До острова Ламу было часа два ходу, и солнце уже село, когда Кейджо бросил якорь в укромной заводи возле утеса, одиноко торчавшего из вод озера неподалеку от острова.
— Мы на месте, господин Нинг, — доложил он с мостика.
— Помогите мне, пожалуйста, капитан.
Кейджо спустился в каюту. Бонни Ман лежала на полу по-прежнему без сознания. Вместе они вытащили ее на открытую палубу, и, пока Кейджо держал девушку, Чжэн Гон крепко привязывал ее запястья и щиколотки к металлическим поручням. А затем аккуратно расстелил под ногами Бонни большой квадратный кусок нейлона, края которого спускались за борт: потом легче будет убрать и вымыть палубу.
— Больше мне ваша помощь не нужна, капитан, — бросил он Кейджо. — Берите резиновую лодку и плывите к острову. И ждите, пока я вас позову. Сидите на берегу, какие бы звуки вы случайно ни услышали. Все ясно?
— Ясно, господин Нинг.
Чжэн стоял на палубе, наблюдая, как Кейджо спускает лодку на воду. Заработал прикрепленный на корме суденышка моторчик мощностью в три лошадиные силы, и темноту прорезал свет фонаря, установленного на носу лодки. Через пару минут лодка причалила к острову. Кейджо заглушил мотор и выключил фонарь.
Тем временем Чжэн Гон вернулся к девушке. Тело ее безжизненно повисло; лицо было очень бледным, рыжие волосы растрепались и в полном беспорядке торчали в разные стороны.
Чжэн Гон подождал еще несколько минут, наслаждаясь моментом. Откровенно говоря, чисто внешне эта женщина ему совсем не нравилась. Во-первых, она была очень крупной, а во-вторых, он любил девушек помоложе. Однако, глядя на нее, он чувствовал, что быстро возбуждается. Не пройдет и минуты, как он позабудет о таких мелочах, как возраст и все такое.
Он внимательно огляделся, оценивая обстановку. Остров Ламу находился примерно в двадцати километрах от суши, и вокруг него кишмя кишели крокодилы. Они вмиг сожрут добычу, сброшенную за борт. В крайнем случае президент Таффари всегда прикроет его.
Вернувшись к девушке, он подставил ей под локоть спинку стула и начал осторожно массировать руку, пока под светлой кожей ясно не обозначились вены. Он пользовался этим снотворным уже много раз и всегда держал шприц с противоядием наготове.
Буквально через несколько секунд после инъекции Бонни Май открыла глаза и посмотрела на него мутным взглядом.
— Добрый вечер, мисс Ман. — Голос Чжэн Гона охрип от охватившего его возбуждения. — А теперь мы с вами немножко повеселимся.
Глава XXIX
Полное взаимопонимание возникло между Дэниелом и Сепу почти мгновенно. Вообще-то удивительно, ибо разница между ними была огромной: и в возрасте, и чисто внешняя, не говоря уже об образовании и интеллекте.
Должно быть, это какое-то духовное родство, решил Дэниел, едва поспевая за бежавшим впереди него Сепу. В конце концов, он тоже родился и вырос в Африке, и что-то общее неуловимо связывало этих двух людей, одинаково горячо болевших за африканскую землю с ее красотами и неисчерпаемыми богатствами. Они оба любили и понимали живые создания Африки, считая, что являются неотъемлемой частью этого мира, а вовсе не чужаками.
На ночь они развели костер и долго разговаривали, поглядывая на языки пламени, согревавшего их и пугавшего хищников. Сепу делился с Дэниелом секретами и тайнами этого гигантского леса, которые были известны одним лишь бамбути, свято верившим в божественную силу леса-Отца и леса-Матери. И Дэниел не нуждался ни в каких дополнительных объяснениях, ибо в известной степени он разделял веру бамбути. Он понимал истоки их обычаев и традиций и искренне восхищался мудростью и добротой этого крошечного народа.
Сепу называл Дэниела Куокоа, что означало: «Тот, которого я спас». Дэниел был ничуть не против этого прозвища, хотя тем самым Сепу как бы напоминал ему о том, что он теперь его вечный должник.
Днем они вышли к карьеру, вырытому ПКППР недалеко от Сенги-Сенги, и залегли в густых зарослях, дожидаясь ночи. А ночью, под покровом темноты, пересекли открытое пространство.
Сепу привел Дэниела к дороге, неподалеку от которой десять дней назад тот бросил застрявший «лендровер». Однако даже Сепу не смог сразу отыскать машину. Только на другой день они нашли джип, затерявшийся среди густых зарослей. Машина глубоко увязла в мокрой почве на том самом месте, где ее оставил Дэниел, и никаких свежих следов вокруг они не обнаружили.
