— Кабальеро еще передал вам письмо, — предупредительно посыпая мои каракули песком, сообщил алькальд. — Оно на рутенском, видимо, чтобы сообщенные в нем сведения не достигли посторонних глаз.
Я усмехнулась про себя. Судя по информированности дона ди Сааведра, предосторожность Ванечки лишней не была. Я рассеянно пробежала глазами убористые строчки. Ничего тайного, о прибыли мне сообщают. За неделю они умудрились провести четыре представления и получить вперед за спектакль в честь праздника Урожая. С ректора, заметьте, получить! С мэтра Пеньяте! Вперед! Мое уважение к Ванечкиным деловым качествам выросло по прочтении отчета безмерно.
Аккуратно свернутые бумаги опустились в мой рукав. В ближайшее время надо будет лицедеев посетить — разобраться, что к чему, да выяснить, не замыслил ли прежний хозяин каких темных делишек.
— Благодарю вас, любезный дон ди Сааведра.
— Пустое… Освидетельствование подобных договоров является одной из моих обязанностей.
Я поднялась со всем доступным изяществом, покряхтывая от усилий. Агнешка предупредительно поддержала меня под локоть.
— Желаете отдохнуть перед ужином?
Взгляд льдисто-серых глаз алькальда ощущался щекоткой на скулах, плечах, от подбородка до кончиков пальцев. Опасность! Какой, к лешему, отдых? Бежать надо, да так, чтоб только пятки…
— Желаем, — ответила за меня Агнешка и ойкнула, ощутив, как мой каблук наступает на ее ножку. — Лутеции нужен отдых.
Не знаю уж, какие великие планы на ближайшее время были у дона ди Сааведра, но Агнешка их пресекла на корню. Вежливо отказавшись предоставить меня заботам алькальда, отдала распоряжение слугам и под руку дотащила меня до какой-то полутемной спальни. Я без сил упала на застеленную атласным покрывалом кровать.
— В полночь, говорят, звездопад намечается?
— После ужина будем им на террасе любоваться, — ответила водяница, ослабляя шнуровку моего платья. — Тебе для полного счастья зрелищ недостает?
— Желание загадать хочу заветное, — серьезно ответила я. — Чтоб достопочтенный мэтр Пеньяте в таком же поясе, в который меня обрядить велел, сам пожил — недолго, седмицы две всего.
— А потом?
От прикосновений тонких пальцев девушки мне стало немного легче.
— А потом я на его могиле летку-енку сбацаю!
— Неужели все настолько плохо? — В серебристом голоске мне послышалась искренняя тревога. — Может, тебя обрадует, что Дракон осведомлен о твоих затруднениях?
— Рыдаю от счастья! — фыркнула я. — Валашский господарь мизинцем не пошевелит, если в том его выгоды не будет.
— Не плачь, ну не плачь, пожалуйста. Он что-нибудь обязательно придумает. В конце концов, его сила вместе с твоей заперта.
Я приподнялась на локте и грозно шмыгнула носом.
— Мне приятно твое сочувствие, только я князя давно знаю. У него этой силы — хоть ложкой ешь. Знаешь, какие он чудеса при мне вытворял?
— Какие?
Водяница сосредоточенно творила какую-то волшбу.
— Ты, Лутеция, подробно мне про его чародейства рассказывай. И не шевелись пока. Говори, только не дергайся. На спину ляг, вот так… Расслабь члены…
Я прикрыла глаза.
— Агнешка, ты единорогов когда-нибудь видела?
— Нет. А ты?
— А я видела, и князь наш мне в этом немало поспособствовал…
История моя выходила запутанной и многословной. Воспоминания о зеркальных лабиринтах, тысяче радуг, индриковом племени, которое вернулось в наш мир, духе серебряного озера и старой колдунье извергались из меня бурным потоком.
— И оказывается, вассальную клятву поцелуем скреплять требовалось. Вот тогда я первый раз увидела, как двое мужчин целуются.
Агнешка расхохоталась и прилегла рядышком.
— А сегодня твое образование пополнилось еще и зрелищем целующихся женщин. Что, донья Ягг, можешь теперь сказать, что все в этой жизни повидала?
— Не могу. В этом мире еще столько всего! И не только в этом мире — есть же и другие… У меня планов-то громадье.
— Я тоже многое успеть хочу, — кивнула княжна. — Только в Элории у меня это не получится…
Тихая дрема исподтишка утаскивала меня в далекие дали. Магичкой Агнешка была отменной — своей железной сбруи я почти уже не чувствовала. Скрыть протяжный зевок не получилось.
— Я тебе столько всего наговорила, кроме главного: не рассказала, какой Влад сильный колдун.
