— Так вот наш Петрович… — Дядя Леша приглушил голос, теперь я не слышал слов, но оторвать Наташу слишком грубо не решался, кроме того, поцелуй взволновал. Тем не менее очень хотелось узнать, о чем рассказывает ее муж.
— Пошли, а то нас давно нет. Сначала ты иди. Я потом, — вдруг прошептала Наташа.
Слава богу! Я рванул на кухню, где рассказывалось продолжение пикантных приключений политически подкованных советских моряков.
— А там всегда так: если телка клеится на улице и при этом очень даже ничего — точно трансвестит… то есть мужик, переодетый бабой, или транссексуал — это когда парню все его хозяйство — чик! — и отрезали.
— Зачем? — изумлялась моя мать.
— Как зачем, а жить-то на что? Баба всегда своей мандой заработает на жрачку, а для мужичков работы нет. У них целая трагедия, когда рождается мальчик. Вот они в детстве парней в девок и «перековывают»…
…Они засиделись допоздна, и мама оставила их ночевать. Тем более что дядя Леша идти уже не мог. Втроем; я, мама и Наташа — мы тащили его обмякшее тело в свободную комнату. А ночью…
В нашей квартире можно много чего проделать, оставшись не пойманным. Моя комната на отшибе. Я уже засыпал, когда кто-то вошел в комнату и на ощупь двинулся в мою сторону, а, подойдя к постели, нырнул под одеяло.
— Тсс, — взволнованный голос Наташи. — Молчи, а то всех перебудишь.
Кричать я и не собирался, впервые женское обнаженное тело оказалось так близко от меня, и это сильно волновало. Она знала что делает. Я не сопротивлялся. Было и любопытно, и приятно, и страшно одновременно. Куча противоречивых чувств. Когда все случилось, я был весь мокрый от пота, сердце едва не выпрыгивало. Во второй раз все получилось намного лучше…. Вернулась к мужу она только под утро, оставив меня в полуобмороке.
По странной иронии судьбы в один день я и узнал о существовании мужчин, переделанных в женщин, и одновременно стал мужчиной.
Здравствуйте, я ваша тетя!
…Если вчерашней ночью мою постель посетила тетя Наташа, то сегодняшней — пришла ОНА. Причем в бешенстве и готовая рвать подушки зубами. Кровать превратилась в поле кровавой битвы: с одной стороны выступало мое чувство гордости, ведь все мои одноклассники еще были девственниками, а я стал героем в их глазах, но с другой — меня гложут вина и раскаяние. Половой акт против моей природы, да еще — подумать только! — с женой лучшего друга отца?! Вдруг когда-нибудь она признается мужу?!! Крепкие татуированные кулаки дяди Леши маячили перед моим носом.
Легкая победа уже не радовала и не казалась такой уж легкой. К тому же не имела ровным счетом никакого значения. Ничего, кроме раскаяния и омерзения. А еще появилось чувство, что мое молодое мужское тело живет отдельной жизнью от желаний, разума и души неопытной женщины, которой я на самом деле являюсь. Я становился кем-то другим, вернее понял, что СТАЛ кем-то другим. С некоторых пор даже думаю о себе в женском роде. Все правильно. ВЕДЬ Я — ЖЕНЩИНА!!!
* * *Мамин пуфик растормошила целиком. И почему она носит то, что мне совершенно не подходит?! Какие-то старушечьи кофточки, юбочки. Но слава богу, что хотя бы не следит за выброшенными шмотками, и значит, с ними можно делать что угодно. Подшить, подрезать… И я взялась за ножницы, спасибо матери, умею с ними обращаться…Юбки укоротила, выбрала блузку. И еще… решила надеть белье. Надо компенсировать вчерашнюю ночь, забыть Наташу. Правда, бюстгальтер большой, и пришлось завязать тесемки узлом на спине. Осталось напихать ваты в чашечки, и получилась настоящая грудь!
«Как ОН мог? Как?!! Просто немыслимо!!!» — Я ужасно зла на НЕГО.
…Черт! В тишине квартиры раздался телефонный звонок. Снимаю трубку.
— Да?
Але! Это ты? — Вкрадчивый голос Наташи ни с кем не спутаешь. — Я уже соскучилась, а ты?
…Я? Интересно, что бы ОН сказал сейчас? Что вообще должен сказать мужчина в такой ситуации? Точно не то, что собираюсь ответить Я.
— У меня много уроков… и… мама дома.
ОН где-то внутри меня взбунтовался. Ну конечно, приятно ведь рассказывать пацанам в школе, что ты уже переспал с женщиной. Повышает рейтинг. А то, что ее муженек может оторвать нам голову, об этом ОН не думает?
