Меня двери выпустили беспрепятственно. Но потом возникла заминка. Ни Аксенкин, ни Ладушкин не хотели пропускать друг друга вперед. Ни один не уступил! Я молча стояла на лестничной клетке и смотрела, как они пыхтят. Дверь была новенькой, стальной, она даже не дрогнула, хотя ее штурмовали двое здоровых мужиков весьма солидной комплекции. И хотя им обоим было хорошо за сорок, они выглядели как два сопливых пацана, затеявших драку на дискотеке. Это было бы смешно, если бы у меня так не раскалывалась голова. Я не понимала, что со мной происходит.
А потом я, видимо, отключилась, потому что увидела над собой испуганное лицо Сени.
– А ну, пусти, придурок! – оттолкнул его Аксенкин и принялся делать мне дыхание рот в рот.
– Я и сам так могу! – двинул его локтем Сеня. И заорал: – А ну, убери руки с груди моей невесты, хам!
– Это непрямой массаж сердца, псих! Нужны мне ее сиськи!
– Я сам!
Надо сказать, что у Аксенкина это получалось гораздо лучше. Во всяком случае, он массировал сердце со знанием дела, потому что мне даже было приятно. Теперь я закашлялась, а грудь моя отчаянно заболела, когда на нее навалился Сеня. В довершение ко всему в мои легкие хлынула мощная струя сигаретного духа, которым насквозь пропитались его легкие. От такого искусственного дыхания мне заметно поплохело: я-то не курю. И голова заболела еще сильнее. Я поняла, что если буду и дальше валяться в обмороке, то в самом деле помру, и закричала:
– Со мной все в порядке! Помогите мне подняться!
Они рывком поставили меня на ноги. Меня пошатывало, а к горлу подступала тошнота. Если бы не месячные, я бы подумала, что беременна.
– Я отвезу тебя домой, – вызвался Аксенкин.
– Я сам ее провожу! – возмутился Сеня. – Не лезь!
– Девушка в обморок упала, а ты собираешься тащить ее пешком через весь город! А если она опять отключится?
– Я донесу ее на руках! – с пафосом заявил Сеня.
– А силенок хватит? – оскалился Нил.
– Хватит! На все хватит!
– Анька, что тебе больше по душе, его член или мои деньги?
– Я тебя сейчас убью! Ты с женщиной разговариваешь, а не со своей телкой! – заорал Сеня, сжав кулаки.
– Я тебе сам сейчас вмажу! Вечно ты путаешься у меня под ногами!
– Прекратите. Мы сядем в машину все трое, – тихо сказала я. – И не надо орать. Я и в самом деле неважно себя чувствую. Что-то происходит, чего я не могу понять.
«Если бы земля покоилась на трех китах, я подумала бы, что меня пора сжечь на костре», – чуть не ляпнула я. Но дело в том, что земля круглая, это прекрасно видно из космоса, и на дворе не Средневековье. И потом я прекрасно знаю правду. Просто не могу объяснить, что именно случилось, по той причине, что не обладаю всей полнотой информации. Это я им могу вешать лапшу на уши, и трюк с сейфом получился весьма эффектным. Но я не верю в сверхъестественное, вот в чем вся штука-то. И мне хочется найти всему, что происходит, логическое объяснение. Только они не должны об этом знать. Сеня и Нил. В каждой женщине должна быть изюминка, если она мечтает покорять сердца мужчин. Я давно сообразила, в чем моя изюминка. Я – эксклюзив. И разыграно все, кроме обморока, как по нотам. Что касается обморока, он был вполне натуральным. И это не беременность. Я каждый вечер делаю тест, да и прочие признаки отсутствуют. Со мной явно что-то не в порядке, включая овуляцию. Ее, похоже, вообще не происходит, вот я и не беременею, а проклятые месячные длятся больше недели. Это что-то нервное, и пора бы сей факт разъяснить. Щучкин недаром намекал, что проблема у меня в голове. Вот она, голова, и подвела.
– Отвезите меня домой, – попросила я тихо. И они перестали ругаться.
