Августовское солнце изрядно пекло, и к концу затяжного подъема Алексей взмок под плотной резиной плаща, словно посидел в парилке. Еще совсем недавно по городу можно было перемещаться по ночам — и прохладнее, и спокойнее, — однако пару недель назад ночные рейды стали смертельно опасными. Нападения на «гуманистов» участились, и теперь их подвижные механизированные группы на бронетранспортерах «Бредли», оснащенных инфрасканерами, без предупреждения поливали из пулеметов любое тепловое пятно.
На широком бульваре с каштановой аллеей посреди проезжей части не было ни души. Отсюда нужно было как можно быстрее проскочить до кондитерской у Оперного театра, а там переждать, пока проедет нечастый дневной патруль. Самая короткая дорога вела туда по улице Леонтовича, но пару недель назад какой-то псих, вооруженный снайперской винтовкой, засел в одиннадцатом доме и обстреливал оттуда всех, кто пытался пройти мимо Владимирского собора. Поэтому двигаться пришлось противолодочным зигзагом — по Владимирской.
Алексей глянул на экран персональной дозиметрической системы. Неплохую машинку французского производства он успел прихватить еще в первые дни, когда это счастье доставалось задаром — их разбрасывали по улицам с машин. А вчера на «диком рынке» за такую коробочку какой-то долговязый хмырь с пулеметом отдал торговцу пятьдесят золотых царских рублей. Стараясь держаться поближе к домам и все время косясь на шкалу прибора, Алексей проскочил по Владимирской мимо памятника президенту Центральной рады Грушевскому и, внимательно осмотрев потенциально опасный перекресток, нырнул в раскрытые двери первого на маршруте убежища.
Первый этаж здания на углу Хмельницкого и Лысенко с уходящим в глубину залом и уцелевшей витриной он использовал уже не впервые. Лежать на полу, притворяясь мусорной кучей, то есть в самом что ни на есть прямом смысле прикинувшись ветошью, было несложно, но утомительно — патруль мог появиться и через несколько минут, и через час-полтора. Чтобы скоротать время, оставшееся до его прохождения, Алексей всунул в уши кругляши наушников, включил радио и настроился на программу новостей.
Стекло витрины задрожало. Алексей выключил приемник и затаился. Секунд через десять послышался нарастающий гул, и вскоре из-за угла вывалилась тяжелая туша «Фукса» — германского бронетранспортера ТРz-1. На его боках, покрытых буро-серым городским камуфляжем, синели эмблемы Гуманитарных сил ООН. Сперва «салатовые каски» гоняли по опустевшим улицам Киева на армейских «Хаммерах», но капризная легковушка, не имеющая ни броневого покрытия, ни защиты от радиации, в городских условиях оказалась прекрасной мишенью для лутеров. Потеряв пятый или шестой экипаж, командование «гуманистов» забило во все колокола и обеспечило наиболее опасные направления старыми, но надежными шестиколесными утюгами, специально сконструированными для ведения ядерной разведки. Нашпигованные самой современной аппаратурой, бронированные машины открывали огонь на любое шевеление и были неуязвимы для автоматов и помповых ружей, так что теперь ооновцы разъезжали по своим дежурным маршрутам в относительной безопасности.
«Ооновцы», — хмыкнул про себя парень. Американцами здесь были только бойцы батальона морской пехоты, охраняющего специалистов и штаб, а англичане с немцами ограничились тем, что прислали по взводу охраны для своих официальных эмиссаров. Всю черную работу выполняли недавние «добрые соседи и братья по социалистическому лагерю» — прибалты, поляки, словаки и прочие чехи-хорваты, рекрутированные белоручками-капиталистами для выполнения опасного «гуманитарного долга». И, как положено бывшим лучшим друзьям, вели они себя в Зоне, словно оккупанты. Словаки, наплевав на всех, промышляли грабежами, литовцы и эстонцы не мародерствовали, но обращались с окруженцами, будто с домашним скотом. Одни лишь практичные поляки смогли извлечь реальную выгоду из сложившейся ситуации — два их блокпоста, перекрывающие участок от Красного хутора до Бориспольской улицы, за установленную таксу по ночам запускали в город ушлых торговцев, благодаря чему на территории бывшего танкоремонтного завода возник постоянно действующий «черный рынок». Перекупщики приносят туда хабар, а обратно несут то, что нужно бандам лутеров и таким вот, как он, одиночкам. Спросом пользуются антиквариат, драгоценности, произведения искусства, важные документы. Взамен можно получить продукты, батарейки, оружие, медикаменты и средства защиты.