Да не бойся, можешь прийти ко мне. Мой ушел в гости, значит, завтра до обеда я одна. Ты ведь знаешь, где мы живем, — Наташа не унималась.
— Я правда… не могу.
— Если не можешь остаться на ночь, приходи сейчас, а вечером пойдешь домой. Хочешь, бери с собой учебники, я помогу с уроками, — она засмеялась.
Господи, когда ты от меня отвяжешься? Ну до чего же бабы липкие и приставучие! Вот Я — не такая! Сейчас подтяну колготки и никогда не буду сама звонить парням. Вести себя так — недостойно! Она просто шлюха! Но надо ей что-то сказать, чтобы не обиделась, а то заподозрит что-нибудь.
— Меня мама… просит помочь ей… У нас… у нас уборка.
— Ой, ну как знаешь. Передумаешь, звони.
— Хорошо. Когда освобожусь.
Я с облегчением положила трубку. Что за женщины!
Убей мою подругу…
Прошли те времена, когда желания переодеваться женщиной и думать о себе в женском роде казались мне чрезвычайно необычными. Я понимал, что со мной; точно знал, что не один такой и что за границей в «загнивающем капитализме» делают операции по смене пола. Да только мне это ничего не дает. Я живу в стране, где статья за гомосексуализм работает на полную мощность. Пусть я не гей, но кто станет разбираться в тонкостях!
«Доктор, мне кажется, что я гей». — «Вы что, известный модельер?» — «Нет». — «Тогда, может, художник?» — «Нет» — «Так вы артист?» — «Да нет же, я простой инженер!» — «Голубчик, тогда какой же вы гей? Вы просто пидарас!»
Друзья донимают, почему не завожу себе бабу. Ведь я же «раньше всех лишился девственности, а теперь хожу, как лох, один». Им легко говорить, у них одно желание, а вот у меня… Я старше их всех, ведь во мне живут две личности…
…Мама сегодня уехала на целый день. МОЕ ВТОРОЕ Я уже скребется и тащит к столику с косметикой. Я еще не решил, как поступить, а руки — словно ими управляет кто-то другой — сами начинают копаться в материнской косметичке.
«Чего ты трусишь? — ОНА красит ресницы и, довольная собой, болтает. — Ты же видишь, даже мама за все годы не заметила, что косметика убывает. А когда однажды мы нечаянно порвали ее платье и зашили, так она опять ничего не увидела…»
«Но меня не раз могли поймать!»
«Но ведь не поймали же! Розовые тени мне идут больше, чем голубые. Жаль, мама всегда покупает одни и те же цвета, не любит экспериментировать. Если бы посоветовалась со мной, я бы многому сумела научить ее. Почему-то замужние женщины ленивы. Я не буду такой». «Ты? — Я начинал злиться. — А какой ты будешь?! Как ты можешь БЫТЬ? Ты никто! У тебя нет будущего!»
«Зато у меня есть настоящее, а у тебя его нет!» — жестко ответила ОНА.
Это была правда. Горькая, страшная, способная довести до отчаяния, до самоубийства… Если нет настоящего, если ты не живешь, так зачем оно нужно — какое-то неизвестное будущее? А я ведь и не жил, вернее, только и жил ожиданием того, когда мать уйдет из дома, чтобы закрыть все шторки, напялить один из материнских париков и ее обноски. Потом смотреться в зеркало, шляться по дому и представлять себя другим человеком. Но зачем? Если этот человек живет только за закрытыми шторами? Если он почти что миф? Выдумка? Что если все, о чем грезишь, ненастоящее?
«Но только в этом ненастоящем и есть жизнь!» — неожиданно вставила слово ОНА.
Я не ответил. Мысль, что вот так можно провести годы, десятилетия, совсем не грела. Проводить все свободное время дома, смотреться на себя в зеркало и разговаривать с собой. Да — именно с собой… К черту! Я швырнул парик и пошел в ванную.
«Нет!» — ОНА зло глянула на меня из зеркала, но я открыл воду и сунул лицо под кран.
Буду ТАКОЙ, нет — таким, как все. Раз родился мужчиной, надо думать о себе в мужском роде. Стану МУЖИКОМ!
* * *В первую очередь взялся за поиск «мужских» профессий. Одной из первых в моем списке стояла работа следователя. Детективы я обожал. Но в юридическом, куда сунулся с документами, конкурс оказался десять человек на место. Между собой соревновались медалисты, а я окончил школу, хотя и на «отлично», но без медали. Поняв, что шансов на юрфаке нет, с ходу поступил в ЛИАП, Ленинградский институт авиаприборостроения.
