Через несколько дней выпал первый снег. Остролистая открыла глаза и обнаружила, что ее палатка наполнена странным призрачным светом. Она выбралась наружу и вскрикнула, когда горка сияющего мороза упала ей на шею. Кошка стряхнула его и выпрыгнула из веток. Ее лапы провалились в мягкий белый снег, холод которого мгновенно пробрал до костей. Остролистая зашипела себе под нос и подошла к ближайшей упавшей ветке, на которой находилось только несколько снежинок. Мох под ее лапами был скользким, но, по крайней мере, она могла стряхнуть с них прицепившийся белый снег. Ей повезло, если бы она поймала сегодня что-нибудь поесть: вся дичь спряталась под теплым слоем листьев. В племени Огнезвезд заложил бы всю дичь в яме, где холодная земля сохраняла ее свежей. Живот Остролистой зарычал при этой мысли, она облизнулась, раздраженная на себя за то, что плохо подготовилась. Она уже собиралась спрыгнуть с ветки и попытаться найти что-нибудь поесть, как заметила цепочку следов, ведущих прочь между деревьев. Они были больше, чем ее собственные, но маленькие для собаки. Шерсть на загривке кольнула Остролистую. Недовольно шипя, она прыгнула обратно в снег, чтобы посмотреть получше. Кроме размера и формы следов, характерный запах дал ей понять, кто проходил здесь — лиса! Молодая лиса, судя по маленьким лапам, и — было ли это лишь ее воображением? — ей показалось, что она узнала этот запах?
Да!
Это был тот малыш, которого она спасла!
Сердце Остролистой стало биться чаще. В этот момент перспектива снова увидеть маленького лисенка возбудила ее сильнее, чем желание найти еду. Она двинулась по цепочке следов, аккуратно прыгая рядом с ней, чтобы не смазать следы. Они вели сквозь деревья, направляли к гребню, а там сворачивали вниз, в густую сосновую рощицу. Лапы Остролистой болели от прыжков в снегу, который становился все глубже по мере того, как она спускалась с холма, но теперь она не хотела сдаваться. Запах лисенка стал сильнее, и следы стали отчетливее, как будто он только что прошел здесь.
Сосны расступились, открывая небольшую поляну, где снег был истоптан и помят, со следами когтей и окровавленными перьями. Остролистая сморщила нос, когда запах крови наполнил воздух. Изучая серые перья, черная кошка решила, что, должно быть, лисенок убил здесь голубя. Она почувствовала гордость, как будто сама была наставницей лисенка.
За спиной у нее раздался звук, и она почуяла острый запах. Остролистая обернулась, мурлыканье подбиралось к ее горлу. Лисенок стоял на краю поляны, наблюдая за ней. Его уши были навострены, а кончик пушистого хвоста греб снег. Это точно был ее лисенок! Он вырос в симпатичного лиса, его шерсть топорщилась от снега, почти такая же красная, как кровь голубя.
— Привет! — мяукнула Остролистая. — Ты меня помнишь?
Рыча, лис прыгнул на нее. Желтые зубы щелкнули в воздухе, где секунду назад, перед тем, как Остролистая отпрянула, была ее шея. Воительница врезалась в сосну и развернулась, чтобы вскарабкаться по стволу, и зубы существа щелкнули на расстоянии усика от ее лап. Дерево было наполовину покрыто мхом, и когти Остролистой не смогли зацепиться, она соскользнула вниз. Чувствуя удар ее бока и ребра, детеныш подпрыгнул, рыча от голода и возбуждения. Остролистая вонзила когти в кору и сумела остановить падение как раз в тот момент, когда зубы сомкнулись на шерсти на кончике ее хвоста. Она вырвалась и забралась на ветку повыше, подгоняемая страхом. Лисенок внизу рычал от разочарования.
Остролистая свернулась на толстой ветке, согнувшейся под ее весом. Она смотрела сквозь темно-зеленые сосновые иглы на лисенка, кружившего внизу.
Конечно, он меня не помнит! Я для него только добыча! Остролистая впилась когтями в ветку, закрыла глаза и подождала, пока сердце перестанет вырываться из груди.
Когда она снова открыла глаза, было темно. Страх и усталость достаточно утомили ее, кошка уснула прямо на неудобной ветке. Лес был тих, и единственное, что она могла учуять, был снег и липкий запах сосны. Лисенок давно ушел. Полная серебряная луна сияла в небе над деревьями, окруженная ослепительными звездами. Лес купался в сверкающем белом свете, и Остролистая видела всю дорогу к вершине холма. На другой стороне четыре племени собираются на острове на Совет. Будет ли упомянуто ее имя? Интересовался ли кто-нибудь, что с ней случилось? Остролистая почувствовала такую волну горечи, что чуть не свалилась с ветки. Восстановив равновесие, она соскользнула вниз по стволу на заснеженную землю.