БТР пророкотал по выщербленному, припорошенному утрамбованным мусором асфальту, и скрылся в направлении Прорезной. Оттуда машина спустится по брусчатке на Крещатик и пойдет в сторону правительственных зданий, где размещается главная база гуманистов.
Интересная программа, которую вел сын знаменитого миллиардера, завершилась рекламой «Сталкера». Алексей со злостью выдернул наушники. С пророческого фильма, снятого режиссером «Властелина колец» и «Девятого района» за два года до Судного дня, все, собственно, и началось. Судя по отзывам эстетов, философскими глубинами Тарковского этот ремейк не блистал, но Джексон, поднаторевший в зрелищных съемках, как никто сумел передать мрачную атмосферу постапокалипсиса. Перед ошеломленными зрителями предстал суровый и завораживающий мир, по сравнению с которым технопейзажи нашумевшей компьютерной игры «Хаф-Лайф» казались ухоженным сквером в институте благородных девиц. Ну а герои фильма — крутые сталкеры, то водящие людей в Зону на поиски несбывшегося счастья, то выносящие из глубин запретной территории всяческие штучки, способные осчастливить землян, стали настоящими кумирами молодежи. Одновременно с фильмом на прилавках появились и коробки с компьютерной игрой, где можно было и самому попытать счастья в суровой, не прощающей ошибок Зоне. Но кто мог подумать, что всего через несколько месяцев в Зону, расположенную по замыслам авторов в условном западном государстве, превратится родной город Алексея?
* * *Миновав Оперный театр — тяжелое здание с черными провалами закопченных окон и наполовину провалившейся крышей, — Алексей спустился к Золотым воротам и двинулся вдоль домов по направлению к Софии. Но, не пройдя и десятка метров, вдруг услышал за спиной отлично знакомый рокот.
По Прорезной неизвестно за каким бесом возвращался давешний бронетранспортер. Подобрав полы плаща, Алексей со всего духу рванул наискосок через дорогу. Остановился, забежав за угол массивного серого здания. Свернул на Малоподвальную, вжался в нишу.
Как ни странно, но главное здание Службы безопасности Украины не охранялось. Видимо, жуткие тайны Голодомора, на раскрытие которых с две тысячи четвертого года были брошены все силы этого ведомства, ни лутеров, ни оккупантов не интересовали. Разрывая ватную тишину, выбивая из стен куски кирпича и разметывая по улице заполошное эхо, зарокотал крупнокалиберный пулемет. Выяснять, не по нему ли открыли огонь, Алексей не стал — набрал в грудь побольше воздуха и, не разбирая дороги, понесся вниз по улице.
В голове запульсировала вычитанная где-то фраза, что, мол, достаточно погнать человека под выстрелами, и он превращается в мудрого волка. Это было даже не смешно — в какого, на фиг, волка, да еще мудрого? Сейчас Алексей ощущал себя затравленным зайцем, выжить которому помогает только инстинкт. Промчавшись мимо улицы Паторжинского и боясь экипажа бронетранспортера больше, чем тех, кого можно было встретить внутри, он нырнул в третью по счету подворотню и только там перевел дух. «Салатовые каски», опасаясь гранатометов, в глубь кварталов не суются.
К счастью, до цели опасного путешествия было уже рукой подать. Алексей миновал бывшие кабминовские гаражи, здание штаба службы охраны МВД, спустился к переулку Шевченко и, завернув за угол, чуть не наткнулся грудью на автоматный ствол.
Он инстинктивно подался назад, уходя с линии огня, и вскинул карабин, одновременно снимая его с предохранителя, но это была не случайная стычка, а хорошо подготовленная засада. Откуда-то сзади деловито простучал АКМ, и в полуметре от Алексея взметнулся поднятый пулями мусор.
— Бросай ствол, педрила, и выходи с поднятыми руками! — донесся из-за спины хриплый противный голос.
— Эй, это же ничья земля! — выкрикнул парень, отбросив «Сайгу». По неписаным местным порядкам на улицах принято было расходиться по-хорошему. — В «Глобусе» все могут хабарить!
— Була ничия, — хохотнул в ответ хриплый. — Вяжи его, хлопцы!
Через минуту Алексей, лишившись плаща, стоял на коленях, а его руки были стянуты пластиковыми браслетами.
— Второй за сегодня, — удовлетворенно произнес один из трех нападавших. — Куда его вести, на расчистку, где жыдивське золото шукают?
— Не, там уже лохов хватает, — возразил другой, подбирая брошенный Алексеем карабин. — Батька приказал пятерых в старатели передать. Квартира знатная, там министер экономики жил. Говорят, нахапал столько, что и половины не смог увезти, когда драпал.