Мама на радостях устроила праздник. Мы поехали к бабушке, по дороге заехали в кондитерский, а потом еще решили сделать ей подарок и зашли в косметический магазин. А там… Я как загипнотизированный уставился на витрины: блеск для губ, перламутровый лак для ногтей… Вот оно, единственное, что нужно мне в жизни, и то, чем я никогда не смогу по праву пользоваться. Я неожиданно осознал, что если останусь дома, то не переборю себя. Вечно буду рыться в косметичке матери, посещать парфюмерные отделы, притворяясь, что ищу подарок жене, рассматривать витрины с бельем… Чтобы от всего этого избавиться, надо бежать куда-нибудь на Северный полюс. Если уж жечь мосты, то по-честному. Лишить ЕЕ сразу всего; кто ОНА без искусственных локонов и чужих помад, без одежды и обуви, с коротким «пионерским» ежиком на голове?..
Мама на радостях устроила праздник. Мы поехали к бабушке, по дороге заехали в кондитерский, а потом еще решили сделать ей подарок и зашли в косметический магазин. А там… Я как загипнотизированный уставился на витрины: блеск для губ, перламутровый лак для ногтей… Вот оно, единственное, что нужно мне в жизни, и то, чем я никогда не смогу по праву пользоваться. Я неожиданно осознал, что если останусь дома, то не переборю себя. Вечно буду рыться в косметичке матери, посещать парфюмерные отделы, притворяясь, что ищу подарок жене, рассматривать витрины с бельем… Чтобы от всего этого избавиться, надо бежать куда-нибудь на Северный полюс. Если уж жечь мосты, то по-честному. Лишить ЕЕ сразу всего; кто ОНА без искусственных локонов и чужих помад, без одежды и обуви, с коротким «пионерским» ежиком на голове?..
Мама и бабушка еще не покончили с первым куском торта, как я уже решил, что уеду в город N-ск, где есть училище МВД, буду учиться на опера. Очень мужественная профессия, а главное, в мужской общаге точно не будет залежей чулок и помад и не будет ни возможности, ни желания переодеваться. Но в тот радостный вечер я не решился сказать о своем решении…
Опускаю здесь реакцию мамы на то, что я забрал документы из института. Хорошо еще, что отец был в плавании, а иначе… Родные пугали меня, как только могли. После их обработки «в бой» включились друзья семьи: они отговаривали тем, что работа опера опасна и мало оплачиваема и что более дикий выбор сложно представить. Говорили, что в общежитии среди бывших ПТУшников и трактористов жить невозможно и что в Ленинграде тоже есть такие училища… В итоге их успокоили мои обещания, что после училища пойду снова поступать на юридический.
Училище в городе N-ске, на первый взгляд, соответствовало красочным рассказам родни. А на второй — превосходило их. Вонючая казарма, называемая общежитием, столовая со здоровенными крысами-мутантами, спортивные площадки с покосившимися баскетбольными стойками, зассанный душ и обосранный туалет. Короче, здоровый мужской дух и… очень большое количество придурков. Один рассказывал приемной комиссии, что приехал учиться на директора колхоза, второй — на директора винного завода, двое на космонавтов. Я долго не понимал, то ли они вправду кретины, то ли тут кроется какой-то прикол, который мне пока неизвестен. Вскоре тайна выяснилась: те, кто приехал поступать сюда, автоматически получали отсрочку от армии. К сожалению, учиться они тоже не хотели и потому ломали комедию. Ведь пока здесь с тобой возятся, армия, хотя бы на время, остается для тебя в стороне.
Зато в здешнем здоровом климате, при больших физических нагрузках и полном отсутствии одиночества, мне некогда было размышлять о том, женщина я или кто. Десять километров по пересеченной местности с автоматом в руках — и ты становишься настоящим бойцом, пусть сквозь твои светлые глаза отчетливо видна задняя стенка черепа, зато у тебя крепкий сон! А при пробуждении первая мысль только о жратве. Да и сны не отличаются разнообразием. Снятся куриный супчик, домашние пельмени, жареная картошечка с грибами, заедаешь ты все это бутербродом с колбасой (такой, знаете ли, огромный бутерброд — размером в батон, а посередине сервелат)… Просыпаешься и понимаешь, что жуешь подушку.
