Сергей не железный, его нельзя испытывать бесконечно. Он просто повернется и уйдет. И она останется с ребенком на руках, гордая своим порывом таборной цыганки.
— Протрезвеешь, тогда поговорим, — постановила Лена.
Александр хотел подняться, но у него не вышло.
— На ногах не держится, а за собой зовет, — прокомментировал Борька.
— Пусть у нас останется, — предложила Анюта. — Куда его сейчас?
Александр мгновенно задремал, сидя на табуретке.
Борька и Анюта подхватили его с двух сторон и поволокли в комнату, как раненого товарища. Его ноги волочились следом.
Лена вернулась домой. Дома все было знакомое, прочное и свое. Она ушла на цыпочках в кабинет и легла на свой автономный диван. По трезвому размышлению Александр — как юбилейный рубль. С одной стороны — одно, с другой — другое. Александр с одной стороны — гений, Моцарт. С другой — запойный парень. Алкаш.
Сейчас Лене достается от него лучшее: любовь и талант. Почему бы не оставить все как есть… Но когда любишь, хочется получить человека в полном объеме. Зажать, как юбилейный рубль, в кулаке, спрятать во внутренний карман поближе к сердцу. Чтобы не потерять, не выронить по ошибке.
Бедный Александр спал в тяжелой отключке в чужом доме. Вера и Марго наверняка не спят, волнуются, с ума сходят.
«Надо бы Вере позвонить», — подумала Лена.
Но как позвонить? Что сказать?
* * *Лена приехала на студию. К ней подошла редакторша и спросила:
— Говорят, от тебя муж ушел?
— Не знаю, — легко ответила Лена. — Утром дома был.
— Ушел, ушел, — подтвердила редакторша.
— Может быть, в булочную? — предположила Лена. И отошла.
Она поняла: общественное мнение подсознательно на стороне Сергея. Невозможно из года в год мызгать человека. Общественность жаждет реванша и справедливости.
Над студией плавала еще одна версия, будто Сергей привел в дом любовницу и Лена вынуждена терпеть эту шведскую семью, поскольку ей некуда деться.
Общественность бесила ситуация: над пропастью. Или перепрыгни, или отойди от края. Но не качайся на краю.
Лена и сама мечтала перепрыгнуть. Но это зависело не от нее. Она могла только отойти от края, то есть бросить Александра. Но и этого она тоже не могла. Она вся состояла из любви. Убить любовь — значит убить себя. Еще чего… Поэтому оставалось качаться на краю.
Слухи распространялись, как сорняки. Лена удивлялась: откуда это народное творчество? Должен же быть автор. Автор нашелся. Вера. Она вела свою холодную войну. Как Америка.
Прошло пять лет. Наступил июнь. Заветный срок. По телевидению показывали выпускной бал в Кремле и прогулки выпускников по ночной Москве.
Лена ждала. Александр помалкивал. Он не хотел менять свою жизнь. Ему нужны обе: Вера и Лена.
Лена — это любовь в чистом виде, горячее дыхание жизни. Вера — сама надежность. А надежность для пьющего человека — как мост через пропасть.
В один из дней Лена позвонила Александру. Произнесла одно слово из двух букв:
— Ну?
— Что? — не понял Александр, хотя все понял. Все и сразу.
— Иван получил аттестат? — уточнила Лена.
— Получил. А что?
— Ты знаешь что.
— А-а-а… — сообразил Александр. — Давай не будем торопиться…
— Мы уже это проходили, — напомнила Лена.
— Как ты себе представляешь? Мальчик поступает в институт, а я буду из дома уходить?
— Ты же обещал, — поразилась Лена. — Значит, ты мне врал?
— Не понимаю, куда ты торопишься? Я же никуда не убегаю. Я — вот он. Весь твой. Куда я денусь?
Лена поняла: Александр тянет время. Тянет, пока тянется. Но уже не тянулось. Рвалось.
Лена бросила трубку, подошла к холодильнику. До — стала бутылку водки и стала пить прямо из горла, как соседка-алкашка.
Пила долго, до дна. Потом решительным шагом дошагала до своего дивана и обрушилась на него всей тяжестью. Диван взмыл вверх, как ковер-самолет. Сердце подплыло к горлу, но удержалось в теле.
Лена заснула и спала двадцать часов. Проснулась трезвая. Протрезвела. И прозрела. Но прозрение убивает любовь. Спутница любви — слепота.
* * *Марго оказалась права. Как в воду глядела. Через пять лет то ли шах помрет, то ли осел сдохнет. Любовь Александра зашла в тупик.
Вера тихо ликовала. Она боролась и победила. Ей полагается орден и звание героя.
