– Осторожно, двери закрываются. Следующая станция – Тушинская.
Дремавший Вадим встрепенулся и сел ровнее. Тушинская. Вот, считай, и доехал. Главное, снова не заснуть. Он подумал, не встать ли, чтобы уж точно продержаться до Тушки, но разомлевшее тело ни в какую не желало выполнять этот приказ. Тогда Вадим оторвался от спинки сиденья и подался вперед, искренне надеясь, что в такой позе он не заснет.
Молодой парень поставил локти на колени, положил голову на ладони и уставился в окно. Мысли сами собой вернулись к недавней вечеринке. Ух, классно оторвались! Умеет Вовчик дни рождения устраивать.
Тут Вадим скривился. Конечно, легко праздник забабахать, если денег до черта. Выбрал, чего хочется, нашел, кто это сделает, и дело в шляпе. Он, Вадим, тоже мог бы…
«Да-да, ты тоже мог бы быть на его месте, – прошептал противный внутренний голосок. – Если бы пахал, а не сидел на шее у родителей. Вовчик-то не на папином горбу в рай въехал».
Вадим вздохнул – вот только депрессухи еще не хватало – и постарался отвлечься.
Анжелка… Перед внутренним взором снова возникла соблазнительная девичья фигурка. Будучи миниатюрной девушкой, она ухитрялась так смотреть на долговязого Вадима, что разница в росте не ощущалась вовсе. Узкий овал лица, карие глазищи, небольшой рот… парень причмокнул, припомнив, как губы Анжелки прикоснулись к его губам. Кажется, вокруг даже запахло ее волосами цвета темной меди – странный, будоражащий аромат. А уж сиськи у нее!.. даром что тощая…
Глаза Вадима незаметно для него самого закрылись… странная она какая-то. Сама ведь подошла к нему на вечеринке. А когда стал намекать, что свободен, не «устал» от спиртного и хочет продолжить вечер – сделала вид, что не поняла. Наверное, решила в скромницу поиграть…
Олег Алексеевич, поджав губы, смотрел на худого юношу, клевавшего носом на скамье напротив него. Скажите на милость, ну кем такой оболтус станет? Ведь на лице написано: лодырь и бесхребетник. Серьезные парни в это время дома спят, сил набираются. Вот он сам учился и работать успевал. На гульбу времени не оставалось, зато уже в институте сам себя обеспечивал, ни у кого не просил. Да и сейчас с вахты возвращался, а не из гостей.
А этот… налился и домой ползет, к мамке под юбку. Она накормит, оденет, красненькую в карман сунет… тьфу!
Олег Алексеевич отвернулся. Бросил взгляд вдоль вагона. На двух соседних скамьях было пусто. Чуть дальше, на противоположной стороне, сидели трое. Женщина лет пятидесяти пяти тихо дремала, обняв внушительных размеров коричневую сумку и склонив голову на грудь. Середину скамьи занимал толстяк – на вид лет на пятнадцать-двадцать моложе соседки. Он сосредоточенно нажимал пальцами на экран телефона и порой хмурился – тогда его губы беззвучно шевелились. В полуметре от толстяка сидел, как показалось Олегу Алексеевичу, его ровесник. В руках пожилой мужчина держал увесистый том с темной обложкой.
На короткой скамье в самом конце вагона обнималась парочка. Олег Алексеевич ощутил укол праздного любопытства: а им сколько? Со своего места он, несмотря на хорошее зрение – особенно с учетом его шестидесяти с хвостиком, – понять этого не мог. Видел только: обоих одной соплей перешибить можно. Да, вырождается народ. Вот в его время… и все же, сколько им лет? Может, молоденькие еще совсем, мясо на костях не наросло?
Встать да подойти? Он покачал головой: уж точно не сейчас. Еще не хватало выставлять себя на посмешище – глядите, неймется старому дураку, поглазеть пришел, раз сам уже ни на что не способен.