К счастью, до цели опасного путешествия было уже рукой подать. Алексей миновал бывшие кабминовские гаражи, здание штаба службы охраны МВД, спустился к переулку Шевченко и, завернув за угол, чуть не наткнулся грудью на автоматный ствол.
Он инстинктивно подался назад, уходя с линии огня, и вскинул карабин, одновременно снимая его с предохранителя, но это была не случайная стычка, а хорошо подготовленная засада. Откуда-то сзади деловито простучал АКМ, и в полуметре от Алексея взметнулся поднятый пулями мусор.
— Бросай ствол, педрила, и выходи с поднятыми руками! — донесся из-за спины хриплый противный голос.
— Эй, это же ничья земля! — выкрикнул парень, отбросив «Сайгу». По неписаным местным порядкам на улицах принято было расходиться по-хорошему. — В «Глобусе» все могут хабарить!
— Була ничия, — хохотнул в ответ хриплый. — Вяжи его, хлопцы!
Через минуту Алексей, лишившись плаща, стоял на коленях, а его руки были стянуты пластиковыми браслетами.
— Второй за сегодня, — удовлетворенно произнес один из трех нападавших. — Куда его вести, на расчистку, где жыдивське золото шукают?
— Не, там уже лохов хватает, — возразил другой, подбирая брошенный Алексеем карабин. — Батька приказал пятерых в старатели передать. Квартира знатная, там министер экономики жил. Говорят, нахапал столько, что и половины не смог увезти, когда драпал.
— И сильно там засвечено?
— Мало не покажется. Денек-другой, и можно зубы руками вынимать. Ну а через недельку — в яму, червей кормить.
Лутеры разговаривали, обращая на Алексея внимания не больше, чем на пойманную собаку. Парень лихорадочно размышлял, пытаясь найти выход из положения. Попытаться вырваться? Не выйдет — верная смерть. Пообещать им отдать свой схрон в обмен на жизнь? Глупо, не тот народ. Выбьют под пытками все, что нужно, проверят, а получив свое, убьют, и все дела. Оставалось только надеяться на чудо да проклинать собственную наивность. Возникшие поначалу «кодексы сталкерской чести» на глазах уходили в небытие, а те, кто их придерживался, не могли конкурировать со стаями человеческих отбросов, для которых чужая жизнь стоила меньше полуразряженной батарейки. Конвоиры рывком с двух сторон подняли Алексея на ноги и толкнули вперед. Они двинулись вверх по переулку, но успели дойти лишь до здания Проминвестбанка, где и произошло то самое чудо.
Откуда-то сверху раздался крик: «Стоять, уроды!» Судя по жестким, уверенным интонациям, голос кричавшего был не окликом бандита, а военным приказом. Людоловы завертели головами, но не успели они вскинуть оружие, как один за другим были сбиты экономными выстрелами. Алексей, не дожидаясь пули, упал, поджав под себя ноги и втянув голову в плечи. Затаив дыхание и зажмурив глаза, он услышал, как скрипнула дверь подъезда, и к нему начали приближаться уверенные тяжелые шаги. Один или двое подошли вплотную. Раздался характерный щелчок раскрываемого складного ножа. Алексей сжался и тихо застонал, ожидая удара, но вдруг ощутил свободу в руках — обладатель ножа разрезал пластиковые браслеты.
Не дожидаясь команды, парень медленно поднялся на ноги и огляделся по сторонам. Один людолов лежал, нелепо раскинув ноги, словно брошенный на асфальт манекен, и не подавал ни малейших признаков жизни. Второй стонал, держась за предплечье, — по грязному рукаву реглана расплывалось темно-красное пятно. Третий стоял спиной к стене с поднятыми руками, и в его глазах читался нескрываемый страх.
Спасителей оказалось пятеро: четверо молодых коротко стриженных ребят лет двадцати — двадцати пяти и один постарше, напоминавший повадками матерого хищника. Все они были одеты в стираные и глаженые камуфляжные комбинезоны с незнакомыми знаками различия на рукавах. На лица у них опускались прозрачные маски, наподобие горнолыжных, а рты закрывали легкие армейские респираторы. Оружие у всех пятерых было одинаковым — новенькие короткие автоматы с подствольниками и хитроумными прицелами: судя по всему, «калаши», но каких-то спецназовских моделей.
Тот, что постарше (вероятно, командир), повел стволом в сторону стоящего у стены бандита. Лутер тонко, сквозь зубы, завизжал, словно пойманная дворняга, и обмочился.
Старший скривил губы в презрительной усмешке.
— Раз обоссался, значит, знаешь, кто мы.