Вера боролась всячески: и терпела, и скандалила, и ставила сопернице палки в колеса, и распускала слухи, и даже шантажировала Марго. Обещала убить себя и ребенка, как Медея. Стыдно вспомнить.
Но не важно действие, важен результат. Нэлька вышла замуж за звукооператора, смешно сказать. Сменяла шило на мыло.
Лена куда-то отъехала на общий план, в массовку. Ее не видно и не слышно. Никаких телефонных разговоров по вечерам. Александр все время дома. Семья воссоединилась и сплотилась вокруг Ванечки.
Все вернулось на круги своя.
На семейном совете решили: Иван будет поступать в институт кинематографии на актерский факультет. Эта идея принадлежала Вере. Вера была влюблена в свою актерскую профессию и считала, что нет занятия более прекрасного. К тому же Иван неожиданно рванул вверх, вырос, превратился из колобка в законченного красавца. Именно законченного, как произведение искусства, когда мастер сделал последний штрих и отложил кисть.
Иван был похож лицом на Веру, но в мужской интерпретации. От Александра ему досталась походка, столб шеи и прямая спина. Буквально князь Юсупов — породистый и синеглазый.
Вера переговорила с председателем приемной комиссии Норой Николаевной. (Для Веры — просто Нора.) Преподнесла ей царский подарок, — белый оренбургский платок-паутинку, не считая угощения в ресторане.
Нора переговорила с остальными членами приемной комиссии, хотя можно было этого не делать. У Ивана просматривались явные способности, не говоря о внешности. Красивые актеры — большая редкость. А красота — это талант природы.
Вера подготовила Ивану зеленую дорогу.
Иван уходил на экзамены и возвращался в хорошем настроении. Но вдруг случилось неожиданное. Позвонила Нора и сказала, что Иван появился один раз, на первом собеседовании, после чего исчез. Экзамены не сдавал. На заключительное собеседование не пришел. Его место отдали другому парню, приехавшему из Ставрополя. Все.
Семья стала похожа на растревоженный улей. Вера, Марго, Алексей Иванович и Александр сначала замерли, а потом активно задвигались и зажужжали. Громче всех причитала Вера. Ей было жаль затраченных усилий, себя.
— При чем тут ты? — осадила ее Марго. — О мальчике подумай.
Все сели вокруг стола, стали ждать Ивана. Лица угрюмые, руки на столе — «совет в Филях». Предстоял серьезный допрос дезертира, сбежавшего с поля боя.
Иван явился под вечер, сытый и веселый.
— Где ты ел? — спросила Вера.
— У друзей, — ответствовал Иван.
— У каких?
— Какая тебе разница? Ты же все равно их не знаешь.
— Замолчи! — перебила Веру Марго. — Что ты его глупости спрашиваешь? Как будто нечего больше спросить…
— Почему ты не сдавал экзамены? — вступил Александр.
— Не хотел.
— Что значит — не хотел? — не понял Александр.
— Я не хочу быть артистом. Дурацкая профессия. Зависимая.
— В каком смысле?
— Да в прямом. Ждешь: выберут тебя, не выберут, позовут сниматься, не позовут. Стоишь, выжидаешь, как проститутка у вокзала.
— Значит, я проститутка? — выдохнула Вера.
— Нет. Проститутки весело живут. Им подарки дарят.
— Ты понимаешь, что тебя в армию заберут? — перебила Марго.
— А в армии что, не люди? — Иван поднял брови.
— Армия — это зона. Ты будешь жрать баланду и спать в казарме на сорок человек.
— Зато там не врут.
— Ты хочешь сказать, что здесь врут? — Александр упер палец в стол.
— Ну что ты, как можно…
Иван ерничал, Александр терял терпение.
— Ты теряешь два года жизни, — объяснила Марго.
— Что-то потеряю, что-то найду… Все идут в армию, и ничего.
— Пусть идет! — постановил Александр и хлопнул кулаком по столу.
Вера зарыдала, как будто получила похоронку. Иван выскочил из кухни. Потом хлопнула входная дверь. Ушел. Куда? К кому? Зачем?
В кухне стало тихо.
Алексей Иванович поднялся и скрылся в своей комнате. В последнее время он редко из нее выходил. Его все меньше интересовала внешняя жизнь. Марго ушла к себе плакать. Она не любила плакать на людях.
Вера и Александр остались вдвоем.
— Может, на шофера выучится, — проговорила Вера. — Права получит…
Александр тяжело посмотрел на жену. Его звездный сын — и на шофера. Может, еще на дворника, улицы подметать…
В Александре закипала обида: разве он мало пожертвовал ради сына? Наступал на горло собственной песне, жил двойной жизнью, завязывал себя в узел. И вот, пожалуйста…
— За что? — Александр смотрел на Веру.