Ее живот сильно болел, и она пробралась назад сквозь деревья и остановилась у куста тысячелистника, скрытого под снегом, чтобы съесть несколько листочков. Но боль в животе не уходила, и Остролистая знала, что это больше, чем голод: это было одиночество, сожаление, грусть. Было только одно место, куда она могла пойти. Распушив шерсть, чтобы защититься от сильного холода, Остролистая потащилась наверх по холму. Уже светало, когда она прибыла на место, тени от залитых лунным светом деревьев таяли, начинали щебетать птицы. Остролистая сделала последние несколько шагов и остановилась у входа, переводя дыхание. Туннель лежал перед ней, теплый, темный, зазывающий.
— Листопад! — позвала она, ныряя внутрь. — Листопад, ты здесь?
Глава 7
Остролистая спала целых два дня после своего возвращения. Листопад приносил ей рыбу поесть, когда она ненадолго просыпалась, и немного незнакомых ей трав от кашля, появившийся после того, как она побывала на пронизывающем ветру. Ее гнездышко было там же, где она его и оставила, но стало глубже, чем было раньше.
— Я добавил еще немного перьев, — застенчиво сказал Листопад. — На случай, если ты вернешься.
Потом он аккуратно лег рядом и обернул свое холодное тело вокруг нее, пока она засыпала.
Наконец, она проснулась с ясной головой, пустым желудком и внутренним беспокойством. Желтый свет просачивался в туннели, намекая на солнечный день снаружи. Остролистая была одна в своем гнездышке, но Листопад появился почти сразу, принеся с собой рыбешку.
— Вот, съешь это, — сказал он, кладя еду рядом с ней.
Это было не так вкусно, как мыши и белки в лесу — ничего уже не будет таким же вкусным опять, подозревала Остролистая — но послушно съела рыбешку, чувствуя как силы наполняют мышцы ног. Листопад сидел около ее гнезда и смотрел.
— Я опять видела лисенка, — сообщила кошка, как только очистила свои усы от остатков рыбы.
Листопад выглядел удивленным.
— Ты уверена, что это тот же?
— Определенно. Я узнала его по запаху.
— А он узнал тебя? — спросил Листопад.
Остролистая опустила глаза и покачала головой. Она чувствовала себя глупо, и ей было стыдно признаться в том, что она сделала, но кошка надеялась, что Листопад не будет судить ее слишком строго.
— Он смотрел на меня, как на сочный кусок добычи, — спокойно мяукнула она. — Я едва унесла ноги.
Воительница почувствовала что-то мягкое возле уха и увидела, что Листопад коснулся ее кончиком хвоста.
— Мне так жаль. Ты спасла ему жизнь, а он так отплатил тебе за это? У некоторых животных совсем нет чувства благодарности!
В его голосе послышались нотки юмора, и Остролистая, подняв голову, увидела, что его глаза светились весельем.
— Я думаю, что он просто слишком мышеголовый, чтобы запомнить меня, — призналась кошка.
— Совсем немного! — взорвался Листопад. — А что ты думала произойдет? Он поведет тебя в свою палатку, чтобы познакомить со своей мамой?
Остролистая пожала плечами.
— Я была так одинока, — прошептала она. — Мне просто хотелось иметь друга.
Листопад сел возле нее, прижимаясь своим мехом к ее.
— У тебя есть друг, — подчеркнул он. — И он прямо перед тобой. Да, я был слегка ленив в отношении патрулей, пока тебя не было. Думаю, мы начнем с проверки туннелей — на случай, если детеныш решил пойти за тобой — а потом посмотрим, помнишь ли ты, как надо ловить рыбу.
Позже, когда в отверстии на крыше было темно, а лапы Остролистой болели от бега по камням, она лежала в гнездышке из перьев и чувствовала, что боль одиночества постепенно уходит. Кошка замурчала, когда Листопад устроился возле нее.
— О чем ты думаешь? — прошептал он.
— Я рада, что вернулась, — честно ответила Остролистая. — Мне кажется, я не могу жить в одиночестве.
Листопад лизнул ее в ухо.
— Я тоже рад, что ты вернулась.
Кошка повернулась к нему лицом.
— Ты когда-нибудь думал о тех котах, которых оставил?
— Все время, — тихо мяукнул Листопад. — Но это было так давно, что я уже многого не помню.
Воительница моргнула. Она не была в Грозовом племени несколько лун, но ничего не забыла.
— Сколько сезонов ты в туннелях?
Листопад пожал плечами и отвернулся.
— Больше, чем я могу сосчитать. Но сейчас уже слишком поздно что-либо менять.
— Совсем немного! — взорвался Листопад. — А что ты думала произойдет? Он поведет тебя в свою палатку, чтобы познакомить со своей мамой?
Остролистая пожала плечами.
— Я была так одинока, — прошептала она. — Мне просто хотелось иметь друга.
Листопад сел возле нее, прижимаясь своим мехом к ее.
— У тебя есть друг, — подчеркнул он. — И он прямо перед тобой. Да, я был слегка ленив в отношении патрулей, пока тебя не было. Думаю, мы начнем с проверки туннелей — на случай, если детеныш решил пойти за тобой — а потом посмотрим, помнишь ли ты, как надо ловить рыбу.
