– Н-да… Получается, что эта ниточка упущена?
– Получается так, хотя я просто уверен, что Кирилл был там в ночь убийства. И мог ведь что-то видеть, стервец! Что-то, что могло бы нам помочь в расследовании.
– А помогать он нам не станет. Себе дороже, – вздохнула Света и потянулась к сумочке. – Наверное, нам пора?
– Да, да. Наверное…
Он суетливо заметался, помогая ей встать со стула, не забыть букетик, чуть не опрокинул стул, чуть не забыл чаевые. И сам себе показался настолько неуклюжим и некрасивым, что рад бы был, исчезни он сию минуту с порога этого кафе, показавшегося ему сегодня неуютным и мрачным.
– Саша, все хорошо, – Света взяла его под руку, заглянула в побагровевшее лицо. – Все хорошо, не переживайте.
– Извините меня за неловкость. Как-то все не так у меня…
– С женщинами?
– Как-то не научился я ухаживать.
– И слава богу! – неожиданно рассмеялась она. – Ловеласов мне хватило на всю жизнь. Знаете, а… А поехали на набережную? Там сейчас должно быть славно. Народ гуляет. А? Как вам мое предложение?
– Отлично, – выдохнул он с облегчением, и желание исчезнуть пропало, как и не было. – Погуляем, поговорим.
Говорить, как оказалось, кроме работы, он не мог вообще ни о чем! Фильмы, книги, искусство…
Господи, да он знал об этом только в контексте какого-нибудь грабежа или плагиата. Кто с кем, где, за что судился. Что было украдено и возвращено владельцу, а что находится в розыске до сих пор.
Он идиот! Какая женщина захочет связать с ним судьбу?! Он никому не нужен! То ли дело Степка, он…
И тут мыслям его было суждено споткнуться. Прямо о невероятной красоты ноги Стефании, вышагивающей по набережной рука об руку с молодой интересной девушкой. Чуть уступающей ей по привлекательности, но тоже очень ничего. Обе были в коротких юбках, легких курточках, обе – с распущенными по плечам волосами, и обе белозубо скалились встречным мужчинам.
Та-а-а-к! А с кем же ужинает Степка? Он что, наврал? Не мог он наврать ему! Не мог! Светлане – да, любой другой женщине – тоже. Но ему – Копылову, даже с учетом сложившихся обстоятельств, соврать он не мог! Он никогда ему не врал насчет своих свиданий. Ему это было не за чем.
Что-то не так! Какая-то лажа!
Копылов достал из кармана мобильник и набрал номер Степана. Гудки идут, но Степка трубку не берет. Он еще пару раз набрал, результат тот же.
– Извините, – бросил он Свете. – Я сейчас.
Он рванул наперерез милым девушкам, в настоящий момент особо активно расточающим улыбки в сторону проезжающего мимо автомобиля ценой в шестизначную цифру.
– Извините, Стефания, можно вас на минутку? – Не дожидаясь ее согласия, Копылов грубо схватил ее за локоть и отвел метра на три от спутницы. Ну, никто и не говорил, что он славится галантностью, так вот. – Где Степан?
– Ты кто такой, мужик?! – В недрах ее души заклокотал гнев. – Я щас свистну, и тебя отсюда… Ты вообще знаешь, кто я, мужик?!
– В курсе, в курсе, – Копылов нервно дернул губами, изображая улыбку. Чуть ослабил хватку. – Я его напарник. Он сегодня был у вас, взял ксерокопию портрета. Так?
Стефания мгновение думала, потом нехотя кивнула. И локоть свой выдернула из руки Копылова.
– Вы должны были ужинать с ним сегодня, так?
– О господи! – Она закатила прекрасные очи, глубоко задышала. – Знаешь со сколькими я сегодня должна была ужинать? Так, для примера, Степа твой был четвертым, кто пригласил меня. Что же мне, разорваться, что ли?
– Но вы же обещали ему! Что, и всем остальным тоже?
