Беги, живи, спасай!
Конечно, надо еще определить, что за "…сково" такое. Матросково. Телясково. Пинское-Усково какое-нибудь. Карта нужна, вот что.
Киоск "Роспечати" на углу зазывно пестрел обложками. Звезды кино и эстрады, рекламируя издания, улыбались прохожим.
Вадим едва не пролетел мимо.
— Извините, — постучал он в бликующее окошко, — у вас карта области есть?
— Атлас автодорог подойдет? — спросила киоскерша, подавая красно-зеленую книжицу.
— Сколько?
— Сто двадцать.
Вадим порылся в карманах и выковырял оставшиеся после вчерашних сосисок в тесте деньги. Две пятидесятки, несколько рублевых монет.
Набралось.
— Вот.
Он сунул купленный атлас за пазуху.
Так, теперь сесть где-нибудь, спокойно изучить. Или сразу на автовокзал? Есть же областные маршруты, наметить два или три.
Если Алька фотографировала, то вряд ли далеко, чтобы по времени уложиться. Вика, Скобарский, мальчишки — город, деревня, потом вернуться. Все в один день. Двух-, максимум, трехчасовое удаление где-нибудь. То есть, круг километров в сто пятьдесят.
Ноги снова вынесли Вадима на Гагарина. Желто-коричневый двор с коробкой гаража, переулок, граффити и — вот она, высотка, на крыше которой он дежурил ночью. Даже кажется уже, что этого не было. Или было не с ним. В кино.
Зайти? Вроде договаривались.
Пятьдесят седьмая — номер Викиной квартиры он запомнил лучше, чем номер собственной. Подъезд второй.
Конечно, родители ей вряд ли поверили.
Он бы и сам не поверил. В великовозрастного ухажера, скорее, поверил бы. В ночь у подружки — может быть. Но лучше уж явиться и попасть в двусмысленную (здравствуйте, я знакомый вашей дочери — да?) ситуацию, чем пообещать и подвести.
Вадим перебежал через дорогу, протиснулся у остановки между автобусом и такси и перешел на быстрый шаг.
Мелькнули кусты, палатка с овощами.
Солнце стекало с окон, слепило, играло в бабье лето, люди в искристом воздухе не шагали, а плыли над листьями и тротуарами.
Жалко, Алька не видит.
— Ура!
Вадима толкнули в плечо, подергали за рукав, схватили за пальцы. Джинсы. Кожаная куртка. Под курткой — топик и голый живот. Счастливая Викина физиономия — уже напротив. Челка исчезла, сменившись пробором и зачесанными за уши прядями, но помада осталась черной. То ли дань субкультуре, то ли ей так нравилось.
Нос наморщился, в зеленых глазах — радость.
— Пойдемте, пойдемте!
Она повлекла его в сторону от дома.
— Куда? — только и смог выговорить Вадим.
— Ну, мы же не в квартире машину храним!
Вика как ребенка повела его по дорожкам к асфальтовому "карману", в котором, окаймленные столбиками и пятнистыми тенями, стояли автомобили. "Хонда", "тойота", старенькая, баклажанного цвета "мазда".
— Пап, вот!
Дверца "мазды" открылась.
Викин отец оказался плотным мужчиной, чуть пониже Вадима. Прищурился. Подал руку.
— Александр.
— Вадим.
Глаза у Александра были как у дочери — зеленоватые.
Крепкие руки. Слегка одуловатое лицо — лицо человека за сорок. Короткий бобрик светлых волос. Джинсы. Теплая рубашка. Запах табака.
Сам Вадим пах, наверное, жутко, пропотел, спал в одежде, все мятое, но Александра его вид не смутил. Появилась-пропала складка на лбу, и все.
— Садитесь! — Забравшаяся на заднее сиденье Вика опустила стекло. — Садитесь же! У нас время!
— У нас время? — спросил Александр Вадима.
— Да. Надо только определиться с маршрутом.
— Давайте попробуем.
Забравшись в салон, они одновременно хлопнули дверцами. Александр выключил чуть слышно болботавшее радио, посерьезнел.