Постепенно преподаватели стали выделять меня из толпы студентов. Учился я лучше всех. Уже через полгода назначили старшиной взвода, еще через полгода меня ждало следующее повышение… А вскоре я узнал ужасную вещь. Училище лишь официально готовило оперативников, а на самом деле после окончания учебы всех, в лучшем случае, ждала «карьера» конвоира…
Я решил уйти. Руководители долго отговаривали, мотивируя тем, что армии нужны думающие бойцы. Обещали, что не стану сидящим вертухаем, тупо рассматривающим зэков через прицел; у меня может сложиться прекрасная карьера… Вплоть до начальника лагеря… Но я не хочу. Какая разница, простым конвоиром или начальником конвоя, все равно противно. Вернулся в Ленинград, правда, в ЛИАПе решил не восстанавливаться, ведь тогда придется объяснять свои странные метания. И потому поступил в ЛИТМО (Ленинградский институт точной механики и оптики). Мама была очень довольна, что я снова дома и учусь в хорошем вузе. А вот ОНА — я почувствовал это, как только вошел в квартиру, — снова встрепенулась и подняла голову. И шестым чувством понял: ОНА МНЕ ОТОМСТИТ…
Как вспомню — так вздрогну
Я так развеселился, читая про армейский дебилизм, что даже отвлекся от проблем с работой. Как говорил Платонов: «Армия — это глубокая народная задумчивость». Все служившие знают: армейские воспоминания никогда не сотрутся из памяти, и в любой пьяной мужской компании тебя поймут и поддержат разговор о веселой военной деградации. Конечно, эти изменения, к счастью, оказались обратимыми в отличие от курсантского регресса. Но никто из моих знакомых, слава военному Богу, не учился в подобных заведениях, зато в армии отслужили многие. И воспоминания о дивных армейских буднях буквально «накрыли» меня.
…Помню, как к нам в батальон связи нагрянули в гости родители моего сослуживца. Дело происходило сразу после присяги, и молодого бойца с друзьями отпустили в увольнение на выходные побыть с предками. Те в интуристовской гостинице сняли отдельный номер для сына и его гоп-милитари-компании, чтобы они, не стесняясь взрослых, смогли бы с чувством и воодушевлением отметить начало военной службы.
И бойцы отпраздновали!
…Лучи утреннего солнца, пробиваясь сквозь пары алкогольного тумана, стоявшего в комнате, осветили бодунистически-хаотическое расположение казенного имущества. Завязанные узлом подушки, перевернутые кровати, а посреди действа стоял тяжеленный огромный полированный стол, в центре которого теперь зияла дыра, словно на нем разжигали костер войны. Было ли ристалище или «просто приходил Сережка — поиграли мы немножко», оставалось загадкой; но то, что дыра имелась, — это, как говорится, фак на лицо, или хуй на рыло.
Молодые воины почесали опухшие репы и уткнулись в прейскурант, висящий на стене и сообщавший, сколько придется заплатить за порчу имущества. «Стул, скатерть, утюг, покрывало…» — все это стоило не так дорого. А вот стол — целых триста рублей!!! Деньги по тем временам просто бешеные! Надо было или платить, или, изъебнувшись, придумать какой-либо оригинальный выход из безвыходной ситуации. Они выбрали второе и, заплетя свои мозговые извилины в пучок креативного кабеля, довели дело до безнаказанного завершения.
Когда дежурная пришла принимать номер, он был чисто прибран, и свободного места в нем стало намного больше.
— Тут стоял стол! — заявила она.
— Какой стол? — искреннее изумились солдатушки.
— Большой!
— Но если бы он тут был, то и сейчас бы стоял? Правильно? Почему же его нет?
— Вы его испортили, — смекнула дежурная.
— Но тогда бы он стоял здесь испорченный, — аргументировали бравы ребятушки.
— Да, но… — Она не знала, что еще сказать.
— Согласитесь, мы же не могли его вытащить мимо дежурных, которые на каждом этаже. Мимо консьержки, охраны… Разве такое реально?
— Нет, — неуверенно ответила женщина, в очередной раз обводя глазами комнаты и складывая в уме все «за» и «против».
— Значит, никакого стола не было! — подвели итог бойцы и ушли, оставив медитирующую дежурную в полной растерянности.
А ларчик-то просто открывался, прямо-таки гениально.
Они, конечно, сначала долго ломали свои остриженные бошки, как избавиться от этого прожженного компромата; с балкона его не выкинешь — люди внизу ходят; по этажам не потащишь — везде охрана. И было принято циничное решение распилить его на кучу мелких частей и частюшечек и потихоньку — в пакетиках и рюкзачках — снести расчлененку на помоечку.
СВАДЬБЫ, ДЕТИ И РАЗВОДЫ
Поединок
К счастью, свободного времени нет. Кроме института серьезно занимаюсь фехтованием, а ЗАТАИВШАЯСЯ ДЕВУШКА обиженно молчит, притаившись как гадюка в кустах.
Сегодня у меня появился новый спарринг-партнер.
— Виктор, — представился он.
Мы пожали друг другу руки. Рукопожатие у него крепкое, руки длинные, и сам он немного выше меня. К тому же оказалось, что он, как и я, предпочитает встречные атаки. Но когда двое вооруженных людей бросаются друг на друга — это страшно. Клинки могут сломаться, надо быть внимательным, чтобы не поранить партнера. Я все это прекрасно помнил, когда мы пошли друг на друга…