— Посмотри вокруг себя, — предлагала Марго. — Кто из мужей спит со своими женами после двадцати лет совместной жизни?
— У меня двенадцать, — уточняла Вера.
— Это одно и то же.
Получалось, что этой шалашовке — все: карьера, деньги, путешествия и Александр, и собственная семья в придачу. А Вере — только трусы и тарелки. Ну нет…
Вера подловила момент, когда никого не было дома, достала телефонную книжку и позвонила министру Егорычеву.
Разговор был недлинный, но они поняли друг друга. Вера донесла основную мысль: уважаемые пастухи (начальство) должны охранять стадо от паршивой овцы.
Стадо — это кинематографическая общественность, а паршивая овца — естественно, Лена.
Лену не пустили на фестиваль.
Александр не понимал: в чем дело? Он тыркался в кабинеты, но чиновники отводили глаза.
Шила в мешке не утаишь. Александр все узнал.
Он вернулся домой и спросил у Веры:
— Тебе не стыдно?
— Нет, — честно ответила Вера. — Я боролась.
Александр уехал в Венецию без Лены. Вернулся с подарками. Не забыл никого.
Вере достались хорошие сапоги на меху.
Вера сдержанно сказала: «Спасибо». Сапоги она могла купить себе сама. Но сапоги от Александра после звонка министру — это хороший знак. Значит, он не сердится. Простил легкую подлость. А ведь только близким людям прощают все.
Время шло. Проскочили два года из обещанных пяти. Осталось три.
Жизнь шла своим чередом. Иногда Вере казалось, что Александр никуда не денется. Он окружен родными и близкими. Любит родителей, обожает сына, а Вера никому не мешает. К тому же Александр постоянно плохо себя чувствует: то у него камни в желчном пузыре, то депрессия. Куда он побежит в депрессии и с камнями…
Но иногда Вере казалось: муж на ниточке, а ниточка вот-вот оборвется…
Вера тосковала, плакала. Ванечка утешал, как мог. Обнимал за шею и говорил:
— Мамочка, не плачь. Я вырасту и женюсь на тебе…
Как беспомощны и как завистливы разлюбленные жены.
У Лены вышла книга. Ее приняли в Союз писателей. Она была самая молодая в секции прозы. Средний возраст прозаиков — шестьдесят. А Лене — тридцать два. Членство в Союзе приравнивалось к докторской диссертации, так что Лена по благам и привилегиям — профессор.
Любовь тоже набирала обороты.
Александр каждый вечер подъезжал к дому Лены. Она садилась в машину, и они разговаривали по три часа, и не надоедало ему говорить, а ей слушать.
Потом они расставались. Александр ехал к себе в центр. И за час дороги успевал соскучиться. Он приезжал, уходил к себе в комнату и тут же звонил Лене.
Лена брала телефон, скрывалась в своей комнате, и они «трындели» (выражение бабы Поли) до глубокой ночи.
Вера слышала через стену шорох его голоса, как дождь о крышу. О чем они разговаривают? С ней он никогда не говорил так долго и так заинтересованно.
Сергей смотрел по телевизору «Последние известия». Он сидел в кресле на самом дне одиночества.
Лены не было дома даже тогда, когда она была. Ее не было даже тогда, когда она ела. И когда спала с ним в одной постели. Они спали рядом и врозь, как в тюрьме.
Сергей стал забывать, как она выглядит.
Падал красивый крупный снег. Казалось, он стоит в воздухе.
— Я не знаю, что делать, — потерянно говорил Александр. — Я не могу уйти из дома и не могу жить без тебя…
Они стояли возле кинотеатра «Витязь». Шел фильм «Солярис». Единственную копию крутили на задворках Москвы.
— Хотя я знаю, что делать, — оживился Александр. — Я покончу с собой. Дождусь гололеда и врежусь во что-нибудь. Подумают, что несчастный случай.
— Но ведь тогда ты уйдешь из дома, — возразила Лена.
— Как это?
— Ты будешь в середине земли.
— Не в середине, а всего на два метра.
— Но не в доме же…
— Тогда мои не обидятся. Они будут меня обожествлять, как икону. А если я уйду, я их всех предам. Это невыносимо.
— А ты не хочешь бросить меня? — спросила Лена. — Останешься со своими. Это лучше, чем в земле.
— А ты?
— А я со своими.
Александр обиделся.
— Вот видишь, у тебя всегда есть запасной выход, — упрекнул он.
— Не у меня, а у тебя, — уточнила Лена.
* * *Настал март. Таяло, потом подмораживало. Дорога была как стекло.
Александр переобул колеса в шипованную резину. Ездил особенно осторожно.
— Ты же собирался кончать с собой, — напомнила Лена.
— Собирался, — серьезно подтвердил Александр. — Хотел. И продолжаю хотеть.
