— Не догадался еще? — Хитро спросил меня человек.
— На элеваторе? — С надеждой спросил я.
— Именно. На нем самом. Ты наверно есть хочешь? Хотя, что я спрашиваю, тут и так все понятно. Не вставай, тебе еще рано, а я сейчас поесть принесу.
Человек вышел, а я остался один. Сам не помню как, но цель свою я достиг. Я огляделся в поисках своих вещей. Ничего не было. На мне, вместо привычного тряпья была одета какая-то больничная пижама. От меня пахло хлорной свежестью. Выходит, что перед тем, как уложить в эти апартаменты меня подвергли санитарной обработке. Кажется, все складывалось, как нельзя лучше. Но я отметил, что человек выходя из комнаты запер ее на ключ, а на окне висела решетка.
Дверь отворилась, и вошел тот же мужчина в очках, держа в руках глубокую железную миску.
— Держи, это тебе. Здесь немного, потому что ты очень долго голодал, и с тобой может случиться какая-нибудь желудочная неприятность.
Я взял в руки миску, в которой оказался божественно пахнущий бульон. Руки сами, непроизвольно начали черпать бульон ложка за ложкой. Со стороны я наверно выглядел очень жалко. Мне не было дела до чужих взглядов, я очень проголодался. Бульон быстро закончился. Я слил себе его остатки в рот через край.
— Ну вот, теперь гораздо лучше. Меня зовут Сергей Борисович. Я работаю здесь кем-то вроде работника ЗАГСа. Регистрация смертей и браков, рождение детей и занесение в списки новых жителей, вроде тебя.
— Меня, что уже приняли к вам? — Я удивился, как легко у них это получается.
— Не совсем. Только после собеседования с комиссией, которая даст добро на твое подселение.
— А если не даст? — Меня вдруг испугала такая перспектива.
— Возможно и такое. Тогда тебе дадут питания на неделю и оружие и выставят за ворота. У нас очень серьезный отбор. Случайных людей у нас нет. Мы держим только тех, кто нам пригодится, или сможет предложить что-то нужное самостоятельно.
— Мда, а в каких профессиях у вас есть потребность? — Спросил я, искренне надеясь услышать что-нибудь связанное с автомеханикой.
— Это не в моей компетенции. От тебя мне требуется полностью рассказать свою биографию, и подробнее с того места когда началась катастрофа.
— Зачем это вам?
— Понимаешь, сейчас многие люди ищут друг друга, и я пытаюсь систематизировать это. Столько полных тезок у нас, что иногда возникают путаницы. Имея на руках биографию человека уже можно с уверенностью сказать того ли ищут. Да и вообще порядок должен быть в этом деле. Ты сам то никого не ищешь?
— Отец у меня пропал. Но я думаю, что его убили еще в самом начале. Мы с ним разминулись, когда на наш лагерь напали. Жизнь меня так помотала, что я уже и забыл, что у меня были родители.
— Не у тебя одного. Многим из нас досталось. Но многие живы, хотя их и считают мертвыми или зараженными. Поэтому мою работу считают необходимой. — Сергей Борисович внимательно посмотрел на меня. — Ты как себя чувствуешь, готов вписать свое имя в историю?
— Вроде готов. — На самом деле теплый бульон делал свое подлое дело. Мне снова хотелось спать.
— Тогда приступим. — Сергей Борисович придвинул стул к столу и занес руки над печатной машинкой. — Фамилия, имя, отчество, место и дата рождения…
Я давал ответы на задаваемые мне вопросы. Через пять минут, под однообразный стук печатной машинки я начал засыпать.
— Ну, ладно, потом продолжим. — Последнее, что я услышал от Сергея Борисовича перед тем как уснуть. Я был безмерно ему благодарен за понимание.
Просто не передать словами насколько я чувствовал себя хорошо в этой маленькой комнатке. Мне ничего больше не хотелось от жизни. Я так боялся, что у меня снова могут отобрать этот подарок судьбы, что с ужасом ждал дня, когда меня будут рассматривать на комиссии. Безопасность и уверенность в завтрашнем дне наверное самые основные категории человеческого комфорта. Дискомфорта я вкусил с лихвой, так что имею понятие о чем говорю.
На пятый день моего нахождения в «Элеваторе» мне была назначена комиссия. Раньше, ее члены были заняты делами и никак не могли собраться вместе. Сергей Борисович сказал, что в комиссию входят специалисты из разных областей нашей жизни. У каждого есть свои вопросы и своя категория оценки. Вместе они определяют где человек будет наиболее полезен, и будет ли он вообще полезен. Только представьте мое состояние перед этой комиссией. Я не спал всю ночь, придумывая ответы на вопросы, которые, как мне казалось, обязательно зададут.
