Идет тренировка сборной
Вот какие широкие и разнообразные последствия имела поездка сборной СССР в Южную Америку.
Итак, если всего четыре года назад, в 1958-м, мы ехали в Швецию в качестве зеленого дебютанта, в роли некоего футбольного «мистера Икса», то теперь сборная СССР повсеместно была объявлена наряду с бразильцами одним из главных кандидатов в чемпионы мира. Об этом писали наши соперники. И наши друзья. И больше всего - мы сами. Если перелистать периодическую печать тех дней, можно легко убедиться, как неимоверно восторженно и, увы, односторонне оценили мы сами результаты поездки в Южную Америку.
Я пишу об этом не ради того, чтобы старое помянуть. Да простят мне мои товарищи, одноплановость, одноцветность оценок - старая хроническая болезнь нашей спортивной журналистики в целом. Стоит какой-нибудь команде успешно провести серию товарищеских матчей, а тем более выиграть важный официальный турнир, и мы все немедленно, словно сговорившись, надеваем розовые очки и начинаем повальное славословие, будто наши замечательные, обыкновенные, истинно земные парни превратились вдруг по чьему-то волшебству в безгрешных ангелов. И наоборот. А как важно, как необходимо нам всем научиться в любом случае выбирать золотую середину!
Да, сборная начала решающий этап своей подготовки под фанфарные звуки и барабанный бой бесконечных спортивных обозрений. И чем большее число их появлялось на свет, тем все сложнее становился психологический климат в команде. Ибо, как свидетельствует многолетний опыт во всех областях спорта, нет ничего страшнее и тяжелее бремени лидера, объявленного общественным мнением.
Были у нашей сборной и другие серьезные трудности. Как известно, чемпионату мира в Чили определили следующие сроки: май - середина июня. Подавляющее большинство стран Западной Европы и всю Южную Америку эти сроки вполне устраивали, так как они удачно совпадали с графиками внутренних турниров. У нас же, как известно, все по-иному: весна - не конец, а начало сезона. И хотя руководство сборной совместно с федерацией разработали очень точный и правильный план подготовки, хотя уже в апреле наша сборная провела три официальных тренировочных матча с футболистами Люксембурга (3:1), Швеции (2:0) и Уругвая (5:0), полностью избавиться от последствий «зимней спячки» не удалось.
18 января 1962 года после жеребьевки, проведенной в штаб-квартире ФИФА, стали известны составы предварительных групп. Наша сборная оказалась в одной компании со своими давнишними знакомыми - футбольными коллективами Югославии и Уругвая, а также командой Колумбии, которую общественное мнение сразу же окрестило заведомым аутсайдером, «командой второго ранга», с которой все три остальных участника расправятся как кошка с мышкой. Подобные оценки, конечно же, доходили до наших футболистов и оказали им весьма плохую услугу.
В таком трудном, ответственном, исключительно напряженном состязании, как чемпионат мира, существенное значение имеет любая деталь. И даже то, что со стороны может показаться «мелочью», подчас оказывает существенное влияние на моральный тонус команд, а следовательно, и на весь ход борьбы.
Первый матч советские футболисты должны были играть со сборной Югославии, считавшейся в ту пору очень сильной. Положение усугублялось тем особенным ажиотажем, который подогревался словами «реванш», «месть», «возмездие», не сходивших со страниц чилийских газет, как будто речь шла о войне, а не о спортивном состязании. Обозреватели всячески обыгрывали тот факт, что советские футболисты дважды не пропустили югославскую команду на пьедестал почета: первый раз на Олимпийских играх в Мельбурне, а второй совсем недавно- в Париже, в финале розыгрыша Кубка Европы.
Югославские футболисты в весьма пространных интервью, которые охотно публиковала выходившая в Арике газета «Конкордия», обещали на этот раз победить во что бы то ни стало. Однако то, что казалось легким, обернулось неосуществимой мечтой: в мощном, наступательном стиле наша команда победила 2:0. К большому огорчению, соперники советских футболистов, оказавшись бессильными сдержать их натиск дозволенными средствами, прибегли к откровенной, я бы даже сказал скандальной, грубости: защитник сборной СССР Эдуард Дубинский получил тяжелейший перелом ноги и был отправлен в госпиталь, дважды покидали поле Виктор Понедельник и Валентин Иванов, и команда на какое-то время оставалась в меньшинстве. Но и при этом она продолжала наступать, показывая красивый и смелый футбол. И наши журналисты, видевшие это, - М. Мержанов, Н. Озеров, А. Стародуб - передали в Москву, в свои издания и агентства, искренние, восторженные отчеты о трудной и вполне заслуженной победе.