— Вичка сказала мне, что вам надо кого-то спасти. Что у вас какие-то фотографии…
Он посмотрел Вадиму в глаза, чуть сузив веки, словно пытаясь понять, можно ли будет доверять его словам.
— Я, Вадим, многое видел. И необъяснимое, и вполне объяснимое. Мне бы не хотелось…
— Пап! — привстала Вика.
Отец обернулся к дочери.
— Погоди. Я хочу понять, были ли у тебя серьезные причины два дня не ночевать дома. Я понимаю…
— Одну ночь я была у Катьки!
— Все равно, — сказал он и снова повернулся к Вадиму: — Вы можете мне показать?
Вадим кивнул.
— Вот, — он протянул фотографию с Вовкой и Егоркой.
— Спасибо.
Викин родитель изучал снимок долго, задумчиво всматривался в углы, в дату, в пожарище, несколько раз недверчиво поднимал глаза на Вадима и вновь приникал к снимку.
По лобовому стеклу, с той стороны, ползла оса, шевелила усами. Тень от близкого тополя елозила по "мазде", то затемняя салон, то открывая его солнцу.
Сзади тихо сидела Вика.
Вадим подумал, что ей надо сказать, чтобы восстановила челку. Иначе сходства не будет.
— М-да-а, — протянул Александр. — Не похоже… То есть, можно придраться… И что вы думаете об этом, Вадим?
— Будет пожар. Сегодня или завтра. Мальчишки могут сгореть.
Вика протиснулась между сиденьями.
— Мне дайте посмотреть.
Александр поднес фотографию к ее глазам.
— Смотри.
— Пап, ты видел число? — спросила Вика. — Двадцать пятое!
— Видел.
— В общем, мне надо найти эту деревню, — сказал Вадим. — Там щит, но название полностью в кадр не вошло. У меня тут атлас…
Он вынул недавнюю покупку.
— Это незачем, — сказал Александр, снова всматриваясь в фотографию. — Я эту деревню помню.
— Помните?
— Ну да, — кивнул Викин отец. — Прошлой осенью мы на Веденеевские болота за клюквой не через Пряхино, по северной дороге поехали, а через Утегру и Юколу, забирая восточнее. И как раз эту деревеньку просквозили. Километров сто будет. Клюквы с того краю было!.. А там, где пожарище, вообще-то дом стоит…
Он умолк, задумавшись.
— А деревня? — спросил Вадим.
— Что?
— Не тупи, пап, — глянув на Вадима, попросила Вика.
— Деревня? — Александр повернул ключ зажигания. — Лесково деревня называется.
"Мазда", подрагивая, мягко выкатила из "кармана".
Вот так, Алька, подумал Вадим. Представляешь? Ты все ближе ко мне. Или я ближе к тебе. Я буду…
Он протолкнул вязкий ком, возникший в горле. Я скоро буду.
Они вклинились в жидкий транспортный поток, пристроились за самосвалом, Гагарина потекла назад — школой, аллеей, зеленой крышей супермаркета.
— Ой, пап, притормози! — крикнула Вика.
— Зачем?
— А пить мы в дороге что будем? А есть?
— Резонно.
Александр выкрутил руль, они свернули на автостоянку супермаркета, встали ближе к обратному выезду.
— Что брать? — спросила, выпрыгивая из "мазды", Вика.
— Что хочешь, — отец подал ей деньги. — Только в темпе, Вичка, нам туда два с половиной и обратно столько же.
— Ясно.
Вика скрылась за разъехавшимися магазинными дверями. Сомкнувшееся стекло чуть искривило ее фигурку. Александр проводил дочь странной улыбкой, качнул головой.
— В кои-то веки нормально общаемся, — признался Вадиму он. — Как приеду, так дуется. Уеду — не звонит. Какая-то своя жизнь.
— Еще повзрослеет, — сказал Вадим.
— Ну да. Нет, она девчонка хорошая, только дурь в голове. Губы зачем-то черным…
Вадим промолчал.