Я села на заднее сиденье аксенкинского «Ленд Ровера» и закрыла глаза. Они думали, что мне плохо, и молчали. На самом же деле я как раз приходила в себя.
«Что бы это ни было, я это найду. Уверена, что никакого шаманства нет и меня не ждет на выходе из тоннеля кроличья лапка или заговоренная метла. Я не ведьма. Но пусть это останется моей тайной…»
Второе гениальное пророчество
На следующий день я отправилась прямо… Правильно, в риелторскую фирму. Внести залог в размере тысячи у. е. и отдать Насте ключи. Раз Нил хочет застолбить квартиру Пионихи за собой, пусть так и будет. Но город должен думать, что это я покупаю квартиру для нас с Сеней. К предложению Аксенкина я отнеслась несерьезно, один раз он уже звал меня замуж, а на следующий день даже не позвонил. Что касается слухов, то покупка квартиры – такое глобальное событие в небольшом провинциальном городке, что обойти его вниманием невозможно. Сегодня к вечеру об этом будут знать все.
Пожалуй, это новый хит сезона: я покупаю квартиру Пионихи! С августа месяца Анфиса Лебедёва главный в городе ньюсмейкер и переплюнула даже Капку с ее мужьями. И тут она как раз позвонила, наша Офелия.
– Богатой будешь, – сказала я. – Только что о тебе думала. – Я намекала на брак с Аксенкиным, но Капка не отреагировала.
– Как наши дела? – вкрадчиво спросила она.
– Наши – это чьи? Наши с тобой?
– Не прикидывайся дурочкой. Я спрашиваю, знает ли Нил о том, что мой роман с Александром Николаевичем продолжается?
– А он продолжается?!
– Убийство Зимы потрясло моего режиссера до глубины души. Он все время говорит: «Меня посадят, меня посадят…» Я не могу бросить его, когда он в таком состоянии. Его жена ходит как замороженная, ей, похоже, наплевать, что мужа подозревают в убийстве!
– Ты можешь хоть раз в жизни сказать мне правду?
– Аня, ты что?! Ты же моя лучшая подруга! Я тебе как на духу! Ей-богу!
– Александр Николаевич точно был с тобой в тот вечер, когда убили Зиму? – спросила я.
– Клянусь!
– Поклянись своими детьми! Или нет. Поклянись Эмилем!
– Ты с ума сошла!
– Значит, ты мне врешь!
– Да со мной он был! Со мной! Стала бы я так дергаться! Нил мне вот уже неделю не звонит! А мои звонки сбрасывает! Вот я и спрашиваю: твоих рук дело?!
– Да мы вообще об этом не говорили! – Я тоже теперь кричала.
– Ты с ним что, встречалась?! – потрясенно спросила Капка. – Без меня?!
– А почему я должна встречаться с Аксенкиным только в твоем присутствии?
– Потому что я твоя лучшая подруга! Значит, ты увела у меня жениха?!
– Успокойся. Я как раз иду внести залог за квартиру, которую покупаю для нас с Сеней.
– Это правда?
– Хочешь пойти со мной?
– Нет, я на работе, – с сожалением сказала Капка. – В толк не могу взять, кто ему проболтался? Нилу?
– А другой причины ты не видишь?
– Какая может быть причина тому, что мужик, с которым я спала и который почти уже сделал мне предложение, вдруг стал мои звонки сбрасывать? Узнал, что я ему изменяю. Или нашел другую. – Она как в воду смотрела. В делах любовных Капка – суперэксперт. Но ведь у меня с Аксенкиным ничего не было. И, скорее всего, не будет. Я так и заявила:
– Скажу тебе честно: я не знаю, с кем спит твой Аксенкин. И не хочу знать.
– Говорят, он встречался с какой-то фифой у себя в ресторане. И купил ей шикарное золотое платье.
– Платье ему вернули.
– Откуда ты знаешь?!
– Я ведь ясновидящая.
– Значит, ничего серьезного?
– Скорее всего.
– Ты меня немного успокоила. Слушай, можешь устроить мне свидание с Нилом?
– Я?!
– Твои-то звонки он, как я поняла, не сбрасывает.
