Чудеса, да и только!
Как и при бегстве со Змеиного карниза, мы вновь объединились с Кавалькадой. И уже не временно, а, похоже, до конца, каким бы он для нас ни выдался. Конечно, для выжившей чертовой дюжины кабальеро это было слишком громкое имя, и даже дон Риего-и-Ордас нынче редко упоминал его. Но эта кучка изгоев и бунтарей еще намеревалась заявить о себе на весь мир. Пока же они путешествовали за компанию с нами, поскольку у нас была общая цель – Владычица Льдов. Разве что мы разыскивали ее, чтобы попытаться вызволить из плена Дарио Тамбурини, а кабальеро собирались поквитаться с ней за унижение команданте и за казненных compañeros. Иной цели в жизни у этих «всадников Апокалипсиса» сегодня не было.
Вот почему первыми танкер заметили не мы, а гвардейцы. Они скакали в дозоре далеко – километрах в двадцати, – впереди истребителя и в итоге доставили нам эту весть еще до того, как я заметил бронекат Вирена с мостика. Где в этот момент разъезжала эскадра Владычицы, мы могли только догадываться, но ее дозорные почему-то не обнаружили водовоз.
Это было весьма странно. С трудом верилось, что такая медлительная махина могла улизнуть от целой своры охотников. Они при всем желании не успели бы захватить «Геолога Ларина» и перегнать его за четыре тысячи километров от того места, где он предположительно должен был сейчас скрываться. Чтобы очутиться сегодня здесь, в двух днях пути от Садалмалика, Вирену требовалось выехать на запад сразу же, как только они расстались с «Гольфстримом». То есть задолго до того, как в тех краях объявились бронекаты южан.
Складывалась весьма неприглядная картина. Выходило, что Вирен попросту обманул моих товарищей. И едва они рванули мне на выручку, Тойво, вместо того чтобы ехать на восток, взялся прокладывать себе путь в противоположном направлении.
Но зачем, хотелось бы знать? И если табуиты отыскали эту дорогу после того, как по ней прошла армия, почему Владычица, побывав на их прибрежной заправочной стоянке, до сих пор не настигла танкер по его же следам?
Все эти загадки мне категорически не нравились. Поэтому было неразумно двигаться навстречу вероломному альт-селадору. Предупредив дозор, чтобы он также держался от «Геолога Ларина» подальше, я развернул истребитель и погнал его в обратном направлении.
Это не было бегством. Я всего лишь предпринимал тактическое отступление и перестраховывался. За пару часов до этого мы проезжали мимо большого скопления скал, запомнившихся мне своими причудливо выветренными формами. Скопление тянулось вдоль дороги на многие километры, однако я заметил в нем лишь единственный сквозной проход, по какому мы могли бы преодолеть преграду, не тратя время на объезд. Проход был узок и извилист, но я сумел бы провести по нему «Гольфстрим» на малом ходу. А вот танкер через тот каменный лес уже не продрался бы, даже являйся Вирен величайшим шкипером Атлантики всех времен и народов.
Что находилось за скальным нагромождением, мы не видели. Характер местности позволял надеяться, что хамада по ту сторону также проходима для истребителя. Побережье пролегало километрах в ста пятидесяти к югу, но чтобы туда попасть, придется перевалить через десяток пологих возвышенностей – работа нудная, но в целом привычная. Впрочем, наведываться в те края мы пока не собирались. Глупо убегать от «Геолога Ларина» сломя голову, не попытавшись выяснить, что за нелегкая его сюда принесла. Тем более что мы так и так не сохраним наше присутствие в тайне. Вирен запомнил отпечатки протекторов «Гольфстрима» и обнаружит нас, едва увидит свежую колею поверх множества старых.
Этим я и планировал воспользоваться. За считаные часы, что остались до встречи с табуитами, ветер не засыплет следы истребителя песком до неузнаваемости. А значит, нужно просто взять и обернуть невыгодное нам обстоятельство в нашу пользу. Тем более что проделать такой финт с неповоротливым танкером куда проще, чем с любым другим бронекатом.
Прежде чем я решил вернуться к скальному проходу, на мостике состоялось краткое обсуждение доставленной дозором обескураживающей новости. Все вопросы были адресованы, естественно, селадору Шлейхеру, чьим непосредственным командиром и являлся альт-селадор Вирен.
– Понятия не имею, что вам и сказать. Ерунда какая-то! Да я разбираюсь во всем этом не больше вашего! – разводил руками Шлейхер. Однако по его бегающим глазам было очевидно, что он лукавит. У него имелось объяснение происходящему, но он боялся высказать это вслух. В конце концов, смекнув, что северяне и команданте просто так от него не отстанут, табуит решил выложить нам все без утайки.