Александр хмыкнул, постучал пальцами по рулевому колесу, произнес стесненно, словно через силу:
— Вообще, спасибо тебе, Вадим.
— За что?
— За Вику, — сказал Александр. — Я же понимаю, что вы не просто так познакомились. Видимо… — он вздохнул, лицо его дрогнуло, исказилось испугавшей его мыслью. — У тебя же была и ее фотография?
Вадим потеребил атлас, распушил страницы, уткнулся взглядом в вытертую полосу разметки перед капотом.
— Это уже не важно.
— Не покажешь?
— Нет.
— Ну да. Лучше не знать. Лучше даже…
Александр вдруг вздрогнул всем телом. Лицо его сотряслось, сделавшись на мгновение помертвелым, почти восковым.
Клацнули зубы.
— Она жива, — тихо сказал Вадим. — Это главное.
— Я знаю. Я просто представил…
— Не надо.
— Хэй, люди!
Промелькнув тенью, улыбающаяся Вика плюхнулась на заднее сиденье, зашелестела пакетами.
— Можем ехать? — спросил ее отец.
— Ага, — кивнула Вика. — Закупилась по самое не могу. Соки, минералка, чай холодный. Чай это, кстати, мне. Потом взяла один большой пирог, с фаршем и картофелем, сказали, что свежий, и три маленьких, с ягодами. Ну, там батончики еще… шпроты…
— Ясно. Все, не тараторь.
"Мазда" рванула вперед.
Покрутившись на развилках, они выехали из города. Строительный центр, пост ДПС, несколько придорожных кафешек мелькнули и пропали в шипении шин.
Александр молчал, зыркал в зеркала, обгоняя редкие попутки. Вика сунула в уши клипсы наушников, закачала головой в такт неслышной музыке.
Сентябрькое солнце светило в лобовое стекло, соскальзывая с него на поворотах.
Вадим смотрел в окно. Ему было спокойно. Он думал, что они успеют обязательно, что осталось совсем немного, три снимка — не пять, у четвертого есть адрес, а, значит, с ним можно разобраться уже на месте, собственно, только с последним фото не все ясно.
Но это тоже как-нибудь…
Ранняя осень метила убегающие назад леса золотым и красным, столбики показывали километры, то справа, то слева выскакивали далекие и близкие пригорки, с которых глядели на дорогу крашеные бревенчатые домики. Тянулись пустые, уже убранные поля, луга с шишешками копен или с тракторами, ползущими вдоль.
Асфальт быстро кончился.
Дорога сузилась и завиляла, по обочинам выстроились сухие, в человеческий рост стебли борщевика. Указатели звали в Москву и в Киев, с плакатов призывали беречь лес от пожара и остерегаться лосей.
Проехали мост с черно-белыми перилами. Под мостом лениво текла река Юкола. Вика достала пластиковую бутылку с чаем, подмигнула Вадиму в зеркало заднего вида. Фотографии шуршали в кармане.
Он незаметно задремал, очнулся от толчка — Вика подавала бутылку:
— Пить будешь?
— Нет. Нет, спасибо, — Вадим подобрался, сел прямо, вытер слюну с подбородка. — Еще далеко?
— Прилично, — сказал Александр.
Вадим проводил взглядом километровый столбик. Сорок девятый километр. Они ехали уже час. Небо потихоньку пенилось облаками, пока с краю, пока вдалеке, но казалось, что к вечеру оно затянется сплошной пеленой и задождит.
Вадим приоткрыл окно и, прогоняя сон, подставил глаза и лоб ветру.
— У меня же кондиционер, — сказал Александр.
— Да я так, — смутился Вадим.
— Может, пирог? — спросила Вика.
— Давай.
Пирог был полон кисло-сладкой ягодной начинки. Вяз во рту.
Вадим жевал, наблюдая, как впереди пылит красно-желтый автобус, как мелькают прижавшиеся к обочине фуры — одна, другая, третья. "Frendschal…" какое-то по борту. Если он правильно прочитал.
А если там нет пожара? — подумалось ему.