— Великий колдун Влад Дракон, — так же сладко зевнула девушка. — Пример для подражания… Ходят слухи, он женат?
— Ненадолго. Как только его случайная супруга соизволит с ним поговорить, будет твой эталон свободен как ветер.
— Ну, значит, ты эта «случайная супруга» и есть? Демон тебя раздери, Лутеция, я из-за твоих секретов кругленькую сумму товаркам проспорила!
— Никто ничего не знал! — обиженно возразила я. — И не узнал бы никто, если бы…
— Наивное дитя! Что значит — никто? На твои поиски лучшие боевые маги направлены были. Ты, что ли, с каждого клятву молчания стребовала?
— Нет, но…
— Кому надо было, тот осведомлен, уж будь уверена! Погоди… Ах, какая комбинация! Почему мне сразу это в голову не пришло?
Я села на постели и уставилась на раскрасневшуюся водяницу.
— Поделись мыслями! Ну, давай же, не томи! Что за комбинация?
Агнешка вскочила на ноги и взволнованно заходила по комнате. Каблучки туфель отбивали веселую дробь, как бы отмечая важность всего сказанного.
— Что у нас имеется? Один великий колдун и…
— Кто еще?
— А больше никого не надо. На нашем великом колдуне лежит печать запрета, поэтому, если хочешь его где-нибудь запереть, лучшего места, чем остров Элория, не сыщешь. Попасть он сюда попал с чьей-то помощью, но это сейчас не важно. Значит, цель номер один — заманить — достигнута. Цель номер два — лишить магических сил. Тоже исполнено. По удачному стечению обстоятельств на этом острове оказывается возлюбленная великого колдуна, и он не в силах сдерживать страсть… Лутеция, прекрати меня с мысли сбивать! Твои чувства мы сейчас не обсуждаем! Колдун инициирует свою… ну, хорошо, не возлюбленную — девушку, просто девушку, и на время теряет свои силы. И тут приходит черед цели номер три — сделать так, чтоб магические силы к нему не вернулись. На девушку надевают пояс, и сила воды надежно заперта!
Я следила за мыслью Агнешки с открытым ртом.
— Что скажешь? — горделиво спросила та, останавливаясь напротив. — Разве я не умница?
— И дальше что?
— А дальше я сделаю такую головокружительную карьеру на континенте, что все местные колдунишки лопнут от зависти!
— Я не о том. С Драконом что? Он здесь, он обессилен. Что дальше намеревается сотворить с ним этот «великий комбинатор», чьи планы ты сейчас так правдоподобно изложила?
— Не знаю, — пожала плечиками княжна. — Но обязательно выясню. Мне очень хочется с этим человеком поговорить, свое восхищение выразить.
Слыхала я, что любой мастер, который в своем деле поднаторел, становится странноватым. Сейчас передо мной стояло и притопывало в нетерпении живое тому подтверждение. Комбинаторша ляшская!
Вся дрема слетела с меня в мгновение ока. Какой сон, когда тут такие дела творятся!
— А ты, оказывается, не только в магии сильна, донья Брошкешевич! Выражаю тебе свое восхищение. Браво!
Довольная Агнешка ответила мне шутовским поклоном.
— Надо теперь Дракону об этом всем сообщить.
Я не возражала.
— Когда беседовать с ним будешь, разузнай, пожалуйста, зачем он в Кордобу явился, кто ему эту мысль подсказал.
— Непременно. Тогда мы сможем понять, кто за всем этим стоит. А ты…
— А я в уголке посижу, — усмешка получилась кривоватой, — с семечками. У меня, любезная донья, ворох других дел, никак с валашским господарем не связанных. Так что сами свои проблемы решайте, коллегиально, так сказать, внутристихийно.
— Об Игоре ты позабыла, что ли?
— А убийство-то здесь при чем? — раздраженно переспросила я и чуть не зашипела, осознав собственную глупость. Если бы не смерть романского ветреника, ничего бы не было — ни дознания, ни ареста. — Не отвечай! Я поняла. Только никто не знал, что я в Квадрилиум вернусь — ни единая живая душа. Это просто случайность.
— Ну, ну… — покачала головой собеседница. — А ведь если на мгновение допустить, что это ты за всем стоишь… — И движением руки заставив меня подавиться возражениями, продолжала: — Некая донья, движимая чувством мести, вызывает своего супруга, проводит с ним ночь, а затем виртуозно разыгрывает роль жертвы, запирая в себе всю отобранную у Дракона силу. Здорово, правда? А что же теперь? Убить мерзавца, пока он развода не добился, и самой на трон взойти. Вдовствующая императрица Лутеция. Звучит?
