Отца взяли без вопросов, а вот соседа не пустили. Не нашлось ему места в их плане. С одной стороны это жестоко, но с другой не время было проявлять гуманизм. Отца назначили главным по добыче воды. Его знания устройства буровых вышек позволили создать глубинные насосы, поднимающие воду со стометровой глубины.
Само здание элеватора и вся прилегающая к нему территория находились на возвышении, и до залегающих пластов воды было очень глубоко. Вода была стратегическим ресурсом, позволявшим существовать автономно. Отец сразу вклинился в работу стараясь забыть обо всех семейных трагедиях. Ему удалось быстро запустить первый насос, а затем еще несколько. Они функционировали и по сей день обеспечивая «Элеватор» чистой водой в достатке.
Иерархии как таковой на «Элеваторе» не было. Сам Терентий не чурался целый день находиться среди людей, помогая им то здесь то там. «Сам то я не умею ничего, кроме как планы наполеоновские строить». — Часто приговаривал он. Отца за насосы очень уважали, и почти сразу избрали в отборочную комиссию.
Терентий организовал рейды в городок, для поиска оборудования. Постепенно на элеваторе появился цех со станками: фрезерными, токарными и прочими. Появилась своя мельница и пекарня. В бытность свою железнодорожником, Терентий умел прокладывать железнодорожные пути. Теперь на «Элеватор» вел не один путь, а множество. Все они были забиты цистернами с горючим, вагонами с углем и тепловозами. Часть тепловозов, цистерн, вагонов с углем, вагонов-рефрижераторов находились на территории «Элеватора». Тепловозы работали как дизельные электростанции, питая энергоемкие производства.
Но жизнь на «Элеваторе» это был не просто каждодневный труд. После первой зимы стали объявляться всякие отморозки, провозглашающие себя наместниками бога на земле. Появились первые жертвы их разбойных нападений. Терентий нашел выход на военную часть, с которой наладил по железной дороге взаимовыгодный товарооборот. Военные везли оружие, а забирали продукты питания в виде мяса, муки и круп.
Оружие помогло им отбить многократные нападения. Вскоре, о них знала вся бандитствующая и мародерствующая округа. Нападения прекратились после нескольких активных вылазок. Несколько банд, контролирующих городок, были разгромлены. Терентий не стеснялся применять мощное оружие, типа реактивных огнеметов, чтобы громко заявить о себе.
Наступило затишье, во время которого «Элеватор» бросил все силы на созидательный труд. Элеватор находился на возвышении и Терентий распорядился стесать края холма, чтобы получилась многометровая стена, переходящая в забор. Теперь элеватор еще больше походил на средневековый замок, построенный на недоступном утесе. Пологим был только подъезд с железнодорожными путями. На самой вершине здания находились легкие орудия. Там были оборудованы круглосуточные посты, и под контролем находилась вся территория на много километров. Именно они увидели меня бегущего к элеватору, и помогли отбить от преследовавших людей.
Наш разговор нарушила та самая женщина в очках, возглавлявшая отборочную комиссию.
— Петр Михалыч, там на третьем насосе никак не могут справиться без вас.
— Хорошо, Мария Генриховна, сейчас иду. Что решила комиссия по поводу моего Сергея?
— Берем, однозначно.
Её ответ словно поднял меня над полом, казалось, что я могу взлететь от радости.
— Тогда, пусть он у меня селится.
— Не вопрос, я провожу его к вам.
Мария Генриховна скрылась за дверью, чтобы дать еще немного на то, чтобы собраться.
— Ууу, строгая, одно слово — немка! — Сказал про нее отец. — Ну все, Сергей, селись у меня, пользуйся всем, чем захочешь. Мария Генриховна посвятит тебя в расписание. Вечером буду.
Мы вышли в коридор. Отец торопливо направился по делам, а мы с Марией Генриховной пошли в отцовские апартаменты.
Жилым зданием на территории «Элеватора» были две административные «двухэтажки», и непосредственно само здание элеватора, которое пришлось переделать под жилье.
После медленного и безмолвного существования в лесу, казалось что жизнь на элеваторе кипит как в муравейнике. Народ сновал с озабоченным видом туда и сюда. Мало кто их них был с пустыми руками. Молотил дизель тепловоза, наполняя атмосферу забытым запахом солярки. Отовсюду доносились стуки, лязги, мимо проехал грузовик пугнув нас громким сигналом.
— Как тебе у нас? — Спросила Мария Генриховна, следящая за моей реакцией.