– Нет, но…
– Напросись на ужин. Скажи: приду с подругой.
– Капка, он прекрасно знает, кто моя подруга.
– Я тебе за это обещаю роль со словами в новой пьесе. Можешь хоть завтра приходить на репетицию.
– И как ты это устроишь?
– Какая разница? Ты придумай, как устроить мне свидание с Аксенкиным, а я организую тебе роль.
– Это же подлость!
– На этой подлости мир держится. Называется бартер. Ты мне – я тебе. А задаром, милая, ничего не бывает.
– Хорошо, я подумаю.
– Подумай. И учти: я предательства не прощаю. Уведешь у меня Аксенкина – я тебе волосы выдеру и глаза выцарапаю, – пообещала Офелия. – Не будет тебе жизни.
– Порчу, что ли, наведешь? – усмехнулась я.
– А хотя бы! Не думай, что твое колдовство самое сильное! Есть ведьмы и покруче!
– Сумасшедшая.
Я искренне огорчилась. Капка раньше не казалась мне глупой, несмотря на то что плохо училась в школе. Бог наградил ее житейской мудростью, она так легко управлялась со своими бесчисленными мужиками. Но от любви люди дуреют. Хотя разве она любит Аксенкина? Ей нужны его капиталы. И еще шиншилловая шуба, которую я ей пообещала.
– Позвони мне, когда все срастется, – сказала Капитолина Поликарповна и дала отбой.
Я поняла, что развязка драмы близка. Этот любовный многоугольник, замешенный на крови А. Зимы, не мог просуществовать долго. Мы вошли в заключительную фазу. Но кто же все-таки убийца?
Я уже начала думать, что ошиблась. Не надо было сбрасывать со счетов Буханкина и Лебёдушкина, а уж тем паче Станиславского. Я всерьез рассчитывала, что кто-то из них втайне пишет картины. Но фамилии в списке были сплошь незнакомые. Половина – женщины. Что касается мужчин, то они оказались, как бы это сказать? Безобидные. То есть я не могла представить ни одного из этих людей в роли убийцы Зимы. Улыбчивого учителя рисования из школы номер два? Или бывшего директора завода, сухонького седенького старичка? Когда-то он был в силе, а теперь выращивает капусту у себя на огороде и с упоением пишет закаты. И денег он нахапал, можно не сомневаться. Убийца же был доведен до отчаяния, я это почувствовала. Он спланировал, как будет жить на старухины деньги. Он ждал много лет, терпеливо ждал. И ее не тронул. Значит, трусоват. А сдернуло его, когда он понял, что еще один человек узнал тайну клада. И клад этот на глазах уплывает из рук.
Нет, это не учитель рисования. Можно, конечно, погнать Сеню по кругу проверять у всех, чьи картины оказались на выставке, алиби. Ладушкин уже наверняка этим занялся. Чего уж проще! Но сдается мне, результат будет нулевой. Что-то я упустила.
Я вздрогнула: зазвенели колокольчики. Сигнал сотрудникам о том, что пришел клиент. Сама не заметила, как дошла до офиса риелторов и потянула за ручку. Задумалась.
– Проходите, пожалуйста, Анфиса Иннокентьевна! – Настя смотрела на меня с надеждой.
Я уселась напротив нее на неудобный стул. Хотя с виду он был красивый и к тому же только-только из магазина, новенький. Но красота тоже бывает разной, вроде бы и глазу приятно, но при ближайшем общении оказывается, что вся она состоит из острых углов. Именно так и случилось, когда моя задница тесно пообщалась с сиденьем риелторского стула. Пока я на нем ерзала, Настя тоже не находила себе места. Я поняла, что дальше тянуть нельзя, и достала деньги.
– Вот. Залог за квартиру.
Цену мы не обговаривали, но я не первый год живу на свете, а кроме того, лет десять протусовалась в Москве. А это дорогого стоит. О товарно-денежных отношениях я знаю все.
– Вы ее покупаете?! – аж подпрыгнула Настя.
– Ну, раз я оставляю залог… Купить-то ее сейчас нельзя.