Стоит себе дом, бегают во дворе Вовка и Егорка, ни огня, ни дыма. Ничего. Не пойдешь же мальчишек отлавливать.
— Извините, — сказал он, повернувшись к Александру, — нам, может быть, придется ждать до утра.
— Почему?
— Я не думаю, что мы вот так вот поспеем прямо к пожару.
— Класс! — сообщила с заднего сидения Вика. — Давно мечтала поспать в машине.
— Ну-ну, — отец протянул руку в ее сторону. — Дай попить.
— Сок?
— Минералку.
Пил Александр мелкими глотками, не забывая подруливать.
— Ага, а заранее мы, получается, навести шороху не можем, — раздумчиво произнес он, вернув бутылку дочери. — Потому что любое вмешательство — и нет пожара, и фотография тогда — фикция. Или идет альтернативное ветвление…
— В другое будущее?
— В альтернативное. Где дом и не горел.
— Нет, — качнул головой Вадим. — Не хочу.
— Да, это проблема. Если произойдет замещение, то еще ладно. Альтернативного меня, скажем, выдавит в третий мир. Тогда хоть какой-то баланс. Потому что третьего выдавит в четвертый, четвертого — в пятый, и так по кругу до исходного. А если я стану вторым Александром в этом мире? Неприкаянным двойником?
— А я бы не против, — сказала Вика. — Представляете, встречусь сама с собой…
— И будут две оторвы, — хмыкнул Александр.
— А вот и нет! Мы бы дружили. Мы бы…
Вика осеклась — ей, наверное, подумалось, что альтернативную Вику перед прыжком некому бы было остановить.
— Так что "мы бы"? — весело спросил Александр.
— Ничего, блин! — резко ответила отцу Вика.
Александр поиграл желваками, но при Вадиме устраивать дочери головомойку не стал. Сощурился, включил радио.
На небольшой скорости они пылили по грунтовке еще час.
Вадим боролся со сладостью на зубах и дремотой. Задумчивая Вика, подобрав ноги, смотрела в боковое окно. Деревеньки провожали их перечеркнутыми названиями: Коровино, Пушная Горка, Семеновка.
В груди у Вадима медленно разгоралось беспокойство. Он разглядывал небо над дорогой, над деревьями, выискивая на закипающей облаками сини дымный след пожара. Не было. Слава Богу, не было еще.
— Скоро уже, — сказал Александр.
С первыми каплями дождя они подъехали к Лесково.
Щит Вадим узнал сразу. По "…сково". По загнутому нижнему углу. Прячущаяся за щитом колонка тоже была как на фотографии: пыльная, ржавая, с выдолбленным водой углублением у основания.
"Мазда" сползла на обочину, правым крылом подмяв густые заросли крапивы.
— А вот и дом, — сказала Вика.
Капли усеяли лобовое стекло, и Александр включил "дворники".
Дом был обшит "вагонкой", покрашенной в зеленый цвет. Ряд узких окон, шиферная крыша, дощатая дверь, крыльцо.
Прямоугольник почтового ящика.
В стороне, за низеньким забором — навес с поленницей и выглядывающая из смородиновых кустов будка сортира.
"Дворники" размазывали влагу по стеклу, и дом, казалось, всякий раз с их движением вырастал заново, четким, вещественным, не горевшим.
— Ну что, будем сидеть пока? — спросил Александр.
— Может, дождем потушит? — притиснулась к передним сиденьям Вика.
— Да какой тут дождь. Через полчаса кончится. Облака светлые.
По дороге впереди везли флягу на тачке. Промчался мальчишка на велосипеде. Женщина, придерживая платок, прошла в направлении продуктового магазина.
— Извини, Вадим, — признался Александр, — дураком себя чувствую. Не в упрек. Как-то вот со стороны…
Он дернул плечом.
Вика сзади опустила боковое стекло на полную. Стали слышны шорох дождя, собачий лай, громыхание фляги.
— Я думаю, надо просто подождать, — сказал Вадим.
В доме зажглось окошко. Дальше по улице осветился фонарный столб.