Через два дня нас ожидала встреча с колумбийцами, которые до этого проиграли 1:2 уругвайцам. Тренеры - и Гавриил Качалин, и Николай Гуляев - проводили очень большую работу, настраивая ребят на трудности, с которыми они могут столкнуться, на самое серьезное, самое уважительное отношение к сопернику, но уже было поздно - наши парни были уверены в легкой победе.
Поначалу эта уверенность вроде бы вполне себя оправдала: на 12-й минуте счет был 3:0, а на 49-й - 4: 1 в нашу пользу. Во всем мире, вероятно, не нашлось бы человека, который бы рискнул в этот момент поставить хоть грош за то, что колумбийцам удастся спасти матч. А между тем…
А между тем произошло вот что. В один из моментов судья назначил угловой у ворот сборной СССР. Футболисты спокойно, деловито заняли привычные позиции в ожидании навесной передачи. Но удар у колумбийца Калле не получился, мяч не взлетел вверх, а медленно покатился вдоль лицевой. И тут случилось нечто действительно маловероятное: сначала мяч пропустил Игорь Нетто, считая,что тот уходит за линию, затем то же самое сделал Гиви Чохели, которому якобы послышался крик Льва Яшина «Беру!» и, наконец, сам Яшин, не успевший вовремя отреагировать на ошибку товарища, и мяч под хохот на трибунах спокойно закатился в дальний угол ворот.
Этот эпизод, действительно смешной сам по себе, полностью «расклеил» нашу команду, и потерявшие было всякую надежду на спасение соперники вдруг воспрянули духом, заиграли активнее, стали умело использовать наши ошибки. И в результате - 4:4. Ничья, отнявшая у нас очко.
Но дело было, в конце концов, не в этом очке. Ничья после счета 4:1, сделанная одним из главных кандидатов в чемпионы, стала главной сенсацией дня, темой пространных статей, различных, в том числе и самых нелепых, предположений, высказываний в адрес нашей команды, похожих на некрологи. Совершенно очевидно, что это потрясло наших футболистов, резко изменило моральный климат в команде. Плохое настроение не смогла полностью исправить даже трудная и почетная победа над уругвайской сборной (2:1), которая вывела нас на первое место в подгруппе и открыла дорогу на четвертьфинал.
И снова, как и четыре года назад в Швеции, жребий свел на этом этапе советских футболистов с командой хозяев чемпионата.
Матч прошел при подавляющем преимуществе сборной СССР, но закончился со счетом 1:2 в пользу чилийской команды. Что ж, бывает и такое в спорте. Журналисты, наши журналисты, описывавшие этот поединок, обвинили советских мастеров во многих грехах. Во-первых, в неумении преодолевать массированную оборону соперников. Хотя сами же эти журналисты подсчитали, что только во втором тайме нападающие сборной СССР четырнадцать раз выходили на идеальные позиции в зоне штрафной площадки, Месхи дважды пробил в перекладину, Понедельник - один раз, несколько очень сильных ударов прошли рядом с целью. Во-вторых, в неправильности тактического плана, хотя на следующий день после игры даже все чилийские газеты отметили, что русские выглядели грознее, а их тактический план был более интересным и четким. В-третьих…
На мой взгляд, следовало тогда более спокойно разобраться в случившемся, дать ему правильную оценку, объективно оценить результаты выступления сборной СССР.
Вероятно, когда команда, имея явное территориальное и игровое преимущество, уступает сопернику с разницей в один мяч, следует прежде всего говорить о мо- рально-волевом срыве и таких сопутствующих ему явлениях, как торопливость, нервозность, потеря должной согласованности… Так оно и было на самом деле. «Колумбийская заноза» - вот прежде всего, что прокололо организм нашей команды и не позволило ей полностью раскрыть свои, бесспорно большие возможности, полностью оправдать возлагавшиеся на нее надежды.
Разумеется, были и другие причины. Но как их понимать? Какую давать им оценку?
Совсем недавно, уже заканчивая эту свою работу, я увидел книгу Валентина Иванова «Центральный круг» и с жадностью прочел ее: всегда интересно познакомиться с откровениями большого мастера. Но многое меня в этой книге удивило и огорчило. И прежде всего оценка выступлений в Чили. Ну как понять и принять, например, такие слова: «Качалин остается годами верен тем богам, которым начал поклоняться, и никакая мода не в состоянии сбить его с пути. Чемпионат мира 1958 года в Швеции открыл новую футбольную эру. После его окончания канул в Лету пятый нападающий и появился на свет четвертый защитник. Эта реформа коснулась всего мирового футбола, не исключая и советского. Но только не сборной СССР, которой руководил тогда Качалин. Спустя четыре года он привез на очередное первенство мира в Чили команду, в которой были все те же пять форвардов-два края, два инсайда и центр. Наш тренер не хотел, а может, и не умел расставаться с системой, которая принесла его команде (выделено мною. - Л. Г.) победы на Олимпиаде и в Кубке Европы».
