Джоанна внимательно посмотрела на Алекса я поняла, что он ей не друг. Он был одним из них. Он был одним из тех людей, кто пытался ее убить. Ему нельзя было доверять. Он был презренный, гадкий...
"Нет, — в то же время думала она, — это паранойя. Алекс Хантер на моей стороне".
Джоанна резко непроизвольно дернулась, когда потолок задрожал и стал приближаться к ней. Она соскользнула вниз на кушетку.
Воздух спрессовался до такой степени, что она почувствовала это кожей. Он привлекал внимание. Тяжелый. Металлический. Весь вокруг нее. Как доспехи. Как доспехи, которые постоянно сжимались, становились все теснее. Внутри их Джоанна исходила потом. Ее тело было все в ушибах.
— Боритесь, — произнес Алекс.
— Стены! — закричала Джоанна, когда комната начала быстро надвигаться со всех сторон. Раньше никогда не было так плохо. Джоанна задыхалась. Ее легкие засорились. Ее горло было опалено. Она поняла, что комната сжимается до размеров гроба, и внутренним зрением увидела могилу — холодную, сырую, тесную и непроглядно темную.
— О, мой Бог!
— Закройте глаза, — быстро сказал Алекс.
— Нет! — Это было невыносимо. Если она закроет глаза, темнота еще больше подстегнет клаустрофобию. Она должна видеть, что происходит, даже если вид надвигающихся стен сведет ее с ума.
— Закройте глаза, — настаивал Алекс.
— Какого черта вы ко мне пристаете? Оставьте меня одну.
— Доверьтесь мне, — произнес он.
— Я не смею.
— Почему нет?
— Из-за того, кто вы есть на самом деле.
— Я ваша единственная надежда.
Джоанна нашла в себе силы, чтобы заставить себя сесть: так ей было удобнее противостоять ему. На мгновение она даже смогла вынести ужас надвигающихся стен. Самым важным сейчас было освободиться от него.
— Убирайтесь отсюда! — резко сказала она.
— Нет.
— Это моя квартира.
— Это квартира Джоанны. А как раз сейчас вы не Джоанна. Вы поступаете совсем не как она.
Джоанна знала, что он говорил правду. Она вела себя как одержимая женщина. Ей не хотелось спорить с ним или выгонять его, но она не могла остановиться.
— Ублюдок. Вонючий, паршивый ублюдок. Я знаю, кто ты.
— Да? И кто же я?
— Один из них.
— Джоанна, остановитесь.
— Я позову на помощь, если вы сейчас же не уберетесь отсюда.
— Но вы же не хотите, чтобы я ушел в самом деле.
Она с размаху ударила его по лицу.
Он не шевельнулся.
Она ударила его снова.
Он поморщился и взял ее за руку.
Она попыталась выдернуть руку.
Он не пустил.
Джоанна увидела красный отпечаток своих пальцев на его лице в том месте, куда она его ударила, и растерялась.
— Я намерен оставаться здесь до тех пор, пока вы не закроете глаза и не начнете делать то, что я вам скажу, — произнес Алекс. — Или пока стены и потолок не раздавят вас. Что выбираете?
Она снова упала вниз на кушетку. Клаустрофобия оказалась сильнее, чем паранойя. Хитрость Алекса сработала. Она больше не хотела освободиться от него. Еще раз Джоанна резко осознала, что комната сжимается, и к этому было приковано все ее внимание. Она начала хватать ртом воздух, который к этому времени стал для нее уже гуще, чем моторное масло. Она заплакала.
— Закройте глаза, — мягко сказал Алекс.
Джоанна с беспокойством поглядела на стены, затем бросила взгляд на опускающийся потолок, посмотрела на свою руку в его руке, посмотрела ему в глаза, закусила губу и закрыла глаза. И как только она это сделала, она немедленно поняла, что находится в гробу, и крышка была плотно закрыта, и теперь кто-то забивает ее гвоздями, а затем она услышала, как лопатой бросают землю на гроб, И это было такое узкое место, и пустое, и темное, очень темное. Между грубыми деревянными стенками не было воздуха, чтобы сделать хотя бы один вдох, но она продолжала держать глаза закрытыми и слушать Алекса, голос которого, как путеводная звезда, указывал ей путь к освобождению.
— Вы не должны открывать глаза, — сказал Алекс. — Я буду говорить вам, что происходит.
— Ладно.
— Стены медленно приостанавливают свое движение. Они уже не приближаются так быстро. И потолок тоже уже не опускается. А теперь и стены остановились тоже. Вы меня слышите, Джоанна?
— Да.
