Риалона величественно вплыла во вторую коляску и так же величественно, расправив платье, села.
— А мне разве не надо было переодеться? — поинтересовалась девочка.
— Риалона поедет сразу в здание сената, — пояснил Гонс. — А мы еще ко мне заедем. Мне самому необходимо переодеться и присоединить к нашей компании супругу. Тетя обещала к отъезду на бал доставить ваше платье.
— А-а-а! Понятно. А мадам Клонье?
— Она с нами. Ей есть о чем поговорить с Элоидой. Это мою жену так зовут.
И действительно на первом же перекрестке коляска с Риалоной поехала прямо, а они свернули. Пропетляв минут десять, коляска остановилась перед воротами роскошного, хотя и небольшого по размеру домика из красного кирпича. Он вообще казался игрушечным и от того еще более милым, но Наташа мало обратила внимания на красоту этого домика, хотя в другой момент обязательно восхитилась им — сейчас её занимала только одна мысль, на которую натолкнула помощница мадам Клонье.
Наташу и Аслунда провели в отдельную комнату, а мадам Клонье и Гонс куда-то ушли. Наташа опять погрузилась в раздумье.
— Наташа! Наташа, позволь мне отвлечь тебя от твоих размышлений?
Девочка подняла глаза и тут же не очень ловко вскочила.
— Элоида, это Наташа, о которой я тебе уже не раз рассказывал. Наташа — моя супруга Элоида.
Наташа слегка поклонилась
— Очень приятно. — Только теперь она более внимательно взглянула на женщину, сопровождающую мага. В роскошном платье, с замысловатой высокой причёской, женщина была в высшей степени эффектна. Всё портило холёное лицо, которое хоть и хранило остатки былой красоты, но несло выражение несомненного превосходства, если не спесивости. Чувствовалось, что вся эта манера поведения, выражение лица, голос — всё не естественное, а ранее тщательно репетируемое и теперь постоянно контролируемое. Наташе стало неловко от этого общения. Такого она не испытывала ни рядом с Риалоной, ни, тем более, рядом с мадам Клонье. Первая — леди до мозга костей просто не сочла бы нужным демонстрировать, как это делала Элоида, перед кем-то свое превосходство. Вторая… представить мадам Клонье, кому-то показывающую свое положение даже при богатом воображении не получилось. Мадам Клонье просто не нуждалась в этом. А вот Элоида не стеснялась. Жестами, тоном, движением — всем поведением старалась показать насколько собеседник ниже ее. Наташа удивленно покосилась на Гонса. Тот вздохнул и развел руками. Девочка постаралась как можно быстрее ответить на все положенные вопросы, но Элоида привязалась, как банный лист.
— Муж много о вас рассказывал, — говорила она, при этом не смотря на собеседника. Эта манера ужасно раздражала. — Вы выглядите гораздо моложе, чем описывал мне муж.
— Что поделать, у каждого из нас свои недостатки. — Наташа с трудом удержалась, чтобы не ляпнуть, что-то типа «вы, например, выглядите много старше».
— Это верно, — важно согласилась Элоида, потеряв интерес к разговору, чем немедленно и воспользовалась Наташа.
— Господин маг, — при жене она не рискнула обратиться к нему по родственному «дядя». — Помните наш разговор про подсказки?
— За которые вы обещали полцарства? Как не помнить, — усмехнулся Гонс.
— Кажется, я получила одну такую. Скажите, почему мы все ищем драгоценности?
— Драгоценности?! Это вы о наследстве? Нашли время о делах, — вмешалась Элоида. — Милый, нам пора ехать.
— Да-да. — В гостиную важно вошла мадам Клонье. — Девочка моя, — обратилась она к Наташе. — Доставили твое платье. Элоида, попроси слуг проводить Наташу, чтобы она могла переодеться.
— Нельзя так баловать ребенка, — отозвалась та, махнув рукой слуге. — Мадам Клонье, это плохо для нее может кончиться.
— Порой я удивляюсь, что мой племянник нашел в этой вертихвостке, — вздохнула мадам Клонье. — Наташа не обращай внимания на нее. Из-за нее мы с племянником так долго и не общались.
Любоваться новым нарядом времени не оказалось и Наташа, только мельком взглянув на себя в зеркало, выскочила на улицу и сразу столкнулась с магом.
— Вы великолепны, — восхищенно выдохнул он.
— Наверное, — рассеянно отозвалась Наташа. — Так с чего мы решили, что искать надо именно драгоценности?
— Вы неподражаемы, — расхохотался Гонс. — Первый раз вижу девушку, у которой дела важнее обновки!
— Что случилось, дорогой?
— Ничего. Одну минуту, деловой разговор. — Отвернувшись от жены, он кивнул девочке. — Вы же тоже не спорили. Если Лориэль посетил квартал ювелиров…
— То это вовсе не говорит о том, что покупал он там драгоценные камни. Откуда этот стереотип? Что, неужели в этом квартале одни ювелиры?
