Мать четырех ветров - Коростышевская Татьяна Георгиевна 13 стр.

Я все-таки не выдержала и расхохоталась, за что получила укоризненный взгляд и еще один поцелуй.

— Ректор изъял у меня магическую вещицу в день полевых испытаний, и мне только оставалось ждать, когда мэтр Пенья­те попадет в ловушку. Как ты знаешь, наши с ним стихии нахо­дятся в постоянном противодействии. Огонь и вода — что мо­жет быть антагонистичнее?

— Ты знал заранее? Кто был первой жертвой? Неужели Зигфрид?

Дракон кивнул.

— Зигфрид и еще двое огневиков с факультета две недели залечивали ожоги. Но с мэтром Пеньяте получилось гораздо забавнее. Однажды вечером в купальне девушек на втором этаже жилого крыла разразился громкий скандал. Когда наши будущие мэтрессы готовились ко сну, смывая с себя дневную усталость, в клубах пара перед ними материализо­вался визжащий от боли голый ректор.

— Именно за это тебя исключили?

— Никто не мог доказать злого умысла. Студенты-огневики молчали, а Пеньяте попытался всеми силами замять дело. Изгнали меня позднее, когда на празднике осеннего равно­денствия мы представили почтеннейшей публике шуточный спектакль — сказку «Про голого короля». Кляйнерманн, мой любезный соавтор, вышел сухим из воды, вовремя подмазав руководство.

— Так ты за это не любишь Зигфрида?

— Я к нему равнодушен. Это он лихорадочно ищет, чем меня уязвить.

— Почему?

— Это уже другая история, — хитро улыбнувшись, отве­тил Дракон. Его руки пришли в движение, и я поняла, что время для разговоров прошло. — Иди ко мне, птица-синица.

— Кто-то, кажется, на бессилие жаловался, — лукаво про­бормотала я.

Гомон толпы за окном стихал. В Кордобу пришла сиеста, жители спешили переждать самое жаркое время дня под на­весами, потягивая охлажденные напитки, лакомясь сорбетом или отдавшись сладкой послеобеденной дреме. Я смот­рела на своего уснувшего супруга и не могла насмотреться. Гордый Дракон. Даже не спросил меня, хочу ли я отправить­ся с ним. Зачем? Мой ответ и так был очевиден. Супруг явил­ся за мной, презрев опасность, преодолев трудности. Я пойду с ним, куда бы он меня ни вел. Кордоба? А нужна ли мне она без него?

Влад шевельнулся и вздохнул, закинув руку за голову. Венчальное колечко на безымянном пальце… На глаза навер­нулись счастливые слезы. Я свое кольцо носить не решалась, боясь показаться смешной. Какая глупость!

Я решительно поднялась с кровати. До заката еще много времени. Я пять раз успею вернуться в университет и отыс­кать под подушкой свою вещь. Если потороплюсь, Влад даже не заметит моего отсутствия.

Принесенная Драконом одежда очень пригодилась. Шел­ковое белье льнуло к телу, шнуровка платья находилась спе­реди, поэтому я смогла одеться без посторонней помощи. Во­лосы я скрутила жгутом и на ощупь воткнула гребень побли­же к затылку. Закутавшись в мантилью, мысленно сокруша­ясь из-за невозможности посмотреться в зеркало, я выскользнула в коридор. Запирающих заклятий на двери уже не было. Я набросила на ручку пучок нитей ветра, чтобы не оставлять комнату совсем без защиты, и осторожно спус­тилась по лестнице. В доме мне никто не встретился. Сиес­та… Улица тоже была пустынна. Вдали виднелись верхушки мачт, из чего следовало, что выбираться мне предстояло из портового квартала.

Ветер услужливо подхватил меня под локотки.

— Побеж-ж-жали?

Я щелкнула пальцами.

— Быстрее!