— Я совсем отвык от такого. Я все время с начала катастрофы прожил в лесу. Признаться, немного одичал там.
— Ничего, быстро вклинишься. Нагрузим тебя работой, сразу вспомнишь про цивилизацию.
Свободной площади на территории «Элеватора» почти не было. Уверен, что многие здания появились здесь совсем недавно. Жители старались использовать каждый метр свободной площади, что даже на крыше некоторых зданий имелись теплицы.
— За то время, что мы поселились здесь, нами было создано столько рацпредложений по оптимизации жизни, сколько не было придумано за сто лет. Видишь, теплицы на крыше? Помидоры, огурцы, перец, лук, чеснок, картофель. А знаешь чем удобряем? — Спросила хитро моя спутница.
— Чем?
— Нашими фекалиями! — Сказала она торжественно, словно удобряли чистым золотом. — А все благодаря нашему микробиологу, предложившему одну дрожжевую культуру, способную очень быстро перерабатывать наши…дела. Побочным продуктом этого брожения является метан, который мы используем для обогрева теплиц.
— Невероятно! — Восхитился я.
— На самом деле это лишь маленькая часть, того что мы создали здесь. У нас есть еще грибные фермы под землей, прекрасный заменитель мяса. От разведения животных мы отказались. Кормить их получается дороже, чем получаешь с них. Если бы мы могли обрабатывать поля, то еще куда ни шло. Но враги среди людей и зараженные не дремлют. Все попытки наладить производство за забором провалились. Сейчас пользуемся только тем, что накопили раньше. Проблема выращивания зерна у нас самая острая. Терентий очень хочет найти человека способного ее решить.
По дороге с нами все здоровались и косились на меня. Я предположил, что каждый новенький у них на виду, поэтому они проявляют такой интерес ко мне. Мария Генриховна завела меня внутрь двухэтажного здания и провела к двери. Справа от двери висел список, написанный хорошим разборчивым почерком, на белом листе бумаги. В списке была фамилия отца и его инициалы.
Внутри нас ждало настоящее общежитие. Комната, служившая когда-то кабинетом работникам элеватора, была поделена на пять узеньких комнат, разделенных перегородками из ДВП. Каждая комната имела свою дверь. На дверях тоже висели списки фамилий, по две на каждой. Я нашел дверь с фамилией отца.
— Располагайся, Сергей. Туалет находится в конце коридора. Питаемся мы в столовой, два раза в день. Твоя столовая будет на первом этаже, расписание ее работы висит там же. Обживайся пока, а с завтрашнего дня начинаешь работать. Мы еще подумаем куда тебя определить.
— Спасибо большое, Мария Генриховна. Я очень благодарен вам за то что позволили мне остаться.
— Это обоюдовыгодная вещь.
Женщина закрыла за собой дверь. По коридору раздались ее удаляющиеся шаги.
Комната отца представляла собой узкое помещение, напоминающее купе поезда. В длину три метра и в ширину метра два. По левую и правую сторону имелись самодельные деревянные кровати. Над каждой из них были сооружены полки для всякого барахла, которым они и были забиты. У изголовья, между кроватями находился столик, делающий комнату еще более схожей с купе. В ногах находилась вешалка, и под ней небольшая тумбочка.
В прежней жизни такую обстановку можно было бы назвать аскетичной, но после землянок я считал эти апартаменты роскошью. Для начала я проверил комнату на предмет чего-нибудь съедобного. Напрасно, им даже и не пахло. У отца был небольшой набор запасной чистой одежды, предметы гигиены и множество технической литературы.
Я улегся на кровать. После долгой голодовки мой организм еще не восстановился полностью. Я быстро уставал. После перенесенного потрясения, вначале от страха перед комиссией, а потом, после встречи отца, я чувствовал себя уставшим. Кровать манила меня, и я ей поддался. В половину окна, которое мы делили с соседней комнатой светило весеннее солнце. Как хорошо было чувствовать себя в безопасности. Умиротворенная улыбка наверно застыла у меня на лице, когда я уснул.
Разбудил меня стук в дверь и голос.
— Эй, новенький! Вставай меня просили тебя предупредить, что в столовую пора.
Я подскочил, как ужаленный. Еда для меня — святое. В дверном проеме стоял парень, мой ровесник. Я протер глаза спросонья. В принципе я уже был готов к приему пищи.
— Здорова! Пошли тогда, раз пора.
— Здорова! Пошли тогда, раз пора.
Парень развернулся и пошел, а я за ним. Роста он был чуть ниже моего. Одет прилично, как в хорошие времена.
— Слушай, как тебя зовут? — Спросил я его.
