– Не женился? Или хотя бы девушка у тебя есть? – не сдержавшись, полюбопытствовал Алан.
– Нет, – вергиец вздохнул. – Никого нет. Пару лет назад попробовал жить с одной… Не сошлись характерами. И ее, и меня хватило на полгода. С тех пор опять один.
– А у нас с Энитой на сентябрь назначена свадьба.
Хадкор опустил глаза.
– Поздравляю, – с трудом, глухо выговорил он.
Алан тут же смутился и укорил себя: не стоило ему хвастать своим счастьем, ведь очевидно, что причинил этим Хадкору боль. В замешательстве он поднялся и скомкано усмехнулся.
– Ладно, пора спать. Спальный мешок один, возьмешь его себе, а то еще простудишься, а мне тут только лечить тебя не хватало…
– А ты как же? – виновато взглянул на него Хадкор.
– Обо мне можешь не беспокоиться, нас в Академии всему научили. И закалили заодно.
Он снова взялся за топорик, нарубил плоских мягких веток, разместил их с одной стороны внутри палатки. Сверху набросал зеленую гущу мясистых тропических листьев. Хадкор в это время залез в спальный мешок. Алан достал из автомобиля еще один небольшой аппарат-излучатель, установил в центре и включил на полную мощность.
– Этот прибор создает защитное поле от диких животных, действующее на метр вокруг палатки, – разъяснил он вергийцу. – Так что опасность нам не грозит. Спокойной ночи.
И, улегшись на свою импровизированную природную постель, он накрылся собственной курткой и через минуту заснул.
Проснулся он от страшного крика, перемежавшегося с рычанием. Выскочил из палатки. Хадкор катался по поляне, пытаясь отбиться от большого черного зверя, рвавшего его громадными когтями. Трава повсюду была залита кровью…
Алан сориентировался мгновенно: выхватив пистолет со снотворным, он навалился на животного сверху, жестко вцепился в загривок, и, вдавив дуло под лопатку, выстрелил, еще и еще раз… Грузное тело обмякло, разжало лапы. Алан отшвырнул его подальше от вергийца. Хадкор остался лежать, подвывая от невероятной боли; его спина, правый бок и нога от бедра до ступни были разорваны в клочья.
– Черт! – выругался Алан на родном английском. – Черт, черт!
Он метнулся к автомобилю, достал аптечку и принялся, как мог, перебинтовывать раны, стараясь хоть как-то остановить кровотечение, но сразу понял, что это практически бесполезно: повязки намокали мгновенно, кровь упрямо сочилась отовсюду, не сворачиваясь. Очевидно, слишком много сосудов было повреждено…
– Как ты так умудрился?! – с горестной досадой воскликнул он.
– Хотел разжечь костер, – еле слышно простонал Хадкор. – Наклонился над ним, а этот напал со спины…
– Я же тебе сказал, вокруг палатки защитное поле! Зачем вышел из него? Вот что теперь делать?!
Хадкор больше не мог отвечать; его всхлипывания становились все тише; кажется, он постепенно терял сознание.
Алан торопливо соображал. Очевидно, что вергийцу нужна операция, срочно необходимо зашить все разрывы, и счет идет на минуты. Лететь до виллы А-Тоха – четыре часа, Хадкор не выдержит, до Тхона – два, тоже долго, к тому же там война, и неизвестно, окажет ли кто-нибудь помощь… Выход, похоже, только один…
Продолжая ругаться на родном английском, он погрузил Хадкора на заднее сиденье автомобиля, взлетел и направился к Мару.
Спустя пять минут он сел на окраине поселка и, открыв дверь, обратился к первому попавшемуся номийцу.
– Больница! Где у вас больница, врач? Скорее, он умирает, пожалуйста, помогите!
Местный житель оказался смышленым и понятливым: быстро вскочил на переднее сиденье и принялся указывать дорогу. Алан рванул с места, теперь уже по земле.
Номиец сделал знак остановиться возле дома, внешне ничем не напоминавшего больницу: такой же, как и прочие жилые дома, разве что чуть большего размера. На крыльцо его выбежала девушка, заглянула в машину, и, мгновенно оценив ситуацию, позвала:
– Деда, здесь раненый! Иди скорее!
Из дома вышел деловитый, подтянутый старичок с традиционным для номийцев коротким ежиком седых волос. Прищурившись, цепким взглядом осмотрел вергийца, словно прикидывая масштаб «разрушений», и коротко распорядился:
– На стол его.
Алан и его сердобольный спутник внесли Хадкора в дом. Он и вправду оказался жилым, только одна из комнат, большая и светлая, очевидно, служила доктору и приемной, и операционной одновременно: посередине возвышался стол, на который мужчины и водрузили уже почти безжизненное тело.