Тут меня осенило. Если убийца Зимы знал о кладе, чего проще? Купил бы квартиру Пионихи и спокойно насладился бы ее прелестями, то есть прелестями ее богатства. Затеял бы глобальный ремонт и под этой маркой без проблем, наплевав на жалобы соседей, снес бы стену вместе с сейфом. Да хоть все стены! И крышу заодно. Так нынче все и делают ремонт. Выходит, денег у него не было. Не было полумиллиона наших российских рубликов, я не думаю, что квартира дороже стоит. Она же убитая. И он побоялся, что ее купят и эти случайные люди затеют глобальный ремонт. А сняв зеркало со стены, увидят и сейф. Уж конечно, они сообразят, как его вскрыть.
Это не Станиславский. И не Лебёдушкин. Потому что у них есть деньги. Они бы не стали убивать художника из-за каких-то ржавых ключей. А сам Зима ни за что не догадался бы, какую дверь они открывают. Прождав много лет, неужели нельзя подождать еще каких-то полгода? Вноси залог за квартиру и жди. Но у убийцы не было и тысячи долларов. У него вообще не было денег. И он поступил как человек, доведенный до отчаяния многолетним ожиданием и бедностью.
Мне ли не знать, что такое бедность! О бедность! Состояние полного бессилия, когда есть миллион желаний и почти нет возможностей их осуществить. И они, эти желания, только копятся. А возможности, которых и так-то было негусто, тают и тают. В конце концов накапливается критическая масса желаний. Тогда человек бежит в банк и берет кредит, подписывая не глядя все, что напечатано внизу мелким шрифтом. Но это все равно что в огромный костер плеснуть бензина вместо воды. Внутри каждого желания сидит зародыш раковой клетки, которая, как только его удовлетворят, мгновенно начинает делиться и превращается в полноценную опухоль. Если, к примеру, девушка год копила деньги и купила вожделенную модную сумочку, это вовсе не значит, что она почувствует себя счастливой и на этом остановится. Да, какое-то время, очень, кстати, непродолжительное, она будет счастлива, а потом вообразит себя несчастной, потому что ей вдруг покажется, что все другие сумочки, оставшиеся в магазине, лучше той, которую она купила. И она побежит их скупать, пока не завалит сумочками всю квартиру.
Один раз поехав отдыхать за границу, человек уже не может думать ни о чем другом, как об этих поездках. В конце концов он бросает всерьез работать, остается только видимость деятельности, а центр тяжести перемещается в самолет, который постоянно куда-то летит. Есть немного людей, которые в состоянии с этим бороться, и это очень сильные люди. Их остается только уважать. Большинство же инертная масса, которая находится в рабстве у своих желаний. Убийца Зимы как раз из таких.
Вокруг кипит жизнь, то есть кажется, что кипит. Один купил новую машину, другой квартиру, третий поехал отдыхать за границу. Все эти лица сливаются в одно, в лицо человека, который украл это счастье лично у тебя. Он может, а ты нет. И в критический момент, когда это лицо принимает четкие очертания и оказывается на расстоянии удара…
– Прости, что ты сказала?
Кажется, Настя что-то пыталась мне объяснить. Так и есть! Меня наконец посвятили в задолженность по квартплате!
– Агентство готово взять это на себя, – сказала порозовевшая Настя.
– Из своего кармана заплатишь? – усмехнулась я. – А как же твои комиссионные?
– Анфиса Иннокентьевна, вы обещали мне помочь, – напомнила она.
Я вздохнула. Не отвертеться!
– Хорошо, рассказывай.
– Мы сблизились, когда я пришла смотреть квартиру с наследниками Пионихи.
– Постой! – Я вспомнила Настин взгляд, которым она смотрела на соседнюю дверь. – Так он ее сосед!
– Да. Емеля Маковкин.
Я чуть не рассмеялась. Как в воду ведь глядела! Полкаша – дубль два.
Кто ж не знает Емелю? С тех пор как в банке напротив центральной городской площади появилась охрана, Емеля стал своего рода местной достопримечательностью. А охрана появилась после того, как там произошло ограбление.