И тишина, тяжелая и душная, повисла между нами в этот момент. Потому что получалось, ёжкин кот, очень складно. Я и так и эдак вертела в голове известные мне факты, и при любых раскладах история, только что придуманная ляшской княжной, выглядела очень достоверной. Выглядела бы, если б я была не я, а некто более практичный и бессовестный.
— Ну, ну… — покачала головой собеседница. — А ведь если на мгновение допустить, что это ты за всем стоишь… — И движением руки заставив меня подавиться возражениями, продолжала: — Некая донья, движимая чувством мести, вызывает своего супруга, проводит с ним ночь, а затем виртуозно разыгрывает роль жертвы, запирая в себе всю отобранную у Дракона силу. Здорово, правда? А что же теперь? Убить мерзавца, пока он развода не добился, и самой на трон взойти. Вдовствующая императрица Лутеция. Звучит?
И тишина, тяжелая и душная, повисла между нами в этот момент. Потому что получалось, ёжкин кот, очень складно. Я и так и эдак вертела в голове известные мне факты, и при любых раскладах история, только что придуманная ляшской княжной, выглядела очень достоверной. Выглядела бы, если б я была не я, а некто более практичный и бессовестный.
— Тебе нужно аудиенции у его величества Карлоса Первого добиваться. Ему в литературных трудах такие трагические сюжеты очень бы пригодились.
— По крайней мере, так получается гораздо интересней, — не обиделась водяница. — А то мэтр Пеньяте в роли главного злодея смотрится несколько бледновато.
— Конечно, оскорбленная женщина и жажда мирового господства выглядят не в пример ярче.
Агнешка хихикнула. Кажется, моя новая подруга относилась к тому типу людей, для которых осознание собственного ума было самым большим жизненным удовольствием. Что ж, пока крошечное самолюбование не раздулось в отвратительное высокомерие, я готова относиться к этой черте характера с симпатией.
— Думаешь, мы достаточно отдохнули? — поднялась я с кровати. — Мне хотелось бы побеседовать с доном Акватико как можно быстрее.
— Не терпится познакомиться с будущим тестем?
Я промолчала. Надо же, все обо всем знают. Все, кроме меня. Чем вообще моя личная демоница занимается? Почему заранее не предупредила? Хотя, если припомнить, сколько непривычных обязанностей свалилось за последний год на бедную Иравари, ничего удивительного…
Агнешка сосредоточенно поправляла мои волосы. В отсутствие зеркал ее помощь была просто неоценимой. Сама донья Брошкешевич выглядела превосходно. Локоны, разделенные прямым пробором, обрамляли круглое личико и изящными волнами спускались на отложной плоеный воротник. На платье не было ни складочки, будто минуту назад прошлись по нему раскаленным валиком. А еще княжна была свежа, как утренний ветерок, и глаза ее сверкали, и алели губы, и когда она улыбалась, на щеках появлялись восхитительные пикантные ямочки.
— Чего смотришь? — Золотистые брови вопросительно приподнялись.
— Любуюсь, — не стала скрывать я. — Ты очень хорошенькая.
Ее взгляд стал внимательным, будто водяница пыталась разглядеть, не шучу ли я.
— Тогда понятна твоя привязанность к зеркалам.
— Поясни.
Я сделала несколько пробных шагов по комнате, огибая туалетный столик, и подошла к окну. Огромная луна нависала над зубчатой стеной замка.
— Раз ты такая поклонница красоты, на свое отражение ты должна смотреть ежесекундно. Не понимаешь? — Агнешка серебристо рассмеялась. — Мы в университете с девушками спорили, кто ты, донья Ягг, — задавака или дурочка. Не может ведь женщина не осознавать всей своей силы. Или может?
Я пожала плечами, не оборачиваясь. Силуэт стражника медленно двигался вдоль стены.
— Интересно, в паляссо дель Акватико подземные ходы есть? Не может не быть — песчаник порода ноздреватая, всяким изменениям подверженная. Вон за той стеной — в скалах — должен быть удобный проход к морю. Потому что где море, там и лодки. А где лодки — там контрабандисты, людишки морской удачи…
— Ты уходишь от разговора! Не хочешь говорить о своей красоте? Смущаешься?
Я провела рукой по слюдяным стеклышкам.
— Глупости все это, донья Брошкешевич, пустое…
— Ну почему же. Женская прелесть — это тоже оружие. Многие войны в древности происходили из-за женщин. Из-за красивых женщин.
— Нет, — горячо возразила я. — Это уже потом менестрели да сказители историю приукрасили. Потому что народу приятнее думать, что не на жажде власти да выгоде все держится.
Агнешка опять расхохоталась.
— Девушка с разбитым сердцем! Это обида в тебе говорит. Тебе сейчас кажется, что ты всю грязь жизни постигла. Представляешься себе эдакой пресыщенной дамой. А на самом деле…
— Прошу тебя, перестань. Я не хочу это обсуждать!