– Разве что… – голос селадора звучал надтреснуто, а сам он сразу сник и понурил плечи. – Разве что в мое отсутствие на «Геологе Ларине» случился переворот, и командование перешло к помощнику шкипера Морено… Но это настолько дикое предположение, что я даже не знаю…
– Переворот?! – практически в один голос переспросили я, Малабонита и несколько краснокожих.
– Мы не обсуждали этот вопрос в вашем присутствии тогда, у Мадагаскара, – продолжал Шлейхер, – но спорили между собой в кают-компании чуть ли не каждый день… Помните, сеньор Балтазар, вы предложили нашей команде добровольно сдаться Владычице? За что она якобы нас помилует, заставит присягнуть ей на верность и отправит работать на свои гидромагистрали.
Дон Риего-и-Ордас кивнул – конечно, он этого не забыл, – но ничего не ответил. Он еще не оправился от кровопотери, и его покалеченная левая рука продолжала зверски болеть. На ней теперь отсутствовала часть кисти вместе с тремя пальцами: мизинцем, безымянным и средним. Половина указательного также была оторвана, а оставшаяся часть кисти напоминала клешню краба, чьи окаменелые останки до сих пор находят в хамадах. Хорошо, что команданте был правшой и что он не стал подвергать увечьям ту руку, в какой обычно держал шпагу. Как ни стремился он вырваться из тюремной камеры, здравомыслие все-таки не оставило его. И сейчас главный кабальеро наверняка хвалил себя в мыслях за проявленную осторожность.
Заигрывание с метафламмом обошлось сеньору Балтазару дорого, но промедли он со вскрытием замка, это могло стоить ему еще дороже. Выбить двери «элитных» камер-одиночек ручным тараном было невозможно, а ключи от них, судя по всему, охрана унесла с собой на крышу. И не отдала бы их без боя, а он затянулся бы неизвестно насколько. Воспользовавшись линзой-отмычкой и пожертвовав кистью руки, команданте, возможно, спас жизнь не одному своему спасителю. И, облегчив им задачу, позволил нам слинять из тюрьмы задолго до прихода из Садалмалика поднятого по тревоге войска.
Дон Риего-и-Ордас сделал все, чтобы обезопасить себя от черного всполоха. Перед тем как сфокусировать лучи солнца на замке, взломщик взял линзу не пальцами, а зажал ее в импровизированном держателе – между половинками книги. Затем вытянул руку с ней и отступил от двери как можно дальше. При такой опасной работе расстояние даже в полсантиметра имело жизненно важное значение. Увы, метафламм все равно дотянулся до руки команданте, но без держателя он пострадал бы сильнее, лишившись конечности уже по самый локоть.
Благо среди нас были те, кто знал толк в медицине. Едва дона Балтазара подняли на палубу, один из гвардейцев на пару с Малабонитой обработали ему рану, сшив то, что еще можно было приживить заново, и удалив все остальное. Тем временем Тунгахоп и Фреки замешали из вина, сухих лекарственных трав и какой-то вонючей дряни (даже не хотелось спрашивать, из какой именно) крепкую северную микстуру, промыли ею команданте покалеченную руку, а также велели ему принять немного этой гадости вовнутрь. После чего пациент сразу отключился и проспал беспробудным сном больше суток. За это время кровотечение у него почти прекратилось и не обнаружилось признаков заражения крови. Херлуф, из бедра которого был извлечен арбалетный болт, подвергся такому же лечению. Прочие головорезы обошлись обычной промывкой ран, и долгий целебный сон им не понадобился…
– …И примерно треть из нас отнеслась к вашему предложению, сеньор Балтазар, очень даже серьезно, – продолжал расспрашиваемый нами Шлейхер. – Еще треть колебалась. Но больше всех за капитуляцию ратовал помощник шкипера – селадор Морено. Он был уверен, что Дарио Тамбурини никогда не доберется до южного Полярного Столпа, и что идея уговорить Владычицу Льдов помочь ему в этом – самонадеянная глупость. Морено ежедневно заводил с нами об этом речь, стараясь привлечь на свою сторону тех, кто колебался. И не сказать, что безуспешно…
– А ты? – осведомился Тунгахоп. – На чьей стороне был ты?
– Я? – Селадор стушевался еще больше. – Я тоже… колебался. Но я слишком сильно уважал Тойво Вирена, чтобы оспаривать его решение. И не поддержал бы Морено, дерзни он свергнуть шкипера, чтобы отогнать «Геолога Ларина» южанам. Поэтому Вирен и отправил на «Гольфстрим» меня, а не кого-то еще. Он не хотел поручать это сподвижникам Морено – любой из них мог саботировать вашу миссию, ведь она была направлена против Владычицы. Отпускать от себя преданных людей Тойво тоже не стал – без них его власть сильно ослабла бы. А тот, кто колеблется, но продолжает поддерживать Вирена – идеальный вариант. Я не ослушаюсь его приказа и не подведу вас. И в то же время без меня Морено лишился потенциального союзника, которого он желал бы переманить на свою сторону.