Поразмыслив, Олег Алексеевич договорился с собой так: если они вместе доедут до Планерной, он встанет чуть раньше и пройдет по вагону. Ну и что, что так дальше от выхода из метро. Может, ему в другую сторону надо.
Из-под пола донесся знакомый гул: включились тормоза. Перед тем, как состав замер на путях, к этому звуку на пару секунд добавился визг металла – видимо, колеса, заблокировавшись, заскользили по рельсам. Затем все стихло.
Правая рука Вадима выскользнула из-под подбородка и упала на колено. Голова парня дернулась, он проснулся. Ощутив, что поезд стоит, Вадим вскочил – надо успеть выйти на Тушке! – и сделал шаг к дверям. Наткнувшись осоловелым взглядом на стену из профилированного серебристого металла, которая виднелась за стеклом, он остановился и какое-то время стоял на месте, слегка покачиваясь. Наконец до одурманенного алкоголем и сном мозга дошло, что выходить пока некуда.
– Поезд скоро отправится. Просьба соблюдать спокойствие! – раздался по громкой связи голос машиниста.
Чертыхнувшись, Вадим сел обратно и огляделся. В вагоне было всего несколько человек. Старик, сидевший напротив, парню сразу не понравился. Ухмылка на его лице так и говорила: «Надрался, сосунок, а теперь углы сшибает. Ни стыда, ни совести!»
«Пусть только вякнет что-нибудь, тут же врежу», – с пьяной решимостью сказал себе Вадим. Мало ему родителей, которые то и дело пилят!..
Но старпер молчал и даже почти перестал ухмыляться. Вадим откинулся на спинку, достал из кармана джинсов телефон – что там ребята понаписали? Может, уже выложили в сеть фотки с вечеринки? А вдруг Анжелка свои прислала? Он ее, кажется, просил… точно просил, да, и девушка улыбалась. Взглянув на экран, Вадим поморщился: ну да, конечно, какая тут связь в тоннеле.
– Поезд скоро отправится. Просьба соблюдать спокойствие!
Вадим снова нажал на кнопку включения телефона – а времени-то сколько? Почти два часа ночи? Парень вздохнул. Пока он до дома добредет, пока спать ляжет, будет часа три, не меньше. А в полседьмого вставать, в институт собираться.
«На фиг, – блекло подумал Вадим. – Забью. Один хрен, ничего не запомню. Отксерю у Пашки, он-то уж точно будет».
Тут ему вспомнилось, что завтра будет лаба по сопромату, да и Ван-Ильич, препод по матану, обещал устроить контрольную.
«Ну и пусть. Потом как-нибудь…»
– Поезд скоро отправится. Просьба…
– Да когда уже он отправится-то? – Тетка вскочила со своего места, огляделась. Подошла к переговорному устройству и нажала кнопку.
– Вас слушают!
– Сколько еще стоять будем? – в голосе тетки послышались визгливые нотки. – Мне домой надо!
– Всем домой надо. Поезд скоро отправится.
– Сколько это ваше «немного»? Мы тут уже полчаса торчим!
– Еще и восьми минут не прошло, – вроде бы ни к кому конкретно не обращаясь, сказал старик. – Я засекал.
Из динамика донеслось кхеканье.
Вадим вытаращился на старика, а затем чуть не заржал. Вот это перец, вот это тролль!
Опешившая тетка тем временем отпустила, наконец, кнопку и повернулась к Олегу Алексеевичу.
– А вас кто просил вмешиваться? – Она уперла руки в бока. – А? Вам что, вам спешить некуда. Кто с таким жить-то будет! А вот меня ждут!..
– Больше думайте о себе, – Олег Алексеевич оставался спокойным, – иначе это с вами жить никто не будет. Из-за уровня шума.
Вадим хрюкнул, взглянул на побагровевшую тетку, понял, что этого ну никак нельзя было делать, и заржал в голос.