Это было похоже на катание на коньках. Так и представ­лялся заснеженный берег Смородины и гладкий лед под но­гами. Вжик… вжик… вжик… Эдак я самое большее за четверть часа до университета домчусь! Было очень весело. Ветер кру­жил меня, тормошил, играл волосами, и я знала, что окружа­ющим я представляюсь эдаким пустынным маревом, пыль­ной воронкой, на которой взгляд не останавливается, сколь­зя дальше. Колдовство было очень трудоемким, но мне тре­бовалось хоть на что-то потратить переполнявшую меня мощь. С силой ведь как — чем больше ее, тем разнообразнее соблазны. Мысли устроить гигантское цунами и затопить к лешему целый остров уже приходилось подавлять. Ах, какая бы получилась из меня темная властелинша! Ломать, кру­шить! Левой рученькой махну — улочка, правой — переуло­чек! Вжик… вжик… вжик…

Бум! Я упала на спину, выпустив нити силы. Ушиблен­ный лоб саднил.

— Смотреть надо, куда прешь!

— Прощения прошу, красавица, — ласково проговорил Ванечка. — Лутоня? Ты чего здесь делаешь? Студентов вроде днем за ворота не выпускают.

Я пожала плечами. Вот, казалось бы, такой большой го­род, столица элорийская, а без того, чтоб знакомцев встре­тить — никак. Студентов не выпускают! Пфф… Если б мы все распорядки блюли, так и состарились бы над фолианта­ми.

— Порядочным людям в сиесту отдых положен, — едко со­общила я. — Не слыхал о таких обычаях?

Ваня кивнул радостно, будто урок правильно ответил, и помог мне подняться.

— Мы уж с дядюшкой думали, совсем ты нас бросила, эпи­столу даже составили повинную.

Я слегка покраснела. А ведь прав недоросль. Если бы мы с ним сейчас случайно не встретились,, и не вспомнила бы ни разу. Эх, не ладно-то как, не по-людски.

— Слушай, — хлопнула я собеседника по необъятной гру­ди, — думала я о вашем горюшке, и так и эдак размышляла…

Голубые глаза смотрели на меня с благоговением.

— И чего? Прихлопнешь нашего супостата?

Я покачала головой:

— Сначала хотела на него донести, чтоб в каталажку упечь. Но арест-то делу не поможет, долговые расписки все равно действительны будут. Выкупить вас с дядюшкой надо по-простому — деньгами.

— Ты представляешь, какие для этого деньжищи надоб­ны?

— Более-менее… Значит, так. Сию минуту пойдешь через квартал шорников, на второй улице от рыночной площади отыщешь таверну «Три танцующих свиньи»…

Так… Пока все было просто.

— Хозяина зовут Плевок. Мутный человечишка, поосто­рожнее с ним будь — в откровения не пускайся. Скажешь, на постой к нему определиться хочешь, задаток дашь.

— Так у меня с наличностью совсем туго, — покачал лоба­стой головой собеседник.

Я мысленно взвыла. Часики тикают, а воз и ныне там! Нет у меня времени разговоры разговаривать! От расстройства даже дышать стало трудно, и я поднесла руку к горлу. Паль­цы царапнуло дорогое шитье. Я дернула себя за воротник, с мясом выдирая жемчужную прошивку.

— Вот, — протянула пластину Ванечке. — Здесь дублонов на десять камушков, как раз на первый взнос.

Он схватил подношение.

— И дальше чего?

— Комнату выберешь на втором этаже, сразу над лестни­цей. На другую не соглашайся. В ней зеркало стоит в медной кованой раме. Запрешь дверь изнутри, проверишь, чтоб ни­кто не подслушивал…

Недоросль слушал меня со вниманием, даже моргать за­бывал.

— Проведешь по зеркалу ладонью. Вот так. — Я показа­ла — как, растопырив пальцы и изогнув запястье под острым углом. — Появится личина страшная. Не пугайся, она ничего тебе сделать не может. Вежливо поздороваешься и скажешь: «Лутоня тебе обещала меня к зеркалу подвести. Вот я каков стал — Ванечка».