Лена усмехнулась.
— Не смейся. Я несчастен. Я действительно несчастен.
Лена всмотрелась в Александра. Его лицо было посечено красными штрихами. Это лопались капилляры.
Лене показалось, что мелкие сосуды лопаются от страданий. Она вдруг испугалась. Попросила:
— Останови…
Александр затормозил возле автобусной остановки.
Лена обхватила его голову руками и стала целовать, осыпать поцелуями. Он переждал, зажмурившись. Из автобуса на них глядели люди, и их лица за стеклом были задумчивы и бесстрастны, как на старых фотографиях.
Однажды среди ночи раздался телефонный звонок.
Лена сдернула трубку и услышала четкий голос Александра.
— Я устал бороться с собой и с тобой. Я готов взять ответственность за твою жизнь и за жизнь твоей дочери.
Это было предложение руки и сердца.
Александр отчеканил и положил трубку.
Лена задумалась. Значит, Александр не захотел ждать пять лет. Не вынесла душа поэта. Оно и к лучшему. Лена тоже устала метаться душой и мыслями. Хотелось все собрать в одно. Будут, конечно, осложнения. Но все можно преодолеть, когда любовь…
Лена попыталась заснуть, но не смогла. Как она объявит Сергею? Какими словами? Ведь это выговорить невозможно.
Под утро Лена заснула.
Ей снился подвал с бомжами и крысами. И это был ее дом. Лена с ужасом смотрела и думала: «А зачем я сюда переехала? Разве мой прежний дом был не лучше?»
Лена проснулась в одиннадцать утра.
Все дома. Значит, воскресенье.
Лена пошла на кухню. Увидела Сергея. Он стоял к ней спиной с маленьким топором в опущенной руке. Перед ним на кухонном столе лежал живой сом, огромный, как маленький кит.
Сом был куплен накануне и всю ночь жил в ванной.
Сережа, единственный мужчина в доме, должен был убить сома. Тюкнуть топором по голове. Но он не мог решиться. Лена видела по его скошенным плечами, по выражению спины — Сергей не может ударить по живому.
Лена стояла за спиной мужа со своим топором. Она должна была ударить по Сергею известием. И вдруг поняла, что она тоже не может ударить по живому. Она ничего ему не скажет, по крайней мере сейчас. На кухню вошли Настя и баба Поля. Им было интересно.
Сергей обернулся и приказал:
— Идите все отсюда!
Он стеснялся убивать при свидетелях.
* * *Александр вошел в комнату к Марго.
— Я сделал Лене предложение, — сообщил он. — Я женюсь.
— Ты бросаешь меня под старость лет. И это все, что я заслужила?
Марго реагировала так, будто она была не матерью, а женой.
— Но я взрослый, мама, — напомнил Александр. — Я несу ответственность за жизнь Лены.
— Какая ответственность у алкоголика, — выкрикнула Марго. — Спустись с небес на землю. У тебя уже есть один брошенный ребенок, теперь будет еще один…
Вечером Лена и Александр встретились в ресторане «Вильнюс». Ресторан находился рядом с домом Лены.
Заказали прибалтийскую еду.
Лена ждала продолжения ночного разговора. Александр сделал ей предложение. Лену интересовали подробности: когда? куда? где?
Но Александр, казалось, забыл о ночном звонке. Он смотрел Лене в переносицу. Потом перевел глаза на висок. Он смотрел мимо, обходил своими зрачками ее прямой взгляд.
Лена поняла: он передумал. Выспался, протрезвел и передумал.
Хороша бы она была, сказав Сергею, что уходит. Какое счастье, что ей хватило ума не раскрыть рта, ибо что не сказано — того нет.
Лена поняла: она зависит от зависимого человека. Она зависит от него, а он — от своей мамы, от своего безволия.
Лена ела молча. Александр трусовато поглядывал.
— А что, если он прыгнет с моста? — спросил Александр, продолжая работу над очередным сценарием.
— Кто? — спросила Лена. Ее мысли были далеко.
— Ермаков, — напомнил Александр.
— Пусть прыгает, — ответила Лена и отодвинула тарелку.
Она встала из-за стола. Александр тоже поднялся.
— Не провожай, — сказала Лена. — Тут рядом…
Сергея не было дома. Его не было и в час ночи. И в семь утра.
Лена принялась мыть пол. Ей необходимо было вы — плеснуть негативную энергию, перевести ее в полезное действие.
Сергея все не было. А вдруг он вообще не вернется?..
Лену охватил страх. Что она будет делать одна с маленьким ребенком и старухой нянькой?.. Сергей не придумывал сценарии, не был знаменитым режиссером, но на нем держался весь дом. Благодаря ему Лена могла свободно искать себя, находить, утверждать и подтверждать. И даже крутить неземную любовь Лена могла благодаря Сергею.
