— Не то слово, как круто, — вздохнул Чемодан. — Мои ребята еще ночью тута все обнюхали и только ластами разводят, врубаешься?
— Всего он предусмотреть не мог, — упрямо ответил Шпатель. — Копыто — тупой, запомни сам и детям расскажи.
— Копыто — тупой, — согласился Гнилич. — А шасы умные. Шасы ему будку выстроили и все предусмотрели.
— Шасы не вояки.
— Но дело свое знают.
Уйбуи разговаривали, стоя на балконе, что нависал над внутренним двором Южного Форта, однако внимание их было сосредоточено не на толпе, что бесновалась у бочек с халявным виски, не на приплясывающем на трибуне Копыто, а на мощных воротах, преграждающих путь к вожделенной винокурне.
Даже не на воротах, а на настоящем защитном рубеже, возведенном по всем правилам военного искусства. Гладкие бронированные створки смыкались настолько плотно, что шов проглядывался с огромным трудом. Замочных скважин не предусматривалось — все запоры были скрыты, а надвратным украшением служили бойницы, из которых дружелюбно косились вороненые пулеметные стволы. Справа от ворот шасы установили дверь, тоже бронированную, блестящую и абсолютно гладкую.
— Толщина у нее такая, что проще стену взорвать.
— Стена здесь капитальная, так мы весь Форт обрушим.
— Да и хрен с ним, главное, до вискаря добраться.
— В руинах копошиться — последнее дело, — не согласился Гнилич. — А ежели мы на вискиделательную машину Форт опрокинем, то чо нам самим достанется?
— Ничо.
— Вот и ответ.
— Мля… — Шпатель даже подпрыгнул от огорчения. — А через калитку?
— Там тамбур, — хмуро отозвался Чемодан.
— Это как?
Гнилич с удивлением покосился на глупого Дурича, но объяснил:
— Калитка открывается, входишь внутрь, а тама еще одна дверь. Первая потом закрывается, и тока после этого открывается вторая.
— Хитрые, суки.
— Шасы.
— А я как сказал?
Чемодан хмыкнул.
И уйбуи вновь уставились на преграду, отделявшую их от источника виски.
— А ежели через потолок пробиться? — предложил Шпатель. — Не могли же они все забронировать, а?
— Тама Шибзичи засели, казарма ихняя, врубаешься?
— Выбьем из казармы, — пообещал Дурич. — Потом пол взорвем и через потолок ворвемся.
— Долго, — поразмыслив, выдал Гнилич.
— Но может получиться. — Шпатель облизнулся. — Подписываешься?
Одному ему поднимать мятеж не хотелось, вот и уговаривал Чемодана выступить.
— А как потом делиться станем?
— Чисто поровну.
— Вискиделательная машина одна.
— Тока виски она делает много, — уточнил Дурич. — Одну бочку тебе, другую мне, одну тебе, другую мне, одну…
— Я понял, понял, — перебил увлекшегося уйбуя Чемодан. — Пополам и между нами лучше, чем все и одному Кувалде. Но атаку обмозговать надобно, с нахрапа не получится.
— Правильный базар, брателло Гнилич, — обрадовался Шпатель. — Давай краба, союз по-мужски замажем.
И уйбуи обменялись крепким рукопожатием.
* * *Центральный офис «Тиградком».
Москва, улица 2-я Брестская,
10 июня, пятница, 11:29
В едином оперативном штабе было тихо, как на кладбище. Точнее, не во всем штабе, а в одном из его помещений. Главный зал, в котором находились операторы, продолжал жить полной жизнью: гудели компьютеры, переговаривались сотрудники, шли доклады от патрулей, но в переговорной, где собрались Сантьяга, Ярина и де Лаэрт, стояла гробовая тишина. Высшие маги Великих Домов тяжело переживали неудачу.
— В следующий раз будем внимательнее, — кашлянув, произнес Гуго.
Похоронная атмосфера приводила рыцаря в неистовство, вот он и решил нарушить молчание.
— Следующего раза может и не быть, — вздохнула Ярина. — Мы показали мерзавцу, что полностью контролируем город. Теперь он понял, что следующий раз станет последним, и больше не появится. Он не самоубийца.
Воеводу бесила мысль, что Мститель избежит наказания. Она была готова ждать, была готова узнавать о новых жертвах, отводить взгляд при встрече с родственниками погибших, скрипеть зубами, не спать, перебирая в ночи допущенные ошибки — была готова на все, потому что верила: убийце не уйти. И теперь едва сдерживалась.
— Мститель вернется, — ровно произнес Сантьяга.
— Через сколько лет?
— В ближайшие дни. Возможно — завтра.
— Почему? — вскинулась Ярина.