Все оборудование находилось в закрытых алюминиевых ящиках. Открыв один из них, Дэниел проверил, работает ли камера. Видеокамера не работала. Может быть, сели батарейки, а может, просто все отсырело. Во всяком случае, под линзами виднелись мельчайшие капли влаги.
Расстроившись, Дэниел надеялся теперь только на то, что после того, как он перезарядит батарейки и высушит и вычистит камеру, она снова заработает. Он отдал Сепу коробку с кассетами, а сам понес камеру, упаковку с батарейками и другое оборудование. Все вместе это весило больше тридцати килограммов, и тащить такой груз на спине, пробираясь сквозь джунгли, было не так-то легко.
Видимо, поэтому и из-за того, что почти беспрестанно шел дождь, на обратный путь понадобилось вдвое больше времени. Когда они наконец вернулись в Гондалу, Дэниел попросил Омеру помочь ему. Омеру неплохо разбирался в электротехнике и собственными руками собрал и установил турбину генератора на водопаде возле Гондалы. Генератор, рассчитанный на напряжение в 220 вольт и мощность в десять киловатт, обеспечивал электроэнергией поселок и исследовательскую лабораторию Келли.
Омеру занялся перезарядкой батареек, обнаружив, что только одна из них вышла из строя. Проверка камеры и линз требовала совсем иных знаний и навыков. Не представляя, с чего начать, Дэниел и камеру отдал Омеру. И Виктор нашел неполадку: выяснилось, что не работал один из транзисторов. Омеру заменил транзистор, позаимствовав его из спектроскопа Келли. Затем он высушил и вычистил линзы и поставил их на место. Видеокамера заработала как новенькая.
Дэниел не знал, как и благодарить Омеру.
— Если вам не удастся вернуться к руководству своей страной, сэр, то я всегда обеспечу вас работой, — не очень удачно пошутил он.
— Ну, это не самая лучшая мысль, — хмыкнула Келли. — Боюсь, как бы тебе не пришлось служить у Виктора.
— Ладно, — согласился Дэниел. — Однако смех смехом, но я готов, между прочим, и поработать. Что прикажете снимать?
— Выходим завтра на рассвете, — заявила Келли.
— Я с вами, — тут же отозвался Омеру.
— Не думаю, что это очень мудро с твоей стороны, Виктор, — покачала головой Келли. — Твоя жизнь принадлежит не тебе одному.
— После трудов праведных я, наверное, заслужил кратковременный отдых, — улыбнулся Омеру, поглядывая на Дэниела. — А вдруг видеокамера опять поломается? Ну же, доктор Армстронг, замолвите за меня словечко.
— Ах вы наглецы — притворно возмутилась Келли. — Вы просто садитесь мне на шею. Придется звать на помощь Памбу.
— Нет, нет! — воскликнул Дэниел. — А вот этого делать не надо.
Но, в сущности, он разделял мнение Келли. Омеру уже перевалило за семьдесят, а до Уэнгу путь был долгим и очень трудным. И только он вознамерился напомнить об этом Виктору, как тот жестом велел ему замолчать.
— Я не шучу, — грустно улыбнулся Омеру. — В конце концов, Убомо — моя страна, и не могу же я все время полагаться на сообщения из вторых рук. Я должен видеть воочию, что творит с моим народом и моей страной Таффари.
Ни Келли, ни Дэниел не осмелились возразить президенту, и рано утром, едва рассвело, все трое покинули Гондалу.
Носильщиков, восемь человек, нанял Сепу, а Памба взяла на себя роль надсмотрщика. Она прекрасно знала, что, как и все мужчины бамбути, эти люди запросто могли бросить свой груз на полпути и отправиться ловить рыбу или искать мед в пчелиных сотах. Допустить такое она не могла, а мужчины племени бамбути боялись острого языка Памбы как огня.
* * *На третий день пути они вышли на берег реки, вода которой была кроваво-красного цвета. Опустив поклажу на землю, бамбути сгрудились на берегу. И шутки, и смех разом стихли. Молчала даже Памба, как-то странно присмирев.
Спустившись к самой воде, по колено в вонючей красной грязи болота, на поверхности которого виднелись останки мертвых животных, полусгнившие ветки деревьев и коряги, Дэниел зачерпнул пригоршню этой слизи. Понюхав отвратительное месиво, он отшвырнул грязь подальше и поспешил очистить руки травой.
— Что это, Келли? — спросил он. — Что могло послужить причиной столь страшной катастрофы?
— Реагенты, — ответила Келли. — Те самые реагенты, которые, как тебе поклялся Таффари, он не станет применять ни в коем случае. — Она просто пылала гневом.
