«Турция – дешево!» «За десять тысяч в Таиланд!» «Чехия – бешеные скидки!» Это старается турагентство. Хотя наибольшей популярностью у нас пользуется не Таиланд за десять тысяч, а автобус, отправляющийся в пятницу летом от памятника на главной площади в Геленджик. В автобусе без туалета и с постоянно ломающимся кондиционером никогда не бывает свободных мест, и бесполезно доказывать, что Турция – это дешево. Туда едут только те, кому не хватило места до Геленджика. Город им откровенно сочувствует и называет лузерами.
– А эти лохи Петровы в Турцию поехали!
– А я оторвала-таки билетик до Геленджика!
– Правда? Вот молодец!
Но в турагентстве работают упорные люди, они настойчиво пытаются привить жителям нашего города любовь к заморским чудесам.
«Итальянская мебель – в кредит!» «Экспресс-фото на паспорт сто рублей! Нанофото – триста!!!»
Тут же: «Лучшие в мире наноколготки и косметика по нанотехнологиям!» Слово уж больно красивое, сочное, а главное, модное – «нано». Этих магнитиков больше всего. НАНО налеплено везде где только можно. Каждый, кто захочет, может жить в наномире и мазать наномасло на нанобатон. Но есть и сухие, как корки черствого хлеба, лозунги: «Кредит 0%», «Ваш сад и огород», «Химчистка».
Химчистка – крошечное окошко, за которым видно только лицо приемщицы. Но надо сказать, что и лицо немаленькое. Хорошее такое лицо.
– Что вы хотели, женщина?
– Я в страховую компанию.
– А-а-а…
По лицу видно, как ей хочется в Геленджик. Хотя уже не сезон. Но дверь турагентства находится напротив. Это разлагает.
– Что вы хотели, жен… – Секретарша в приемной осеклась. Меня трудно не узнать, ведь мой муж все еще работает здесь. Полкаша предпочел мне карьеру страхового агента, но я не в обиде. Я же вышла за него исключительно ради того, чтобы сменить социальный статус. Никакой любви там не было.
– Я хочу видеть своего мужа.
– Здесь таких нет!
– Вам паспорт показать? Или Ярополк тут больше не работает?
Шкаф был приоткрыт, и на одной из вешалок я видела его куртку. Секретарша угадала направление моего взгляда и вспыхнула:
– Он занят!
– Я подожду, пока освободится, – села на диван и закинула ногу на ногу. Взяла с журнального столика глянцевый талмуд и открыла его наугад.
Я ничего не имею против глянцевых журналов, просто их не читаю. Они, признаться, ставят меня в тупик. Вот и сейчас я зависла на фразе «добавить 4 ст. л. готового соуса из черной фасоли», мучительно раздумывая: это где? В бутылках или в банках? Может, самой надо сварить? Представила, как я прихожу в наш магазин с доперестроечной вывеской «Продукты» и говорю:
– Мне готовый соус из черной фасоли.
– А почему не из белой?
В самом деле, в чем разница? Я стала листать журнал дальше в надежде найти объяснение. Наверное, это знают только его подписчики. Они для того и подписываются, чтобы подобные фразы не ставили их в тупик. Где-то здесь должно быть указано, как приготовить соус из черной фасоли и как это, черт возьми, выглядит.
– Аня? Ты?
Я подняла голову и увидела Полкашу. Кажется, он испугался:
– Что ты здесь делаешь?
– Хочу приготовить своему жениху что-нибудь вкусненькое. Ты не знаешь, где можно купить готовый соус из черной фасоли?
– Вечно ты со своими шуточками. – Он, похоже, разозлился.
– Да какие уж тут шутки! По-моему, весь город знает, что я замуж выхожу. Хотя ты, признаться, предрекал мне одиночество до гроба. Ты точно не ясновидящий.
– Ты пришла надо мной издеваться?
– Нет, я по делу. Это не займет много времени. Где бы нам поговорить?
