Услышав новость от полиции, полковник Ярнвиг вызвал Согарда и Биляля на совещание. Все трое собрались в его небольшом кабинете и изучали графики и планы передислокации.
— Отправка этой партии и без того сопряжена с трудностями, — мрачно проговорил Ярнвиг. — Нам не нужны новые проблемы. Какое у парней настроение?
— Не очень, — признал Согард. — Нам пришлось ввести дополнительные меры безопасности и контроля как здесь, так и за границей. На этом основании кое-кто попытается отказаться от поездки.
— Сначала им придется объяснить свой отказ мне, — сказал Биляль.
— И мне, — добавил Согард. — Но солдаты имеют право отказаться от участия в боевых действиях, и некоторые воспользуются им. Не все, но…
— Если мужчина слишком труслив, чтобы сражаться, мне он там не нужен. Что еще можно сделать?
— Мы пригласили солдат и их родственников на собрание, — сказал Согард. — Завтра Биляль побеседует с ними.
— Теперь они наверняка станут спрашивать о Грюнере, — сказал Биляль. — Что мне говорить?
— Говорите правду, — ответил Ярнвиг. — Мы имеем дело с временной и нетипичной ситуацией. Она не продлится долго. Мы во всем разберемся. — Он посмотрел на каждого из них по очереди. — Мы солдаты. Наше дело — служить. Мы выполняем свой долг и не задаем вопросов. И наши солдаты знают это.
— Они это знают, — отчеканил Биляль, прежде чем успел ответить Согард.
— Хорошо. Выполняйте.
Темноволосый офицер не тронулся с места.
— Грюнер служил в одном подразделении с Мюгом Поульсеном. Женщина, которую убили первой, была юридическим советником, и у нее с ними существовала какая-то связь.
— К чему вы ведете? — спросил Ярнвиг.
— Люди будут говорить…
— Пусть болтают, — не стал дослушивать его доводы Согард. — С этим ничего не поделаешь. Мы ничего не скрываем. Полиция…
— Да, о полиции: оказывайте им всяческое содействие, — приказал Ярнвиг. — Если им что-то нужно, пусть получат это, только сначала сообщите мне.
Биляль поднялся, привычно вытянулся, но по лицу его было видно, что у него еще остались вопросы.
— А как быть с Рабеном? — спросил он. — Он ведь командовал тем подразделением. И сейчас сбежал из Херстедвестера…
— С какой стати вы примешиваете сюда Рабена? — рявкнул Согард.
— Наверняка он захочет встретиться со своими старыми товарищами, — ответил Биляль. — А это значит, что скоро он будет где-то рядом.
Согард засмеялся:
— Если он настолько глуп, я сам брошу его обратно в камеру.
Биляль даже бровью не повел.
— Продолжайте, — велел Ярнвиг.
— Я видел Рабена в деле. Он хорош. Если он не захочет, чтобы его схватили, то мы его даже не заметим. У него в расположении части друзья…
— Если вы сомневаетесь в честности моей дочери, Биляль, то скажите прямо, — перебил его Ярнвиг.
Молодой лейтенант сжал губы.
— Отлично. — Полковник кивком указал им на дверь. — Тогда всё.
Они не успели попрощаться — вошла Луиза.
— У тебя есть минутка, папа? — спросила она.
— Не сейчас. Я прослежу, чтобы к завтрашнему дню подвал освободили, тогда ты сможешь начать там ремонт.
Она замотала головой:
— Я слышала о Грюнере. Он тоже был в команде Йенса. Что происходит?
— Не знаю. — Ярнвиг смотрел на нее новыми глазами, ничего не мог с собой поделать. — Полиция говорит, что перед тем, как Грюнера убили, там видели Йенса. Его ищут с удвоенной силой.
— Господи, ты же не думаешь…
— Я не знаю, что думать. За тобой и Йонасом присмотрит полиция.
— Да, я уже заметила слежку! Но я не преступница, чтобы за мной следили.
Он надел берет, взял со стола бумаги.
— Преступник — твой муж, Луиза. В этом нет твоей вины. Если Йенс свяжется с тобой так или иначе, я прошу тебя немедленно сообщить мне.
Биляль и Согард так и стояли в глубине комнаты — молча, глядя в пол и слыша каждое слово.
— Луиза? — Полковник хотел четкого ответа. — Ты поняла меня? Ты скажешь мне о Йенсе?
Тогда она посмотрела ему в лицо, кивнула:
— Так точно.
Давным-давно, будучи строптивым подростком, она говорила с ним абсолютно таким же тоном. И точно так же данные тогда обещания ничего не значили.
— Отлично. Нам пора ехать. Я оставил пару грязных рубашек в корзине — будь добра, забери их постирать.