— По той же причине, по которой он вообще начал убивать, — угрюмо объяснил комиссар. — Он хочет убивать нас, ему нравится убивать нас, и он будет убивать нас до тех пор, пока дышит. Он не остановится и вернется в ближайшее время.
— Да кто же он?! — не выдержал Гуго.
И вновь, в который уже раз, почувствовал себя опозоренным. Униженным.
С первого убийства прошло четыре дня, а они до сих пор не знают, кого ищут. Лучшие маги Тайного Города, а значит — всего мира, расписывались в собственном бессилии. Маги!
— В любом случае, идея Сантьяги — лучшее, что у нас есть, — через силу произнесла Ярина. — Благодаря единому командованию и принятым мерам, мы быстро обнаружили место преступления и почти взяли мерзавца. Будем ждать следующего… раза.
Произнести слово «убийство» воевода не решилась.
— Полагаю, на этом совещание можно закончить, — пробурчал Гуго.
— Вы позволите? — Дверь приоткрылась, и на пороге появился Егор Бесяев. — Я знал, что вы соберетесь, но не успел к началу — много работы.
— Мы тебя не приглашали, — грубо отрезала поднявшаяся с кресла Ярина.
— Входите, Егор, присоединяйтесь, — вежливо произнес Сантьяга. — И не обращайте внимания на воеводу — сегодня она ненавидит всех челов.
— Комиссар!
— Ярина, прошу вас!
Жесткий взгляд черных глаз заставил воеводу опомниться. Она буркнула: «Ну да, конечно» — и с независимым видом вернулась в кресло.
— О чем вы хотели поговорить? — светским тоном осведомился нав.
— Об этих ужасных убийствах, разумеется, — ответил директор «Тиградком». — Вряд ли другие темы будут вам интересны.
— Обо всех убийствах?
Бесяев тщательно прикрыл дверь, прошел в комнату, уселся напротив Сантьяги и небрежно уточнил:
— Точнее, я хотел поговорить о Мстителе.
— Запрет на его упоминание остается в силе, — ровно произнес комиссар.
— Я хотел поговорить о Мстителе, а не о том, как вы душите свободную прессу, — улыбнулся Егор. — Я думаю, у меня есть нужная вам информация.
— Неужели?
— Что? — приподнял брови Гуго.
— Откуда? — опешила Ярина.
— Дело в том, что во время сегодняшнего… гм… инцидента я воспользовался инсайдерской, если можно так выразиться, информацией и направил на Мясницкую своих… гм… служащих, — сообщил Бесяев. После чего снял очки и принялся протирать линзы платком. — Извините.
— Репортеров? — презрительно скривилась Ярина.
— Ага, и их тоже, — не стал скрывать Егор. — Всех, кто мог держать видеокамеру.
— Сантьяга уже сказал, что запрет остается в силе: все кадры идут в архив. В новостях…
— Вы молодец, Егор, — с чувством произнес комиссар.
— Что? — растерялась воевода.
— Спасибо. — Бесяев скромно потупился.
— Даже я не подумал о такой простой вещи, — продолжил Сантьяга. — Егор, вы чудо.
Директор «Тиградком» расцвел.
— Вы были уверены в своих силах.
— А вы?
— А я использовал те возможности, которые у меня были. И немножко вас подстраховал.
— О чем вы говорите? — повысил голос Гуго. Де Лаэрт, как и Ярина, ничего не понимал. — Какая еще страховка?
— Егор приказал операторам снимать толпу, — с улыбкой ответил Сантьяга. — Всех челов, которые были на Мясницкой.
— Внутри оцепления, — уточнил Бесяев. — Я заранее подготовил штатных операторов и собрал кучу внештатников. Кстати, «Тиградком» понес большие расходы: премиальные, устройство порталов…
— Все будет возмещено, — с неожиданной щедростью пообещал нав.
— Благодарю вас. Так вот, мои люди были повсюду: и на Мясницкой, и в переулках, и во дворах. Они шли вместе с магами, и даже чуть впереди.
— И снимали челов, — повторила Ярина.
— И номера машин…
— Вы сняли взрыв?
— К сожалению, только его последствия.
— Не важно! Главное, что у нас есть, с чем работать, — просиял Сантьяга.
— Просматривать видео? — скептически осведомился Гуго.
— Искать подозреваемого.
— Но как мы его вычислим?
— Не знаю, — пожал плечами комиссар. — Возможно, никак, но будем надеяться на лучшее.
* * *Муниципальный жилой дом.
Москва, Измайловский проспект,
10 июня, пятница, 14:06
Какой-то пустой разговор получился. Пустой и бестолковый. Наверное, потому что телефонный. Потому что не было видно глаз и лиц, нельзя было прикоснуться к руке или плечу, нельзя было прижаться и поплакать на груди любимого человека, почувствовать его тепло… Потому что не было ничего, делающего разговор настоящим. Потому что телефонное обсуждение проблем такое же мертвое, как по Сети. Просто слова.