— Реагенты, — ответила Келли. — Те самые реагенты, которые, как тебе поклялся Таффари, он не станет применять ни в коем случае. — Она просто пылала гневом.
Дэниел взглянул на Келли.
В хлопчатобумажной, простого покроя рубашке, в шортах, с цветастой повязкой на голове, эта невысокая, хрупкая женщина вызывала у него восхищение.
— Мы с Виктором регулярно проверяли стоки воды после очередной операции по добыче полезных ископаемых. Сначала шла просто густая грязь, что само по себе прискорбно. А в последнее время состав грязевых потоков резко изменился, потому что эти мерзавцы стали применять реагент. Видишь ли, молекулы платины связаны в соединения с сульфидами. А сульфиды снижают процесс получения платины примерно на сорок процентов. И эти преступники с помощью реагента очищают платину от сульфидов.
— И что это за реагент? — поинтересовался Дэниел.
— Мышьяк, — с трудом выдавила Келли, расхаживая из стороны в сторону. — Они применяют двухпроцентный раствор белого мышьяка, чтобы разрушить сульфидную оболочку.
— Но это просто безумие, — с недоверием посмотрел на нее Дэниел.
— Это ты так думаешь, — пожала плечами девушка. — Не-ет, эти нелюди в здравом уме. И они уничтожают лес и все живое вокруг, вконец очумев от жадности.
Дэниел выбрался на берег, чувствуя, как ему передаются ярость и гнев Келли.
— Мерзавцы, — в бешенстве прошептал Дэниел.
Келли, догадываясь, что он наконец, что называется, прозрел, взяла его за руку. То не был ласковый жест сочувствующей женщины. Она пожала ему ладонь крепко, по-мужски.
— Ты еще не видел всего. Это только начало, а настоящий кошмар начинается за Уэнгой. — Келли потянула его за руку. — Пошли! Пошли, и ты сам убедишься, — решительным тоном сказала она. — Могу поклясться, эта жуткая картина не оставит тебя равнодушным.
Маленький отряд двинулся дальше, но примерно часов через пять носилыцики-бамбути внезапно остановились, скинув поклажу на землю, и о чем-то ожесточенно заспорили.
— В чем дело? — заволновался Омеру. — Почему они остановились?
— А в том, — пояснила Келли, — что мы достигли границ священной земли племени бамбути. Охотиться в этих местах нельзя, да и просто шататься без дела считается плохим знаком. До настоящего момента только один Сепу видел, что произошло в Уэнгу. Остальные бамбути отказываются идти дальше, опасаясь гнева лесного божества — Отца-и-Матери леса. Они чувствуют дух страшного святотатства и очень напуганы.
— И как убедить их продолжить путь? — спросил в растерянности Дэниел.
Келли покачала головой.
— Не будем вмешиваться в это. Это дело самих бамбути. Возможно, Памбе удастся уговорить их.
Старая женщина старалась, как могла. Она всячески увещевала мужчин, иногда ее голос срывался на крик, и она ругала их, обвиняя в трусости. А некоторых бамбути Памба уговаривала ласково, обхватив их за плечи и нашептывая какие-то ободряющие слова на ухо. Потом вдруг она начала петь хвалебную песнь лесу, пританцовывая и подпрыгивая в такт собственному пению. После чего начертала ароматными маслами какие-то знаки на груди мужчин, словно благословляя их и отпуская им грехи, и снова начала танцевать, притопывая и подпрыгивая.
При этом, обнажая гладкие, тугие ягодицы, ее набедренная повязка задиралась.
В конце ритуала один из носильщиков вдруг подхватил с земли свою поклажу и двинулся по тропе дальше. Остальные бамбути, нервно посмеиваясь, последовали за ним, и маленькая колонна углубилась в лес.
На следующее утро до них донесся рев мощных механизмов, и, по мере того как они подходили ближе, рев становился просто оглушительным. Реки, которые приходилось пересекать отряду, стали теперь вовсе не реками, а сплошным вонючим болотом, в котором они увязали по пояс, шлепая по бурой ядовитой жиже. В лесу не слышалось ни единого звука — только страшный рев машин. Не пели птицы, не носились обезьяны. Приумолкли и бамбути. Они старались держаться поближе друг к другу, то и дело в тревоге оглядываясь вокруг.
Ближе к полудню Сепу остановил отряд и о чем-то зашептался с Келли. Он показывал пальцем на восток, Келли только кивала в ответ, а затем знаком подозвала к себе Омеру и Дэниела.
— Сепу говорит, что мы уже близко. В лесу все слышится не так, как на открытом пространстве, и звуки весьма обманчивы. Машины работают всего в нескольких километрах отсюда, но ближе подходить нельзя — рискуем наткнуться на вооруженных охранников.
— Что он в таком случае предлагает? — спросил Омеру.
