– Надо же, как интересно, – проговорила Надежда, чтобы не разочаровывать дворника.
В то же время она быстро оглядывала двор, чтобы понять, куда скрылся тот незнакомец, который вошел сюда перед ней. Его, однако, нигде не было видно. Куда же он спрятался? Не в башню ли?
– А что это за цифры? – спросила Надежда для поддержания разговора, обходя башню по кругу, – она хотела проверить, нет ли с другой стороны входа.
– Цифры-то? – дворник оперся на метлу и с важным видом продолжил: – В этих-то цифрах и есть самая главная тайна! Никто не знает, откуда они здесь взялись, а только мне Константин Романович, управляющий, сколько раз говорил, чтобы их стереть. Я их сотру – а они наутро снова появятся! Я сотру – а они появятся! – Дворник сделал театральную паузу и покосился на Надежду, чтобы проверить, произвел ли его рассказ должное впечатление. Надежда срочно изобразила на лице жгучий интерес. – Так раза три или четыре было! Константин Романович на меня рассердился, а я ему говорю – извиняйте, а только я ничего с ними поделать не могу! Тогда он из специальной фирмы людей нанял, которые все, что угодно, чистят. Приехали эти люди, отскоблили все цифры, деньги взяли сумасшедшие – а наутро все цифры снова на своем месте, еще ярче, чем были! Вот прямо как сейчас! – И дворник показал на башню ручкой своей метлы.
– Надо же, как интересно! – повторила Надежда, убедившись, что в башне нет ни дверей, ни окон.
– Вот и выходит, что цифры эти непростые, – вещал дворник. – Говорят, что кто их все пересчитает, может все секреты аптекаря Пеля узнать. Как он золото делал, и вообще…
Надежда тем временем достала свой мобильный телефон и сделала несколько фотографий – башня крупным планом, общий вид двора. Дворник нахмурился и хотел что-то сказать, но Надежда перехватила инициативу:
– А скажите, как же он туда, внутрь башни, попадал? Ведь здесь нет входа?
– Кто?
– Ну, вот этот самый аптекарь Пель. Вы же сказали, он там, внутри, делал золото. Так как он попадал в башню? Здесь же никаких дверей не имеется!
– Вот чего не знаю – того не знаю! – дворник поджал губы. – Только говорят, что в башню ведет секретный подземный ход прямо из его кабинета…
Надежда сделала еще несколько фотографий.
– Насчет того, чтобы фотографировать, не было уговора! – строго проговорил дворник.
– А почему нельзя? – осведомилась Надежда. – Здесь же не оборонный объект, а просто жилой двор…
– Оборонный или не оборонный, а только за фотосъемку отдельная плата полагается!..
– Михальков! – раздался за спиной дворника неприязненный голос. – Опять ты здесь экскурсии проводишь? Опять ты на охраняемую территорию посторонних людей пускаешь?
Надежда Николаевна обернулась и увидела лысого человека небольшого роста, с внушительным животом и повадками мелкого начальника.
– Сколько раз я тебе говорил, Михальков, чтобы ты прекратил эту частную предпринимательскую деятельность? Сколько раз я тебе говорил, чтобы никаких частных экскурсий за спиной руководства? Тебе зарплату платят за поддержание чистоты и порядка, а ты во двор посторонних людей пускаешь!
– Извините, Константин Романович! – забормотал дворник. – Я никакой такой деятельности не знаю, тем более насчет экскурсий… женщина про Аглаю Виленовну спрашивала, поэтому я ее и пустил…
– Про Аглаю Виленовну? – начальник повернулся к Надежде, на лице его отобразилась интенсивная работа мысли. – Вы по какому вопросу ее ищете?
– М-м… – у Надежды очень кстати пропал голос, потому что сказать-то было нечего.
Она выронила телефон и наклонилась, поймав его в полете.
– Аглая Виленовна тут уж третий год не живет, – произнес управляющий домом.
Его осторожную интонацию Надежда отнесла за счет недоверия. Дом дорогой, элитный, люди в нем живут солидные, далеко не бедные и, ясное дело, хотят если не полной, то хотя бы частичной конфиденциальности. И чтобы не выбалтывал персонал сведения о жильцах первому встречному. Или встречной.
Надежда, не глядя на управляющего, нажимала кнопки на телефоне, мучительно думая, как ей выпутаться из сложной ситуации. А вдруг этот тип привяжется, еще попросит документы показать…
– Аглая Виленовна у зятя проживает в загородном доме, – продолжал управляющий, – хотя прописана здесь… А в квартире у нее никто не живет…
Возможно, он принял Надежду за официальное лицо, оттого и решился дать некоторые сведения.