Мародер закивал головой так самозабвенно, словно его жизнь зависела от быстрого утвердительного ответа.
— Бери своего подранка и волочись в логово, — распорядился старший. — И передай своему батьке, что полковник дает вам неделю. Если не сдадитесь всей кодлой — проведем операцию по зачистке, а у нас, сам знаешь, нет ни сроков, ни амнистий.
Мародер, позабыв о раненом подельнике, пулей рванул за ближайший угол.
— Вот так у них всегда. Зверье, что взять? — сплюнув, сказал рыжий высокий парень. — Что со вторым делать будем, командир?
— Оставим. Выживет — его счастье. Был приказ — пресекать бандитизм, а тех, кто выжил, отпускать.
— А с этим что делать?
Алексей вздрогнул, кожей ощутив на себе развернувшиеся стволы.
— Ты кто? — спросил старший.
— Киевлянин, — хмуро ответил парень.
— В сталкера играл, пока на уродов не нарвался, — старший не спрашивал, а скорее констатировал факт.
Алексею оставалось лишь хмуро кивнуть в ответ.
— Ладно, — сказал старший. — Пойдешь с нами. Что с тобой делать, полковник решит.
Они двинулись в сторону Майдана. Огромная площадь была покрыта мусором, как после палаточного городка во время «оранжевой революции». Выйдя из переулка, они направились в сторону стеклянного купола, под которым располагался многоярусный торговый центр «Глобус» — именно сюда и пробирался Алексей в надежде отыскать что-либо ценное или просто полезное. Под ногами хрустело и шуршало.
— Воздух! — закричал один из сопровождающих.
Из-за башенки Дома профсоюзов вынырнул беспилотник. Похожий на игрушку маленький самолетик покружил над домами, словно отыскивающая след охотничья собака. Почуяв что-то заинтересовавшее его невидимых хозяев, сидящих где-то за пультом, заложил крутой вираж и пошел на снижение. Ему навстречу, оставляя неровный инверсионный след, с крыши Почтамта вынеслась легкая противовоздушная ракета. Сверху негромко хлопнуло. Салютом брызнули в стороны пластиковые осколки и куски электронной начинки.
— Круто тут у вас, — сказал Алексей старшему.
— А ты думал, — ухмыльнулся тот. — Мы — военные, понял? Это тебе не золотишко по хатам тырить, парень.
Крыть было, по большому счету, нечем, и Алексей промолчал.
* * *Вестибюль, ведущий в подземную часть бывшего торгового центра, перегораживала добротная баррикада; из-за ее верхней кромки выглядывал длинный раструб пламегасителя. «Крупнокалиберный пулемет — из тех, что ставят на „Хаммеры“», — отметил про себя Алексей, протискиваясь вслед за одним из бойцов в узкую щель между заграждением и стеной.
С тех пор как он побывал здесь недели три назад, бывший торговый центр перестал быть захламленным подвалом, в котором, рассчитывая на хабар, рылись все кому не лень. С галереи второго яруса просматривалось огромное подземное помещение, превращенное в хорошо оборудованную крепость. Бывшие бутики, мимо которых они проходили, были превращены в склады, казармы, арсеналы и подсобные помещения. По дороге им то и дело встречались деловитые люди в камуфляже. В основном это были парни двадцати-тридцати лет, но иногда попадались и люди постарше. Были здесь и женщины — последние разительно отличались от существ с затравленными взглядами, которых изредка можно было встретить среди опустевших домов. И за всем этим четким армейским порядком явственно ощущалась чья-то железная воля. Бойцы говорили о каком-то полковнике…
Они прошли по галерее в дальний конец зала. У дверей, ведущих в подземный переход и на станцию метро, дежурил караул. Старший тихо переговорил с хмурым дядькой с красной повязкой на рукаве, кивнул несколько раз в сторону Алексея, а затем, получив согласие, требовательно махнул рукой: «Следуй за мной!»
Если подземный торговый центр, который они только что миновали, представлял собой крепость, то выстроенный еще в начале восьмидесятых переход под центральной частью площади, прозванный киевлянами «Труба», был превращен в настоящую цитадель.
Эту дверь Алексей знал хорошо. Раньше здесь находился фаст-фуд, ресторанчик быстрого обслуживания, куда он часто забегал, мотаясь по центру. Теперь же, судя по отдельной охране, несущей службу в касках и бронежилетах, здесь было что-то вроде местного штаба.
Старший пропустил его вперед и подтолкнул к дальнему концу просторного помещения с зашторенной картой на полстены.
— Товарищ полковник! Вот, еще один горе-сталкер — у бандитов отбили.