Ирина в бешенстве смотрела на своих обидчиков. Господи, да за что же ей такое наказание? Начальник заставил работать до полночи – вынь да положь ему отчет прямо сегодня! – поезд не едет, да еще эти! Старый козел насмехается, а сопляк рад стараться, гогочет во все горло.
В висках застучало. Ощутив подступающую дурноту, Ирина ухватилась за поручень.
Чьи-то крепкие руки подхватили ее за талию, помогли усесться на скамью. Перед взглядом мелькнул размытый силуэт, и до Ирины сквозь гул в ушах донесся резкий шорох скользящей в пазах форточки.
– Вам лучше?
Ирина подняла голову – на нее внимательно смотрел сосед по скамье, пожилой мужчина, который вошел только что, на Щукинской.
– Спасибо, – прошептала она. Прижала кончики пальцев к вискам. Гул начал стихать. – Нахлынуло что-то, знаете…
– Ничего-ничего. – Он успокаивающе улыбнулся. – Сейчас пройдет. Я остальные форточки открою, сквозняком вмиг протянет.
Ирина благодарно улыбнулась. Есть все же порядочные мужчины на свете…
Вагон наполнился шумом отодвигаемых форточек – ее спаситель, не откладывая дело в долгий ящик, выполнял обещание.
Ирина глубоко вдохнула посвежевший воздух и отняла пальцы от висков. Нашла взглядом мужчину – тот как ни в чем не бывало уже сидел на своем месте с книгой в руках.
«Надо бы поблагодарить, а то как-то нехорошо получается».
Она стала мысленно рыться в содержимом сумочки и полиэтиленового пакета. Хоть бы шоколадка какая была или конфеты. Конечно, для мужика это не то, что надо бы, но лучше так, чем никак.
За ее спиной раздался громкий, неприятный скрежет. Словно кто-то неторопливо вел гвоздем по металлической стене, которая отгораживала тоннель от строящейся станции. Ирина вздрогнула и оглянулась. Ей показалось, что загородка чуть подрагивает. На миг стало как-то не по себе – ночь, тоннель, эти звуки, – но тут она вспомнила, что на станции идет ремонт, и успокоилась: небось тащат что-то по платформе и стену задели.
Но когда же, в конце концов, они уже поедут?!
Из-за окна снова донесся скрежет. На этот раз звук был прерывистым, будто неведомый хулиган, проведя по металлу, затем замирал и прислушивался, ожидая ответной реакции.
Ирина резко поднялась, ощущая, как в душе снова разгорается злость. Нажала на кнопку.
– Да что вы там, с ума посходили, людей ночью в тоннеле держать?!
– Скоро уже поедем… не волнуйтесь так. Чуть-чуть подождите… – нервно отозвался машинист, и связь тут же оборвалась. Женщина недоуменно посмотрела на устройство: он что, боится?
Развернувшись, Ирина столкнулась взглядом с толстяком.
Юрию тетка не нравилась. Истеричка. Едва угомонилась, и вот снова. Эти старые дуры уже просто не способны держать себя в руках. Их хлебом не корми, дай поскандалить. Прямо как его мать.
При мысли о матери толстяка передернуло. И как только он не сдох, живя вместе с ней все эти годы? Вечные наставления, поучения, а когда он начинал закипать – слезливые упреки. Мол, она всю жизнь на сына положила, а он, тварь неблагодарная!.. и пошло, и поехало. Тогда Юрий сбегал в свою комнату, запирался и включал музыку погромче.
Хорошо, что она окочурилась и избавила от искушения поторопить ее – в последние годы ох как руки чесались!
И вот теперь эта вопит. Сказали же ей: скоро поедем. Какие дуры эти бабы! Все, все до одной!
Ирину передернуло. Ей показалось, что она тонет в душном горячем омуте злобы, которая виднелась во взгляде толстяка. И было еще что-то, на самом дне… между лопаток скатилась ледяная капелька, и Ирина поспешно отвела глаза. В душе, помимо страха, шевельнулась обида: ну за что он с ней так?
Со своего места поднялся пожилой мужчина, ее спаситель.