— Нет, не открывайте глаза пока. Крепко зажмурьте их. Только представляйте в уме все, что я вам рассказываю. Все успокоилось. Все остановилось. Вы видите это?
— Да, — тихо произнесла Джоанна.
Воздух еще не был нормальным, но он стал уже не таким густым, каким был несколько последних минут, — им можно было дышать.
— А теперь вот что происходит, — продолжал Алекс. — Потолок начинает двигаться вверх, прочь от вас. Стены скользят на свои прежние места. Очень медленно. Но они отодвигаются. Видите? Комната становится больше. Вы чувствуете, что комната постепенно становится просторнее? Вы видите это?
Так он еще долго говорил с ней, и Джоанна слушала каждое слово и все представляла в уме. Наконец, когда воздух стал нормальным и она перестала задыхаться, Джоанна открыла глаза и увидела, что комната стала прежней.
Джоанна вздохнула и сказала:
— Все прошло. Вы прогнали этот кошмар.
Алекс улыбнулся и покачал головой.
— Не только я. Мы сделали это вместе. А отныне вы сможете проделывать это одна.
— Нет-нет, одной мне не справиться.
— Справитесь, — сказал Алекс, — потому что эта фобия ненастоящая составная часть вашей психики.
— Вы думаете, это результат постгипнотического внушения?
— Правильно. Поэтому вы и не нуждаетесь в продолжительной психотерапии, чтобы прервать его влияние, как было бы нужно, если бы эта фобия была результатом какой-нибудь настоящей травмы в прошлом. Как только вы почувствуете, что начинается приступ, закройте глаза и представляйте, что все движется от вас. Это будет срабатывать каждый раз.
— Почему это не срабатывало раньше?
Алекс покрутил конец уса.
— В первый раз, когда вы прошли через это, вам был нужен некто, кто бы держал вас за руку. Кроме того, до сегодняшнего вечера вы рассматривали это, как внутреннюю проблему — стеснительное умственное заболевание. Теперь же вы можете видеть, что это в большей степени внешняя проблема — как проклятье, кем-то наложенное на вас.
Джоанна посмотрела на потолок, как будто опасаясь, что он начнет опускаться.
Алекс сказал:
— Последующие приступы будут все менее и менее жестокими, пока не прекратятся совсем. Вы вылечитесь от клаустрофобии за несколько недель. И то же самое будет и с паранойей. Могу поспорить. Потому что ни одна из этих проблем не имеет в вас истинных причин. Обе они были привиты вам теми подонками, которые трансформировали вас из Лизы в Джоанну. Вы были запрограммированы. Но, с Божьей помощью, теперь вы можете сами перепрограммировать себя на то, чтобы быть такой, как другие люди.
"Быть как другие люди..."
В ее мозгу эти слова гремели, как радостная музыка Колокола Свободы.
Впервые, более чем за десять лет, Джоанна была полной хозяйкой своей судьбы, по крайней мере, до такой степени, как мог быть любой другой человек. Наконец-то она смогла совладать с теми злыми силами, что заставляли ее быть одинокой. Отныне, если она захочет вступить в интимную связь с Алексом или с кем-нибудь еще, к этому не будет никаких препятствий, которые смогли бы изнутри остановить ее. Единственное препятствие оставалось вне ее. Такое направление мыслей очень оживило Джоанну. Как омолаживающее лекарство. Вода из источника вечной молодости. Годы опали с нее. Она снова была девочкой. Джоанна чувствовала себя такой. Теперь она никогда не будет съеживаться от страха, что потолок падает, а стены надвигаются. Теперь она никогда снова не испытает опустошительный ужас и одиночество неконтролируемой паранойи. Никогда уже не будет приступов, во время которых ей было необходимо прятаться в запертой комнате и она не могла есть, потому что была убеждена — еда и питье отравлены. И никогда не будет больше той ненормальной подозрительности, которая заставляла ее избегать помощи друзей.
"Быть как другие люди..."
— Эй, — позвал Алекс, — что-нибудь не так?
— Все просто замечательно.
— Но вы плачете.
— Это потому, что я счастлива, как никогда, — сказала Джоанна.
Глава 27
Фотографии больше не тревожили Джоанну. Она изучала их с тем благоговением, какое известно археологам, заглядывающим в глубь веков, с суеверным очарованием, но не со страхом.
Алекс сидел около нее на диване, потягивая коньяк и вслух читая донесения из объемистого досье. Они обсуждали каждый кусочек информации, пытаясь рассмотреть его со всех сторон, ища перспективы, которые могли быть упущены, когда проводилось расследование.