— За всю твою грязную жизнь, — спокойно отозвалась Вера. — За твою вседозволенность. Ты себе ничего не запрещал.
— Я тебе ничего не должен. Ты сама назначила себя женой. Явочным порядком.
— Но ты широко пользовался мной. Я вела хозяйство, растила сына, зарабатывала деньги, заботилась о твоих родителях. Я делала все, что делают жены, и даже больше. Ты пользовался мной, но никогда со мной не считался. И все это происходило на глазах ребенка. И вот результат.
— Почему ты не ушла от меня? — спросил Александр.
— Судьба…
— Судьбу делают люди, — возразил Александр.
— Судьбу посылают сверху…
Александр ушел в свою комнату. Лег на диван.
Вера сказала жесткую правду. Армия — расплата за Лену. За все приходится платить. Но почему сыном? И почему судьба — такая сволочь?
В доме повис траур, как будто кто-то умер.
Однажды вечером Марго появилась за ужином в новом платье и со свежей стрижкой.
— Что случилось? — поинтересовался Алексей Иванович.
— Ничего не случилось, — просто сказала Марго. — Абсолютно ничего не случилось. Иван уйдет в армию и вернется из армии через два года. Повзрослеет, наберется опыта и поступит на режиссерский факультет. Действительно, что за профессия для мужчины — актер. Ваня совершенно прав. Женская профессия. Режиссер — совсем другое дело. Режиссер — дающий. А актер — просящий. С протянутой рукой. Ваня оказался умнее нас всех.
Всем невзгодам и ухабам Марго противопоставляла жизнелюбие.
Поразительное свойство характера, идущее от ума. Если ничего нельзя изменить, надо полюбить то, что есть. Это называется: «Смири гордыню».
Иван ушел в армию.
Военная часть находилась под Москвой.
Каждые три месяца Вера ездила в часть, задаривала отцов-командиров, привозила артистов на шефские концерты.
Марго оказалась права: Иван повзрослел, набрался никому не нужного опыта (маршировать и ползать по пересеченной местности). Вернулся через два года. С девочкой Олей.
Девочка милая и абсолютно деревенская.
— Где ты ее взял? — спросил Александр.
— В клубе. На танцах.
— В каком клубе?
— В сельском. Село Мамыри.
— А сюда зачем привез?
— Так она беременная. Восемь недель.
— А родители у нее есть?
— Мама…
— Пусть едет к маме. Тебе надо учиться и становиться на ноги.
— Так она беременная, — повторил Иван.
— Какие дети? Ты что, с ума сошел? Ты сам еще ребенок.
Вошла девочка Оля.
— Я все слышала, — сказала она. — Почему вы не хотите нашего ребенка?
— Ребенка надо кормить, — объяснил Александр.
— Бог даст день, Бог даст пищу, — сказала Оля.
— День Бог даст. А пищу должен буду давать я. — Александр вытаращил глаза и ткнул себя пальцем в грудь для убедительности.
— Нам от вас ничего не надо, — обиделась девочка. — Я от вас ничего не возьму.
Девочка отбыла в Мамыри.
Иван пообещал приехать к ней при первой же возможности.
— Ты действительно собрался в Мамыри? — спросила Вера.
— А там что, не люди?
— Там другие люди. Не такие, как мы.
— Ну и вы для них другие, — ответил Иван.
Вера и сама происходила из деревни. Те же Мамыри. Сколько сил пришлось потратить, чтобы выбиться в «другие люди». Ивану открыта зеленая улица на самый верх общества. Он мог жениться на ком угодно, хоть на принцессе Монако. А Иван, игнорируя Верины завоевания, снова вниз, в Мамыри, в бедность и пьянство, танцы раз в неделю. Ну, нет. Этому не бывать…
— Не бывать, — подтвердил Александр.
Вера и Александр оказались едины на этом жизненном перекрестке.
Иван стал сдавать экзамены, но не в Институт кинематографии, как предполагала семья, а в университет. На историко-архивный факультет. Его интересовало прошлое.
— Зачем копаться в прошлом, которое ты не можешь изменить? — удивлялась Вера.
— Прошлое не врет, — отвечал Иван. — Для того чтобы понять сегодня и завтра, надо хорошо знать вчера.
Вера не понимала своего сына. В кого это он такой? Может быть, в ее дядьку-революционера? Дядька варганил революцию, ломал прошлое ради будущего. В результате и прошлое сломал, и будущее не построил.
Иван поступил самостоятельно, без всякого блата. С блеском сдал экзамены. Приемную комиссию поразило то, что Иван помнил все даты, все годы правления, все существовавшие войны. Даты буквально отскакивали от зубов. Приятно слушать. И смотреть тоже очень приятно. Красивый, воспитанный, образованный.