Девушка тут же захлопотала вокруг, раскладывая инструменты; старичок взял с вешалки белый халат, и, надевая его, кивнул вошедшим на дверь.
– Подождите снаружи, – строго потребовал он.
Землянин и номиец вышли и сразу же столкнулись с двумя вергийцами-военными, ожидавшими на крыльце. За забором, на улице, собралась толпа жителей поселка, с любопытством вытягивавших шеи и таращивших глаза.
То, что их с Хадкором появление вызовет в поселке переполох и поднимет на ноги обосновавшихся там вергийцев, Алан понимал еще в тот момент, когда принимал решение везти раненого в Мару. Поэтому сейчас он спокойно, выжидающе взглянул на солдат.
С его появлением на крыльце по рядам номийцев пробежал ропот. Послышались отчетливые возгласы: «Это Алан!», «Алан, тот самый!» Народ придвинулся ближе к калитке.
– Вы задержаны, как посторонний на территории поселка, – сухо отчеканил один из вергийцев. – Нам поручено препроводить Вас в штаб для выяснения обстоятельств.
Землянин лишь молча пожал плечами, и, спустившись с крыльца, двинулся вперед.
– Куда вы его ведете? – несколько номийцев преградили путь ему и сопровождавшим солдатам.
– Расступитесь! – гаркнул один из них, вскидывая оружие наизготовку.
– Спокойно! Ведем задержанного в штаб, для выяснения обстоятельств! – громко объяснил всем второй. – Дайте дорогу!
Люди нехотя отодвинулись.
– Это Алан! Землянин, который четыре года назад спас нас всех от черной дыры! – воскликнул кто-то из жителей.
– Вот и разберемся! – сурово отрезал конвоир.
В штабе, расположившемся в одном из домов, их встретил командир – крепкий мужчина средних лет с резко очерченными скулами и стальным взглядом почти прозрачных голубых глаз.
– Задержали, господин Гархан, – доложил один из сопровождающих.
Алана усадили на стул напротив письменного стола, за которым развалился командир.
– Так… – медленно протянул тот. – Кто такой, как оказался здесь и с какой целью? Советую сразу говорить правду, все равно все выясним.
– А чего тут выяснять-то, – раздался вдруг насмешливый голос сзади, показавшийся странно знакомым…
Алан обернулся: на пороге стоял субтильный молодой человек с белесыми кудрями и тонкой шеей, как-то по-цыплячьи, нелепо торчавшей из жесткого воротника рубашки…
– Фаттах?! – изумился он. – А ты-то здесь как?
– Я же журналист, если ты еще помнишь, – усмехнулся старый знакомый, обходя Алана и присаживаясь на край письменного стола. – А здесь руковожу работой телеканала номийских повстанцев. Так вот, – пояснил он, обращаясь к командиру. – Это Алан Маршалл, землянин, известный своими многочисленными подвигами. Пять лет назад он спас Рилонду, тогда еще атонского принца, от смерти после похищения на Саммите Большой Пятерки. Четыре года назад – ловко пресек козни господина Данхара и опять же спас – всех номийцев от черной дыры. А здесь и сейчас он оказался потому, что среди пленных эйринцев в научном центре находится его девушка. Ее зовут Энита.
– От прогрессивной журналистики ничего не скроешь, – хмыкнул Алан.
– Он видел здесь всех нас, – угрюмо сдвинул брови Гархан. – Я велю его расстрелять.
Ухмылка исчезла с лица Фаттаха; оно приобрело жестко-презрительное выражение.
– Сами-то понимаете, что говорите, господин Гархан? Расстрелять спасителя всех номийцев на глазах у них? Да они нас живьем разорвут после этого! Отберите у него телефон, наденьте ему ошейник с радиусом на территорию поселка и отпустите. Все равно никуда не денется. А мы пока подумаем, что с ним делать.
Командир некоторое время размышлял, тяжело, напряженно пыхтя; наконец, подозвав одного из солдат, приказал:
– Отберите у него телефон и наденьте ошейник. С радиусом в пределах поселка.
И через минуту на шее Алана захлопнулась зловещая металлическая полоска.
ГЛАВА 3. СОПРОТИВЛЕНИЕ
Выйдя из штаба, Алан мгновенно очутился в самой гуще толпы. Номийцы наперебой старались выразить ему свою признательность: что-то восторженно говорили, трясли руки, обнимали. Алан, смущаясь, благодарил в ответ и долго еще не мог сдвинуться с места из-за всеобщей народной любви, пока какая-то пожилая женщина не прикрикнула на земляков:
– А ну, тише! И расступитесь! Совсем замучили парнишку. Что тебе сказали вергийцы, Алан?
– Разрешили пожить у вас в поселке, – улыбнулся землянин. – А я бы хотел сейчас вернуться в больницу, чтобы узнать, как там Хадкор.