Сергей Борисович вывел меня на улицу впервые с тех пор, как я здесь очутился. Весна уже вошла в полную силу. Кругом стояли лужи, но мы шли по кирпичной дорожке. Уверен, что она появилась здесь после катастрофы. Душа моя была не на месте и я все время пытался узнать что-нибудь об этой комиссии, чтобы иметь возможность быстрее им понравиться. Сергей Борисович отделывался общими фразами.
— Какие вопросы они задают обычно?
— Узко специализированные, чтобы сразу понять насколько ты знаешь свою работу.
— Я на инженера вообще учился, автомобильного хозяйства. — Этот факт я сообщал Сергею Борисовичу уже раз двадцать, но мне все равно казалось, что он этого не понял. — О чем они меня тогда спросят?
— Сергей, я не знаю. Я ничего в автомобилях не понимаю. Успокойся, все будет хорошо.
— Вы так думаете? А какой процент людей отсеивается, и каким специальностям отдается предпочтение?
— Терпение, мой друг. Скоро сам все узнаешь.
Сергей Борисович открыл дверь старого здания и втолкнул меня в его коридор. Длинный коридор с окнами по левой стороне и дверями по правой. В помещение стоял такой же запах, как у нас в школе. Я снова невольно почувствовал себя учеником трясущимся перед экзаменами. Только на кону была не пятерка, а целая жизнь.
Наши шаги гулко отдавались в пустоте коридора. Меня подташнивало от волнения. Наконец мы остановились перед дверью. Сергей Борисович дружески похлопал меня по плечу и приоткрыл дверь. Ноги у меня подкосились.
— Проходи, не бойся, все будет хорошо.
И я пошел. От волнения я не смотрел на людей сидящих за столами. Передо мной стоял стул, на который мне нужно было сесть. Я дошел и сел на него. Положил руки себе на колени. Кисти тряслись как у хронического алкоголика. То же самое думаю было и с моей нижней челюстью. Наверняка она ходила ходуном.
— Здравствуйте Сергей. — Донесся до меня женский голос. — Не волнуйтесь так, возьмите себя в руки, иначе мы не сможем составить о вас правильное представление.
— Ага, хорошо! — Сказал я трясущимися губами.
Я посмотрел на говорящую женщину. Жуткий контраст с теми людьми к которым я уже привык. Для нее словно и не было катастрофы. Хорошо одетая, в очках, с прической. Можно было снимать фильм про события недавнего прошлого. Мужчины из комиссии выглядели не хуже. Без следов измождения, в нормальной одежде, со спокойным взглядом. Они все смотрели на меня.
— Сергей. — Произнес один из мужчин. — Скажите, какое ваше основное умение, что вы умеете делать лучше всего?
— Я закончил университет по специальности инженер автомобильного хозяйства. Успел немного поработать… ну, перед этим всем.
— Понятно. Разбираешься ли ты еще в чем-нибудь кроме автомобилей? Были ли у тебя какие-нибудь хобби, которым ты посвящал много времени?
— Я не совсем понимаю? — Честно признался я.
— Нас интересует твое внутреннее желание, душевное, заниматься тем, что приносит тебе радость и удовлетворение. — Пояснила женщина в очках.
— Ну, я любил друзьям мопеды ремонтировать. Разбирал собирал их по сто раз.
— Прекрасно, значит образование вы получили по своим душевным пристрастиям. Мужчины, задавайте вопросы юноше, оцените глубину его познаний в вашей технике.
По ее интонации я понял, что эта женщина главная в комиссии. На меня посыпался шквал технических вопросов. Все они были прикладного свойства, без всяких теоретических допущений. Я даже успокоился, так как был в этой теме, как рыба в воде.
В дверь постучали.
— Простите, коллеги за опоздание, на третьем насосе манжеты посрывало, песок пошел. Свод ни с того ни с сего обвалился. — В помещение вошел мужчина.
Что я ощутил в этот момент не передать словами. Этот мужчина был мой отец. Он ничуть не изменился. Ну, может седых волос прибавилось. Это был он, точь-в-точь тот самый, мой папка. Я встал со стула. У меня снова затряслись руки. Отец вдруг поймал мой взгляд и удивленно посмотрел. Комиссия затихла. Отец смотрел на меня и никак не мог понять, кого он видит перед собой. В этот момент я понял насколько сильно отличался от себя того, каким он меня помнил.
— Пап, пап это я, Сергей. — Сказал я сквозь слезы.