Какой-то пустой разговор получился. Пустой и бестолковый. Наверное, потому что телефонный. Потому что не было видно глаз и лиц, нельзя было прикоснуться к руке или плечу, нельзя было прижаться и поплакать на груди любимого человека, почувствовать его тепло… Потому что не было ничего, делающего разговор настоящим. Потому что телефонное обсуждение проблем такое же мертвое, как по Сети. Просто слова.
Пустой и бестолковый разговор.
Коля сказал:
«Я звонил, весь вечер звонил, хотел предупредить, что не приду, чтобы ты не волновалась».
«Я не волновалась, я все поняла, — как можно спокойнее ответила Даша. — Я давно заметила, что ты изменился».
«И ничего не сказала?» — удивился Коля.
«Я ждала, что скажешь ты».
«Так получилось… — Он помолчал, ожидая ответа, не дождался и промямлил: — Нам нужно поговорить».
«Уверен?»
«Да…» Однако настоящей убежденности в голосе Коли не слышалось.
«Хорошо, поговорим», — согласилась Даша.
«Я приеду. Ты будешь дома?»
«Да».
Пустой и бестолковый разговор между чужими людьми.
Покончив с ним, Даша положила трубку, но осталась сидеть за кухонным столом, подперев голову руками и невидяще уставившись на кружку остывшего кофе.
На работу не пошла, сказалась больной. Поверили ей или нет, девушку не волновало — не до того сейчас. Не до того.
Даша прощалась.
Сказочная ночь лишь оттенила слова Алиции: «Ты вышла на перекресток», сделала их более яркими, резкими. Сказочная ночь поманила тайной, позволила забыться, но… ненадолго. Всего на одну ночь, хоть и сказочную. Удивительный перелет на другой конец Земли, прекрасный принц, теплый океан под невероятными звездами — они остались в памяти, но не съели накатившую горечь. Они манили к себе, и девушка почти решила сделать шаг навстречу. Но не могла не попрощаться с прошлым. Не было в ней нужного запаса цинизма, чтобы просто переступить через несколько последних лет.
И Даша сидела на кухне, глядя на недопитый кофе.
Сидела и молчала. Не плакала, но и не улыбалась. Перебирала в памяти прошлое: знакомство с Колей, первое свидание, первая ночь, первое путешествие, решение жить вместе… Вспоминала, как смешно Коля выглядел, знакомя ее со своими родителями, как смущался и краснел. Как подарил ей простенькое золотое колечко, и как гордилась она этим подарком, как радовалась ему. Как была счастлива. Еще несколько дней назад эти воспоминания были яркими, радостными, а главное — имели огромное значение. Еще несколько дней назад эти воспоминания составляли ее жизнь, но теперь они стремительно тускнели, превращаясь в желтые листья, которые вот-вот унесет холодный осенний ветер. На глазах превращались в полную бессмыслицу.
Сегодня все изменилось.
Сколько времени просидела она на кухне? Час? Два? Даша не знала, не замечала времени, хотя счастлива не была. Время потеряло смысл, и было только горькое «сейчас», являвшее собой прощание с разрушенным. И неизвестно, сколько бы продолжалось проклятое «сейчас», если бы не звонок в дверь, на который девушка среагировала далеко не сразу. К тому моменту, когда звук дошел до сознания Даши, мелодичный перезвон уже слился в непрерывную трель — настойчивый гость не отрывал палец от кнопки.
«Кто-то пришел…»
Открывать не хотелось, но продолжать грустить в одиночестве было тошно.
— Иду, — очень тихо произнесла Даша, скорее, себе, чем нетерпеливому посетителю, после чего поднялась, медленно подошла к двери и, не глядя в «глазок», поинтересовалась: — Кто?
— Извини, что не оставляю в покое, но я почувствовала, что тебе нужно с кем-нибудь поговорить.
«Алиция?!»
Но как? Откуда узнала адрес? Что значит «почувствовала»? Несколько секунд девушка пребывала в растерянности, а потом в памяти всплыли подробности вчерашнего вечера, и вопросы отпали сами собой. Во всяком случае — последний вопрос. Почувствовала, значит, почувствовала. Она может.
Даша открыла дверь и, даже не посмотрев на баронессу, вновь направилась на кухню:
— Кофе хотите?
— Не откажусь. — Прошедшая следом Алиция с легкой улыбкой оглядела полки, грязную посуду в раковине, микроволновку — любимый агрегат всех молодых семей, холодильник с небольшой стайкой географических магнитов, после чего присела на табурет и участливо осведомилась: — Тяжелый разговор?