Что бы ни происходило, жизнь шла по накатанной колее. А теперь колея кончилась, не проехать, не пройти. Садись и замерзай.
«Добегалась, — сказала себе Лена. — Так тебе и надо».
В двери повернулся ключ. Вошел Сергей. Его зрачки стояли вертикально, как у зайца. Лицо было растерянным.
— Я ночевал в вытрезвителе, — сказал он. — Дай двадцать пять рублей.
Лена, скрывая всколыхнувшуюся радость, протянула ему деньги.
Сергей отнес деньги таксисту. Вернулся. Лег на диван и скорбно сложил руки поверх пледа. Он страдал, как девица, потерявшая честь.
— Каждый настоящий мужчина должен хоть раз в жизни побывать в вытрезвителе, — убежденно сказала Лена. — Что это за мужик, который ни разу не был в вытрезвителе…
Сергей скосил на нее глаза. Позор был возведен в ранг победы. Может быть, действительно все не так стыдно? Не так непоправимо.
Лена стояла уверенная, спокойная, самодостаточная. Значит, все не безнадежно. Глаза Сергея осветились надеждой.
— А как ты попал в вытрезвитель? — спросила Лена.
— Зашел в стекляшку. Выпил. И заснул.
Бедная, бедная мама Сергея. Знала бы она, что ее сын в одиночку ходит в стекляшку…
Вера жила в постоянном напряжении. Она все время ждала, что Александр выгонит ее из дома. Войдет и скажет: «Я не хотел на тебе жениться. Ты сама себя назначила моей женой. Я терпел, а больше не хочу». Но Александр ничего не говорил. Просто не замечал Веру. Ей было позволено стирать на него, готовить, растить их общего ребенка. И ничего более. Отдыхать он ездил с Леной. В театр — с Леной. На люди выходил с Леной. Что там за муж у Лены?
Вера решила поговорить с мужем.
Она позвонила ему, представилась. Муж был вежливый, но бестолковый. Не понял, что Вера от него хочет. А может, сделал вид, что не понял. Оставалось поговорить с Леной.
Вера не поленилась и поехала в Дом творчества. Именно там Александр и Лена окопались под видом совместной работы.
Вера сидела в электричке, смотрела на бегущие мимо заснеженные поля и прокручивала в голове грустные мысли, как Анна Каренина перед самоубийством. Вера боялась застать их на месте преступления. Тогда придется принимать решение, то есть забирать ребенка и уходить в свою однокомнатную квартиру. А это очень обидно.
Вера и Александр объединились, когда они были молодые и нищие. Вместе начинали и вместе росли. А сейчас, когда все состоялось: слава, деньги, интересный творческий труд, — взять и отдать? Да ни за что.
Эта Леонсия придет на все готовое, а Вера откатится на исходные позиции в однокомнатную квартиру, в статус брошенки.
А самое главное: она любила Александра, любого — трезвого и пьяного и хамски безразличного. Он был ее ВСЕ, как Пушкин для России. Она будет бороться до конца.
Лена оказалась у себя в номере. Одна. (Слава тебе Господи.) Она лежала в кровати и читала книгу.
Увидев Веру, подхватилась. Села, сунув подушку под спину.
Вера была хорошенькая, лучше, чем в доме. Моложавая. В белой кофточке, которая ей шла.
Лена испытывала к ней симпатию и сострадание. Понимала: Вера явилась не от хорошей жизни.
— Садитесь, — предложила Лена.
— Ничего. Я постою, — отказалась Вера. Она была настроена решительно. — Сколько это будет продолжаться? — строго спросила Вера.
— До конца марта, — ответила Лена.
— Что «до конца марта»? — не поняла Вера.
— Мы закончим сценарий и разойдемся по своим жизням.
Вера пришла как на дуэль: кто кого. Лена видела, что Вера беззащитна, и не могла выстрелить. Наоборот. Хотелось успокоить, утешить и даже отдать Александра. Пусть берет.
Лена чувствовала свою вину. Явилась в дом и, как паршивая кошка, украла со стола лучший кусок. Но любовь — она же как смерть. Ей ничего нельзя противопоставить. Придет и накроет с головой. И слова: «Как тебе не стыдно?» — не работают. Предположим, стыдно. И что?
— Если вы любите друг друга, сходитесь и живите по-человечески, — молвила Вера. — Может, ты ему родишь…
Вера лукавила. Она просто проверяла почву под ногами.
Лена посмотрела на часы и сказала:
— Сейчас ужин. Пойдем в столовую.
— Я не пойду, — отказалась Вера.
— Надо, — приказала Лена, натягивая спортивный костюм. — Сядем все вместе. Не следует давать повода для сплетен. Все хорошо. Каждый на своем месте: ты — на месте жены, я — соавтор.
Вера смотрела куда-то вбок. Она страдала.