От продолжения неприятного разговора меня спас слуга. В дверь постучали, и ливрейный господинчик пригласил нас следовать за ним. Я рванула к выходу, как лошадь к водопою.
— А на самом деле из-за таких, как ты, Лутеция Ягг, войны и случаются! — оставила за собой последнее слово Агнешка. — И когда в следующий раз задашься вопросом, зачем Влад Дракон примчался в Элорию, просто посмотри в зеркало!
Как хорошо, что можно было сделать вид, что я ничего не слышала. С очень прямой спиной я неслась по коридору, поминутно оборачиваясь и подгоняя гневными взглядами запыхавшегося слугу.
Что там у нас по плану — короткая беседа с доном Акватико или ужин? Есть хотелось очень, но еще больше хотелось, чтобы разговор с грандом воды был уже позади.
— В какую залу вы ведете нас, уважаемый? — обернулась я, резко остановившись.
Слуга обогнул меня по малой дуге и прислонился к стенке.— Ох, и горазды вы, донья, бегать!
Я переждала, пока он восстановит дыхание, и повторила вопрос.
— Дон Акватико ждет вас в кабинете.
Я разочарованно поплелась дальше. Три корочки хлеба и водица, а лучше — сыр, виноград, бокал охлажденного вина.
— Донья дель Терра и донья Брош… — сообщил слуга в приоткрытую дверь.
Я оттерла его плечом, избавив тем самым от позора, — выговорить заковыристое прозвание ляшской водяницы не каждому было под силу, и юркнула в кабинет.
За дверью была квадратная небольшая комната, выдержанная в спокойных коричнево-золотистых тонах. Стены украшали тканые гобеленовые шпалеры в окантовке из полированного ореха, у окна — громадный письменный стол с креслом. В кресле восседал благородный дон самой разбойничьей наружности. Наверняка любезнейший ди Сааведра лет через сорок превратится в такого вот лихого старикашку — с хохолком снежно-белых волос, задорно торчащими усами и хитрым взглядом абсолютно желтых тигриных глаз. Одет благородный дон был вовсе не для официального приема. Ни плоеного воротника, ни бархатных буфов на костлявых плечах. Все просто и очень по-домашнему — атласный халат поверх белой сорочки.
— Добро пожаловать, красавицы.
Взгляд желтых глаз перебегал с меня на стоящую чуть позади Агнешку и ощутимо теплел. Слово «красавицы» их обладатель выговорил с таким придыханием, что заставил на секундочку усомниться в своем преклонном возрасте. А папаша-то у нашего алькальда тот еще шалунишка!
— Вы, наверное, голодны? Альфонсито конечно же не догадался вас угостить. Я отдам распоряжения.
И, игнорируя стоящий на письменном столе серебряный колокольчик для вызова прислуги, дон резвой гончей выскочил в коридор. Промедли он еще хоть мгновение, мы успели бы возразить, покраснеть, заверить, что ни капельки не голодны, и проделать еще десяток положенных в таких ситуациях глупостей. Но дверь захлопнулась, а мы с доньей Брошкешевич остались стоять соляными столбами в центре ворсистого охряного ковра.— Быстро! — скомандовала Агнешка. — Я на страже постою, а ты просмотри документы!
Точеный подбородок водяницы указывал в направлении письменного стола.
— Ты ополоумела, что ли?
— Он специально нас здесь оставил. Как по нотам все разыграл. Там что-то такое быть должно, что тебе обязательно увидеть надо.
— Не буду! Стыд-то какой!
— Стыдно, когда видно! Не хочешь — я сама. — Агнешка решительно отодвинула кресло и склонилась над какими-то бумагами. Я отвернулась, всем обликом демонстрируя неучастие, но на дверь все-таки посматривала. — Та-ак, — шуршала документами княжна. — Пока ничего необычного. Благословление на ваш с алькальдом брак от грандов земли, грандов воды, целая тетрадь непонятных закорючек…
— Дай посмотреть, — не выдержала я. — Это хинский. Язык то есть. А текст — что-то вроде предсказаний. У хинских мудрецов такие штуки в соответствии с движением небесных тел составляются.
— Ты понимаешь, что там написано? — восхитилась водяница.
— А то! Это же простецкий мандаринский диалект, на нем купцы дела свои ведут.
— Торгашка!
— Не надо завидовать. Меня этому языку еще бабуля в детстве обучала.
— Тогда ладно. А что предсказывают?
— Ничего особенного. Небо, оно свою волю очень обтекаемо формулирует, типа — «Сильная черта на втором месте. Появившийся дракон находится на поле. Благоприятна встреча с великим человеком»1.