— Тяжелые мысли, — глухо ответила Даша, включая кофеварку. — Молоко?
— Черный и без сахара. — Баронесса выдержала короткую паузу. — Он спросил, где ты была?
Вопрос немного покоробил девушку.
— Вы имеете в виду Колю?
— Я имела в виду твоего мужчину, — легко ответила Алиция. — Если его зовут Колей, значит, да — я имела в виду его.
— Нет, он ни о чем не спрашивал.
— Совсем?
— Он тоже не ночевал дома, — просто ответила девушка. — Развлекался на стороне, насколько я понимаю. — Подумала и добавила: — У него есть другая.
— А-а… — Баронесса качнула головой, показывая, что услышала Дашу, помолчала и негромко произнесла: — Сожалею.
— Вы ни в чем не виноваты.
— Хотелось бы верить.
— Так и есть.
Странное дело: известнейшая светская львица, звезда таблоидов и глянцевых журналов, лощеная баронесса фон Цюллер-Биллер сидела на ее малюсенькой кухне, а Даша ровным счетом ничего не чувствовала. Сидит и сидит, что же ей, стоять, раз приехала? Под натиском горечи растаял окружавший баронессу флер богатства и роскоши, осталась только женщина, у которой была тайна. Но сейчас загадки Дашу не волновали. Пока не волновали — ей нужно было выговориться.
— Когда мы только встретились, мы не думали о том, что разные. Он спокойный, я энергичная. Он всем доволен и совсем не карьерист, меня же ведут амбиции… Мы разные, но нам было хорошо вместе. Когда мы только встретились. А потом все изменилось. Не сразу, но изменилось. Сначала я не замечала, или не хотела замечать. И Коля, наверное, тоже не хотел. Мы не замечали, потому что еще любили друг друга, потому что верили, что сможем все пережить, но теперь я понимаю, что все шло не туда. Колю мучили мои успехи, а я мечтала, чтобы он захотел чуть больше, чем у него есть. Но мы молчали, потому что любили друг друга, а в итоге накопили слишком много обид.
— Возможно, у вас ничего и не должно было получиться, — тихо произнесла Алиция.
— Возможно, — согласилась Даша, подавая баронессе кофе.
Однако горечь все равно остается. От горечи никуда не деться.
— Первая любовь не всегда бывает счастливой.
— Вы об этом знаете?
— Я через это прошла. — Баронесса помолчала. — В свое время я потеряла все.
Фраза была произнесена настолько искренне, что не поверить было невозможно.
— Потеряли все? — изумилась девушка.
«Неужели? Что может потерять женщина вашего круга? Жизнь наверняка была продумана с пеленок, а имя жениха определили еще родители родителей».
— Когда-то давно я, как и ты сейчас, стояла на перекрестке и должна была сделать выбор, от которого зависела моя дальнейшая судьба, и… — Баронесса вздохнула. — И отношения с мужчиной, которого я любила. И со всей моей семьей.
— Родители не одобрили ваш брак?
— Даша, Даша, Даша… — с мягкой улыбкой протянула Алиция. — Неужели наша вчерашняя прогулка не помогла тебе понять, что такая мелочь, как замужество, не способна стать трагедией моей жизни?
— Пожалуй, — смутилась девушка.
— Я стояла перед более серьезным выбором, примерно таким же, перед которым оказалась ты. — Баронесса вздохнула. — Но мне было тяжелее: у меня была семья и любимый.
— Разве я стою перед выбором?
— Нам постоянно приходится выбирать, Даша, едва ли не каждый час. Иногда мы решаем простую задачу, иногда — нет. — Алиция сделала маленький глоток кофе. — Сложные решения откладываются в памяти, и считается, что они изменили судьбу. Простые забываются. Но жизнь складывается из мелочей, и часто бывает так, что несколько решений, принятых на простых перекрестках, подводят нас к необычайно сложному выбору. Или же незаметно меняют все на свете.
— Я не в том состоянии, чтобы говорить загадками. И не в том настроении. — Даша внимательно посмотрела на баронессу: — Я стою перед выбором?
Прощание с прошлым окончено. Ветер унес желтые листья, и пора вернуться к загадкам. К тайне светской львицы.
— Не пора ли тебе спросить о том, что произошло вчера? — поинтересовалась Алиция.
«Пришло время прикоснуться к тайне, милая».
— Я обещала вам подумать, но не сдержала слова, — честно ответила девушка. — Слишком много навалилось.
— Уверена, мой рассказ поможет тебе отвлечься.
«Не сомневаюсь. Рассказ о том, как мы оказались на острове, должен быть весьма занимателен. Но что последует за ним? Какова будет концовка? Что от меня потребуется?»
Даша прищурилась: