— Это правительство, — наставительно произнес Плоуг, стараясь подавить обиду. — Министерство юстиции. Все должно быть сделано как следует.
— Точнее — как хочет Плоуг. И никак иначе. Мне никогда не удавалось соответствовать вашим идеалам. И вдобавок я еще переспала с Монбергом. Представляю, как вы возмутились…
— Да, возмутился! — Его голос сорвался на фальцет.
— Я только что прошла через ужасный развод, моя личная жизнь рухнула, но вас это никогда не интересовало!
Он раскрыл рот, чтобы ответить, но не нашел слов. Ее ярость была направлена именно на него, а не на кого-нибудь другого. Мысли и чувства, которые люди обычно прячут глубоко в душе, у нее вдруг вырвались наружу, и эта внезапная откровенность привела Плоуга в смятение.
— Вы никогда не хотели знать, что со мной и как я себя чувствую. Никогда…
— Это не так… — пробормотал он и быстро пошел обратно в свой кабинет. К его ужасу, Карина последовала за ним, не проявляя намерения завершить неприятный разговор.
— Вы весь такой благоразумный… такой правильный. А как только происходит что-то живое, человеческое, когда нет правил и установленных процедур, вы тонете! Вы не знаете, что делать! Или вы стыдитесь меня? В этом дело?
— Просто вы заслуживаете большего! — воскликнул он и испытал огромное облегчение оттого, что смог произнести это.
От неожиданности она смолкла.
— Вы заслуживаете куда большего, Карина. Перед вами открывалась блестящая карьера, у меня не было никаких сомнений. И вы все разрушили… ради чего? Ради этого слабака Монберга? А я ведь столько для вас сделал, научил всему, что знал сам. Отвернулся на мгновение, и…
Хлопок в ладоши прозвучал как выстрел. Они обернулись и увидели грузную фигуру Томаса Бука, который с довольной ухмылкой стоял в дверном проеме.
— Громкие голоса и откровенные речи! — провозгласил он. — Я даже было подумал, а не вернулся ли я в Ютландию, к нормальным людям. Уже Бога благодарил. Но, — добавил он, решительно подходя к ним, — на эти пустяки у нас нет времени. Карина, вы снова приняты на работу. Плоуг, утрясите все формальности. Я только что звонил жене Монберга. Хорошие новости… — Он выдержал драматическую паузу. — Наш дорогой друг, мой предшественник, сегодня пришел в сознание. Его состояние стабильно. К нему разрешены визиты — по предварительной договоренности с докторами, конечно.
Карина что-то сказала, — но очень тихо, никто не услышал. Плоуг молчал.
— Мы должны поговорить с ним как можно скорее, — добавил Бук.
— Я позвоню в больницу, — сказал Плоуг, доставая телефон.
— Надо постараться опередить Россинга. Карина, соберите мне полную информацию по Рабену, мне нужно все, что у нас есть на него. И узнайте у полиции и службы безопасности, как идет расследование. — Еще один оглушительный хлопок больших ладоней. — Ну что же вы стоите? За дело!
Карина склонила голову:
— Я еще не дала согласия, Томас.
Он расхохотался, и эхо его раскатистого смеха прокатилось вдоль белых стен министерства.
— Вы не отказались. Плоуг, повысьте Карину в должности и прибавьте оклад. Все, работаем.
И он ушел. Его неуклюжая фигура в бесформенном синем костюме скрылась за дверью. Карина и Плоуг помолчали.
— У вас есть няня на сегодня? — спросил наконец Плоуг.
— Да. — Она не могла смотреть ему в глаза, и это было чуть ли не в первый раз за время их совместной работы. — Карстен… Я не хотела обижать вас. Просто мне необходимо было выговориться.
— Я понял.
— Мне не нужно повышения, не нужно прибавки…
Плоуг посмотрел на нее, зачем-то стал поправлять очки.
— Это распоряжение министра. Если министр сказал…
— Хорошо-хорошо. — Она легонько похлопала его по руке. — Давайте займемся делом.
Отчет от криминалистов принесли Бриксу около полуночи. Рут Хедебю начала его просматривать.
— Анализ ДНК займет пару дней, — сказал Брикс.
Она скептически прищурилась:
— Не трать напрасно деньги. Военные прислали нам запись зубной формулы Мёллера. Патологоанатом все сверил. Это он, никаких сомнений.
Брикс и сам знал.
— Выбирай, кто будет за это отвечать: либо Лунд, либо ты.
Он молча стоял у окна.
— Что-то неясно? — спросила Хедебю.
— Интересно, сколько всего ошибок нам простят? — сказал он. — Если мы в конце концов окажемся правы?
Она бросила отчет на стол.
— Пока не похоже, что к этому идет.
Хедебю подошла к Бриксу, взяла его за руку, заглянула в глаза:
— Служба безопасности засекла Рабена.
Глаза Брикса сузились.
— Значит, они поймали его?
— Нет. Подробностей я не знаю, из Кёнига слова не вытянешь. Завтра снова встречаемся по этому вопросу.
— Если им известно, где Рабен…
Она стряхнула пылинку с его пиджака.
— Не делай глупостей. Поговори с Кёнигом. Вы должны работать вместе.
За стеклянной перегородкой в полутемном помещении отдела маячил силуэт Лунд.
— Подумать только, как ты в ней ошибся, — проговорила Хедебю. — А может, ты к ней неравнодушен? Что скажешь, Леннарт?
Он бы засмеялся, если бы имел силы.
— Она видит то, чего мы не замечаем. Даже когда проходим мимо.
— Тебе решать, — пробормотала Хедебю, проводя пальцами по его руке. — Но, по-моему, будет лучше, если все закончить прямо сейчас.
Лунд все поняла, как только Брикс вошел в комнату. Когда он попросил вернуть оружие и удостоверение, она протянула их, не говоря ни слова. Отдавать пистолет ей было не жалко. А вот удостоверение…
— Я сообщу в Гедсер, что вы возвращаетесь к своей работе.
Странге, который тоже был в отделе, молча смотрел на них.
— Освободите Согарда, — сказал ему Брикс. — Он нам больше не нужен.
Лунд посмотрела, как он выходит в коридор и набирает номер на своем мобильнике, потом стала собирать вещи: сумка, темная куртка, пакетик жевательной резинки, едва заметный под грудой бумаг на столе. Странге подошел к ней, присел на край стола.
— Хотите, я подвезу вас домой? — предложил он.
Она мотнула головой. Фотографии на стене по-прежнему притягивали ее, и ей трудно было не смотреть в ту сторону. Дело так и осталось нераскрытым, а она этого терпеть не могла.
— Спасибо за помощь, — произнесла она.
— Мне жаль…
За несколько дней она умудрилась устроить на его столе полный разгром. Стоило передвинуть один из документов, заваливших всю поверхность стола, как из-под него появлялся очередной пакетик жвачки. Лунд не помнила, чтобы она покупала их в таком количестве или чтобы вот так разбрасывала их повсюду. Хаос в мыслях — хаос в вещах. Странге, аккуратный и скрупулезный человек, вел себя по отношению к ней весьма терпимо.
— С вами было приятно работать, — сказала Лунд.
— Позвонить вам завтра?
Она только улыбнулась, не отрываясь от сборов.
— Передайте вашей маме от меня поздравления и наилучшие пожелания.
— Обязательно, — пообещала она и пошла к выходу.
— Лунд!
Он первым оказался у двери и распахнул ее, всегда вежливый, совсем не такой, как Ян Майер.
— Что?
— Не знаю, станет ли вам от моих слов легче, но я думаю, что вы правы. Не в случае с гробом, выкапывать его было глупо. Но что-то здесь действительно нечисто… — Он выглянул в коридор, где Брикс тихо говорил по телефону. — Дурно пахнет это дело.
— Не нужно звонить, — сказала Лунд и коротко улыбнулась. — В понедельник я уже буду в Гедсере.
— Мне будет вас не хватать, — сказал Странге, и ей снова стало неловко от его многозначительного взгляда.
Она поднырнула под его рукой и вышла в коридор, молча миновав Брикса, спустилась по спиральной лестнице и оказалась под ночным дождем.
7
Суббота, 19 ноября
09:03
Эрик Кёниг все больше напоминал человека, который испытывает огромный стресс. Брикс не сомневался, что глава службы безопасности многое держит в секрете.
— Рабен бросил машину капеллана в двух километрах от Харесковена. Примерно там же он угнал старый «вольво». Мы следим за ним с двух часов ночи.
— Следите? — спросил Брикс.
— Нам повезло, что мы его вообще заметили. Он потерял бдительность только от усталости и чувства безысходности. Хороший спецназовец никогда бы…
— Так он и не служил в спецназе, — мягко заметил Брикс, с удовлетворением наблюдая за помрачневшим Кёнигом. С самого начала следствия служба безопасности стремилась держать Брикса в неведении. Он не упустил возможности показать, что так больше продолжаться не будет.
— Можно и так сказать. Рабен спал три часа на одной дальней автостоянке. Сейчас он находится в жилом микрорайоне недалеко от Рювангена.
— Привезите его сюда, когда задержите.
— Привезите его сюда, когда задержите.
Рут Хедебю смотрела на серую поверхность стола и молчала.
— Рабен — единственный человек из этого отряда, — сказал Кёниг. — Мы знаем, где он. Мы сможем остановить его, если он задумает еще что-то…
— Привезите его сюда! — потребовал Брикс.
— Нет. — Кёниг снял очки в тонкой оправе. — Если исламисты действительно преследуют его отряд, то он следующая жертва. Рабен останется на свободе, но под наблюдением.
— Как наживка? — спросил Брикс.
Глава службы безопасности откинулся на спинку стула и нахмурился:
— Мы не можем арестовать всех без исключения религиозных фанатиков. Рано или поздно кто-нибудь из них даст о себе знать.
— Мы могли бы помочь вам с наблюдением, — предложила Хедебю.
Кёниг изобразил одну из своих холодных и самых неискренних улыбок.
— Наше ведомство лучше приспособлено для такого рода деятельности. Кроме того, после вчерашнего фарса, который устроила Лунд…
— Меры приняты, — быстро вставила Хедебю.
— Уверен, в министерстве будут этому только рады. Они как раз ищут козла отпущения. Я хотел попросить вас взглянуть вот на это…
Он достал из портфеля пачку фотографий и удостоверений личности, положил на стол.
— Это беженцы из Гильменда, которые поселились в Дании за последние два года. Возможно, кто-то из них захотел отомстить.
Хедебю передала всю пачку Бриксу.
— За ними нужно установить наблюдение, — сказал Кёниг. — Особо подозрительных допросить. — С сухим смешком добавил: — И никого не эксгумировать.
Брикс не взглянул на фотографии.
— Как беженец из Гильменда мог проникнуть в воинскую часть и вынести взрывчатку со склада, где установлена современная система безопасности? — спросил он, не обращаясь ни к кому конкретно. — Как он мог добраться до личных дел военнослужащих?
— Леннарт.
Интонация Хедебю была достаточно красноречивой, чтобы Брикс умолк.
— Предоставляю вам самому найти ответы на ваши вопросы, — сказал Кёниг и посмотрел на часы. — У меня совещание в министерстве.
Он подхватил портфель и ушел. Хедебю смотрела на Брикса через стол.
— Я не могу спасти тебя от тебя самого, — тихо произнесла она. — Кому-то придется заплатить, так или иначе.
— Кёниг мечется в темноте, пытаясь спасти свою шкуру.
— Твои люди без всякой надобности выкопали труп солдата! Я делаю все возможное, чтобы обвинили в этом только Лунд. О помощи я не прошу, но постарайся хотя бы не мешать мне.
В соседней комнате Странге брал показания у Гуннара Торпе. Брикс встал возле шкафа с документами и приготовился слушать. Лунд никогда не отзывалась о Странге как о плохом полицейском. Но в этом не было необходимости — Брикс и без слов иногда замечал раздражение в ее глазах.
— Почему Рабен повез вас в лес под угрозой оружия? — спросил Странге.
Бледный и измотанный священник сидел на стуле.
— Что мне вам на это ответить? Может, потому что он больной? Вот здесь… — Он постучал согнутым пальцем по лбу. — Сумасшедший. Помешанный.
— У него наверняка была причина.
— Сумасшедшим не нужны причины. Я пытался обратиться к его рассудку, напоминал о долге перед женой и сыном.
— Что он ответил?
— Да ничего… — Торпе пожал плечами. — Всякий бред. Война меняет людей. Они перестают видеть разницу между добром и злом. Между реальностью и фантазией.
Странге положил перед ним маленький прямоугольник из картона.
— Мы нашли это в вашем офисе в церкви. Визитка Анны Драгсхольм. Как она у вас оказалась?
— Наверное, Рабен обронил.
— Вы были с ней знакомы?
Священник поерзал на стуле, потом сказал:
— Рабен тоже об этом спрашивал. Я никогда с ней не встречался. Визитку эту не видел. Могу я идти? У меня сегодня заседание приходского совета.
Брикс шумно вздохнул, выжидательно глядя на сухощавого полицейского, сидящего напротив Торпе.
— Ладно, — сказал Странге. — Но мы, скорее всего, снова попросим вас подъехать.
— Служба безопасности засекла Рабена, — сообщил ему Брикс, когда священник ушел. — Его держат под наблюдением.
Странге поскреб короткий ежик волос.
— Под наблюдением? Его нужно арестовать.
— Мы делаем то, что нам говорят. — Брикс протянул ему копии удостоверений личности и фотографии, полученные от Кёнига. — Я хочу, чтобы вы проверили их всех до единого. Тех, кто хоть чем-то интересен, допросите. Многие живут за городом, так что придется покататься.