Она отдала ему честь. Торстен Ярнвиг пробормотал что-то и ушел в сопровождении двух своих младших офицеров.
Рубашки лежали там, где он всегда оставлял их, — в корзине возле письменного стола. А на письменном столе стоял компьютер.
Полковник, как обычно, забыл выйти из системы, а сама система автоматически отключалась только через десять минут бездействия. Луиза Рабен села перед монитором. Задумалась на мгновение, а потом опустила руки на клавиатуру.
Ее отец был командиром боевой части и потому имел доступ к такой информации, которую она никогда бы не нашла в базе данных казарменного лазарета. Где-то здесь наверняка была и Лисбет Томсен. Все, что требовалось от Луизы, — это найти ее адрес, не оставляя в системе своих следов.
Когда они останавливались возле кондитерской по пути в управление, Лунд не взяла Странге с собой, потому что знала: у него обязательно будет свое мнение о том, какой торт лучше купить, он обязательно выскажет его и будет прав, скорее всего. В тортах она мало что понимала. Поэтому купила что-то шоколадное, ведь шоколад любят все.
После того как Лунд переоделась, ее мать взяла в руки большой острый нож и приступила к разрезанию торта. Но работа всегда следовала за Лунд, и вместо кофейной чашки у нее в руке снова был телефон. Перейдя из столовой в прихожую квартиры Вибеке в Эстербро, она говорила с экспертом-криминалистом, а тот упорно избегал называть точное время, которое ему потребуется для подготовки заключения.
— Оно должно быть у меня на столе завтра утром! — завершила разговор Лунд. У нее не было настроения выслушивать лекции о законах физики. И пить кофе с тортом — тоже.
Бьорн и Вибеке сидели на диване перед столиком, на котором их ждал кофейник и блюдо с тортом. Между чашками была разложена программа свадьбы в предстоящую субботу.
— Прости, мама, я закончила, — сказала Лунд, возвращаясь в столовую.
— Вот, посмотри, — протянула ей Вибеке один из листов.
На нем был напечатан план рассадки гостей. Тридцать с лишним человек, каждый на своем месте.
— Мы остановились на традиционной форме стола — подковой, — сказала она.
— Это самая правильная форма, — вставил Бьорн.
— Да, конечно, — согласилась Лунд, плохо представляя, о чем идет речь.
— Но больше в нашей свадьбе не будет ничего традиционного! — радостно воскликнула Вибеке.
Лунд уже забыла, когда видела мать такой довольной. Может быть, много-много лет назад, когда она сама была тихим, замкнутым ребенком двух родителей, которые любили друг друга.
Бьорн был полноват и абсолютно лыс. Она вдруг подумала, что он скорее похож на дедушку, чем на отчима. Вероятно, он старше Вибеке на несколько лет. Трудно было оценить. Лунд привыкла вглядываться в незнакомых людей, чтобы понять, что скрывается за их внешностью. Но с близкими людьми она теряла свое видение, словно они были непрозрачными.
— Какой вкусный торт, — сказал Бьорн, кладя себе третий кусок.
— Ты нашла, где будет твое место? — спросила Вибеке и показала точку на плане.
— Разве я не с Марком буду сидеть?
— Ты нужна нам вот здесь. — Материнский голос вновь приобрел привычное наставительно-строгое звучание. — У двоюродного брата Бьорна заболела жена, и он приехал один.
— Он деревенский парень, — сказал Бьорн и закашлялся. — За ним нужно присматривать. Простите…
Он прикрыл рот рукой. В воздух полетели шоколадные крошки.
— Ты можешь привести с собой кого-нибудь, — добавила Вибеке. — Если хочешь.
Лунд качнула головой.
— Разве у тебя нет приятеля? — спросил Бьорн. — У такой молодой красивой девушки? Если уж мы, старики, сподобились…
— У Сары сейчас пауза в отношениях, — сказала Вибеке и похлопала его по спине, так как с ним случился новый приступ кашля.
У Бьорна покраснело лицо. Лунд украдкой глянула на этикетку, наклеенную сбоку на упаковку от торта. Ингредиенты… Она протянула руку и незаметно оторвала бумажку с предательской информацией, скомкала ее и сунула в карман.
— Вот-вот, у меня тоже была такая пауза, — сказал он внезапно осипшим голосом. — Но потом появилась твоя матушка, и паузе сразу пришел конец. Она тебе уже рассказывала, как мы познакомились?
Ответить ей помешал вновь зазвонивший мобильник. Вибеке неодобрительно сжала губы. Звонил Странге, который как раз ехал домой через Эстербро и решил передать ей что-то важное. Он уже стоял у подъезда.
— Как? — спросила Лунд, нажав отбой.