Игорь Иванович был крепко раздосадован. Сегодняшнее «заседание джентльмен-клуба» – еженедельной встречи небольшой компании отставных дипработников разного ранга – затянулось дольше обычного. Спрашивается, на кой ему потребовалось после этого спускаться в метро? Ностальгия замучила? Захотелось, как в молодости, покататься поздним вечером в пустом вагоне? Ну вот, покатался. Сиди теперь, жди, когда тебя соизволят довезти до Сходненской, раз такой… кхм, сентиментальный старый осел.
Подойдя к Ирине, Игорь Иванович мягко улыбнулся.
– Позвольте мне. Может, на мужчину он как-то иначе отреагирует?
Ирина с готовностью посторонилась.
– Уважаемый, – нажав кнопку и дождавшись неразборчивого «Слушаю», сказал он. – Мы стоим уже около двадцати минут. Восемнадцать, если быть точным. Это не похоже на мелкие неурядицы. Мы имеем право знать, что происходит и когда мы поедем дальше.
Переговорное устройство озадаченно кашлянуло и замолчало. Игорь Иванович терпеливо ждал. Заметив, что Ирина открывает рот, поднял ладонь: не вмешивайтесь.
– На Тушинской… – машинист говорил с явной неохотой, – человек под состав прыгнул. Пока достанут, пока мен… полиция все, что надо, сделает. Ждать надо, в общем.
– Сколько ждать?
– А я почем знаю! Я почем знаю! – Чуть помолчав, машинист продолжил уже спокойнее: – По-разному бывает. Если аккуратно задавило, то быстрее. А если его по путям размазало…
Ирина охнула, прижала ладонь ко рту.
– Им торопиться некуда, мой поезд – последний, иду почти пустой. В час пик они бы, конечно, суетились, А так…
– Ясно, спасибо.
Игорь Иванович отвернулся от переговорного устройства, взглянул на побледневшую Ирину.
– Дышите глубже, – посоветовал он. – Это поможет. Постарайтесь думать о…
Громкий скрежет, который на этот раз донесся из-под пола, бесцеремонно прервал его.
– Должно быть, проверка механизмов. – Игорь Иванович видел страх в глазах женщины и знал, что говорить надо именно это и именно так – спокойно, уверенно. Благо былые навыки никуда не делись. Хорошая мина при плохой игре.
Скрежет смолк. В наступившей тишине Ирине послышалось, что из хвоста поезда доносятся крики. Взглянув на попутчиков, она поняла, что показалось не ей одной.
Снизу постучали в пол. Три тихих удара, пауза, еще два удара. Затем – пять подряд, уже громче, требовательнее. Пауза. Один удар – резкий, как выстрел.
Пассажиры переглянулись, молча спрашивая друг у друга: это что еще за черт? Проверка механизмов? Как бы не так! А что тогда?
Девушка, сидевшая с парнем в дальнем конце вагона, вдруг засмеялась, но смех прозвучал странно: рвано, распадаясь на отдельные визгливые смешки.
– Скажешь тоже – гномы с Бильбо сокровища ищут, решили к нам постучаться, – услышали затем остальные. – Ха-ха…
Новый стук прервал ее смех. Девушка вскочила со скамьи и, оставив кавалера за спиной, пошла в середину вагона.
На душе у Гали было муторно. Мало того, что Саша так и не подарил ей айфон, хотя она ему не раз на это намекала, так еще и весь вечер смотрел на нее как-то странно. Словно что-то пытался решить для себя. В итоге девушка сказала себе: все, коза, похоже, ты допрыгалась. Пережала, и парень решил смазать лыжи.
Перспектива потерять Сашу – парня из обеспеченной семьи, с видами на отличное будущее – расстраивала чрезвычайно. По дороге домой Галя пыталась решить: может, согласиться, наконец, на анальный секс? Раньше она все отнекивалась: думала преподнести свое «да» как награду за какой-нибудь особенно хороший подарок. А теперь вот приходилось спасать положение… и тут еще эта хренова подземка!