– А ну, тише! И расступитесь! Совсем замучили парнишку. Что тебе сказали вергийцы, Алан?
– Разрешили пожить у вас в поселке, – улыбнулся землянин. – А я бы хотел сейчас вернуться в больницу, чтобы узнать, как там Хадкор.
– Мы тебя проводим! – крикнул один из подростков.
Так, сопровождаемый «свитой», он и направился в дом, где оставил раненого вергийца.
Войдя внутрь, он уселся в прихожей и терпеливо ждал около часа. Наконец дверь кабинета распахнулась, доктор и его внучка вышли.
– Добрый день, – на этот раз старичок выглядел гораздо любезнее. – Ты ведь Алан, да?
– Да, – подтвердил он.
– Спасибо тебе за Декстру. А операция прошла успешно. Твой друг счастливчик – кости не были задеты, и мышцы не так уж глубоко. Потеря крови большая, конечно. Но повезло, что у меня оставались запасы. Перелили. Так что с твоим другом все будет в порядке.
– С моим… кем? – Алан от неожиданности смешался.
– С твоим другом, разве он не твой друг?
– А, ну да, – спохватился землянин. – Он мой друг. Спасибо Вам, доктор.
– Нужно только перенести его в комнату, на кровать. Сейчас он пока еще не очнулся от наркоза. Тебя я тоже приглашаю остановиться у нас, окажи нам такую честь. Ты ведь поживешь в Мару до его выздоровления?
Алан показал на свой ошейник.
– Поживу. Вергийцы не оставили мне выбора.
– М-да… – старик покачал головой. – Кстати, меня зовут У-Руш, а это моя внучка О-Кина.
Девушка, до сих пор молчавшая, приветливо кивнула.
– Я сейчас вас накормлю, – она застенчиво улыбнулась. – Вы, Алан, наверное, тоже голодны…
– А ведь верно, – он только сейчас вспомнил, что за весь день совсем ничего не ел. – Голоден.
– Тогда жду вас с дедом на кухне, – и она исчезла за одной из дверей.
Алан и У-Руш перенесли Хадкора на кровать в маленькой опрятной комнатке и прошли на кухню. Усевшись за стол, Алан принялся разглядывать помещение. А разглядывать было что…
Вдоль стен высилось множество полок, заставленных баночками, коробочками, пузырьками, содержавшими вещества различных цветов, форм, консистенций и агрегатных состояний – жидкости, мази, порошки, пластинки, капсулы. Тут же располагалось несметное количество колб, реторт и мензурок всех видов и размеров. Один из углов занимал обширный стол; приборы и опытные установки едва умещались на нем, тесня друг друга. На стенах и под потолком повсюду сушились пучки трав, листьев и цветов; все они издавали различные запахи, смешивавшиеся между собой головокружительным водоворотом. Словом, кухня гораздо более, чем на кухню, походила на химическую лабораторию.
У-Руш заметил его заинтересованный взгляд.
– Да-да, – сказал он. – Действительно, необычно. Дело в том, что я увлекаюсь химией, а с тех пор, как мы переселились сюда, в тропики, исследую свойства местных растений. Джунгли – просто раздолье для химика. Столько интересных и неожиданных открытий! Конечно, я занимаюсь этим в основном с целью поиска лекарственных веществ, аналогов фармацевтических препаратов. Ведь и медицина для меня, если можно так выразиться, увлечение. Высшее медицинское образование я получил, но неофициально.
– Это как? – удивился Алан.
– В юности я жил в столице, и посчастливилось мне приятельствовать с сыном крупного партийного деятеля. Мне-то, обычному бедняку, образование не светило, а вот ему этот путь был открыт. Однако учиться он категорически не желал – ленился. Я же, напротив, мечтал об этом… И, сговорившись, мы реализовали идею, которая устроила всех: по его документам я ходил в медицинскую академию и учился. В результате он получил диплом, по которому ни дня потом не работал, а я – знания… Разумеется, я занимаюсь сейчас практикой незаконно, без лицензии, но кто еще здесь будет помогать людям? Наши партийные власти совсем не заботятся о дальних поселениях, даже связанных с добычей декстриния. Ни больницы, ни врача в поселке нет.
– То есть Вы хотите сказать, – потрясенно уточнил Алан, – что если бы не Ваше юношеское удачное знакомство, лечить сейчас Хадкора в Мару было бы некому? И он бы умер?
– Боюсь, что да, – доктор сожалением вздохнул.
– Кошмар какой-то, – удрученно прокомментировал землянин.