— Знаешь, что самое главное в кодексе китайца? — спросила Лена. — Держать лицо. Поняла?
— Я тоже женщина, — проговорила Вера. — У меня тоже мама есть.
Появился Александр. Увидел Веру — бровью не повел.
«Актер», — отметила Лена. Актерское мастерство входит в режиссерскую профессию.
Потом они ужинали, сидя в столовой Дома творчества, — мирно, по-семейному. О чем-то тихо беседовали, улыбались.
Посетители Дома творчества, в основном пожилые люди в джинсах, стекались в зал. Никто ничего не мог понять. Буквально: новая семья, как Лиля Брик, Ося Брик и Маяковский. Вера — в роли Оси Брик. Приходится терпеть и притворяться. Однако все спокойно в датском королевстве.
Лена уехала в Болгарию. Там проходили Дни советской литературы.
Солнце, болгарское вино, сами болгары, общение, радость бытия — все это обрушилось на Лену. Омыло, добавило мажора в музыку ее жизни. Она вдруг осознала себя молодой, красивой и преуспевающей. В Болгарии вышла ее книга. Лену знали, читали и почитали.
Домой вернулась загорелая и веселая.
На вокзале ее встречал Александр. Он сразу заметил загар, короткую юбку и общую независимость.
Следовало прибить эту независимость. Ударить, как мухобойкой по мухе.
— Я тебя бросаю, — объявил он.
— Да? — легкомысленно удивилась Лена. — Это почему же?
— Потому что я не могу дать тебе то, что ты хочешь.
— Это что же?
— Семью.
— А у меня есть семья. Зачем мне две?
Лена смотрела весело и нагло.
Александр растерялся.
— Ну ничего, — пообещал он. — Я тебе настроение испорчу.
— Это вряд ли, — не поверила Лена.
В Болгарии Лена как будто встретилась со своим именем, пропиталась собственным успехом и стала неуязвимой для вражеских стрел.
Среди ночи раздался звонок в дверь.
Лена подумала, что это рвется соседка-алкашка. У нее не хватило, душа горит и требует, и она не может дождаться утра.
Лена приготовила зверское лицо и распахнула дверь. Она ненавидела пьющих баб. Но в дверях оказалась Анюта — подружка из соседнего подъезда.
— За тобой Александр приехал, — зашептала Анюта. — Велел, чтобы ты к нему пришла…
— Куда? — не поняла Лена.
— Он у нас сидит. Ждет.
— Но я не могу… Как я из дома уйду?
— Ну я не знаю. Это твой Александр. Он Борьку поднял. Они там водку пьют. Мне завтра на работу.
Лена заглянула в комнату.
— Что такое? — злобно спросил Сергей.
— Я на секунду к Анюте схожу. Она попросила.
— В чем дело?
— От нее муж уходит. Попросила помочь, задержать.
— Одна блядь добегалась, — буркнул Сергей.
Повернулся на другой бок. Диван протестующе скрипнул. Лена метнулась в прихожую, торопливо сунула босые ноги в валенки бабы Поли. Правая нога попала в левый валенок, а левая в правый. Ноги оказались в третьей балетной позиции, носками врозь. Лена накинула дубленку поверх ночной рубашки, и они с Анютой вымелись из квартиры.
Александр сидел с Борькой (мужем Анюты) за кухонным столом. Они пили водку и беседовали на мужские темы: о футболе и о политике.
Лена вошла в кухню и остановилась в третьей позиции.
— Я пришел за тобой! — торжественно объявил Александр. — Сейчас ты уйдешь со мной.
— Куда? — не поняла Лена.
— В мою жизнь!
— Понятно. Но куда? К тебе домой? К Вере?
— Не имеет значения. — Александр мотнул головой.
— Тебе дают шанс, — зашептала Анюта. — Хватайся! Второго раза может не быть. Иди!
— Куда? — Лена развернулась к Анюте.
— Да не важно. Иди без оглядки, — внушала Анюта.
— Вот. Учись. — Александр поднял палец. — Ты слишком практичная. Куда? Когда? Почем?
— Хорошо. Я пойду. А завтра что? Что я дома скажу?
— Ты сначала сделай. Соверши поступок. А утром будет ясно, что ты скажешь.
Лена смотрела в пол, на тупые носки валенок, развернутых в разные стороны. Может быть, Александр прав, в ней действительно нет порыва и бесшабашности. Но она — не одна. За ней девочка и старуха, старые и малые, и она за них отвечает.
Александр завтра проспится и передумает. Скажет: «Не будем торопиться, иди домой!»
Сергей не железный, его нельзя испытывать бесконечно. Он просто повернется и уйдет. И она останется с ребенком на руках, гордая своим порывом таборной цыганки.
— Протрезвеешь, тогда поговорим, — постановила Лена.
Александр хотел подняться, но у него не вышло.