– Ну, нет, конечно. Просто… – Стефания кивнула на девушку, терпеливо ожидающую в сторонке. – Просто неожиданно подруга ко мне приехала. Не виделись полгода! Мы решили прогуляться, потом вдвоем поужинать. Вот я ужин с ним и отменила. А в чем проблема-то, коллега?
– Проблема в том, что этот козел не отвечает на мои звонки. – Он еще раз набрал Степкин номер, результат тот же. – А должен, вообще-то! Я думал, он с тобой. Пардон, с вами. А он где?
– А он где? – В ее глазах блеснула искра любопытства.
– А он мог пойти на адрес, который с меня стребовал, чтобы показать копию портрета того человека, который…
– Я поняла, – перебила его девушка, покусала согнутый скобочкой указательный пальчик. – А что там, на адресе?
– А кто знает! Там просто живет одна дама, к которой этот дядя, возможно, заглядывал, чтобы узнать адрес ее бывшего мужа, на которого совершили покушение.
– Да, да, что-то такое Степан говорил, кажется. И что думаешь, коллега… – она подняла на него взгляд, в котором не осталось ничего от взгляда томной красотки. – Думаешь, он на адресе нарвался на нашего дяденьку?
– Хотелось бы думать иначе.
Копылов оглянулся. Обе женщины – и Светлана, и подруга Стефании – терпеливо ждали в сторонке. И ни одна при этом не обнаруживала признаков нетерпения или недовольства. Света вообще с кем-то разговаривала по телефону и улыбалась при этом хорошо и спокойно.
– Вы скажите мне вот что, девушка… За что этого человека уволили из органов? Он что-то натворил?
– Трудно сказать. Разбирательство спустили на тормозах. Но… Но его попросили написать рапорт. Вообще-то я не обязана с вами об этом говорить. Более того, не имею права! – спохватилась Стефания и резко распахнула сумочку, намереваясь достать телефон.
– Я понимаю. Но Степа… Вдруг он в беде? Тот человек, он способен на агрессию? Убийство? За что он был уволен?
– Ой, я вас умоляю! – фыркнула она, заметно расслабляясь. – Какое убийство! Какая агрессия! Жена у него жизнь покончила самоубийством, вот и причина его увольнения.
– Жена?! Самоубийством? Как давно это было?!
Он почувствовал, как внутри у него стремительно вымерзают внутренности. И даже сердце, кажется, принялось стучать о грудную клетку куском льда.
– Это было года два или три назад, кажется. Но там с психикой у женщины вроде не все в порядке было, вот она и того… – Стефания провела рукой по шее и вскинула ее вверх. – Откинулась.
– Она повесилась?
– Вроде того.
– Господи! – Он закрыл рот ладонью, боясь, что заорет сейчас во все горло.
– Да что с вами, коллега?! – переполошилась Стефания, когда Копылов согнулся так, будто его сейчас вырвать должно. – Что вы так переполошились? Его даже дома не было, когда она с собой это сотворила! Он был в служебной командировке.
– А за что же ему тогда предложили рапорт написать, а? Где подвох? Что тут не так?
– Да не знаю я, – она подергала плечами и тут же сделала знак подруге подойти. – Извините, коллега, мне дико некогда.
Он не верил! Не верил ни одному ее слову! Земля плавно ходила под ногами, как при землетрясении. Он однажды ощутил это, будучи в командировке в Средней Азии, знает, как это бывает. Но сейчас ведь землетрясения не было! Сейчас просто он узнал такое…
– Постойте, Стефания! – И он, понимая, что не должен этого делать, что просто не имеет на это права, снова крепко схватил ее за локоть. – Было ведь что-то еще в его биографии, так? Что-то, что способствовало тому, чтобы ему предложили уволиться, так?! Скажите мне! Прошу вас!!
Подружка, грациозно преодолевшая разделявшие их три метра, рассматривала Копылова без интереса. Он не обижался, он никогда не вызывал его у таких девушек. Они его тоже мало волновали. Его сейчас волновало другое.