– Как – не живет? – встрепенулся дворник. – Видел я кого-то на той неделе, входил он в ту квартиру…
– Михальков! – загремел управляющий. – Сколько раз тебе твердить, чтобы не встревал в разговор, когда тебя не спрашивают! Сказано – не было никого в той квартире, опять глаза небось залил – вот и показалось! Ох, дождешься ты у меня!
– Да Константин Романыч! – возмутился дворник. – Да когда это я на работе себе позволял? Просто обидно даже от вас такую напраслину слушать!
Надежда Николаевна не смотрела на этих двоих, зато явственно услышала в голосе управляющего самый настоящий страх. Что-то нечисто было с квартиркой этой самой Аглаи Виленовны. Но Надежду это в данный момент не интересовало. Но можно этим воспользоваться.
– Вы, женщина, все-таки по какому вопросу Аглаю Виленовну ищете? – управляющий тронул Надежду за локоть.
– Что? – она подняла на него недоумевающие глаза. – Какую Аглаю Виленовну, вы вообще о чем? Я вообще-то из архитектурной фирмы «Домострой», по поводу обследования объекта, а никакую Аглаю Виленовну и знать не знаю!
– Как – не знаете? А чего же мне Михальков… – управляющий с самым грозным видом оглянулся на дворника.
Но того уже не было. Надежда даже восхитилась – вроде бы такой дядька солидный, а исчез в мгновение ока, вместе с метлой и фартуком. Ловко!
– Вы, значит, теперь вместо Станишевского будете? – управляющий пытливо взглянул на Надежду.
– Ну да, вместо Михаила Сергеевича, – ответила она. И попала в точку, управляющий малость расслабился.
– А что же вы сразу не сказали?
– А что я, по-вашему, с дворником должна объясняться? – холодно спросила Надежда. – Он у вас и так слишком разговорчивый. Прямо рта не закрывает.
– Проведу воспитательную работу, – управляющий наклонил голову, – а вам чем могу помочь?
– Да пока ничем. Похожу тут, посмотрю, предварительную прикидку сделаю. У Михаила Сергеевича в бумагах полный беспорядок, ничего не разобрать.
Надежда мысленно попросила прощения у покойника, посчитав, что ему уже все равно.
Управляющий нехотя ушел, Надежда же встала посреди двора и огляделась. Двор, как уже говорилось, был чистый, заново асфальтированный. Очевидно, раньше двор составлял сам дом и два флигеля по бокам. Главный дом, как почти все дома на Васильевском острове, был невысокий – пять этажей, флигели и того ниже, всего по четыре. Стены были оштукатурены и покрашены весьма добротно, стеклопакеты в окнах не абы какие, дешевые, а все одинаковые, выполнены на заказ из натурального дерева. Двери подъездов тоже на уровне.
Что ж, так и должно быть, люди денег не пожалели.
«Где они тут паркинг-то хотели делать? – подумала Надежда. – Вон там, что ли, в углу за флигелем… А, я же не архитектор, все равно ничего в этом не понимаю. Ладно, поразнюхать тут, что можно, да и уносить ноги поскорее…»
Управляющий удалился по своим делам, дворник Михальков тут же возник в поле зрения, вооружился метлой и приступил к своим обычным обязанностям – с обиженным и недовольным видом принялся перемещать пыль с одного края двора на другой. Надежда Николаевна, теперь чувствуя себя более уверенно, продолжила обследование двора под видом сотрудника архитектурной студии.
Ей по-прежнему не давал покоя вопрос – куда же делся тот мужчина, который вошел во двор перед ней.
Самое простое было предположить, что он вошел в один из подъездов. Всего этих подъездов было три, и все они были заперты на электронные замки домофонов. Возможно, у того мужчины был ключ от такого замка? Но что-то подсказывало Надежде, что это не так. Уж больно потертый и неказистый вид был у того человека. Вряд ли он – владелец или обитатель одной из квартир в этом элитном доме. Скорее, он здесь что-то высматривает и вынюхивает…
Второй же вопрос, над которым Надежда ломала голову, – как попасть в знаменитую Цифровую башню. Дворник сказал, что туда ведет подземный ход из кабинета Вильгельма Пеля, но у Надежды Николаевны не было доверия к его словам. Он явно любит присочинить, приукрасить свой рассказ в надежде заработать лишний рубль на своих несанкционированных экскурсиях…
Но как-то же можно попасть в эту башню?