Маг уже не смеялся и всерьез обдумывал новую информацию.
— Но что можно купить за девятьсот тысяч деж?
— И куда эти девятьсот тысяч делись потом? Помните, я уже задавала этот вопрос? Почему мы отбросили самый очевидный вариант? Денег этих в Моригате уже нет. Они покинули не только город, но и остров сразу после сделки… Аслунд, скажите, чем вы собираетесь заниматься после того, как мы приедем на бал?
Аслунд как раз в этот момент подавал девочке руку, чтобы она могла забраться в коляску. Наташа одной рукой чуть приподняла длинное платье, а второй оперлась о поданную руку Аслунда. Вопрос застал его врасплох, и он чуть замешкался.
— Я должен провести вас в парадный зал, а потом присоединиться к остальным слугам в служебной части дворца.
— А-а-а. Это, наверное, весело.
Аслунд состроил такое лицо, что девочка невольно улыбнулась.
— В таком случае, вы не сильно огорчитесь, если я попрошу вас кое о чем?
— Слушаю, госпожа?
— Я знаю, что в вашем порту регистрируются все приходящие корабли и, тем более, караваны. Вы можете узнать, уходил ли пятнадцатого апреля — за день до смерти Лориэля, какой-нибудь корабль или караван после семнадцати ноль-ноль… — Девочка задумалась. — Нет. Именно караван. Узнайте, сколько таких караванов было и сколько времени они находились в Моригате.
— А почему все же только караваны, а не корабли? — удивился слушавший разговор Гонс. — И почему только пятнадцатого? Караван мог уйти и шестнадцатого и семнадцатого.
— А вы бы поплыли обычным пассажиром на простом корабле с чемоданом, набитым миллионом деж?
— Гм… — Гонс крепко задумался. — Если только с очень надежной охраной.
— Вот именно. Любой человек не рискнёт путешествовать с таким грузом, не обеспечив себе надлежащую безопасность. Значит, это был именно караван. А если бы караван отплывал после смерти Лориэля Гринвера, то тот, кто заключал сделку с ним, непременно об этом сообщил бы. Лориэль, конечно, мог попросить держать сделку в тайне, но смерть сенатора республики не та вещь, с которой стали бы шутить. Тем более имея такую сумму в качестве платежа. Тот, кто продавал товар, не стал бы так рисковать. Он же не мог быть уверен, что их сделка не откроется так или иначе. Не один же он там. И наверняка не один человек получил деньги. Зато, если станет известно, что этот человек промолчал о договоре с Лориэлем… как вы думаете, сможет он после этого спокойно вести дела в Моригатской республике? Так что молчание может для него обойтись очень дорого.
— Логично, — вынужден был согласиться Гонс.
— Но госпожа, — заговорил Аслунд, — Скоро праздники, кто останется в архиве работать?
Гонс сунул в руку слуге портмоне.
— Здесь десять деж. Полагаю, за эту сумму служащий архива согласится ненадолго задержаться на работе.
— Конечно, господин. Госпожа, будет исполнено. Как только провожу вас.
— Дорогой, долго вы еще там? — раздался недовольный голос Элоиды.
Гонс обернулся и махнул.
— Наташа, встретимся на балу. — Он соскочил с подножки и дал возможность кучеру выехать со двора. Следом выехала коляска с мадам Клонье.
Коляски выкатились на громадную площадь, на которой терялось даже весьма немаленькое здание сената. В этом месте города девочка еще не была и теперь во все глаза смотрела по сторонам. Саму площадь со всех сторон окружали величественные здания: главное в центре Сенат; с левой стороны Совет Магов; справа Адмиралтейство, о чем ей и рассказал Аслунд. Тут внимание девочки привлекли странные колеса, установленные на железных подпорках. Такие вещи девочка видела в исторических фильмах — фейерверки. Тоже, наверняка, с использованием магии, а не пороха. Или все-таки порох? Впрочем, какая разница?
В центре площади возвышался высоченный столб, на котором с трудом можно было разглядеть фигуру человека. Девочка вспомнила, что Гонс что-то говорил о покровителе города и республики. Наверное, он и есть. Уточнять у Аслунда не стала.
Коляска покатила по краю площади, где, судя по всему, специально были оставлены подъездные пути. Вот она остановилась напротив главного входа. Тотчас соскочил Аслунд, раскрыл дверцу и помог сойти девочке. Коляска, ни на секунду не задерживаясь, покатила дальше. За Наташей уже шли Гонс с женой и слугами, впереди величественно шествовала мадам Клонье, изредка кому-то чуть кивая. Девочку, разглядывавшую всю эту величественную публику, начало трясти. Только огромным усилием воли ей удалось взять себя в руки. Словно почувствовав ее волнение, мадам Клонье чуть притормозила, и Наташа поравнялась с ней.