– Хорошо, проходи, – процедил он сквозь зубы и посторонился, пропуская меня в святая святых, свой кабинет.
Я бывала здесь неоднократно, и надо сказать, что с тех пор ничего не изменилось. Разве что на стене висит репродукция – огромный сом. Все у него как положено, даже зубы. Я и не знала, что все так серьезно.
– Это ты поймал? – кивнула я на плакат.
– Это картина, – прошипел Полкаша.
– Да, но писано-то с натуры?
Он всерьез задумался. Я знала это выражение его лица. Вопрос поставил Полкашу в тупик так же, как черная фасоль поставила в тупик меня. Но я решила, что можно обойтись и жареной картошкой, я вообще не зацикливаюсь на деталях. В то время как он мучительно вспоминал, что сказал художник, продавший ему картину. Сам ли он поймал сома или сдул натуру у более удачливого рыбака? Либо это вообще коллаж. Я хотела спросить про коллаж, но вовремя опомнилась. Тогда Полкаша зависнет так надолго, что мы не дойдем до сути.
– Ладно, не напрягайся. – Я села. – Как у тебя дела? Как здоровье? Как работа? Кто тебе теперь готовит?
– Что у тебя за дело? – Он решительно не желал со мной откровенничать.
– Хочешь поскорее с этим покончить? Я тоже. Я, собственно, все уже сказала. Я замуж выхожу.
– И что?
– Не догоняешь? Официально мы так и не развелись.
– Я не собираюсь жениться.
– Да, но я собираюсь замуж. Мне сколько раз надо это повторить?
И тут он выдал фразу, которая раздражает меня больше всего на свете:
– Это твои проблемы.
Вот типично московская фраза, а еще ее обожают снобы, у которых все есть, и они считают, что это навсегда. Потому и отшивают всех, кроме начальства, такими вот словами. Я сразу заподозрила неладное.
– Тебе что, трудно пойти в загс и развестись? Или ты хочешь через суд, потому что у тебя есть ко мне имущественные претензии?
– Да, – пискнул он. – Есть.
Он и в самом деле сказал это очень тихо. Но я опешила:
– Ярополк, ты что? Я с чем пришла к тебе, с тем и ушла. Детей у нас нет. Или ты предлагаешь мне платить тебе алименты? Поскольку ты так и не вырос из коротких штанишек.
– Вот за то, что ты меня постоянно оскорбляешь, я и не дам тебе развод. Можешь жить со своим новым мужем так.
– Да, но если я куплю собственность, это будет наша совместная собственность с тобой, а не с ним.
– И что?
– Тебе не кажется, что это неправильно?
– Нет.
– Ты дурак или прикидываешься? – разозлилась я всерьез.
– Я же на тебе женился, – засопел он.
– Хочешь сказать, осчастливил?
– Но никто же не хотел этого делать.
– Я не понимаю, Ярополк, куда ты клонишь?
Он засопел сильнее.
– Ты не дала мне денег на машину. Хотя у тебя они были.
– Но я же знала, что ты ее разобьешь!
– Это потому что ты накаркала. Ты должна мне выплатить моральный ущерб.
– Что-о?!
– Половину твоих денег. Десять тысяч долларов. Тогда не будет никаких судов.
– Какой же ты мелочный!
– Поскольку я не выиграю миллион в лотерею и даже не сменю место работы, я готов использовать любой шанс, чтобы внезапно разбогатеть. Что ж мне прозябать тут? В страховой компании, которую ты разорила? Ты хотя бы знаешь, какая у меня зарплата?
– Я не думаю, что она меньше, чем у меня.
– Да, но у тебя есть сбережения.
– И у тебя они имелись бы, не будь ты таким идиотом!
– Вот я и поумнел. Хочешь развестись – пожалуйста! Но сначала заплати.
– Не ожидала от тебя. – Я встала. – А Ладушкина ты не боишься? Он все-таки мент.
– Нет. Не боюсь. Если будет мне угрожать, я накатаю на него телегу. Сейчас идет борьба с оборотнями в погонах. А он оборотень.