— Лунд считала, что надо прощупать капеллана. Кстати, вы тоже…
— Лунд здесь больше нет. — Брикс побарабанил пальцами по столу.
Странге поджал губы:
— Что же нам делать, если кто-то позвонит и попросит ее к телефону?
— Скажите правду — что она уехала на свадьбу, — сказал Брикс.
Люди и техника. Прибытие и отправление. Графики и расписания. Торстену Ярнвигу казалось, что он занимается этим всю свою взрослую жизнь — отправляет бойцов в Боснию, на Ближний Восток, а теперь вот в затерянные провинции Афганистана, и какая их ждет судьба — неизвестно.
Большинство возвращаются обратно. Целыми и невредимыми. Но не все.
Кристиан Согард ездил навещать мать Мёллера — по своей собственной инициативе. Ярнвиг не просил его об этом.
— Она возмущена, — сообщил он. — А как же иначе? Говорит, что собирается подавать на полицию в суд за оскорбление чувств и нанесение морального ущерба.
Они шагали от административного здания части к гаражу. При их приближении шлагбаум на входе поднялся, солдаты в боевой форме отдали им честь.
— Еще я говорил с Гуннаром Торпе, — добавил Согард. — Он очень расстроен.
— Вы многое успели.
— У вас были проблемы с полицией, я решил, что не стоит вас беспокоить еще и вопросами быта. Обычно я ими сам занимаюсь.
— Быт? Это вопросы быта?
— Что теперь будет делать Рабен? — спросил Согард, чтобы не отвечать на вопрос полковника. — Он доведен до крайности. Я распорядился, чтобы все были бдительны, покидая расположение части. — Майор на мгновение замялся. — Все — это значит все. Много ли известно Луизе?
— Достаточно, — ответил Ярнвиг, провожая взглядом колонну грузовиков. — Раньше я считал Рабена лучшим своим солдатом. Храбрый. Умный. Находчивый. — Торстен Ярнвиг сунул кулаки глубоко в карманы формы. — Симпатии я к нему никогда не испытывал, но знал, что, когда все сдадутся, Рабен будет идти вперед.
— Досадно, что он не справился со стрессом, — сказал Согард. — Мне всегда казалось, что он излишне нервный. Всегда на грани срыва.
Ярнвиг остановился и посмотрел на него:
— Весьма наблюдательно, учитывая факты. Так мы разобрались с тем, что все-таки случилось?
— Абсолютно, — тут же ответил майор.
— Вы уверены?
— На сто процентов. Все — пустая болтовня. Он все придумал, чтобы скрыть свою ошибку. А что?
Ярнвиг не ответил.
— Особенно неприятно, когда такие события касаются члена семьи, — негромко добавил майор. — Последние дни были очень напряженными. Я мог бы заменить вас на время. А вы с Луизой и Йонасом могли бы…
— Что? Поехать в отпуск? В этом нет необходимости. — Ярнвиг обводил глазами здания из красного кирпича, где располагались казармы. — Мне и здесь хорошо. Луиза выросла в армии, значит и ей тоже.
— Я имел в виду…
— Нет, — оборвал его Ярнвиг, и на этом их разговор закончился.
Рукотворный остров в Амагер-Страннпарке в ноябре. Бетонная набережная блестит от дождя. Несколько ребятишек, закутанные в плотные куртки, затянутые в капюшоны от сильного пронизывающего ветра.
Луиза Рабен наблюдала за тем, как маленький самокат ее сына выписывает на серо-коричневых плитах неловкие зигзаги. На фоне серого моря, под серым небом безрадостный Йонас толкал и толкал самокат вперед. В конце концов он вернулся к ней. Вместе они смотрели на полупустой пляж.
— Ты не проголодался? — спросила она.
Он мало ел. Он вообще почти ничего не делал, только играл со своими игрушечными солдатиками, уничтожая раз за разом воображаемых врагов.
Йонас все-таки съел бутерброд, который она ему протянула, и потом направил самокат к группе детей, которые игнорировали его раньше и будут игнорировать и теперь, Луиза не сомневалась в этом. У детей свои правила, свое восприятие. Они сторонятся всякого, кто не похож на других, а Йонас, такой одинокий и несчастный, всегда выделялся среди веселой ребятни.
Она пошла вслед за ним, вдоль низкого парапета, отделяющего море от суши. Вдруг из-за металлической беседки вышел человек — зеленая куртка, бледно-серый капюшон, борода и настороженный взгляд. Сердце Луизы сжалось. Она хотела бежать и бежала бы, если бы не знала, что он догонит ее в два шага.
— У нас не больше двух минут, — сказал Рабен, затаскивая ее в тень беседки.