– Скажите или я пожалуюсь вашему начальству! – выпалил он, а что ему еще оставалось.
– Ух ты! И что вы ему скажете, моему начальству? – Она игриво повела плечами и смерила Копылова с головы до ног взглядом, ставящим на место таких зарвавшихся неудачников, как он.
– Что вы безо всякого запроса снабдили моего коллегу сведениями, не подлежащими разглашению, вот!
Это было некрасиво, но выбора не было.
«Дурак». – отчетливо читалось в беззвучном шевелении ее прекрасных губ.
– Согласен, – кивнул Копылов, снова посылая сигнал на мобильник Степана. Потом помотал им перед ее носом. – Но он вот не отвечает. Вдруг с ним беда?! Это будет на вашей совести тоже!
– Стефа, да скажи ты ему, что он хочет! Сколько можно тут торчать? – промурлыкало недовольно длинноногое создание, прочесывая взглядом толпу на набережной.
Стефания раздраженно засопела. Видимо, советов она не принимала ни от кого, даже от любимой подруги. Но все же прошипела Копылову прямо в ухо:
– В юности, когда он еще не работал в органах и, кажется, даже не служил в армии, его подруга тоже повесилась, понятно? Это стало известно после смерти его жены. Началась проверка, и выяснилось. И ему предложили просто написать рапорт. Все ясно?
– Почти, – Копылов, пусть уж она если ненавидит, то ненавидит его до конца, снова вцепился в ее руку. – А мы единственные, кто им интересовался?
– Мент, ты охамел! – возмутилась она, но глянула при этом на него с интересом. – Уволить тебя, что ли, к чертям собачьим?
– Уволишь, уволишь, только скажи! Кто-то еще интересовался этим блондином?
– Уволишь, уволишь, только скажи! Кто-то еще интересовался этим блондином?
– Он не отстанет, – предупредила подруга, поймав чей-то воздушный поцелуй с благосклонной улыбкой. – Лучше скажи ему.
– Короче, был еще один мужик. Пришел прямо ко мне. И спросил конкретно этого дядечку. Прямо по фамилии, имени, отчеству и даже звание указал. Говорю, он уволился. Не работает у нас.
– И что мужик?
– Улыбнулся и ушел. Я командованию доложила, и все. И тут вдруг Степа является. Я снова командованию доложила.
– Как выглядел тот, кто приходил до Степы? Погоди, хочешь, угадаю? – Копылов зло сощурился. – Высокий блондин, симпатичный, зовут Гена. Так?
– Как зовут, не знаю, не спрашивала, мне не надо. Но он же должен был зарегистрироваться, заходя внутрь. У нас же не супермаркет. Узнай, если интересно. Но высокий, блондин, симпатичный. Все, как ты сказал. А теперь, отвали, коллега. Или будут проблемы, обещаю…
Проблемы у Копылова начались, как только он подошел к Светлане. Она прямо так и сказала, обернув к нему невероятно побледневшее лицо:
– У нас проблемы, Саша.
– Что случилось?
«Идиот, – подумал он сразу, – она приревновала меня к этим милым красоткам, продолжившим свое дефиле по набережной». Все оказалось гораздо страшнее.
– Степа, – еле слышно произнесла Света посиневшими губами. – Он в больнице. У него нож… Под сердцем…
И заплакала.
Глава 16
Кирилл сидел, тесно прижавшись к плечу Ларисы. Если бы не она, он бы точно давно удрал. Терпеть спокойного деда – то еще удовольствие. А когда дед в гневе!
– Ты нормальный, нет?! – орал дед так, что шишки сыпались с вековых елей, взявших его загородный дом в плотное кольцо. – Оставляешь записку, исчезаешь, следом сюда являются две протокольные морды и говорят мне такое!!
Голос деда не выдержал накала, сел до кашля, и Кириллу пришлось еще минут десять слушать его надсадный кашель, разбавляемый ругательствами. Дед выпил почти литровый ковш родниковой воды, отдышался, кивнул на Ларису:
– А это кто?