— Родион.
— Меня, Сергей. Родион, а дверь не надо закрывать… ну там, на ключ, или еще на что-нибудь?
— Нет, у нас вообще замков нет. Воров не водится. За воровство — выселение. Даже самый генетический клептоман держит в узде свои желания.
— Хорошо, а я подумал, вдруг папка заругает.
Родион аж остановился.
— Петр Михалыч твой отец? — Родя смотрел на меня недоверчиво.
— Да. Это похоже на неправду, но я отмахал на удачу семьсот километров и попал к вам. И встретил своего отца.
— Везет тебе, а я один. Родных никого не осталось.
Мне показалось, что парень помрачнел.
— Не переживай так, обязательно когда-нибудь встретишь. — Я попытался немного обнадежить парня.
— Это вряд ли. Они все у меня на глазах обратились. Я их скалкой вырубил, связал и убежал из дома. До сих пор страшно, как вспомню.
В коридоре запахло едой и послышался характерный звук столовой. Едоки часто стукали ложками по дну тарелок. Мы вошли в просторный зал, отделанный кафелем и пристроились в конец очереди. Народ с любопытством посматривал на меня. На их холеном внешнем виде, я выглядел как узник концлагеря. Это сразу бросалось в глаза.
Повара каждому человеку клали в его поднос по два кусочка хлеба, плескали сероватый бульон в одну тарелку, а во вторую кашу, принадлежность к какому злаку по внешнему виду мне определить не удалось.
Факт, что где-то существуют еще столовые, в которых кормят людей, в таком количестве, регулярно и вкусно, казался неправдоподобным. Весь мир буквально превратился в каменный век, когда добывание пищи было насущным и смертельно опасным делом.
Я поднял ложку с горячим и пахнущим грибами бульоном к губам. До чего вкусным он был. А хлеб, мягкий и еще пахнущий печкой. У меня даже комок к горлу подкатился. Я вспомнил, что ел последние два с половиной года.
— Ты чего? — Родион заметил изменение моего настроения.
— Все нормально, не обращай внимания.
— Если хочешь, я могу провести тебе небольшую экскурсию по территории. Я в ночь сегодня. Ты сам-то когда на работу.
— Мария Генриховна сказала, что завтра меня отправят работать, но не сказала куда именно. Мне, в принципе все равно, любой труд будет за радость.
— О, Мария авторитетная женщина, пожалуй сразу после Терентия будет. А кто ты по специальности?
— Инженер автомобильного хозяйства.
— Ого! — Не знаю чему изумился Родион. — Элита! Вас технарей Терентий любит. У вас всегда работы по горло.
— А ты кем работаешь? — Спросил я парня.
— Я? У меня очень важная работа.
Мне показалось, что на щеках Роди показался румянец.
— Какая же? — Не унимался я.
— Я слежу чтобы люди, не за столом будет сказано, не переполняли туалеты. Ну понимаешь… все эти дела нужно вывозить в компостную яму, где они превращаются в удобрения, а если делать через край, то довезти будет очень трудно, не расплескав.
Мне было понятно его смущение. Работа не очень почетная, но наверняка совершенно необходимая.
— Брось, Родион, я не девочка перед которой надо хвастаться. Всего неделю назад я мог бы нырнуть в говно с головой, чтобы достать со дна подсолнечную семечку на ужин. Если меня поставят к тебе в помощники, я буду работать с таким же удовольствием, как и автомехаником.
Парень просветлел лицом. Мы как раз доели. Ужин я запил несладким напитком, чем-то напоминающим компот.
Первый раз я поел в полную силу. До этого мне давали какие-то порции, как для младенцев. Теперь я ощущал себя грузным, как бомбардировщик с полным боезапасом.
— Куда пойдем, Родион?
— Зови меня Родя, так привычнее. В принципе, без разницы, если мы собрались обойти всё.
— Тогда по часовой стрелке. — Предложил я.
Меня в который раз удивили чистота и порядок на улицах. Ко всем строениям вели пешеходные дорожки, находящиеся выше уровня луж.
— Это смотри… — Родя указал на железнодорожные пути и огромное количество вагонов разных мастей. — наш резерв. Все пропитание и горючее берется только из вагонов стоящих за забором.
— Почему? — Удивился я.
— Как почему? — Не меньше удивился мой провожатый. — На случай войны.
— На вас может кто-то напасть? Кому вы по зубам?