— Как? — спросила Лунд, нажав отбой.
— «Йестедэй…» — пропел он строчку из старой песни и поцеловал Вибеке в щеку.
— Это было в комиссионном магазине, — сказала ее мать. — Там очень хороший товар, не какие-нибудь поношенные тряпки на выброс…
— Разумеется, — согласилась Лунд.
— Я искал себе пальто. — Он стукнул себя по груди, борясь с подступающим кашлем. — И даже увидел подходящее, известной фирмы. А потом…
В дверь позвонили. Лунд извинилась и пошла открывать, стараясь не обращать внимания на кашель за спиной, который становился все громче. На площадке стоял Странге, с него капала дождевая вода. В руках у него было две тонкие папки.
— Я нашел отчет военного прокурора, как вы просили. И еще личное дело Лисбет Томсен.
Она взяла папки.
— Есть какие-нибудь соображения, где она может быть?
Он развел руками. В первый раз она видела его уставшим.
— Свою квартиру она сдала год назад. Раз в три месяца приезжает за почтой и за арендной платой. Это все, что я узнал.
Лунд листала протоколы суда.
— Может, она хочет побыть одна, — предположил он. — Кстати, она тоже проходила курс обучения в спецназе, вместе с Рабеном. Если она захочет спрятаться…
— Зачем ей прятаться?
Он посмотрел на нее.
— Вы же уехали в Гедсер.
— Это не одно и то же…
В прихожей раздались шаги. Вибеке помогала Бьорну одеться. Он задыхался и выглядел ужасно — бледный и весь в поту. Лунд не сомневалась, что в любой момент его может вырвать. Она отшагнула в сторону, давая им пройти.
— Я отвезу Бьорна домой, — на ходу проговорила Вибеке. — Ему нехорошо.
— Сочувствую…
У него опухли глаза. Этот симпатичный человек был не столько встревожен своим состоянием, сколько смущен.
— Ты уверена, что в торте не было орехов? — спросила ее мать.
— Я… ну… я просила без орехов.
Странге кашлянул в кулак и опустил глаза.
— На меня и глютен так может действовать, — быстро сказал Бьорн. — Ничего страшного, я привык. Доброй ночи…
Держась рукой за перила, он стал медленно спускаться по лестнице. Вибеке задержалась.
— А вы?.. — спросила она, оглядывая Странге с головы до ног подозрительным взглядом.
Он протянул руку и улыбнулся. Она пожала ее, и последовала беседа, такая легкая и искренняя, что Лунд почувствовала себя лишней. Несколькими короткими предложениями Странге охватил все приличные случаю темы: погоду, пожелания в связи со свадьбой и заверения в том, что в роковом торте не было ни грамма орехов, во всяком случае, так сказали в кондитерской.
Вибеке поболтала бы с ним подольше, но снизу донеслись жалобные призывы Бьорна, перемежаемые хриплым кашлем. Тогда она одарила Ульрика Странге взглядом, который Лунд ненавидела еще с детства. Он говорил: «Что за милый мальчик», и впервые мать продемонстрировала его, когда к юной Саре зашел самый неприятный из одноклассников.
— С трудом верится, что вы полицейский, — прощебетала Вибеке на прощание. — Видели бы вы некоторых из них. Настоящие животные…
Странге поклонился. Когда мать отошла достаточно далеко, Лунд сердито проговорила:
— Меня сейчас стошнит.
— Надеюсь, дело не в торте?
— Вы же понятия не имеете, есть в нем орехи или нет.
Он согласно кивнул.
— Да. Я просто поддержал вас. Ведь мы напарники, помните?
Она помахала папками, собираясь закрыть дверь.
— Я договорился с полковником Ярнвигом о встрече на завтра, — добавил Странге.
— А о Рабене не было новостей?
— Нет.
— Ладно. До завтра.
Странге переступил с ноги на ногу, но не выказал намерения уходить.
— Вообще-то, я очень люблю торты, — неуверенно произнес он. — С орехами. Или без орехов. Я… — Он потопал ногами. — Рядом не было свободных мест, машину пришлось оставить за углом, и я весь промок, пока добирался под дождем. — Он заглянул в пустую квартиру. — У вас и кофе есть?
— Что-нибудь еще?
— Кофе и торта вполне достаточно, спасибо.
Лунд, к своему изумлению, колебалась. В глазах Странге уже загорелся огонек надежды, отчего он стал казаться молодым и неискушенным.
— Спокойной ночи, — сказала она и закрыла дверь.
Четверг, 17 ноября
09:03
Луиза Рабен отвезла сына в детский сад на машине своего отца. Когда она ехала обратно, в районе вокзала Эстерпорт зазвонил телефон.
— Поезжай к паромному терминалу. Остановись на парковке.