Пожилой мужчина, слегка покачиваясь, прошел мимо автомобиля, схватился за забор, кое-как добрел до калитки. Скрылся.
— Эй, вы перекусывать будете? — спросила Вика.
— Давай.
Александр принял из ее рук пакет.
— Мне только попить, — сказал Вадим и получил полулитровую бутылку минеральной воды.
— А я, как хотите, но ударю по пирогу, — сказал Александр.
Он остановил "дворники".
Тренькало радио. Крапал дождь. Вокруг темнело, несмотря на то, что до вечера было еще далеко. За стеклом перед Вадимом подрагивали мокрые крапивные листья.
Вика жевала "марс". Ее отец отламывал куски от пирога и запивал их соком.
— Вкуснота!
— Эй! — Какая-то старуха остановилась рядом. — Вы что здесь делаете?
— Отдыхаем.
Александр приоткрыл дверцу. Старуха заглянула в салон.
— Отдыхаете? — неуверенно произнесла она.
Морщинистый рот сложился подковкой. Глаза в несколько секунд зафиксировали наши лица. Не пьяные, не бандиты. Девчонка не связана. Может и не врут, мало ли.
— Ну, отдыхайте, отдыхайте.
Старуха, отойдя, махнула рукой. Заковыляла, припадая на левую ногу, в кофте, в простенькой юбке, с непокрытой седой головой.
— Ну, первую проверку прошли, — сказал Александр.
Вадим отвернулся.
Мама, наверное, также ковыляла к своему домику. Урод! Хомяк! Хомяк и урод. Что ж ты раньше-то…
Кругом виноват. И перед Алькой. И перед родитеями. Стыдно. Помирать собрался. Жизни хватит исправить?
— Пап, я выйду? — спросила Вика.
— Куда?
— В кустики!
— Зонт возьми. Вымокнешь.
— Да блин, зачем? — Вика выскочила наружу, но не преминула язвительно добавить: — Представь, пап, я в кустиках с зонтиком. Ага?
Александр посмотрел, как она сходит с дороги, раздвигает ивняк.
Из дома выбежал мальчишка в майке и трусиках, проскакал по тропке к калитке, затем обратно, вытянув руки к небу.
Кажется, Вовка, младший.
— Надо установить дежурство, — сказал Вадим.
Тарахтя, в деревню проехал трактор, на прицепе опасно покачивалась гора свежескошенной травы.
— Если до следующего полудня ничего не произойдет, то мы поедем обратно. — Александр отряхнул ладони от крошек. — Без обид, Вадим, хорошо?
— Я все равно останусь.
— Кроссворды, что-нибудь погадать есть?
— Только атлас.
— А мне чем бы голову занять. Привык уже, когда в дороге… Кажется, у меня даже был тут журнальчик…
Александр пошарил у двери, отщелкнул бардачок, выловил какую-то бумажку.
— Не то.
Сзади хлопнула дверца.
— А вот и я, — Вика махнула рукой в зеркальце заднего вида.
— Ладно, — Александр бросил поиски. — Я тоже что ли схожу в кустики.
— Пап, зонтик возьми! — крикнула ему дочь.
Вадим тоже вылез бы, но подступающая стеной крапива отбила желание.
Потом они играли в города, ходили к колонке наполнить водой пустые бутылки, смотрели на дом, на хмурое небо, слушали радио. Вика спела им последнее из эстрадного. (Кошмар, что сделалось с эстрадой!). Александр с Вадимом в два голоса подпели Боярскому. Пара-пара-порадуемся… Затем Александр показал на карте выход на клюквенные болота, а Вадим достал непонятную фотографию с плечом, и они втроем обсудили ее: Вика до хрипа убеждала их, что это снимок призрака, Александр сказал, что для поиска каких-нибудь подсказок снимок надо увеличить, может на стенах или на подоконнике обнаружится надпись, а вообще на подушке, похоже, клеймо, и, вполне возможно, что она больничная. Вика сказала, что призрак и больница очень даже сочетаются, а Вадим согласился.