувствуя, что костюм теперь сидит лучше и не так раздражает его, как вначале.
— А теперь давай займемся тобой, мальчуган.
«Хороший он человек, но ему следовало бы поучиться почтительному обращению», — подумал герцог.
Пол безучастно смотрел, как Кайнз осматривает его стилсьют. Когда Пол его надел, у него было странное чувство, что каждая деталь ему знакома, хотя он заведомо знал, что никогда не носил такого костюма.
Кайнз выпрямился и отступил с озадаченным выражением на лице.
— Вы раньше носили стилсьют? — спросил он.
— Нет, никогда.
— Значит кто-нибудь отладил его на вас?
— Нет.
— Вы все сделали правильно. Кто научил вас?
— Никто. Это… казалось само собой разумеющимся.
Кайнз задумчиво потер щеку, вспоминая слова легенды; «Он будет знать ваши обычаи, как будто был рожден для них».
— Мы теряем время, — сказал герцог. Он направился в сторону корабля, кивком головы отвечая на приветствие охраны. Поднявшись в него, он пристегнул ремни, проверил управление и приборы. Судно заскрипело, когда в него стали забираться остальные.
Кайнз пристегнул ремни и сосредоточил внимание на внутренней отделке судна — роскошная серо-голубая обивка, сверкающие приборы, ощущение чистого и профильтрованного воздуха. Дверцы мягко захлопнулись, и заработала вентиляция.
— Все в полном порядке, сир, — сказал Хэллек.
Лето включил мотор и почувствовал, как дрогнули и зарылись в воздух крылья. Корабль поднялся на десять метров.
— Правьте к юго-востоку над Защитной стеной, — сказал Кайнз. — Я велел специалисту сосредоточить там свое оборудование.
— Хорошо.
Герцог развернул корабль, а все остальные суда заняли охранную позицию.
— Оформление и материал этих костюмов говорят о прекрасной приспособляемости.
— Как-нибудь я вам покажу сьетч-фабрику, — сказал Кайнз.
— Это было бы очень интересно, — сказал герцог. — Я заметил, что подобные костюмы производятся также и в некоторых гарнизонных городах.
— На Дюне любой человек, дорожащий своей шкурой, носит костюм Свободных.
— Это правда, что человек в этом костюме теряет лишь один глоток в день?
— Когда костюм хорошо подогнан, то влага в основном теряется через ладони, — сказал Кайнз. — Если руки не нужны для работы, то можно носить перчатки, но большая часть Свободных в пустыне протирает руки соком листьев креозотового куста. Это тоже препятствует испарению, Герцог посмотрел налево, на неровный силуэт Защитной стены.
Кайнз сидел, откинувшись на спинку сиденья, и думал, о плоти, полной воды, которую он ощущал под костюмами своих спутников. Поверх плащей они носили защитные пояса, на груди — пулевое оружие. И у герцога, и у его сына на запястьях висели ножны с ножами, причем ножны имели довольно потертый вид. Эти люди поразили Кайнза странным сочетанием мягкости и чрезвычайной настороженности. Это делало их полной противоположностью Харконненов.
— Когда вы будете сообщать императору об изменении здесь правительства, дадите ли вы ему знать, что мы изучаем законы экологии? — спросил Лето.
Он посмотрел на Кайнза и снова перенес внимание на приборы.