К концу вечера Джоанна составила список пунктов, по которым она и Лиза были схожи. Разумом она была более чем наполовину убеждена, что Алекс прав, что она была исчезнувшая дочь сенатора. Но сердцем она чувствовала, что доказательств не хватает. Могло ли такое действительно случиться, что ее мама и отец, которых она так хорошо помнила, — Элизабет и Роберт Ранд — были просто призраками, парой картонных человечков, которые никогда не существовали, кроме как в ее уме? А квартира в Лондоне — можно ли было поверить, что она никогда не жила там раньше? Перед тем как она серьезно подумает над этими вопросами, ей необходимо было увидеть доказательства в черно-белом варианте, список причин, почему она должна была поверить в невероятное.
"Быть как другие люди..."
— Эй, — позвал Алекс, — что-нибудь не так?
— Все просто замечательно.
— Но вы плачете.
— Это потому, что я счастлива, как никогда, — сказала Джоанна.
Глава 27
Фотографии больше не тревожили Джоанну. Она изучала их с тем благоговением, какое известно археологам, заглядывающим в глубь веков, с суеверным очарованием, но не со страхом.
Алекс сидел около нее на диване, потягивая коньяк и вслух читая донесения из объемистого досье. Они обсуждали каждый кусочек информации, пытаясь рассмотреть его со всех сторон, ища перспективы, которые могли быть упущены, когда проводилось расследование.
К концу вечера Джоанна составила список пунктов, по которым она и Лиза были схожи. Разумом она была более чем наполовину убеждена, что Алекс прав, что она была исчезнувшая дочь сенатора. Но сердцем она чувствовала, что доказательств не хватает. Могло ли такое действительно случиться, что ее мама и отец, которых она так хорошо помнила, — Элизабет и Роберт Ранд — были просто призраками, парой картонных человечков, которые никогда не существовали, кроме как в ее уме? А квартира в Лондоне — можно ли было поверить, что она никогда не жила там раньше? Перед тем как она серьезно подумает над этими вопросами, ей необходимо было увидеть доказательства в черно-белом варианте, список причин, почему она должна была поверить в невероятное.
ЛИЗА — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — Я
1) Она выглядит, как я. — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — 1) И наоборот: я выгляжу, как она.
2) Ее рост пять футов шесть дюймов. — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — 2) То же.
3) Она весит приблизительно сто пятнадцать фунтов. — — — — — — — — — — — — — — — — — — 3) Как и я.
4) Она изучала музыку. — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — 4) Я тоже.
5) Она имела мелодичный певческий — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — 5) Я тоже. голос.
6) Ее мама умерла, когда ей было десять лет. — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — - 6) Моя мама тоже умерла.
7) Где бы ни была сейчас, она отделена от своего отца. — — — — — — — — — — — — — — — — — 7) Мой отец мертв.
8) В девять лет ей вырезали аппендицит. — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — - 8) У меня есть маленький шрам от такой же операции.
9) У нее на правом бедре коричневое родимое пятно с десятицентовую монетку. — - 9) У меня тоже.
Когда Джоанна перечитывала этот список в десятый или одиннадцатый раз, Алекс вытащил еще один рапорт из досье, взглянул на него и произнес:
— А вот кое-что чертовски любопытное, я уже забыл все это.
— О чем это вы?
Он показал ей папку, в которой было около дюжины выцветших страничек.
— Это беседа с мистером и миссис Моримото.
— Кто это?
— Милые люди, — сказал Алекс. — Слуги. Они работали у Тома Шелгрина с тех пор, как Лизе исполнилось пять лет.
— Вы хотите сказать, что сенатор привез эту пару из Японии для работы у него дома?
— Нет-нет, — сказал Алекс, — они оба относятся ко второму поколению американских японцев. Выросли, по-моему, в Сан-Франциско.
— Как вы сказали, это чертовски любопытно. Теперь и японцы связывают меня и Лизу.
— Вы не дослушали до конца.
Джоанна нахмурилась.
— Вы думаете, они имели что-то общее с моим... с Лизиным исчезновением?
— Не думаю. Они хорошие люди. Очаровательные и очень порядочные. В их крови нет ни капли нечестности.
— Почему вы так уверены?
— Я почувствовал тогда что-то вроде того, — сказал Алекс, — я почуял это. Не смейтесь. Я не обманываю.
Джоанна не смогла подавить усмешку.
— Вы сыщик, а не ищейка.