— На нас раньше часто нападали, и даже артиллерия обстреливала. Я могу тебе показать ее следы. Поначалу нам очень туго пришлось. Знаешь сколько людей мечтали отобрать у нас «Элеватор». Все, кто прослышали о нас в округе пытались на нас напасть. Даже объединялись друг с другом. Ладно Терентий с бойцами добрался до военной части и предложил им сотрудничество.
Тогда мы не доедали, но получали оружие. Как только мы почувствовали силу, сразу дали прикурить бандитам. Не представляешь какой для них был шок. Сперва Терентий агентуру разослал, а потом мочил их тепленькими, по наводке. Так мы за месяц разгромили всех в округе. Теперь на нас никто не нападает, но караваны иногда грабят, и очень жестоко.
— А что если у военных выменять БТР какой-нибудь, или БМП?
— В том-то и проблема. С военными связь оборвалась. Как отрезало. Может у Терентия и есть в планах навестить их, только мне об этом не докладывают. А я бы сгонял куда-нибудь подальше. Устал уже от этих тележек.
Мы шли дальше. Нам попались цеха из недр которых доносились характерные звуки работающих станков. На их крышах тоже высились прозрачные купола теплиц. З стенами сновали силуэты работников.
— Хватает еды на всех? — Я махнул в сторону теплиц.
— Весной лучше конечно, чем зимой. Зимой же теплицы не работают. Едим только запасы, но в принципе разницы не особенно заметно. Мяса иногда хочется, но я же понимаю, что свинья вагон зерна слопает, прежде, чем вырастет. Иногда на охоту выезжают, тогда бывает привозят, то коровенку, то лошадь. Некоторые умные люди у нас говорят, что численность дикой природы скоро сильно увеличится, в связи с сокращением людей. Вот тогда можно будет добывать мясо промышленным способом. Косуль, зайцев, лосей.
— А я волчатину ел по дороге сюда. — Вспомнил я в тему.
— Да ладно! А почему?
— Потому что они хотели съесть меня. Подстрелил парочку, и почти целый месяц ел.
Родион уважительно посмотрел на меня, но ничего больше спрашивать не стал. Да я и не хотел больше ничего рассказывать. Воспоминания затронули те струны души, за которые лучше было не трогать.
Территория «Элеватора» представляла собой прямоугольник. Мы прошли вдоль путей и уперлись в забор, после чего повернули направо. Огромное здание элеватора нависло над нами по правую руку. Его прямые величественные стены давали чувство сопричастности к великому.
— А что внутри этих зданий? — Меня заинтересовали его гигантские размеры.
— Зерно. В основном пшеница. Тоже стратегический запас. Но скоро вскроем наверно.
— Почему? По виду тут хватит на десятки лет.
— Мыши. Как не пытаются их извести, все равно откуда-то берутся. Если затянуть, то можем все зерно потерять.
— Интересно, а когда они опустеют, подо что их можно определить? — Я подумал, что в таком здании можно заселить не одну тысячу человек.
— Без понятия, но думаю, что у Терентия уже есть какой-то план.
— Надо же, вы верите в своего лидера, как в божество какое-то. Он правда настолько умный руководитель?
Мне показалось, что мои сомнения даже задели Родю.
— Твои шутки исчезнут, как только ты освоишься здесь немного больше. Тебе такого здесь расскажут, что ты сам будешь говорить о нашем Терентии с уважением. Попроси хотя бы отца рассказать. Он ведь у тебя почти с самого начала на «Элеваторе».
— Да нет, я верю. Просто непривычно как-то. А это что у вас? — Перевел я разговор, показывая на небольшое кирпичное здание о двух этажах.
— Раньше здесь лаборатория была, как впрочем и сейчас. Все кто у нас хоть каким-то боком относятся к ученым или лаборантам всяким, ну там пробирки, реактивы, чашки Пэтри, все они тут шаманят. Я, честно признаться не до конца понимаю, что они там делают. Из всех их опытов я знаю только что они каких-то микробов пускают в яму, в которую мы выливаем отходы. Микробы съедают все подчистую.
Мне подумалось, что вне социума любой человек оказавшись в одиночестве, в борьбе с навалившимися трудностями не имеет возможности проявить свои таланты, занимаясь каждодневной проблемой выживания. Общество давало человеку возможность проявить себя именно с той стороны, с которой тебя пометил Господь. Для выживаемости человечества как вида, социальная организация представлялась наиболее подходящей, чем индивидуальная. Сложность была в том, чтобы раскрыть человеческие таланты. Что было нашей банде от того, что я разбирался в железках. У нас кроме топора и не было других механизмов. Мысленно, я снял шляпу перед Терентием.