Надежда еще раз обошла башню со всех сторон, но не нашла в ней никакого намека на потайной вход. Только ровные кирпичные стены, усеянные белыми цифрами…
Но как-то же можно попасть в эту башню?
Надежда еще раз обошла башню со всех сторон, но не нашла в ней никакого намека на потайной вход. Только ровные кирпичные стены, усеянные белыми цифрами…
Что там сказал дворник – если пересчитать все эти цифры, можно узнать тайну аптекаря Пеля?
Разумеется, она не приняла всерьез слова дворника, но просто из любопытства стала читать цифры, начиная с самого нижнего ряда.
8, 13, 21, 34, 55, 89…
Эти цифры показались Надежде смутно знакомыми, где-то она их видела, что-то о них читала…
14, 42, 33, 37, 76, 10, 98, 71, 59, 72…
Надежда вернулась назад, начала читать цифры не с того места, с какого первый раз, а левее, найдя кирпич, на котором стоял номер «0».
0, 1, 1, 2, 3, 5, 8…
Ну да – это же числа Фибоначчи! Знаменитая числовая последовательность, описанная средневековым итальянским математиком Леонардо Фибоначчи в задаче о размножении кроликов. Каждое новое число в этой последовательности равно сумме двух предыдущих. Надежда узнала об этих числах на лекциях по математике. Там же ей рассказали, что числа Фибоначчи играют очень большую роль в природе – они описывают расположение листьев растения на ветке, расположение семян в цветке подсолнуха и в сосновой шишке и даже соотношение фаланг на руке человека…
Надежда еще раз проверила свою догадку.
Пока числа на кирпичах были двузначными, они действительно соответствовали последовательности Фибоначчи, затем более длинные числа разделялись, часть числа помещалась на одном кирпиче, часть – на другом.
Надежда шла вдоль трубы, читая числа и проверяя, подходят ли они под ряд Фибоначчи. Вдруг голова у нее закружилась, числа начали меняться местами, менять свой цвет…
Надежда попятилась, закрыла глаза, перевела дыхание, снова взглянула на кирпичную стену – но на этот раз она не могла найти в цифрах никакой закономерности. Она отвела взгляд от башни, чтобы привести свои мысли в порядок, – и вдруг заметила совсем рядом, в углу двора, неприметную дверь.
Как она не заметила ее раньше?
Надежда подошла к этой двери, толкнула ее.
Дверь с негромким скрипом открылась.
– Есть здесь кто-нибудь? – спросила Надежда, заглянув внутрь.
Никто ей не ответил.
Надежда решительно шагнула вперед.
Судя по обстановке, она оказалась в дворницкой. Это было небольшое помещение без окон, кое-как освещенное единственной лампочкой без абажура. Возле одной стены стояла узкая кушетка, застеленная клетчатым одеялом, возле другой – маленький шаткий столик, на нем – электрический чайник, банка с заваркой и две кружки. К стене над этим столиком был приколот кнопками календарь за тысяча девятьсот восемьдесят третий год с репродукцией картины «Физкультурники».
В углу был приоткрытый фанерный шкаф, в котором Надежда углядела швабры и ведра, – видимо, дворник Михальков держал здесь свой инвентарь.
Надежда хотела уже покинуть дворницкую, пока Михальков не застал ее здесь, но тут заметила в другом углу нишу, задернутую выцветшей занавеской.
Отчего-то эта занавеска привлекла ее внимание.
Надежда хотела выйти на улицу – но тут угол занавески слегка шевельнулся, как будто за ней кто-то прятался.
– Кто там? – негромко проговорила Надежда.
Разумеется, никто ей не ответил, да и занавеска больше не шевелилась. Надежда перевела дыхание и хотела уйти из дворницкой – но ноги ее словно приросли к полу, она не могла уйти: ниша с занавеской притягивала ее, как мощный магнит.
– Да что там такое может быть… – пробормотала Надежда, удивляясь самой себе, – ничего там нету особенного…
Однако она ничего не могла с собой поделать. Ноги сами несли ее к подозрительной занавеске, а самое главное – Надежда почувствовала покалывание в корнях волос.
Такое покалывание она чувствовала всякий раз, когда оказывалась на пороге какой-то тайны.
Надежда поняла, что не успокоится и никогда не простит себе, если уйдет отсюда, не отдернув эту чертову занавеску. Она подошла к нише – и почувствовала легкое дуновение сквозняка. Тогда она решительно отдернула занавеску.
За ней никто не прятался. За этой занавеской оказалась еще одна дверь, покрытая облупленной масляной краской и неплотно прикрытая. Из-за этой двери тянуло сырым холодом подземелья.