— Да, во ищейка или нет, но когда вы занимаетесь такой работой, как моя, долгое время, у вас развивается нюх на подобные вещи. Единственно, я не имею в виду, что буквально почувствовал их запах. Это аура... их подсознание как будто излучало. Когда я сказал запах, это простейший способ описать это явление. У многих людей всего лишь тонкий, как бумага, налет цивилизации. Л под этим лаковым слоем они полны нечистоплотных побуждений. Дикари в смокингах. У них свой особенный запах. Но Моримого не такие. Они немногим отличаются от вас. И кроме того, их не было на Ямайке, когда Лиза исчезла. Они были в доме сенатора, в Вирджинии, около Вашингтона.
— А что такого любопытного вы нашли в них? — спросила Джоанна.
Алекс положил запись беседы с Моримого и сформулировал свою версию.
— Ну, видите ли, супруги Моримого все делали по дому, пока Лиза была маленькой. Фуми была поварихой, но у нее также было немного легкой работы по дому. Ее муж, Койи, выполнял что-то вроде обязанностей дворецкого, к тому же он был мастером на все руки. Он мог починить все, что угодно. И, конечно, и Фуми и Койи много нянчились с Лизой. Лиза обожала их. Она выучила от них много японских слов, и сенатор одобрял это. Он полагал, что это неплохая идея — учить детей языкам с раннего детства, пока у них не возникло никаких психологических барьеров. Он отдал Лизу в частную начальную школу, где она с самого начала учила французский.
— Я говорю по-французски.
— ...и где она с третьего класса учила немецкий, — закончил он.
— Я и по-немецки говорю, — сказала Джоанна.
Джоанна добавила эти пункты к своему списку сходств. Ручка слегка дрожала в ее пальцах.
— Так вот к чему я все это говорю, Том Шелгрин использовал супругов Моримого в качестве домашних учителей по японскому языку для Лизы, — сказал Алекс. — Она бегло говорила по-японски. Лучше, чем она говорила по-французски и по-немецки.
Джоанна оторвалась от списка. Она почувствовала головокружение. Все произошло быстро, очень быстро.
— Мой Бог.
— Да, — сказал Алекс, — если рассуждать, как я, это кажется как раз слишком невероятным, чтобы быть простым совпадением.
— Но я выучила японский в Англии, — сказала Джоанна.
— Да?
— В университете — у моего друга.
— Да?
Они пристально поглядели друг на друга.
Для Джоанны впервые невозможное стало возможным.
Глава 28
Со дна той шкатулки, где хранились фотографии, Джоанна извлекла тонкую пачку писем, перевязанных поблекшей желтой лентой. Она принесла их в гостиную и отдала Алексу.
— Я, правда, не знаю, почему хранила их все эти годы, — сказала она.
— Без сомнения, вы хранили их потому, что вам сказали их хранить.
— Сказали? Кто?
— Люди, похитившие Лизу. Те, кто копался в ваших мозгах. Такие письма — поверхностное доказательство, что вы якобы Джоанна Ранд.
— Только поверхностное?
— Мы скоро выясним это, — сказал Алекс.
В пачке было пять писем. Три из них были от Дж. Комптона Вулрича, лондонского поверенного и душеприказчика Роберта и Элизабет Ранд. Последнее письмо от Вулрича упоминало расчетный чек на сумму более девяноста тысяч американских долларов.
Джоанна ожидала, что Алекс будет удивлен. Ей было интересно, как он объяснит это. Насколько она могла судить, эти деньги от Вулрича пробивали огромную брешь в версии превращения Шелгрин в Ранд.
— Вы действительно получили такой чек? — спросил Алекс.
— Да.
— И он был совершенно в порядке?
— Да.
— Вы получили деньги?
— До последнего цента.
Алекс прочитал письмо еще раз. Изучая те несколько формальных строчек, что были написаны Дж. Комптоном Вулричем, Алекс отсутствующе покручивал ус.
— Если у Рандов такое большое наследство, — сказала Джоанна, — то, значит, мои отец и мать — Роберт и Элизабет — должны быть невымышленными людьми. Они существовали на самом деле.
— Возможно, — неуверенно произнес Алекс, — но даже если они и существовали, то это совсем не значит, что вы — их дочь.
— А как иначе я могла получить наследство?
Алекс не ответил на это. Он читал оставшиеся два из пяти писем, которые были из Объединенной Британско-Континентальной страховой ассоциации, ЛТД. На их бланке было оформлено официальное медицинское заключение о смерти Роберта и Элизабет (урожденной Хендерсон) Ранд. Ассоциация имела честью уведомить, что у нее есть пожизненный страховой полис на имя Роберта Ранда и она уплатила по нему полную сумму единственному живому наследнику — Джоанне. Полученная сумма в добавление к тем более чем девяноста тысячам долларов, выплаченным после ликвидации поместья, была сорок тысяч долларов.
— И вы это также получили? — спросил Алекс.