– Моя девушка и спасительница. Если бы не она… – И Кира в двух словах обрисовал ситуацию последних дней.
– Если бы не она, ты бы не засветился в том дворе, где мужика грохнули, – проворчал дед, заставив Ларису вспыхнуть. – Одно слово – бабы! Ладно, чем все закончилось?
– Все закончилось подпиской о невыезде.
– И то ладно. – Большие ладони деда легли на грубую поверхность стола, погладили старое дерево. – Сиди тихо, не высовывайся, пущай ищут убийцу этого алкаша.
– А как же мама?! – воскликнул Кирилл с обидой. – Мы же собирались с тобой…
– Цыц!! – снова взревел дед, вскакивая с места и нависая над молодежью, как гризли. – Мамы давно нет! А ты есть! И я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось, понял? А ты поняла?!
Молодежь активно закивала.
– Поэтому, – дед сжал кулак и следом принялся разгибать по пальцу. – Картошку прополете – раз. Родник засрался – вычистите – два. Девчушка пускай дом выскоблит – три. И жрать приготовит – четыре. А я… Я в город поеду.
– Зачем, дед? Так нечестно! Мне нельзя, а сам!
Кира тут же съежился под его взглядом, напомнившим ему о мучительных сутках, проведенных в тюрьме. Он и не думал, что там так гадко и страшно. Нет, его никто не обидел, некому было. Его сносно кормили. Но…
Но там было так страшно, так безнадежно, как в могиле!
– Дальше только смерть, понимаешь? – шептал он Ларисе, зарываясь лицом в ее волосы тем вечером, когда его выпустили. – Стены, койки, матрасы эти вонючие, ужас! Это как преисподняя! И это еще при том, что я там был один. А когда толпа?!
– Что, внучек, желаешь туда вернуться? – ядовито поинтересовался дед, сразу угадав по глазам внука его страхи.
– Нет, не желаю, – буркнул Кирилл, опуская глаза и хватая Ларису за руку.
Спасибо, что хоть не бросила его, что рядом. Хотя ее родители, узнав обо всем, неприязненно кривили рты в его сторону. И шептались, и шептались без конца, пока они ехали в их машине к Ларисе на квартиру. Он услышал лишь одно слово: наследственность, но и этого было достаточно. Однако дочь проявила неожиданную твердость и заявила, что, если они станут влезать в ее отношении с Кириллом, она их перестанет замечать.
Испугались они или нет, неизвестно, но молодых людей оставили в покое. Они, но не дед! Тот готов был заковать их в кандалы, когда они явились. И он так орал…
– В город еду, к бабке твоей, – соврал Иван Митрофанович. – Давно не виделись. Вопросы есть.
Ребята стремительно переглянулись. Лариса вскинула брови: веришь, нет? Кирилл отрицательно качнул головой, и они тут же снова принялись рассматривать свои крепко сплетенные пальцы.
– Вопросов нет, – удовлетворился дед покачиванием головы внука. – Вот и отлично. Ну, ребятки, за работу. И не дай бог… Не дай бог вам отсюда удрать! Закую тогда точно в кандалы. В подвале! Будете сидеть там, так и знайте.
Дед вызвал такси по мобильнику, который Кирилл купил ему по его просьбе. И пока такси ехало, тщательно побрился, вымыл волосы, причесался так аккуратно, будто и правда на свидание к бывшей жене ехал. Но почему-то Кирилл ему не верил. И пока дед давал последние указания Ларисе, какой тряпкой надо мыть пол, а какой – окна, тихонько спросил у таксиста, куда конкретно он должен отвезти деда.
Таксист не разочаровал. Назвал адрес, из-за которого Кириллу пришлось семьдесят два часа быть заключенным.
– Он едет туда, Лара! – шипел он, когда дед усаживался на заднее сиденье пыльной машины. – Но зачем?!