– Откуда такие выводы?
– Потому что он неправильный мент. И все это знают.
Мне требовалось подумать. Развод Полкаша даст, куда он денется? Просто на этот раз я не готова к шантажу. Я и в прошлый раз была не готова. Кажется, Аксенкин сказал, что надо торговаться.
– Две с половиной, – сказала я.
– Чего? – вытаращил глаза Полкаша.
– Ты ведь имел в виду пять тысяч долларов? Когда сказал десять?
– Нет, я имел в виду десять, – озадаченно ответил он.
Вот как после этого торговаться? Я вышла, громко хлопнув дверью. Мне вдруг жутко захотелось в Геленджик на оставшуюся десятку моих сбережений. Люди, что с вами случилось? Вы все переводите на деньги. Для вас нет большего счастья, чем внезапно на халяву разбогатеть…
Когда я вернулась домой, лицо у меня было такое, что мама кинулась за валерьянкой:
– Аня, господи, что случилось?!
– Мой муж не дает мне развода. – Я нервно расхохоталась. – Говорит, что затаскает меня по судам. И знаешь, мама, я ему верю. Надо же Полкаше чем-то заняться. Пусть дежурит в приемных.
– Сейчас с этим нет никаких проблем, – заверила меня она. – С разводом. Все приватизируют покойников, поэтому штат сотрудников загса расширен в срочном порядке. Там, правда, очередь…
– Прости, что?
Вот вы бы что подумали, услышав фразу про покойников? Что сказавшая ее женщина сошла с ума. Но моя мама человек более чем разумный. Она ведь работает в паспортном столе. Ставить печати в важных документах никогда не доверят сумасшедшему.
– А ты разве не слышала, Ань?
– О чем?
– До Нового года надо приватизировать своих покойников, – деловито сказала мама. – Иначе бесплатно не будут хоронить.
– Каких покойников? Где?
– Ну что ты как глупая? – рассердилась она. – На кладбище, конечно! Родственников! Положено пять метров на человека, а за излишки придется доплачивать. Десять тысяч за каждый метр.
До меня наконец дошло, почему жители нашего города бегают на кладбище с рулеткой! А говорят, это я сумасшедшая!
– Поскольку некоторые умерли очень давно, – продолжала просвещать меня мама, – то справку о смерти надо искать в архиве. Вот они и расширили штат в загсе. Туда теперь народ валит за разъяснениями.
– А если не приватизировать кладбище, что, могилы родственников с землей сровняют?
– Я не знаю. Наверняка продлят сроки. У нас всегда так делают. Сначала озадачивают так, что никто не успевает, а потом принимают решение продлить до последнего покойника.
– Что за бред!
– Да почему бред?! Это наш новый закон! Ты же не хочешь похоронить меня на новом кладбище! Туда далеко ходить! – закричала мама.
– Кому? Тебе? Ты, когда умрешь, будешь спокойно лежать, а уж я побегаю, так и быть.
– Я не хочу создавать тебе проблем! Я вообще не собиралась об этом говорить! Просто к слову пришлось! Я уже почти все сделала! Собрала все необходимые документы! И лишнего приписала, чтобы и тебе досталось! Тебе много-то и не надо, ты ведь худенькая, пару метров хватит, которые я незаконно прирезала.
– А если они сделают аэрофотосъемку?
– Не поняла?
– Аэрофотосъемку кладбища. И всех вас, мошенников, разоблачат. Представь себе: ты прирезала пару метров, еще кто-то прирезал…
– Да все! Все это сделали, потому что так посоветовали в загсе! Берите, мол, больше, а то потом не достанется.
– Чего не достанется? Кладбища? Ну, построят колумбарий.
– Ты с ума сошла?! Меня – в крематорий?! Родную мать!
– Дурдом какой-то! Прости, мне надо это переварить. И вообще, у меня проблемы.
Мама надулась и ушла. Что касается меня, то я по инерции кинулась звонить Аксенкину. Если бы он не ответил, я бы не стала перезванивать, клянусь. Не очень-то мне нужны эти олигархи. Но он ответил.