– А ты? – осведомился Тунгахоп. – На чьей стороне был ты?
– Я? – Селадор стушевался еще больше. – Я тоже… колебался. Но я слишком сильно уважал Тойво Вирена, чтобы оспаривать его решение. И не поддержал бы Морено, дерзни он свергнуть шкипера, чтобы отогнать «Геолога Ларина» южанам. Поэтому Вирен и отправил на «Гольфстрим» меня, а не кого-то еще. Он не хотел поручать это сподвижникам Морено – любой из них мог саботировать вашу миссию, ведь она была направлена против Владычицы. Отпускать от себя преданных людей Тойво тоже не стал – без них его власть сильно ослабла бы. А тот, кто колеблется, но продолжает поддерживать Вирена – идеальный вариант. Я не ослушаюсь его приказа и не подведу вас. И в то же время без меня Морено лишился потенциального союзника, которого он желал бы переманить на свою сторону.
– Если Морено и впрямь осмелился на переворот, что он мог сделать со шкипером и его союзниками? – обеспокоился я. – И есть ли возможность выпросить у заговорщиков наш контейнер с «черной грязью», ведь он им все равно не нужен, правильно?
– Я бы так не сказал, – покачал головой Шлейхер. – Мои братья на «Геологе Ларине» пока не в курсе, что Владычица ищет именно «черную грязь». Только Морено не дурак. Он быстро сообразит, что у него намного больше шансов стать южанином, уплатив за это танкером и марсианским контейнером, нежели просто одним танкером, которых на Юге и без того полно. Что же стало с альт-селадором Виреном, боюсь даже предположить. Без боя он заговорщикам точно не сдался бы.
– Ладно, хватит домыслов, – отмахнулся я, давая понять, что совещание закрыто. – Скоро проверим, так оно на самом деле или нет. Но в любом случае что-то тут нечисто, поэтому повременим спешить навстречу бывшим друзьям…
Дозорные настигли нас на обратном пути. Обскакав галопом округу, они удостоверились, что в радиусе тридцати километров от танкера других бронекатов, кроме нашего, нет. Теперь всадникам предстояла другая работа: исследовать проход в скальном нагромождении. Ехать через него наугад при наличии у нас такой превосходной разведки было непрактично.
Добравшись до прохода, мы свернули с накатанного пути и на малой скорости двинули вглубь каменного леса. Если перевозчики когда-нибудь и ездили здесь, это было очень и очень давно. На валунах, что попадали нам под колеса, отсутствовали выбоины, в то время как наш истребитель оставлял их там в изобилии. А чтобы на дороге скопилось столько неповрежденных валунов, должны были пройти годы, если не десятилетия.
За скалами нам опять открылась хамада, только танкер или приземистый строймастер по ней не прошли бы. Между ней и каменным лесом не было отчетливой границы. Просто в какой-то момент он начинал редеть, но не исчезал до конца, а продолжал тянуться до горизонта одиноко торчащими обелисками либо их мелкими скоплениями. Пространство, на котором они возвышались, изобиловало неровностями, в большинстве своем преодолимыми для истребителя. Но чтобы пересечь эту долину, нам придется прочертить по ней немало зигзагов.
Впрочем, сейчас мы планировали иное. Остановившись на краю прохода – там, где он фактически заканчивался, растворяясь в разреженных скалах, – я внимательно осмотрелся. И вскоре нашел среди скал такую, что возвышалась над остальными и в то же время позволяла легко на нее взобраться. Мне требовалось попасть на ее вершину с одной целью – привлечь к себе внимание экипажа «Геолога Ларина».
Кто бы ни управлял им сегодня, этот человек заметит свежие, знакомые следы поверх старых. Разворачиваясь, они уходили в обратном направлении, а спустя полсотни километров опять резко меняли курс и исчезали в каменном лесу. Шкиперу танкера не придется гадать, почему я так странно поступил. И выводы он сделает правильные. Табуиты знают, что нас сопровождают кабальеро, которые непременно будут скакать в дозоре. И то, что мы вдруг рванули на попятную, а затем скрылись, свидетельствует об одном: шкипер Проныра (или Сенатор, если Проныру не удалось вызволить из тюрьмы) еще издали засек знакомый танкер, но испугался встречаться с ним и удрал.
Мой план был прост: я позволяю внезапно увидеть себя и слежу с безопасного расстояния за реакцией танкерной команды. Как бы она себя ни повела – даже проехав мимо без остановки, – любая замеченная мной мелочь прольет свет на то, что происходит на борту водовоза. А чтобы его впередсмотрящий нас не проморгал, со мной на скалу взобралась группа поддержки: Малабонита, Сандаварг, Тур и Квасир.