– Че говорят, долго нам тут еще торчать? – нюхом почуяв главного, спросила Галя у Игоря Ивановича.
– Пару палок успеешь принять, – донеслось справа. Галя повернулась и поймала неприязненный взгляд толстяка. – Все равно тебя больше ничего не волнует. Только что всем громко сказали, одна ты, по ходу, не в теме. Ну и сосись дальше, чего вылезла?
Галя опешила, но тут же пришла в себя: и не с такими хамами сталкиваться приходилось. Прищурившись, девушка процедила:
– А тебе че, завидно? Другие кидают, а ты не можешь? Конечно, куда тебе: небось когда подмываешься, член по карте ищешь. Его и в зеркало уже не видать.
Юрий, побагровев, начал подниматься со скамьи под безудержный хохот Олега Алексеевича и Вадима, но замер, когда вагон снова заполнился скрежетом, а затем ощутимо завибрировал, словно гигантский мобильник.
Сквозь нарастающий грохот прорывались и другие звуки, и теперь Ирина была уверена – она услышала человеческие крики. Кто-то рвал глотку в отчаянном вопле совсем рядом с ней. Женщина взглянула вдоль состава. Через стекла в дверях хорошо просматривался соседний пустой вагон. Кое-что можно было рассмотреть и в следующем, а вот дальше… вроде бы виднелось какое-то мельтешение, но и только.
Скрежет оборвался, исчезла и вынимающая душу вибрация. И тогда люди явственно услышали: «На помощь!.. Кто-нибудь! Они сейчас войдут! Они уже…»
Хороня крики под собой, со всех сторон разом зазвучал гулкий смех. Его хозяин, казалось, от души веселился, глядя на попавших в беду людей.
Забыв о ссорах, пассажиры сбились в одну группу в центре вагона. К ним подскочил и Саша, которому показалось, что этот некто смеется прямо за спиной, протягивая к нему заросшие густым волосом руки с желтыми от курева ногтями.
Смех стих. Вязкое беззвучие заставило людей озираться: что дальше?
Щелкнул – особенно громко в этой тишине – дверной замок. Слегка скрипнула дверь, и из кабины вышел машинист. Седоватый худощавый мужчина среднего роста был бледен и дрожал. Он закрыл дверь и растянул губы в жутком подобии улыбки.
– Пожалуй, с вами посижу, – с трудом вымолвил мужчина. – Вместе… не так скучно.
– Скучно? – через пару секунд откликнулась Ирина. – Скучно?
Голос подвел хозяйку, сорвавшись на писк.
– Хватит. – Игорь Иванович шагнул вперед. Некоторая мягкость, которая слышалась в его голосе при первой беседе с машинистом, исчезла без следа – словно с металлической лапы с хромированными когтями сорвали бархатную перчатку. – Вам явно известно если не все, то многое. Рассказывайте.
– Помогите! – Люди, как по команде, повернулись к кабине, откуда шел крик. – Да что же вы!.. А-а-а!..
Громкая связь отключилась.
Машинист молча смотрел на пассажиров. Потом медленно перевел взгляд на металлическую стену за окном. И замер.
На светлой поверхности появился бугорок – словно какой-то силач взял да надавил с той стороны раскаленным железным прутом. А затем повел его дальше, превращая точку в полукруг концами влево. Сделал новый бугорок по соседству с нижним из них и повел вверх прямую линию. У верхнего конца полукруга она переломилась и пошла по диагонали вниз.
Когда линии сложились в букву «м», слева возникла новая вертикальная черта. Посередине от нее отошла короткая горизонтальная.
– Смерть, – тихо прошептала Ирина.
На стене разом проступили и остальные буквы этого короткого слова, написанного справа налево. Пассажиры молча смотрели на него и оно, казалось, вырастало, заполняя собой весь мир. В ушах зазвучал тихий свистящий шепот: смерть… всех… смерть…