— Любопытственно-то как! А что мне личина на это отве­тит?

— Не знаю, — улыбнулась я. — Под настроение у нее бесе­ды происходят. Ты вели ей сундук с деньгами тебе выдать. Там сумма немаленькая.

Хитрый зазеркальный тайник был нашей с Иравари гор­достью. Для его создания мы использовали только магию от­ражений, не прибегая к стихиям. Хорошее, практичное, скрытое от всех колдовство. Одно тревожило: и прятать, и доставать припрятанное можно было только через это самое зеркало. Иногда я в холодном поту просыпалась от мысли, что кто-нибудь трактирное зерцало расколотит и все нажи­тое так и останется незнамо где.

— А потом от тебя все зависит, от твоего умения торгова­ться. Выкупи вас с дядюшкой у маркиза и… Будь счастлив, Ванечка.

Наскоро попрощавшись, я призвала ветер и за считаные минуты домчалась до северных ворот университета. Пыль­ный вихрь, не заметный взгляду. Эх, хорошо! А еще хорошо, что между делом удалось друзьям помочь. Ваня мужик осно­вательный, все у него получится. Не останавливаясь, пере­прыгнула стену, прошуршав шелком платья по шлемам стражников, и опустилась на брусчатку двора. А еще можно пустить над островом три — нет, четыре воздушных потока, закрутить их в небесах. Перед глазами пронеслось видение: в получившуюся воронку затягивает пришвартованные ко­рабли, дома, людей… Я тряхнула головой и отпустила ветер. Не хватало еще Квадрилиум порушить. Быстро найду коль­цо и вернусь к Владу, пусть он с моими планами по захвату мира разбирается.

Лестничный пролет, другой… Полутьма университетских коридоров была прохладной.

— Вот так встреча, — выпрыгнула на меня из-за угла Эме­лина. — Ты чего крадешься?

Соседка выглядела усталой, но довольной. Я вниматель­но рассмотрела ее припухшие губы, растрепанные волосы и небрежно зашнурованное платье. Она вернула мне столь же снисходительный взгляд.

Соседка выглядела усталой, но довольной. Я вниматель­но рассмотрела ее припухшие губы, растрепанные волосы и небрежно зашнурованное платье. Она вернула мне столь же снисходительный взгляд.

— Кажется, наша скромница пустилась во все тяжкие?

Я покраснела, поправив разодранный ворот, и пожала плечами.

— От вас, донья Гутьеррес, мне не приходилось ждать осуждения.

Эмелина расхохоталась.

— Подробностей! Я требую подробностей!

— Тебе придется умереть в неведении, — пробормотала я, толкая дверь нашей комнаты. — Что здесь такое?

Застоявшийся воздух заставил поморщиться. Под ногами скрипели осколки зеркала, когда я подходила к своей крова­ти. На постели лицом вниз лежал мужчина. Широко раски­нутые руки, обнаженные плечи с разметавшимися по ним во­лосами. Рыжие кудри, бледная, очень бледная, какая бывает только у рыжих, кожа в россыпи золотистых веснушек. А во­круг головы — маковым цветочным нимбом пятна крови. Еще до того, как я перевернула тело, я знала, кто передо мной, и понимала, что Игорь Стрэмэтурару, мой незадачли­вый поклонник, смешной романский мальчик, абсолютно, необратимо мертв.

Я осторожно присела на краешек постели, пережидая ис­тошный крик моей соседки, игнорируя прибежавших на зов стражников, чьи-то расспросы. Отмерла я, только услышав голос Зигфрида.

— Лутоня, девочка, что произошло?

— Он был ведьмой, представляешь — мужчиной-ведьмой…

— Это ты его убила? — визжала Эмелина. — Ты! Признай­ся, ты!

За окнами бушевал ураган.