Это событие потрясло город. У нас случается всякое, прямо как в Москве, только масштаб поменьше, но грабить банк?! Вестерн в местечке, где смотрят исключительно мелодрамы? Прямо не знаешь, как к этому относиться. Правда, грабитель оказался человеком благородным и не пошел в «Сбер», где тусуются в основном пенсионеры. Он отправился в частный банк пустить кровушку капиталистам проклятым. Надо ли говорить, что банк принадлежит Нилу Стратоновичу Аксенкину? А его все ненавидят.
Идя на дело, истопник Опёнкин не скрывал своих намерений.
– Вот, – говорил он всем, кто попадался ему на пути, – иду грабить банк, – и показывал перочинный ножик.
Ему никто не верил, во-первых, потому, что он был пьян. Трезвым Опёнкин не бывает никогда и, похоже, допился до белой горячки. Явившиеся Опёнкину черти потребовали от истопника взятку за то, чтобы не забирать его душу в ад. Потому что он рыдал и кричал:
– Сколько можно так издеваться над человеком! Я и так всю жизнь при печке! Мне высокие температуры противопоказаны, могу справку показать!
Помирать он собрался всерьез и забеспокоился о своем загробном будущем. Но справке черти не поверили и, как все нормальные люди, потребовали откат. Само собой, они хотели Опёнкина кинуть, но тот проникся, когда ему сказали, что за пребывание в аду зачтут трудовой стаж. И кто бы на его месте не поверил! Мы-то не против, надо, мол, только шефу на лапу дать, намекнули черти. И Опёнкин поддался на провокацию: пошел грабить банк.
Во-вторых, насквозь прокопченную голову истопника Опёнкина то и дело посещают безумные идеи. Он с месяц обивал пороги, доказывая с пеной у рта, что нашему городу необходим фонтан. Причем дело было зимой. Трещали лютые морозы, и за идею с фонтаном истопника вполне могли побить. Ему-то всегда жарко, но зачем напоминать об этом людям, в домах у которых временно отключили отопление? Городской бюджет не выдержал лютых морозов и затрещал по швам. По радио объявили, что уголь кончился, и запретили греться газом, потому что газ, мол, тоже на исходе. А некоторым особо теплолюбивым гражданам отключили и свет, чтоб помнили: не в Африке живем. Хорошо, что на даче у тети Клавы оказался стратегический запас валенок и тулупов, похищенных ею со склада военной части. Солдатиков давно перевели в другое место, а тулупы, спасибо тете Клаве, остались! И в ту лютую зиму она за чисто символическую плату охотно раздавала их населению, тем и спаслись.
Опёнкин же, оставшийся без работы, загорелся фонтаном и даже набросал проект. Те же вездесущие черти подсказали, как организовать систему водоснабжения. Видать, у истопника с ними прямая бесперебойная связь, одного ведь поля ягоды, при открытом огне состоят. Слава богу, в котельную подвезли уголь, и идея с фонтаном заглохла. Но с тех пор Опёнкина всерьез считают сумасшедшим.
Вот почему истопник беспрепятственно дошел до банка. При этом он всем намекал, что идет на дело с бандой, имея в виду чертей. Все и подумали, что Опёнкин окончательно тронулся. Первой ему поверила кассирша. Опёнкин сунул в окошко, где она сидела, перочинный ножик и гнусным голосом сказал:
– Деньги давай!
Вместо того чтобы испугаться, кассирша, дородная тетка, схватила его руку, держащую орудие преступления, и заорала благим матом:
– Что ж ты делаешь, поганец! До белой горячки допился!
Очередь оказалась гораздо сообразительней. Кто-то закричал:
– Банк грабят!
И эта новость мигом распространилась по городу. Опёнкина скрутили, он и не сопротивлялся. Что касается чертей, то они попрятались при одном только виде наших полицейских. Кассирша же получила премию за отвагу в размере одной тысячи рублей и побежала накрывать поляну. На этой поляне общим собранием сотрудников банка и было решено, что профессия у них опасная. Хорошо бы за вредность давать молоко, как в былые времена, но поскольку на дворе двадцать первый век, то надо взять еще одну штатную единицу – охрану. Что и довели до сведения Нила Стратоновича.