Разумеется, были и другие причины. Но как их понимать? Какую давать им оценку?
Совсем недавно, уже заканчивая эту свою работу, я увидел книгу Валентина Иванова «Центральный круг» и с жадностью прочел ее: всегда интересно познакомиться с откровениями большого мастера. Но многое меня в этой книге удивило и огорчило. И прежде всего оценка выступлений в Чили. Ну как понять и принять, например, такие слова: «Качалин остается годами верен тем богам, которым начал поклоняться, и никакая мода не в состоянии сбить его с пути. Чемпионат мира 1958 года в Швеции открыл новую футбольную эру. После его окончания канул в Лету пятый нападающий и появился на свет четвертый защитник. Эта реформа коснулась всего мирового футбола, не исключая и советского. Но только не сборной СССР, которой руководил тогда Качалин. Спустя четыре года он привез на очередное первенство мира в Чили команду, в которой были все те же пять форвардов-два края, два инсайда и центр. Наш тренер не хотел, а может, и не умел расставаться с системой, которая принесла его команде (выделено мною. - Л. Г.) победы на Олимпиаде и в Кубке Европы».
Такие вещи можно простить ну, скажем, тем болельщикам, которые часто любят затевать «теоретические» споры где-нибудь на «пятачке» перед таблицей результатов стадиона «Динамо» или Центрального в Лужниках. Но когда это пишет человек, много лет отдавший сборной страны (которую он теперь почему-то называет не своей командой, а качалинской), человек, сам ставший тренером, - это не может не вызвать возражения и горечи. Почему? Постараюсь объяснить.
Действительно, чемпионат в Швеции ознаменовал начало новой эпохи в мировом футболе. Начало - и только. Но еще значительное время в различных странах присматривались к новой системе.
Наши ведущие команды (в том числе и «Торпедо», где играл В. Иванов) начали серьезную тактическую перестройку лишь с середины шестьдесят второго года (именно после «чилийской неудачи» сборной), увы опоздав с ней по крайней мере на три сезона. Но перестройка эта шла первое время довольно тяжело, некоторые клубы и их руководители увидели в новой формуле лишь средство запереть на замок свои ворота. Стали пустеть трибуны…
Наша спортивная печать в этих условиях провела широкую дискуссию о путях развития советского футбола. И одним из первых вступил в нее «консерватор» Качалин. Он писал тогда: «Ключевые позиции в нашем футболе и призовые места сегодня занимают те команды, которые придерживаются прогрессивных тактических схем, передовых методов игры… Наши команды уже осваивают и продолжают совершенствовать тактику игры по системе 4 + 2 + 4. Они навсегда опровергли существующее мнение о якобы оборонительном ее характере». В другой статье Гавриил Качалин утверждал: «Оборона, ради чего бы она ни строилась, никогда не может быть признана как единственная цель команды. Атака, наступление, порыв к победе - вот истинная и естественная форма выражения своего спортивного «я», вот основная форма футбольной стратегии и тактики. Вот почему сейчас, изучая и внедряя в практику новое тактическое построение, мы должны вдохнуть в новую схему прежде всего наш активный, наш смелый, наступательный дух».
Да, подобные высказывания никак не совместимы с поклонением старым богам. И если сборная наша и в самом деле еще сохраняла прежнюю геометрию на поле, то вызывалось это отнюдь не прихотью и не личными вкусами Качалина. Вероятно, Валентин Иванов понимает, что для перехода на новую тактику мало отдать одному форварду и одному полузащитнику команду:
- Три шага назад!
Нужно, чтобы новая схема была освоена, органически принята и осмыслена футболистами, стала для них близкой и родной, удобной и понятной в клубах, в повседневной практике. И тактическое отставание, продемонстрированное на очередном мировом форуме, было отнюдь не тренерским упрямством, а следствием имевшего места топтания на месте всего советского футбола в делом. И уж чтобы окончательно внести в вопрос ясность, напомним, что и сборная Чили в ту пору поклонялась старому доброму «дубль-ве», нападая пятью форвардами и обороняясь тремя защитниками. И сборная Югославии, и сборная Уругвая - тоже. Тактическая перестройка, переход от эпохи к эпохе не такое уж легкое дело, как может показаться поначалу.
Тем не менее, повторяю, главный вывод, главный итог выступления в чемпионате 1962 года для нас состоял в том, что наметилось серьезное отставание в тактике по сравнению с ведущими командами мира, прежде всего бразильцами.