– Раньше больным приходилось ездить в Тхон, – продолжал У-Руш. – А сейчас вергийцы запретили жителям покидать пределы поселка. Боятся, что кто-нибудь проговорится об их присутствии здесь. Они ведь скрывают его от мировой общественности. Например, организовали телеканал, но строго следят за тем, чтобы ни один вергиец не попал в кадр. Боятся межпланетного скандала… Вот и получается, что люди сейчас даже лекарств не могут купить. И мои химические опыты пришлись как нельзя кстати. Я могу синтезировать практически все.
– У нас с дедушкой такие отвары и мази, что никакие фабричные с ними не сравнятся, – вступила в разговор О-Кина. – Вот увидите, Алан, Ваш друг за два дня встанет на ноги. У него даже шрамов не останется.
– Ко мне можно на ты, – улыбнулся Алан.
– Хорошо, – она улыбнулась в ответ.
– Внучка – моя гордость, – старик ласково взглянул на нее. – Родители погибли, давно. Растил сам. Я ее учу всему. Она у меня тоже химик, и очень талантливый…
Тут только Алан заметил, что девушка очень красива: стройная, легкая фигурка, изящные плавные жесты, густые, тяжелые темные волосы до пояса, золотисто-карие глаза с озорными алыми искорками…
– И красивая. И готовит прекрасно, – подытожил он перечисление достоинств О-Кины. – Спасибо, было очень вкусно.
– Пожалуйста, – девушка смутилась, зардевшись.
Алан поднялся.
– Я пойду прогуляюсь по поселку.
– Держись подальше от вергийцев, – напутствовал У-Руш.
Алан вышел на улицу и зашагал по направлению к эйринской научной базе. Номийцы уже не окружали его толпой, но каждый встречавшийся обязательно улыбался и кланялся ему. И, как ни был он обеспокоен сложившимися запутанными, неутешительными обстоятельствами, все же от этих приветствий теплело на сердце…
Энита появилась в окне второго этажа почти сразу, как будто почувствовала его присутствие. Увидела его, и не просто улыбнулась – лицо ее засветилось радостной нежностью. Сердце его рванулось, устремляясь вперед, к ней, и, не сумев вырваться из грудной клетки, забилось, затрепыхалось, лихорадочно и терпко, словно растерянная, взъерошенная птица. За последние годы он прошел через множество приключений и испытаний, но никогда еще не ощущал такого смятения, как сейчас. Смятения, похожего на сумбурный безудержный крик – внутренний, неслышный, но явственный и очень мучительный… Нелепость ситуации-недоразумения – видеть любимого, бесконечно дорогого человека, и не иметь возможности поговорить, прикоснуться – терзала, словно пытка…
«Открой окно», – попросил он ее знаком. Она с сожалением покачала головой – это означало невозможность. Очевидно, окна в здании заперли так, чтобы для пленников они были недоступны. Затем Энита, в свою очередь, показала на его ошейник с немым вопросом. Алан развел руками, что должно было означать: «Так получилось». Затем, сцепив кисти в замок, потряс перед собой, как будто говоря: «Я обязательно что-нибудь придумаю». Она снова улыбнулась…
Пообщавшись таким образом с Энитой, он отправился в обратный путь, чувствуя неутихающую горечь и досаду оттого, что до сих пор еще не представлял, каким образом будет выпутываться из этого непростого положения сам и спасать эйринцев. Внезапно внимание его привлекли звуки выстрелов – глухие пистолетные хлопки и автоматные очереди, раздававшиеся неподалеку. Он свернул к окраине поселка и через пару сотен шагов оказался на пустыре, где увидел нечто занимательное. Вергийцы обучали номийских повстанцев технике ведения боя. Под руководством чужаков несколько десятков юношей и молодых мужчин стреляли по мишеням и взрывали муляжи военной техники. Понаблюдав за этим минут десять, Алан тяжело вздохнул и прошествовал дальше.
Он решил посмотреть, как охраняется штаб, в котором, по его предположению, в каком-нибудь сейфе должны были храниться ключи от электронных замков на ошейниках. Как и следовало ожидать, караул, состоявший из двух солдат, постоянно дежурил на крыльце, да и само помещение штаба, очевидно, служило жильем командиру и еще нескольким начальникам. Проникнуть внутрь, а тем более похитить ключи совершенно не представлялось возможным…
Еще раз тяжело вздохнув, уже в который раз за сегодняшний день, землянин вернулся в дом и застал там Хадкора, уже пришедшего в себя, полулежащим на кровати. О-Кина поила его каким-то отваром, пахнущим, впрочем, вполне приятно, и заботливо поправляла подушку, на которую вергиец опирался левым плечом.
При виде Алана в ошейнике Хадкор покраснел и покаянно зашмыгал носом.
– О, Алан… Прости меня… Пожалуйста…
– Да брось ты, – махнул рукой землянин, присаживаясь на стул. – В конце концов, ты не отвечаешь за диких зверей.