«Геолог Ларин» возник на горизонте после обеда, а ближе к вечеру он поравнялся наконец с проходом в скальном нагромождении. Все это время мы не маячили на виду, наблюдая за приближением танкера лежа. И лишь когда табуиты должны были обнаружить сворачивающие на юг следы «Гольфстрима», мы поднялись в полный рост и дали понять, что отъехали от дороги совсем недалеко. Посылать водовозу приветственные жесты никто из нас и не подумал. Кого обманет такое лицемерие? Будь мы рады встрече, зачем, спрашивается, тогда удирали и прятались?
Прущий до этого на полной скорости – то есть чуть медленнее средней скорости истребителя, – танкер начал притормаживать и остановился аккурат напротив прохода. Для капитулянтов, спешащих сдаться Владычице Льдов, эта остановка была лишена смысла. Напротив, им следовало игнорировать нашу компанию преступников и всячески открещиваться от нее. Но нет, они считали иначе и ясно дали понять, что их еще интересует судьба бывших соратников.
Кто стоял на шкиперском мостике «Геолога Ларина», отсюда разобрать не удавалось. Было также непонятно, что за люди суетятся по танкерным палубам и трапам. Судя по одежде – обычные мирные перевозчики. Но без орденского облачения табуиты могли сойти и за них, а гражданская одежда у команды Вирена наверняка имелась. По крайней мере я бы на их месте обязательно держал ее про запас. На случай, если вдруг придется пускать южанам пыль в глаза или засылать шпионов в какое-нибудь южное поселение.
Нас и водовоз разделяло сейчас примерно полкилометра. Вести с ним на таком расстоянии переговоры мы могли либо с помощью сигнального зеркала, либо жестикуляцией. Первый способ был намного информативнее и больше подходил табуитам. Второй – нам, поскольку наше зеркало осталось на истребителе и было слишком тяжелым, чтобы тащить его с собой на скалу. Однако ничто не мешало нам скомбинировать оба этих варианта – всякий уважающий себя перевозчик способен общаться и на языке световой морзянки, и посредством азбуки жестов.
Бледное южное солнце, в отличие от экваториального, слепило глаза не так сильно. Но мне все равно пришлось прикрыть их рукой, дабы расшифровать, что транслирует нацеленное на нас сигнальное зеркало танкера.
«Не бойтесь! – успокаивали нас с борта водовоза. – Мы против вас ничего не имеем! Где ваш шкипер? Хотим с ним поговорить».
– Это кто здесь должен бояться прихлебал Владычицы?! – набычился Сандаварг, когда я перевел всем собравшимся на скале адресованное нам послание. Тур и Квасир поддержали сородича недовольным ворчанием, а Малабонита недоуменно изогнула бровь, пытаясь догадаться, о чем «прихлебалы» намерены с нами говорить.
Я вытянул вверх правую руку, давая понять, что я и есть шкипер. Затем поднял над головой левую и перекрестил ее с правой. Этот жест означал, что мы отказываемся приближаться к «Геологу Ларину». Жест «Мы вас не боимся!» в такой азбуке отсутствовал – когда перевозчики не опасаются друг друга, они съезжаются борт к борту и переводят общение в нормальное русло. Зато подобных красноречивых жестов – как правило, непристойных – хватало у северян. Но я не намеревался потакать им и оскорблять почем зря собеседника, хотя, конечно, Убби, Квасир и Тур это одобрили бы.
«Нам с вами не по пути. Мы приняли решение остаться на Юге. Надеюсь, вы нас поймете и простите, – продолжал не пожелавший назвать свое имя нынешний шкипер танкера. – В качестве извинений мы готовы вернуть ваш груз. Можете забрать его прямо сейчас».
– Прямо сейчас? – переспросила меня Малабонита.
Я подтвердил. Перевести иначе эту последовательность сигналов было нельзя. Однако столь быстрое разрешение противоречий с монахами-перебежчиками меня не обрадовало, а еще больше насторожило. Они предвосхитили просьбу, с какой я намеревался к ним обратиться, и сразу дали на нее положительный ответ. В мире, где вас окружают сплошные враги, такие счастливые совпадения крайне маловероятны.
«Два члена вашей команды все еще у нас, – объяснил я «Геологу Ларину», насколько это позволял скупой язык жестов. – Они хотят с вами воссоединиться. Вы согласны?»
«Вы ошибаетесь, – ничуть не замешкавшись, просигналил в ответ морзянкой собеседник. – У вас на борту только один член нашей команды – селадор Шлейхер. Если он намерен вернуться и отправиться с нами в Садалмалик – мы не возражаем».