В центре площади возвышался высоченный столб, на котором с трудом можно было разглядеть фигуру человека. Девочка вспомнила, что Гонс что-то говорил о покровителе города и республики. Наверное, он и есть. Уточнять у Аслунда не стала.
Коляска покатила по краю площади, где, судя по всему, специально были оставлены подъездные пути. Вот она остановилась напротив главного входа. Тотчас соскочил Аслунд, раскрыл дверцу и помог сойти девочке. Коляска, ни на секунду не задерживаясь, покатила дальше. За Наташей уже шли Гонс с женой и слугами, впереди величественно шествовала мадам Клонье, изредка кому-то чуть кивая. Девочку, разглядывавшую всю эту величественную публику, начало трясти. Только огромным усилием воли ей удалось взять себя в руки. Словно почувствовав ее волнение, мадам Клонье чуть притормозила, и Наташа поравнялась с ней.
— Волнуешься? — поинтересовалась мадам Клонье. — Не переживай ты так. Выше нос и смотри только вперед.
— Господин Гонс так же говорил, — слабо улыбнулась Наташа.
— Ну так и следуй этому совету. Держи голову прямо и не горбись.
— Да я же даже танцевать не умею! — нахлынул вдруг новый страх. — Я и дома-то не очень умела, а ваши танцы и подавно не знаю.
— Вот, держи. — Непонятно откуда в руке мадам Клонье материализовался веер. — Неужели ты думаешь, я не подумала об этом? Раскрытый веер в руке дамы означает, что она не желает танцевать. Пригласить даму с раскрытым веером считается верхом неприличия, но если вдруг захочется…
— Никогда! — клятвенно заверила Наташа.
— А вдруг? — улыбнулась мадам Клонье. — Так вот, если все-таки захочется потанцевать, сложи его и повесь на руку. Поверь мне, кавалеров у тебя найдется немало.
— Да ну, — покраснела девочка.
Вдвоем они поднялись по широкой мраморной лестнице к главному входу, где два разодетых стражника, в своих праздничных ливреях напоминающих попугаев с алебардами, приняли у них приглашения и с поклоном раскрыли двери. И сразу снова закрыли.
«И так перед каждым приглашенным?» — ужаснулась девочка. — «Да к началу праздника у них руки отвалятся».
Холл оказался еще более роскошным, чем фасад. Всюду хрусталь, ковры и картины на стенах. Засмотревшись на пейзаж, девочка наступила на чье-то платье. Дама одарила ее таким взглядом, словно хотела убить. Наташа испуганно извинилась и поспешно спряталась за спину мадам Клонье.
Людской поток, впрочем, не такой уж и плотный, поднимался на второй этаж. Туда же направилась и мадам Клонье.
— Госпожа, — рядом оказался Аслунд. — Я покидаю вас. Слуги остаются на первом этаже вон в той стороне. Как только выполню ваш приказ, я вернусь туда.
— Спасибо, Аслунд. Буду ждать. Как вернетесь, найдите способ сообщить мне о результате.
— Хорошо, госпожа. Сделаю.
Аслунд исчез.
— Госпожа Клонье и ее воспитанница Наталья Викторовна Астахова, Призванная дома Гринверов! — громко объявил какой-то господин в нарядной ливрее и с огромным посохом в руке.
— Воспитанница? — изумилась девочка.
— Не переживай, пусть завидуют. И тебе и мне, — мадам Клонье вдруг подмигнула девочке.
— Ладно, мне понятно, но вам почему завидовать должны?
— Ха! Ты думаешь, каждый тут может похвастать, что у него живет Призванная?
— А что в этом такого?
— Вот это тебе лучше спросить у моего племянника. Он все-таки маг и в таких делах более моего понимает. А теперь выше голову и вперед.
Так, под руку с мадам Клонье, Наташа вошла в огромный зал, ярко освещенный несколькими люстрами, свисающих с потолка на золоченых цепях. От обилия позолоты рябило в глазах. Из-за зеркал, расположенных на стенах, зал казался еще более громадным, чем он есть на самом деле. Девочка, подражая мадам Клонье, повыше задрала подбородок, хотя только с огромным трудом сдерживалась от того, чтобы не начать вертеть головой в разные стороны. Судя по нарядам, здесь и, правда собрались самые богатые и знатные семьи республики.
Объявление церемониймейстера не осталось не услышанным и на вошедших обернулись все. Причем смотрели именно на девочку, а не на мадам Клонье. Наташа такого внимания к собственной персоне никак не ожидала и поспешила спрятаться за веером — удобная штука, оказывается. Мадам Клонье провела девочку к стене, где им немедленно придвинули небольшие креслица с мягким сидением и резной спинкой, в которые они обе и сели. Девочка на мгновение замешкалась в слишком длинном и непривычном платье, но быстро разобралась. Ну теперь, по крайней мере, можно и понаблюдать за праздником.