Команда, не досмотрев, как и в Швеции, полуфинальные и финальные игры, не получив возможности поучиться у лучших из лучших, отправилась домой. Она не стала героем чилийского чемпионата, но и не допустила никакого отступления по сравнению с прошлым.
Но уже не было ни торжественных встреч, ни парадных прохождений по главному стадиону страны. Спортивные обозреватели старались друг перед другом, выискивая как можно больше грехов в игре и поведении своей комады. Национальный наш герой Лев Яшин был объявлен (за ошибку в игре с Колумбией) персоной «нон грата» и освистывался трибунами каждый раз, когда выходил на поле в составе родного «Динамо». Валентину Иванову, у которого чилийский хавбек Рохал (забивший после этого решающий гол) «украл» мяч, приписывали чуть ли не умышленный отказ от борьбы. Атмосфера уныния, безрадостности вдруг как-то сразу, как грозовая туча в душный летний вечер, наползла на наш футбол.
Есть такое выражение в спорте, такая формула мудрости и благородства в нем: «уметь проигрывать с честью». Вероятно, не менее важно, не менее мудро и благородно уметь правильно, со спокойствием, исполненным достоинства, встречать поражения других. Разносы, разгоны, резкие обвинения, критика, где допускается нагромождение ошибок, подрывают моральные силы не только «непосредственных виновников». Они лишают творческой дерзости, отваги, готовности к эксперименту, к риску (без чего, как мы знаем, вообще немыслим спорт) поколение тех, кто приходит на смену старой гвардии.
Повторяю: я далек от безрассудной мысли всепрощения в спорте. Но я категорически против погребального звона вокруг каждой неудачи, против каждой осечки, против огульного подхода к оценке того или иного выступления.
Верю, мы научимся и в дни поражений находить добрые слова для проигравших, спокойно и мудро разбирать ошибки. И этим спокойствием, этой высшей мудростью, этим святым благожелательством - вдохновлять спортсменов, зажигать в них жажду больших и настоящих побед.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Нет худа без добра. С опозданием на четыре года. Новый штурман. Опять расхождение в оценках.
Недаром говорится: нет худа без добра. «Чилийская остановка» нашей сборной, лишенная сама по себе какого-либо трагизма, вызвала острую дискуссию о дальнейших путях развития отечественного футбола, о характерных и принципиальных недостатках, присущих ему в целом. В те дни Федерация футбола СССР провела серию теоретических конференций и совещаний с тренерами, работающими в клубах всех рангов. С программным докладом о путях и задачах перестройки, о ее основных теоретических принципах выступил Гавриил Качалин.
Словно отвечая своим оппонентам - настоящим и будущим,- он говорил: «Сейчас много говорят о необходимости решительной перестройки в области тактики. Перестройка и в самом деле жизненно необходима, но ее нельзя начинать со сборной, не переведя на новые рельсы клубы. Этому же мешает то крайне досадное обстоятельство, что ряд наших тренеров и тем более футболистов недостаточно теоретически вооружены, чтобы претворять в жизнь новую, очень сложную систему игры. Тактика же, не изученная до деталей, теоретически не обоснованная, походит на дерево без корней…
Особенно важно помнить следующее. Тенденция в развитии тактики игры в мировом футболе направлена в сторону численного усиления оборонительных линий, укрепления обороны за счет снижения атакующей, ударной силы команды. Такая тактика неприемлема для нашего футбола, его традиций, его первоосновы, его высокого спортивного духа».
Чилийский чемпионат мира был уроком не только нам, он снял шоры с глаз теоретиков и практиков из многих стран света. Мир увидел, мир впервые, может быть, со всей непреложной отчетливостью и ясностью осознал, что «бразильская система» - не забавная новинка, не коварная заготовка для одного турнира, а очередное «открытие века», новое слово в тактике. И тогда повсеместно решительно и неудержимо началась реконструкция того необозримо сложного и прекрасного здания, имя которому - мировой футбол.
Как и всякая реконструкция, она проходила болезненно, трудно, в острых, порой непримиримых спорах. Явно напуганные взлетом двукратных чемпионов мира бразильцев, мощью и результативностью их атак, многие тренеры в самых различных уголках света стали на словах и в еще большей степени на деле видеть в новой формуле 4 + 2+4 прежде всего средство укрепления оборонительных ресурсов, создания «рубежей неприступности» на подступах к своим воротам. С легкой руки печально известного своим предельным рационализмом в спорте тренера Эленио Эрреры первыми и главными апологетами такой творческой идеи стали итальянцы. Изобретенный ими «либеро» - свободный защитник, располагающийся сзади основного квартета, - стал на какое-то время символом сугубо оборонительной стратегии, победы с минимальным результатом или даже «ничейной смерти» прекрасной игры.