До терминала было всего несколько минут.
— У тебя есть транспорт? — спросила она.
Пауза.
— Пастырь одолжил мне свою машину. Ты узнала что-нибудь?
— Я распечатала все, что было в базе на Томсен. Там только ее копенгагенский адрес.
— Она родом из Хиртсхальса.
— Об этом в базе ничего нет.
— И у нее дядя в Швеции. Жил где-то на острове.
Луиза достала из сумочки распечатки, разложила их на пассажирском сиденье и просмотрела, пока стояла в пробке.
— Томсен ездила к нему в отпуск, — припомнил Рабен.
Столько текста. И все по-военному лаконично, точно, бесстрастно. На третьей странице она заметила несколько строк.
— Вот, тут что-то про дядю… Он уже умер, ей давали внеочередной отпуск, чтобы съездить на похороны. Место называется Скогё.
— Точно. Она там останавливалась в его хибарке.
Стоянка была полупустой. Луиза медленно ехала между рядами. Ближе к докам машин стало еще меньше, и среди них — серый «рено» с большим серебряным распятием на зеркале заднего обзора. За рулем, едва различимый, сгорбился водитель в бейсболке.
— Поворачивай налево и остановись, — сказал Рабен. — За тобой следят. Черный «сааб», в пятидесяти метрах сзади. Двое мужчин, один с бородой.
— Йенс…
Она сделала, как он велел, потом посмотрела в зеркало. Мимо медленно проехала черная машина. Один из двух мужчин внутри что-то говорил и старался делать вид, будто не смотрит в ее сторону.
При их приближении Йенс нырнул под руль. Они увидели только пустую машину. Он всегда говорил, что умеет прятаться. Она и не сомневалась, но не желала знать, в чем еще он был специалистом.
— Прости, что втянул тебя, я не хотел, — сказал он, вылезая из-под торпедо, когда черный автомобиль скрылся за поворотом.
— Тогда почему попросил проникнуть в базу данных?
— Я позвоню, когда смогу.
— Йенс!
Ей хотелось выйти, подойти к машине священника, распахнуть дверцу и закричать мужу в лицо. Но она не могла. Лучше сказать это в невидимый микрофон, зная, что слова преодолеют десяток метров между ними незаметно для полиции, а искаженный электроникой голос скроет ее боль.
— Я больше так не могу. Мне тридцать четыре года, и я хочу снова жить.
— Послушай…
Ей показалось, что за лобовым стеклом стоящего напротив «рено» она сумела разглядеть его ястребиный взор, который он не отрывал от нее.
— Нет, ты послушай. Я решила, — сказала она. — Я останусь в части. Армия станет нашим домом. Для меня всегда найдется работа в лазарете. Мне нужны деньги. Нужна стабильность.
— Не бросай меня…
Она взорвалась:
— Тебя? А как же я? Ты подумал обо мне? О моем сыне? Я ждала два года, а теперь ты сбежал и прячешься, как вор.
— Ты моя жена.
— Я не твоя рабыня! И я не буду ждать вечно. Я человек, я сделана из плоти и крови, а не из камня… А-а, к черту.
Она выскочила из машины, решив сказать все в лицо.
Прощание. Конец. Нельзя же расстаться с самым дорогим ей человеком по телефону.
При ее приближении с ревом завелся двигатель серого автомобиля. Завизжали шины, и машина понеслась в город.
Луиза Рабен оглянулась. Черного «сааба» нигде не было. Может, они уехали, хотя это было бы странно.
— Йенс? — произнесла она в телефон.
Но ответом ей были только гудки.
Ярнвиг явился в Управление полиции в военной форме. Лунд и Странге провели его в ту же комнату, где до этого допрашивали Кодмани, и уселись за стол по обе стороны от него.
Лунд показала полковнику отчет военного прокурора.
— Тут говорится о жертвах среди гражданского населения. Что имеется в виду?
— То же, что и всегда.
— Поясните, если можно.
— Это война. А на войне гибнут люди. Мы стараемся избегать сопутствующего ущерба по возможности, но… — Ярнвиг вздохнул с видом человека, которому надоело повторять одно и то же. — Мы сражаемся в городах и деревнях. Иногда прямо в домах. А враги не всегда носят опознавательные знаки. Они выглядят как обычные люди. Это может быть мальчишка с самодельной бомбой. Женщина. — Он посмотрел на них. — Или полицейский.
— Я поняла. Но в данном случае… были ли обвинения обоснованы?
— Нет. Проведено тщательное расследование. Подразделение полностью оправдано, действия наших бойцов были безупречны. А жалоба поступила от селения, замешанного в торговле опиумом. Выявились свидетельства правительственной коррупции. Это сложное дело…