— Позовите лекарей, — отдавал приказы Зигфрид. — Бы­стрее! Учитель, что нам делать?

— Арестуйте ее для дальнейшего разбирательства, — гну­саво отвечал ректор. — И блокируйте стихию, даже если при­дется подключить к этому весь преподавательский корпус. Вы что, не видите? Она инициированный маг!

Холодные ладони медички доньи Матильды…

— Выпей это, девочка. Так надо. Тебе станет легче. Пей.

Горький вкус во рту. А там, за пыльными облаками, за штормящим морем, у самого горизонта опускается за край его раскаленный шарик солнца. Прости, Влад, кажется, я не смогу уйти с тобой. Мне очень жаль…

ГЛАВА 5,

в которой происходит дознание, публику ожидают скандальные признания и некоторым героям предстоит вспомнить значение слова «компромисс»

Вчера было, сегодня есть и завтрабудет.

Загадка.Ответ—время

An ill wound is cured, not an ill name.

(Тяжелую рану залечишь, а недобрую славу — нет).

Английская пословица

Пансион госпожи Пинто блистал новыми окнами, свежей побелкой стен, и даже цветущие плети дикого вьюна свисали с крыши нарядным плюмажем.

— Прикажете подавать на стол? — приветствовала хозяй­ка постояльца, показавшегося на пороге.

Господин Ягг очнулся от задумчивости.

— Через три четверти часа, моя прелесть, — ответил он с равнодушной улыбкой, которая так не вязалась с теплотой слов. — Я займусь корреспонденцией, а затем отдам должное кулинарным талантам вашего повара.

Донья счастливо вздохнула, провожая стройную фигуру иностранца приветливым взглядом. Досадный инцидент, произошедший неделю назад, нисколько не изменил ее доб­рого отношения к нему. Нисколько. Этому, конечно, способ­ствовала и кругленькая сумма, выложенная господином Яггом за ремонт помещений. «Ох уж эта молодежь! — пожала пухлыми плечиками хозяйка. — Всегда за их бесчинства при­ходится расплачиваться нам, людям взрослым и солидным». Госпожа Пинто, одним махом сбросившая со счетов десяток лет и сравняв свой возраст с возрастом любезного постояль­ца, поправила перед зеркальцем непослушные кудряшки и энергично отправилась отдавать хозяйственные распоряже­ния. Ибо кулинарные таланты повара требовали неусыпного надзора. Каждодневного, ежечасного.

— Ты тратишь слишком много крови, — недовольно про­ворчал Ленинел, появляясь в клубах серебристого дыма. — Тем самым, возможно, замедляя регенерацию.

Дракон раздраженно поправил манжеты и уселся перед зеркалом.

— Не нужно учить меня расставлять приоритеты, демон! В магической столице мира стихийной магией никого не удивишь, местные мэтры столетиями учились обуздывать зарвавшихся колдунишек. Накопленная сила воды вряд ли пригодится бедному континентальному князю, если он по­пытается здесь применить свои таланты. Что с Арадом?

— Там все спокойно. — Движением руки демон развеял окутывающий его дым и поправил головной убор. — Я уси­лил защиту, но эти действия кажутся мне избыточными. Тва­ри здесь — то есть там, в Кордобе. Убийство студента под­тверждает мои предположения.

Влад задумался.

— Решай быстрее, — поторопил его Ленинел. — Тебе нуж­но либо выходить из тени, либо…

— Либо что? — усмехнулся князь. — Бежать в Арад и оста­вить Элорию перед лицом опасности?

— Элорию или одну хорошенькую местную барышню? Ты чувствуешь вину за то, что древнее зло вырвалось на сво­боду?

— Может быть, немного. Если бы я мог вернуться в про­шлое… Ай, к демонам сантименты! Местная барышня сдела­ла свой выбор, и не в мою, заметь, пользу. Так что все обяза­тельства по ее безопасности…

Демон расхохотался.