Иван начал учиться. Его любимым местом обитания стала Ленинская библиотека. Заказывал книги, копался в архивах. Приносил домой интересные сведения. Об исторических личностях рассказывал так, будто это его соседи по этажу и он знает их лично.
Александр слушал и догадывался, что триста лет назад — это не так уж и далеко. И люди изменились только внешне. Внутри человеков все осталось по-старому. Александр Меншиков, например, хотел власти, денег, любил своих детей. Сегодняшние политики хотят власти, денег, любят своих детей.
Александр был почти равнодушен к благам. Он творил свой мир и этим самым влиял на сознание.
Вера верила в Бога, как все ее предки во все времена. Бог — опора и оправдание. А иначе кто она, Вера? Мусорное ведро для Александра, куда он скидывал все свои запои, измены и картофельную шелуху.
Начался учебный год.
Курс набрали разношерстный, из разных слоев и сословий: москвичи и ребята из глубинки, сынки из хороших семей и коты в мешке, неизвестно кто и откуда.
Учеба началась с картошки. Надо было собирать урожай с подмосковных полей.
— Зачем жить в Доме колхозника и ковыряться в земле под дождем? — возмущалась Вера.
— Как все, так и я. Чем я лучше? — спрашивал Иван.
Вера отправилась к знакомому врачу, достала справку о том, что у Ивана хронический пиелонефрит. Почки.
— Останешься дома, — объявила Вера. — Будешь спать в своей кровати и есть мою еду.
Иван от справки отрекся. В нем было развито и даже гипертрофировано чувство справедливости. «Как все, так и я».
После картошки начался учебный год.
Иван довольно скоро влюбился в девочку с журфака (журналистка) и был занят своей любовью с утра до вечера. Год пролетел, как один день. В конце учебного года к Ивану подошел Поликарпов, тридцатилетний лоб, и предложил поехать на станцию «Зима» изготовить из цемента фигуру Ленина в полный рост и получить за это четыре тысячи рублей. Каждому по две. Немереные деньги.
Иван заинтересовался. Он хотел послать в Мамыри значительную сумму.
В Мамырях тем временем родилась девочка. Назвали Ребекка. Сокращенно Ряба.
— А почему такое куриное имя? — спросила Марго.
— Они хотят, как в городе, — объяснила Вера.
— Так и в городе нет таких имен.
— Ну…
Вера понимала, что двигало девочкой Олей и ее мамой. Они хотели приблизиться к интеллигенции. А может, просто посмотрели английское кино.
Станция «Зима» — на краю света. Но Вера не возражала. Пусть Иван поедет, отвлечется от своей девочки с журфака. Не жениться же в двадцать лет. Иван не представлял себе, как ваять фигуру Ленина из цемента. Но Поликарпов успокоил. Он знал все технологии. Его Ленины осмысляют не одну станцию на задворках страны. Там люди скромнее, требования ниже. Даже если Ленин окажется не похож, тоже сойдет. Никто особенно не рассматривает. Главное — маленький и лысый и с рукой вперед — к победе коммунизма.
Иван стал готовиться к отъезду.
Марго металась, как птица в клетке.
— Ну куда тебя несет? — каркала Марго. — То армия, то «Зима», только бы из дома. Как будто тебе тут стены говном намазаны.
— Не лезь в чужую жизнь, — посоветовал Иван.
— Где чужая жизнь? Твоя чужая жизнь? — всполошилась Марго. — Что ты такое говоришь? Прислушайся к своим словам.
— А ты прислушайся к моим. Сядь.
— Зачем?
— Сядь и слушай внимательно.
Марго села. Обескураженно смотрела на внука.
— Ты уже сжевала одного? — спросил Иван.
— Кого? — не поняла Марго.
— Своего сына, моего отца. Сжевала и выплюнула. Но тебе мало. За меня принялась. Так вот запомни: этого не будет. Я не дамся.
— Как ты с бабушкой разговариваешь… — одернула Вера.
— А что? Не так? Всю жизнь моим отцом разруливала, как регулировщик. Туда-сюда… Он плакал, спивался, но твоя рука тверда…
— Я хотела как лучше, — растерялась Марго.
— А откуда ты знаешь, как лучше? Ты что, Господь Бог?
Иван вышел в прихожую. Оделся и ушел. Куда? В свою жизнь. В библиотеку или к девушке с журфака.
Марго окаменела, как жена Лота. Потом очнулась. Проговорила:
— Вот… Заслужила…
* * *Марго отправилась в зал Чайковского. На концерт хора имени Свешникова. Это был протест.