Покалывание в корнях волос стало гораздо сильнее.
Надежда поняла, что бороться с любопытством не сможет, силы слишком неравны, и толкнула дверь.
За этой дверью начиналась лестница, ведущая вниз, под землю. Совершенно не удивительно, что снизу тянуло сыростью и холодом. Но вот что было странно – лестница была освещена. Не слишком ярко, но под круто уходящим вниз потолком висели тусклые лампочки, свет которых рассеивал тьму подземелья.
Надежда на мгновение задумалась.
Лестница уходила вниз под углом, причем примерно в том направлении, где находилась Башня грифонов.
Так вот где вход в эту знаменитую башню! Прямо в каморке дворника Михалькова! А хитрый дворник пытался убедить Надежду, что никто не знает, как туда попасть!
Надежда оглянулась.
За спиной у нее была дворницкая, а дальше, за неплотно прикрытой дверью, – солнце, воздух, живые люди, чудесный майский день, а впереди – крутая лестница, уходящая во тьму, в неизвестность, в таинственное подземелье.
Для всякого нормального человека выбор был очевиден. Но Надежда Лебедева отличалась от нормальных людей. Для нее выбор тоже был очевиден – она выбрала тайну.
«Куда ты собралась?! – чуть ли не завопил ее внутренний голос – тот самый, здравомыслящий и немного занудный, похожий на голос мужа. – Ты с ума сошла! Неужели ты полезешь в это подземелье? Разве можно так рисковать?!»
Но Надежда даже отвечать ему не стала. Она решительно зашагала вниз по каменным ступенькам.
Спуск продолжался недолго – Надежда насчитала всего двадцать четыре ступеньки. Лестница кончилась, и начался прямой коридор. Как и лестница, он был тускло освещен редко развешенными под потолком неяркими лампочками. Но этот коридор разочаровал Надежду не скудным освещением: он уходил под углом вправо, то есть не в ту сторону, где, по ее расчетам, должна была находиться Башня грифонов.
«Ну, ничего, – подумала Надежда, не собираясь сдаваться, – может быть, он впереди сворачивает в нужную сторону…»
И правда, пройдя по этому коридору метров двадцать, Надежда оказалась перед развилкой. Коридор разветвлялся на два. Надежда прикинула, какой из ходов может привести ее к башне, и пошла налево. Пройдя по левому коридору еще метров пятнадцать, она увидела на стене неприличное слово.
Из этого следовало, что здесь до нее побывало довольно много людей, причем не слишком хорошо воспитанных.
Надежда неодобрительно покачала головой и пошла дальше.
Вскоре она наткнулась на еще одну развилку.
На этот раз она довольно долго раздумывала, какой коридор выбрать: находясь под землей, она потеряла направление и теперь не была уверена, в какой стороне от нее находится башня.
В конце концов она решила быть последовательной и снова выбрала левый коридор.
По этому коридору она шла минут десять и снова оказалась перед развилкой.
Оптимизм ее понемногу угасал, сменяясь растерянностью. Кроме того, она просто устала.
В глубине души Надежда давно уже поняла, что вряд ли попадет в башню алхимика: она бродит под землей уже полчаса, а то и больше, а от дворницкой до башни было примерно метров двадцать, так что она давно должна была туда прийти.
«Я тебя, кажется, предупреждал, – раздался у нее в голове все тот же занудный и неприятный внутренний голос, – я говорил тебе, что незачем соваться в это подземелье! Но разве ты когда-нибудь слушаешь умные советы?»
Это заявление подействовало на Надежду самым неожиданным образом: она решительно зашагала вперед, снова выбрав левый коридор.
Однако, пройдя по нему еще метров двадцать, она уткнулась в глухую каменную стену, на которой снова было написано неприличное слово. Правда, другое, но как нельзя лучше характеризующее положение, в котором она оказалась.
Надежда покачала головой.
Как ни прискорбно, ей оставалось только сдаться, признать поражение и повернуть назад.
«А я что говорил?» – ехидно прозвучал внутренний голос.
– Лучше бы ты помолчал! – вслух ответила ему Надежда. – Иногда лучше жевать, чем говорить!
Ее голос гулко прозвучал в подземелье, где-то вдалеке насмешливо отозвалось эхо.
Надежда вздохнула и пошла назад.
Дойдя до первой развилки, она уверенно повернула направо, прошла метров пятьдесят, снова свернула направо. Коридор, в котором она на этот раз оказалась, был освещен хуже прежних. Лампочки висели далеко одна от другой, да и из них многие перегорели, между ними сгущалась сырая, холодная темнота.