Он еще мгновение неуверенно меня рассматривал, а потом бросился ко мне через столы и стулья. Отец подскочил и обнял меня, оторвал от земли как пушинку. Отстранил от себя, чтобы разглядеть, а потом снова прижал. По его лицу текли слезы, он что-то бормотал про мою худобу и загорелость. Я тоже рыдал и говорил ему, что он хорошо выглядит. Комиссия встала и молча вышла, оставив нас вдвоем.
— Как же ты выжил, тогда, в лагере. Всех же покосили, а кого не подстрелили, те заразились? Я искал тебя, все обошел, но так и не нашел. Я все это время был уверен, что ты заразился. Всегда просил бога, чтобы он свел меня с тобой, чтобы я успокоился. Но как бы я тебя узнал через столько лет, если живого тебя узнать не смог. Бедный Сережка, через что же ты прошел?
— Я ведь тоже думал, что ты заразился. Меня там подстрелили в голову военные. Я потерял сознание. Когда пришел в себя, вокруг были одни трупы, людей и зомби. Я тоже ходил, тебя высматривал. Со мной еще девушка одна спаслась. Мы с ней в лагерь вернулись и прожили там месяца полтора.
Я рассказал отцу про свои приключения, и вместе с рассказом мои воспоминания унесли меня в недавнее прошлое.
Нам с Еленой пришлось немного побегать по лесам, от мнимых и явных неприятностей. Питались в основном распускающимися почками, да древесными грибами. Вскоре мы поняли, что находимся в окрестностях второго по величине города нашей области. Отсюда активность людей и зомби, была намного выше. Мы благоразумно решили удалиться из опасных мест.
Как-то, продираясь через густой кустарник, мне в спину раздался окрик.
— Стоять! Руки вверх!
Я выполнил приказ и обернулся. Молодой парень, по виду мой ровесник, держал меня на прицеле карабина. Вот так мы и оказались в банде протеза. Банда — это громко сказано. Вполне себе обычные парни и девушки, но их предводитель — Протез, настаивал именно на таком определении их организации. А себя он требовал величать главарем. Поначалу меня это немного забавляло, но потом я привык.
Протез, единственный член из нашей банды, кто участвовал в настоящих боевых действиях. Он имел опыт войны на Кавказе, где и потерял ступню. При всех его достоинствах сколотить организацию, сквозила в его характере какая-то мелочность, не позволявшая почитать его безоговорочно.
Лагерь нашей банды представлял собой несколько землянок, которые они обустроили прошлой осенью. Материал отделки везде был разный. Все что удавалось украсть шло в дело. В той землянке, где жил сам Протез был организован склад, доступ к которому имел только он. Никто, кроме главаря не жил в той землянке.
Банда организовалась из группы товарищей решивших отдохнуть на природе. Город уже жил в страхе от известий о надвигающейся эпидемии. Но молодежь как-то не зацикливалась на этом. Им важнее было хорошо провести выходные, чем сидеть на месте, ожидая неотвратимое. Получилось так, что в те самые выходные город захлестнула волна заражения. Трассы перекрыли. Их автомобили не пустили назад в город военные. Ребята созвонились с родными. По счастливой случайности ни в одной семье еще не произошло трагедии. Родители даже отговорили детей возвращаться. Никто особо сопротивляться не стал. Будущая банда решила вернуться на привычное место отдыха. По дороге они заехали в деревню, где немного обчистили магазин.
В праздном отдыхе они провели ровно неделю, и наконец решили вернуться домой, искренне надеясь, что все проблемы с эпидемией за это время были урегулированы. Они были шокированы тем, что увидели уже за несколько километров от города. Прострелянные легковушки с начавшими разлагаться в них трупами. Просто трупы у дороги. Связь уже не работала. Что сталось с семьями можно было узнать только попав в город.
Вот здесь их и ждал самый большой сюрприз. Страшные тощие люди атаковавшие их автомобили. Они выбегали из-за домов и подворотен и кидались на машины. Их лица с мертвым взглядом и неестественная для человека скорость внушили такой дикий страх компании, что они решили возвращаться назад и попытаться выжить в лесу.
Так появилась банда под управлением Протеза. Пять парней и четыре девушки. К нашему появлению в ней, там осталось семь человек. Парень и девушка погибли во время одного из рейдов за продуктами. Мы с Леной восстановили численность до прежнего уровня.
После небольшого допроса нас приняли в банду, и с тех пор у нас началась нелегкая жизнь в лесу. По характеру мы не были сорви головами, и поэтому не решались устраивать отчаянные рейды. Вскоре у нас стали наблюдаться проблемы с продуктами питания. Протез был не против взвалить эту работу на кого-нибудь, но сам отказывался лично участвовать в набегах. В итоге к зиме у нас почти ничего не было. Несколько заячьих тушек, пойманных в силки, какое-то просроченное печенье с прогорклым вкусом и немного пшена. Для нормального питания этого должно было хватить на пару недель, мы же растянули это на всю зиму. Как следствие, у нашего главаря появились мысли о каннибализме. Почему он выбрал меня в качестве основного блюда? Я думаю, что он чувствовал мою силу и хотел убить сразу двух зайцев. Обеспечить едой банду и убрать опасного конкурента.
— Вот так я и решил идти куда глаза глядят. — Сказал я отцу, все еще не веря, что вижу его перед собой живым и здоровым.
Он вытер ладонями с глаз остатки слез.
— Это чудо какое-то, божий промысел. Шансов, что тебя занесет именно сюда почти не было никаких. Семьсот верст по прямой. Надо же… — Он снова прижал меня к себе, как маленького. — Я уже давно свыкся с мыслью, что остался один.
Мы не заметили как летело время, рассказывая в подробностях обо всех событиях предшествовавших нашей встрече.
Во время нападения на лагерь отец находился на крыше, и вскочил вместе с первыми выстрелами. Ему хватило сообразительности схватить свою железку и с ее помощью спуститься вниз. Когда он подбежал к блок-посту на котором должен был быть я, то увидел, что там уже никого нет и почти весь народ бежит по дороге вместе с зомби. Отец вернулся в лагерь. Нашел автомат и патроны и двинулся следом за толпой. Не успел он выйти за ограду, как услышал активную стрельбу. Трассеры взлетали в ночное небо и отец понял, что не стоит идти в ту сторону. Через несколько минут стрельба утихла. Время от времени слышались одиночные выстрелы, или короткие очереди.
Отец дождался рассвета и вышел в поле, усеянное трупами людей и зомби. По его словам он обошел всех, но не смог ни в ком признать меня. Возможно виной тому была рана на моей голове, залившая кровью лицо. Отец подумал, что мне удалось бежать и пустился по предполагаемому пути за мной, в сторону города.
Скрываясь от зомби и военных он достиг окраины, где чуть не лишился жизни. Сразу три зараженных пустились за ним вдогонку. Отец спрятался от них на чердаке частного дома. Целый день и ночь они кружились рядом не позволяя выйти. Наконец их кто-то отвлек, и они бесшумно унеслись вдаль. Отец выждал паузу и двинулся в сторону своего дома.
Не все военные покинули город. Тяжелая бронетехника время от времени проезжала по улицам вращая башней и выискивая цели. Отцу повезло, по дороге он встретил машину с ключами в замке, и на ходу. Без раздумий он отправился к нашему дому.
Квартира была открыта и пуста. Отец ждал меня неделю, но надежд уже не питал. Сосед через балкон сообщил ему, что общался с родственниками в небольшом городке, который находится южнее, почти у самых калмыкских степей. Они поведали ему, что слыхом не слыхивали ни о каких эпидемиях. Немного подумав, отец предложил ему вместе отправится в те края, а мне оставил записку, уверенный что если я жив, то непременно вернусь в родной дом.
Дороги из города еще стерегли посты военных, не пропускающие ни одного транспорта. Отец мой, как нефтяник со стажем, знал все окрестные дороги вдоль и поперек. Они благополучно выбрались из города, и направились в тот самый городок.
К несчастью, эпидемия распространялась намного быстрее слухов. К тому времени в городе уже вовсю носились шустрые зомби. Но у города оказалось одно обстоятельство, позволившее жителям не погибнуть в большинстве, и не поддаться панике. Обстоятельством был обыкновенный человек, о котором мало кто знал до начала катастрофы. Звали его Терентьев Виктор Васильевич. Он смог быстро организовать людей и пока не началась массовая эпидемия изолировать их на территории районного элеватора.
Сейчас этот человек обрел статус легенды, которого боготворили жители «Элеватора» и боялись и ненавидели отбросы общества промышляющие подобно шакалам в окрестностях. Народ своего лидера прозвал Терентием, но звучало это прозвище в их устах очень уважительно.
Поначалу на «Элеватор» брали всех подряд, но когда стало ясно, что прокормить будет уже сложно, появился отбор. У Терентия был свой взгляд на то каким образом они смогут построить закрытое и самодостаточное общество в пределах забора элеватора. Его план работал, позволяя обходиться практически только своими ресурсами.
Отца взяли без вопросов, а вот соседа не пустили. Не нашлось ему места в их плане. С одной стороны это жестоко, но с другой не время было проявлять гуманизм. Отца назначили главным по добыче воды. Его знания устройства буровых вышек позволили создать глубинные насосы, поднимающие воду со стометровой глубины.