Наташа задрала голову, изучая лепнину, потом оглянулась на широкие окна. Очень похоже на Золотой зал Зимнего дворца в Питере. Правда, этот, надо признать, побольше будет. Или так кажется из-за зеркал?
Рядом с ними остановилась компания разновозрастных… балбесов, сразу окрестила их девочка. Разряженные и надушенные, они представляли собой как раз тот тип мужчин, который Наташа терпеть не могла — богатые и надменные, воображающие себя неотразимыми. Всего их было четверо, похоже, даже, родня. Пожилой, полноватый господин в парике с длинными черными локонами, которые на его мешковатой фигуре смотрелись, мягко говоря, не очень. Второй, скорее всего сын этого господина — в чертах его лица отчетливо просматривалось семейное сходство. В отличие от отца, этот мужчина парика не носил, а обладал природными вполне себе симпатичными русыми волосами. Лет ему было около сорока. Может чуть меньше. И двое его детей, судя по той почтительностью, с какой они держались у него за спиной. Один высокий молодой человек лет двадцати, второй где-то ее ровесник. Все разряженные и надушенные. Ухоженные руки, на которые Наташа не могла не обратить внимания, когда она протянула свою для знакомства. Старший вежливо приложился к кружеву перчатки.
— Приятно познакомиться, госпожа Наташа. Призванных давно у нас не было. Легард Горхом к вашим услугам. Честно говоря, я никак не ожидал, что Гринверы решат прибегнуть к такому способу. Скажите, уже есть какие-то успехи?
— Какие-то успехи, несомненно, есть, — туманно отозвалась девочка.
— Это радует. Не хотелось бы, чтобы такой древний род потерял положение. Это была бы трагедия для республики.
— Я тоже так считаю, — кивнула Наташа.
— Рад, что наши мнения в этом вопросе совпадают. А это мой старший сын Доронт и внуки Аксел и Торонт. Каждый представленный подходил, чуть склонялся и целовал поданую руку. Наташа все более и более ощущала себя на какой-то исторической постановке. И ведь ей это начинало нравиться, черт возьми! Пусть явные франты, но… какие манеры!
В этот момент заиграла музыка. Наташа заозиралась, пытаясь понять, откуда она доносится. Не сразу обнаружила на другой стороне зала на уровне второго этажа нишу, из которой и доносилась музыка. Благодаря великолепной акустике, очень чистый звук разносился по всему залу, не давая сразу определить, откуда он идет. И тут же музыка оборвалась. В центр зала вышел церемониймейстер и объявил:
— Председатель сената республики Рорхон Асгорд!
Раздалась торжественная музыка, раскрылись двери, все приглашенные как один поднялись и склонили головы. В залу вошел невысокий, чисто выбритый человек в одежде красно-белых тонов с вышитым на груди восходящим солнцем. Двое мальчишек несли края его мантии. Наташа, при виде этой торжественности, покачала головой.
— Чем больше смотрю на республику, тем яснее вижу монархию, — пробормотала она. — Тут почти королевский выход.
Мадам Клонье чуть дернула девочку за рукав и, заметив, что та обратила на нее внимание, сурово сдвинула брови и покачала головой. В общем, понятно, о свободе слова тут еще не слышали.
Председатель сената на миг замер, потом поднял руку, призывая к тишине.
— Дамы и господа! Разрешите объявить праздник по случаю очередной годовщины провозглашения республики открытым!
Он еще много чего говорил, но Наташа не слушала — наслушалась в свое время выступлений различных политиков по телевизору. А уж праздничное выступление, по ее мнению, могло бы быть и покороче.
Но вот речь закончилась. Сенатор скинул мантию и… пажи что ли, хотя пажи — это при королевских дворах, быстро свернули ее и утащили из зала. Сам Рорхон сразу направился к тому месту, где сидели Наташа и мадам Клонье, которые при его приближении сразу поднялись.
— Рад видеть у нас на празднике ту, что постоянно украшает его такими великолепными нарядами наших уважаемых дам, — цветасто поприветствовал он мадам. — Я слышал, у вас появилась воспитанница? Не представите меня?
— Конечно, господин председатель.
Короткое церемониальное представление. Наташа неумело сделал реверанс — откуда умению взяться, если только при выходе из дома Гонса мадам Клонье показала, как это делать? Даже потренироваться не дали. Эта неумелость не укрылась от сенатора, и он улыбнулся краешком губ, но его глаза оставались холодными и оценивающими. Он задержал руку девочку в своей ладони, пристально изучая лицо Наташи. Та чувствовала себя крайне неуютно, но и что-либо предпринять не осмеливалась, не зная, как может отреагировать этот вельможа.