— Да уж, какой удар по самолюбию! Дева сбежала после бурной ночи… ах, прости, — бурного дня! Может, ты плохо старался?

Влад сжал челюсти и проигнорировал вопрос.

— Я встретился уже со всеми грандами; четыре дома со­гласны на мое пребывание в Кордобе. Единственным усло­вием является мировая с ректором и вымарывание моего имени из черной «Книги запрета». Как только Пеньяте сооб­щит свое решение, я отправлюсь к королю.

— Ты заплатил?

— Да. Деньги уже доставлены и подтверждение получено. Кляйнерманн, выступающий посредником в переговорах, передал расписки…

— А как же продолжение учебы?

— Я написал трогательное прошение, думающего тоже удовлетворят. О дате спектакля, который так жаждет лице­зреть старый сморчок, Зигфрид сообщит сегодня.

— Ты многое успел, — одобрил Ленинел. — Пожалуй, уничтожить тварей здесь, не позволив им вернуться в Вала­хию, — верное решение. Остается еще небольшая проблема: как ты собираешься вытаскивать свою дражайшую супругу? Зеркала Квадрилиума молчат, но, по слухам, она находится под арестом в одной из университетских башен.

— Ах да… Супруга у меня будет недолго. Дом Терра в лице своего владетеля, дона Филиппе Алехандро, требует нашего развода. У дома земли наметился некий матримониальный план, в котором донья Лутеция дель Терра играет значитель­ную роль.

— И ты просто так на это согласишься? Отдашь свою жен­щину, даже не попытавшись…

— Я собираюсь платить по счетам, — перебил Влад страст­ную речь демона. — Только и всего. Я уничтожу тварей, пото­му что чувствую свою вину, а затем вернусь на континент и продолжу начатое. Мне нужен весь мир, не больше и не мень­ше.

Повисла пауза, во время которой Ленинел раз двадцать дергал завязки своего головного убора, как будто на что-то решаясь.

— Ты поторопился, — наконец осторожно проговорил де­мон. — Тебе нужно было сначала притащить свою жену в Арад. Как мужчина я тебя понимаю, но ты проявил легко­мыслие. Сейчас ее головку вскружило неожиданное могуще­ство, из вас двоих…

— Я скажу одну вещь, и мы больше не будем возвращаться к этой теме, — опять перебил князь. — Я люблю ее. Лутоня — великолепная женщина, она добрая, мудрая, в ней кипит страсть, и, уверен, больше никто и никогда не разбудит во мне этих чувств. Но я уважаю ее выбор. Понимаешь? Она убегала от меня всегда, выскальзывала из рук, как речная ры­бешка, оставляя крошечную надежду на то, что мы встретим­ся вновь. Но это все бессмысленно. Ее тянуло сюда — к соле­ному ветру, бескрайнему морю, к родным людям, в конце концов. Знаешь, как все будет дальше? Она выйдет замуж, объединив клан Терра с кланом Фуэго, или Акватико, или с голодранцами-ветрениками Виенто. Она с головой окунется в местные интриги и даст сто очков вперед любому полити­кану. Потому что к такому напору, изобретательности и пре­краснодушию хитрая старушка Кордоба просто не готова. Может быть через десяток лет, если этот драный остров не отправится к праотцам раньше, моим основным противни­ком станет именно она, Лутеция, а не его величество Карлос или гранды стихий.

— Значит, тебе так и не удалось выяснить имя мужчины, которому обещали ее отдать?

Глаза Дракона холодно блеснули.

— Прощай. У меня назначена встреча. И прошу, следи за Арадом день и ночь. Михай пытается разыскать гнездо тва­рей; если ему понадобится совет, он исполнит призыв.

— Кровь твоего братчика отдает псиной. — Длинный нос Ленинела брезгливо сморщился. — Нужно было предупре­дить меня об этой досадной особенности его организма, прежде чем связывать нас.