– Это Анфиса, – представилась я. – То есть Аня.
– То-то мне всю ночь тараканы снились, – буркнул он. – Ну, говори, а то я что-то заскучал.
– Меня опять шантажируют.
– Видать, это твоя карма, – задумчиво произнес Аксенкин. – И кого ты на этот раз хочешь спасти? Дирижера народного хора?
– Нет, с народным хором все в порядке.
– Ну, слава богу. А то я, признаться, заволновался. Ничего не могу поделать – люблю искусство, – сказал он насмешливо.
– Как ты знаешь, я собираюсь замуж. – Мы перешли на «ты», и я этого не забыла.
– Да уж знаю, – хмыкнул он.
– Но жить нам негде, поэтому мы встречаемся урывками. А горожане решили, что я дурная женщина. Стыдно сказать, как они меня называют.
– Шлюхой, что ли? – Обожаю его манеру называть вещи своими именами! – А чего ты, Анька, хотела: он к тебе по четыре раза в день бегает! Всем же завидно.
Вчера еще было три! А реально два! Что, интересно, скажут завтра?!
– Вот уж не думал, что ты такая горячая штучка! Если бы вы жили вместе, никто бы не знал, сколько раз в день вы трахаетесь. А так вы демонстрируете нам свое презрение. Буйство половых гормонов. У всех такое чувство, будто их обделили.
– Ты сказал «мы»?! Тебе что, тоже завидно?!
– У меня-то с этим все в порядке. Плевал я на мораль. Мне даже приятно, что теперь кого-то ненавидят больше, чем меня. Но, если тебе приспичило, покупай, Анька, квартиру.
– В том-то и дело, что не могу! Меня шантажирует бывший муж. То есть официально он все еще мой муж. А мне до зарезу нужен развод, раз я квартиру собралась покупать. Так вот за то, чтобы посидеть в очереди в загсе, мой муж требует с меня десять тысяч долларов! Я знаю, что надо торговаться, и на этот раз торговалась! Но он сказал, что имел в виду именно десять тысяч, а вовсе не пять! И что мне делать?
– Постой, в какой очереди? Насколько я знаю, на нашем загсе всегда висит амбарный замок. Я, может, потому и не женат. Пару раз едва ускребся. Побежал по пьяни расписываться, но тут на моем пути встала сама судьба. Облом, говорю, дорогая. А наутро: в одну реку, милая, нельзя войти дважды. Так и остался в холостяках.
– Так было, пока все не ринулись приватизировать кладбище.
– Куда?!
– После Нового года хоронить бесплатно никого не будут.
– О как! – развеселился Аксенкин. – А за деньги?
– Не все же такие богатые, как ты!
– И кто это придумал?
– Я не знаю. Конкретную фамилию назвать не могу. Автор есть у шедевра, а глупость – творение коллективное. Государство подумало, что нашим пенсионерам скучно живется, и решило в очередной раз их развлечь. Это самая удачная шутка после дачной амнистии, согласись.
– Вот у кого-то голова варит! Заработать на покойниках, которые уж полвека как в могиле! Нет, каков масштаб? «Мертвые души» отдыхают! Это я Гоголя имею в виду.
– Я поняла. Так что мне-то делать?
– Если честно, мне до фонаря. Сеньке скажи, он этим займется.
– Но у него нет денег!
– У него есть нечто большее, чем деньги, – власть.
– Нил, я не хочу впутывать в это Арсения. – Я впервые в жизни назвала Аксенкина по имени, и, черт возьми, мне понравилось!
– Все-таки ты снималась в порнухе, – уверенно сказал он. – Я так и знал. Дай мне ее, а?
– Что дать?
– Эту киношку.
– Там нет для тебя ничего нового.
– Откуда ты знаешь? А я тебе за это дам денег.
– Я вижу, Нил, тебе скучно. Не хочешь помочь – не надо.
– Кто сказал, что не хочу?