— Сепу говорит, что с восточной стороны тянется цепь невысоких холмов. Оттуда можно прекрасно рассмотреть горные выработки и лесоразработки. Памба с носильщиками останутся тут. На холмы пойдут четверо: Сепу, я, Дэниел и Виктор, — сообщила Келли.
Дэниел достал видеокамеру, и они с Омеру проверили ее.
— Пошли, — коротко бросила Келли. — Пока светло и нет дождя.
Они взбирались на вершину ближайшего холма, осторожно ступая вслед за Сепу, но и там их плотно обступали огромные деревья. На двадцать метров вокруг ничего, кроме сплошной зелени. Рев механизмов где-то внизу теперь доносился очень отчетливо, но ни самих машин, ни карьера они не видели.
— Ну, и что дальше? — поинтересовался Дэниел. — Отсюда ни черта не видно.
— Сепу обеспечит нам отличную смотровую площадку, — пообещала Келли.
Буквально через минуту они подошли к гигантскому дереву, выделяющемуся даже среди окружавших его могучих стволов.
— Его даже два десятка пигмеев, взявшись за руки, не смогли обхватить, — рассказывала Келли. — Я пробовала сделать это вместе с ними. На этом священном дереве построили свои ульи пчелы. Бамбути приходят сюда собирать мед.
Келли указала на примитивную лестницу: в мягкой древесной коре торчали колышки, по которым пигмеи поднимались до нижних веток. А сверху свисали лианы, связанные узлом, с укрепленными между ними узенькими деревянными планками. По этим «ступеням» бамбути добирались чуть ли не до самой верхушки, теряясь в густой кроне, на высоту примерно метров в тридцать над землей.
— Это могучее дерево служит бамбути чем-то вроде храма, — пояснила Келли. — Там, наверху, они возносят свои молитвы лесному божеству и оставляют ему свои дары.
Сепу взбирался по лестнице первым. Он был легче остальных, а многие колышки и деревянные перекладины прогнили. Сепу тут же вырезал новые и с помощью мачете вбивал их в кору. После этого по его сигналу на дерево полезла вся команда.
Келли двинулась вслед за Сепу, за ней — Омеру, которому она помогала взбираться по лианам; замыкал цепочку Дэниел с тяжелой видеокамерой на плечах.
Подъем был медленным и тяжелым. Омеру совсем выбился из сил, и все они помогали ему, пока не добрались наконец до одной из верхних галерей.
Она напоминала площадку, образованную на верхушке дерева-великана из переплетавшихся между собой ветвей, листьев и ползучих растений. Но еще больше это напоминало чудесный висячий сад, ибо из всего этого переплетения произрастали новые растения и изумительной красоты цветы с огромными распустившимися бутонами. Перед глазами Дэниела пролетали восхитительные бабочки с крыльями размером в его ладонь и жужжали какие-то насекомые, отсвечивающие, как изумруды. Кое-где цвели даже белоснежные лилии и восхитительные дикие гардении. Дэниел на миг ощутил себя в райских кущах, более того, когда вдруг перед ним мелькнула, захлопав радужными крылышками, дивная, как в сказке, птичка, он решил, что у него что-то со зрением или ему снится чудесный сон.
Едва дав передохнуть, Сепу потащил их дальше. На такой высоте ствол дерева сузился почти вдвое и все равно оставался таким же могучим, как стволы соседних деревьев у основания. Маленький отряд взбирался все выше и выше, и свет становился все ярче и ярче. Казалось, будто они поднимаются из глубин океана на поверхность. Внезапно они вынырнули из зеленого полумрака, сверху хлынул на них ослепительный солнечный свет, и все четверо невольно восхищенно ахнули.
Они достигли самой верхушки священного гигантского дерева. Под ними, насколько мог видеть глаз, расстилался огромный зеленый океан. Сплошная зеленая гладь до горизонта — на восток, на запад и на юг. Но, повернувшись на, север, они просто онемели от изумления и ужаса.
На севере леса не было. От самой подошвы холма и до самого подножия снежных гор у горизонта леса не было. Вместо него расстилалась голая красная пустыня, нещадно палимая тропическим солнцем.
Все четверо на миг застыли, не в состоянии вымолвить ни слова. Они растерянно оглядывались вокруг, пытаясь охватить взором масштабы этого мертвого пространства.
Казалось, что земля истерзана когтями какого-то страшного чудовища. Весь верхний слой почвы был смыт ливневыми дождями, и земля стонала от глубоких оврагов. Тонкий слой краснозема, унесенный потоками воды, забил реки в лесу, превратив их в кроваво-красные потоки. Перед глазами разворачивалась картина некой фантастической мертвой планеты, испещренной кратерами.