– Ох, ну неужели непонятно? – Она погладила Кирилла по спине, зевнула. – Главный свидетель выжил и скрылся. И его надо найти.
– Ага, менты не нашли, а дед найдет, – фыркнул Кирилл и дернул плечами, чтобы Лара отстала.
– Менты, они всегда не там ищут, Кира. Они вон обрадовались, что мою машинку увидали, и скорее хватать. А что почем они потом разбираются. Им главное что?
– Что?
– Улики. Остальное – по барабану. Какая логика! Какая презумпция, на хрен, невиновности! Улики, все! Больше им ничего не интересно! Моя машина засветилась, они ухватились. А то, что убийца не стал бы так рисоваться и, скорее всего, пришел бы пешком, а не на машине и уж тем более – не на такси, это их уму непостижимо. Ладно, идем.
– Куда? – не понял Кирилл, все еще глядя вслед неулегшейся пыли, поднятой колесами такси.
– Дом скоблить, есть варить, тебя любить. Мы же должны воспользоваться отсутствием нашего надзирателя. Разве нет?..
Иван Митрофанович расплатился с таксистом, не забыв поворчать о диких тарифах и отсутствии скидок. Дождался, пока тот уедет, пониже на нос надвинул козырек старенькой холщевой кепки и двинул во двор, где жил фотограф.
Его тут не знали и не узнали бы. В прошлый раз, когда они тут неосмотрительно нарисовались с внуком, вопросы задавал все больше Кирилл. Дед отмалчивался и старательно шнуровал ботинки, скрывая лицо. Но теперь, скрывай не скрывай, вопросы задавать придется ему про этого гребаного папарацци. А у кого спрашивать? Полиция давно всех опросила, и ничего. Копылов так и сказал Кириллу, когда мучил допросами: никто не знает местонахождения фотографа. Никто! И никто не может сказать с твердой уверенностью, жив ли он вообще.
Иван Митрофанович твердо верил, что эта мерзкая крыса с фотокамерой жива. И где-то щемится в углу, намереваясь избежать наказания. Он ведь винил этого урода если не в смерти дочери, то в причастности к тому, чтобы истинный виновник избежал наказания.
Надо же, как все своевременно! Как неожиданно появился непонятный свидетель семь лет назад! Все быстренько обтяпали, раз-два и готово! Генка не причастен, Алинка все сотворила с собой сама! Суки!! Наглые вруны!!
Иван Митрофанович с силой пнул попавшийся под ногу камешек и тут же пожалел об этом. Камешек отлетел прямо тощей кошке в бок. Та с визгом умчалась в кусты, продолжая истошно вопить. «Ни за что ни про что обидел бедную тварь», – посетовал Иван Митрофанович, присаживаясь на скамейку возле подъезда, где жил подлый трус фотограф. Нагнулся, осмотрел нос старенького парусинового ботинка. Вот и ботинок порвал этим камнем! А еще носил бы и носил.
– Чего, туфлю порвал? – На его пальцы, теребившие нос ботинка, легла длинная уродливая тень.
Он поднял глаза. Прямо перед ним стояла очень пожилая леди в широком летнем сарафане, белоснежной панаме, в плетеных сандалиях на босу ногу и с сумкой, набитой под завязку.
– Да вот, пнул камень, – нехотя признался Иван Митрофанович. И вздохнул виновато. – И в кошку попал, досталось бедной твари ни за что. И туфлю вспорол.
– Бывает, – леди с трудом поставила сумку на скамью, присела рядом. – Меня тетя Таня зовут. А вас?
– Ну-у-у, какая же вы мне тетя Таня! – невольно рассмеялся он. – Татьяна скорее. А я – Иван, Иван Митрофанович.
Тетю Таню неожиданный комплимент порадовал. Она тихонько рассмеялась и вдруг попросила донести ей сумку до двери. Хоть и невысоко, но тяжко, пояснила она. У двери квартиры неожиданно ей вступило в спину, и сумку пришлось нести до кухни. Ну, а там и чай поспел.