– Я согласна поужинать с тобой.
– О как! – Он расхохотался. Смеялся он долго. А потом сказал: – Ты нечто. Да знаешь ли ты, девочка, сколько таких желающих? Даже твои ноги не есть нечто уникальное, хотя посмотреть на них стоит. Но дело в том, что я их уже видел. А что у тебя есть еще?
– Я знаю, кто убил Зиму.
– Кто? – Он явно заинтересовался.
– Я его почти уже нашла.
– А картину?
– Я близко.
– Вот когда принесешь мне ее…
– А пока что я должна делать?
– Подыскивай квартирку. Как, говоришь, зовут твоего бывшего? – спросил он как бы между прочим.
– Ярополк. Он страховой агент.
– Этот придурок в детской панамке был твоим мужем?! – расхохотался Аксенкин.
– Он никогда не носил панамку, – неожиданно обиделась я. – Ты перепутал. То, что ты принял за панамку, на самом деле было шляпой.
– А то, что я принял за короткие штанишки, на самом деле брюки. Но это не меняет сути: он придурок.
– Между прочим, у него отдельная квартира.
– Я и не знал, что ты корыстная. Ну а за Сеньку ты почему выходишь? У него нет квартиры.
– Мне скоро стукнет тридцать.
– Старуха! – присвистнул Нил.
– Арсений меня любит, – неожиданно серьезно сказала я.
– Аргумент, – насмешливо ответил Аксенкин. – Сенька Ладушкин хотя бы не придурок. Он просто дурак.
– А ты умный! Мане от Моне не можешь отличить, а настоящую живопись от мазни!
– Вот сейчас ты меня обидела. Разбирайся со своими мужиками сама! – Он явно собрался бросить трубку.
– Нил, погоди! – взмолилась я. – Прости. У меня нет друзей, кроме тебя. Еще Капка, но она мне сейчас не поможет. Мне нужен друг-мужчина. Ты же знаешь Сеню: он его прибьет. Моего бывшего. И сядет. Или полетит с должности.
– Значит, ты признаешь, что Ладушкин… э-э-э…
– Туповат, – подсказала я.
– А если я ему передам твои слова?
– Он не поверит. Потому что он к тебе… э-э-э… не очень хорошо относится. Он и тебе морду набьет.
– Это дудки!
– Ты местная мафия, – слегка подольстилась я. – Из мафии-то уволить нельзя. Просто поговори с Ярополком. Пригрози. Может, и без денег обойдется.
– Ладно, уговорила, – нехотя согласился Аксенкин. – Как только найду время – забегу к нему. Но не обещаю, что это будет завтра.
– Ой, спасибо тебе, Нилушка! – залебезила я. – Ты настоящий друг!
– За тобой должок. Если мне вдруг станет скучно и я устану от женской глупости – пришлю тебе платье.
– И туфли, – напомнила я.
– Лучше сапоги. Бывай. – Я сразу поняла намек: если это и случится, то не раньше зимы. «На меня, девочка, очередь».
Расстались мы мирно. Сказать честно, я позвонила Аксенкину просто потому, что мне нравилось, как он решает проблемы. По-купечески лихо, нахраписто, с матерком. Я не сомневалась, что Нил заглянет в страховую компанию, раз уж он спросил адрес. Он решает проблемы по-мужски, что в наше время, согласитесь, редкость. Мой бывший просто баба. Без моего совета Полкаша сделал только одно: купил машину в кредит и вскоре ее расколошматил, как я и предрекала. И, видимо, я соскучилась. Мне вдруг захотелось, чтобы бабой назвали меня. И дурой. Сиди, мол, дура-баба и не высовывайся, я все сделаю сам.
Воинствующая Эрато (продолжение)
А пока дура-баба вынуждена была в гордом одиночестве идти к поэту Лебёдушкину раскручивать его на признание в убийстве. Потому что мне позвонил Сеня и сказал, что брошенные в почтовый ящик повестки Терентий Ильич игнорирует. И вообще он сказался больным.