Позже, когда в отверстии на крыше было темно, а лапы Остролистой болели от бега по камням, она лежала в гнездышке из перьев и чувствовала, что боль одиночества постепенно уходит. Кошка замурчала, когда Листопад устроился возле нее.
— О чем ты думаешь? — прошептал он.
— Я рада, что вернулась, — честно ответила Остролистая. — Мне кажется, я не могу жить в одиночестве.
Листопад лизнул ее в ухо.
— Я тоже рад, что ты вернулась.
Кошка повернулась к нему лицом.
— Ты когда-нибудь думал о тех котах, которых оставил?
— Все время, — тихо мяукнул Листопад. — Но это было так давно, что я уже многого не помню.
Воительница моргнула. Она не была в Грозовом племени несколько лун, но ничего не забыла.
— Сколько сезонов ты в туннелях?
Листопад пожал плечами и отвернулся.
— Больше, чем я могу сосчитать. Но сейчас уже слишком поздно что-либо менять.
Остролистая хорошо понимала, что не стоит предлагать ему идти за своей старой компанией. Вместо этого она села поудобнее и попросила.
— Расскажи мне о своей семье. Ты должен помнить их.
— Мою маму звали Сломанная Тень. Она была очень красивая и добрая. Она… она не хотела, чтобы я шел в туннели. Я думаю, мама чувствовала, что случится что-то плохое.
— Она не смогла остановиться тебя? — спросила Остролистая.
— Нет, ведь я собирался стать остролапым, — ответил Листопад. — Это было то, чего я хотел больше всего, — он замолчал, а его голос звучал расстроено и печально. Потом кот встряхнул себя. — Это все в прошлом. Как насчет твоей мамы? Ты сказала ей, что покинула племя?
Остролистая разорвала одно из перьев.
— Не совсем, — пробормотала она.
Листопад застыл.
— Ты хочешь сказать, что у нее нет ни одной идеи о том, где ты можешь быть? А если она думает, что ты умерла?
— Будет лучшего всего, если это так, — прошептала Остролистая. Говоря это, она спрашивала себя, кого имела в виду — Листвичку, свою настоящую мать, или Белку, кошку, которая ее вырастила.
— Это сложно, — призналась она. — Я… У меня две матери. Кошка почувствовала, как позади нее Листопад навострил уши.
— Две?
— Моя настоящая мать, Листвичка, целительница. Ей нельзя иметь котят, но она сбежала с Грачом из племени Ветра, а когда вернулась, то родила меня и моих братьев. Чтобы скрыть то, что она сделала, она отдала нас своей сестре Белке, которая делала вид, что мы ее котята. Даже друг Белки, Ежевика, думал, что он наш отец!
Листопад помолчал мгновение, а потом спросил.
— Как ты думаешь, Белка любила тебя?
— Да, — мяукнула Остролистая. — Я имею в виду, она хлопотала над нами, так же как и другие королевы в детской. Но она лгала нам! Белка сказала правду только тогда, когда ее заставил другой кот.
— А как насчет… Листвички, да? Как она к вам относилась?
Остролистая вздохнула.
— Она всегда интересовалась нами, но я думала, что это потому, что Белка ее сестра. Я была ее ученицей какое-то время, когда была в палатке целительницы, но потом я решила тренироваться как воительница. Мне нравилось работать с ней; просто целительство — это не то, чему я хотела посвятить свою жизнь.
— И Листвичка знает, что вам известна правда? — спросил Листопад.
— Да, — мяукнула Остролистая, поморщившись, когда вспомнила свои последние мгновения в Грозовом племени, ярость по отношению к целительнице. — Я… Я сказала, что она заслуживает смерти за то, что сделала, но Листвичка ответила, что худшая боль — жить со всем этим, — Остролистая замолчала и посмотрела на остатки пера у своих ног.
— Мне кажется, — осторожно начал Листопад, — что обе эти кошки очень любили тебя. Две матери ведь лучше, чем ничего? И чтобы ты не сделала прежде, чем попасть сюда, они обе должны надеяться, что ты жива и здорова.
— Я полагаю, — допустила Остролистая. Она выкинула остатки пера из гнезда. — Но как они могут жить с этими секретами? Правда — это все, что имеет значение!
— Не всегда, — мяукнул он. — Возможно, эти кошки были уверены, что поступают правильно для тебя и твоих братьев. Ты не можешь наказывать их за то, что они слишком тебя любили, Остролистая.
Он похлопал ее по плечу лапой, и кошка опять легла. Она не могла не согласиться, что Листопад был прав — Белка и Листвичка любили ее. Но все было осложнено ложью и тайнами — и тем фактом, что Остролистая убила Уголька, чтобы не дать ему все рассказать.
— Но потом я поняла, что это не может остаться тайной, и рассказала все племенам на Совете.
Уголек умер зря, а у нее не было другого выхода, кроме как уйти.
На поверхности похолодало. Рыбы в подземной реке стало меньше, так что Остролистая совершала набеги на лес, чтобы поймать мышь или белку, а однажды даже тощего голубя. Листопад никогда не ходил с ней; он был снаружи несколько раз и говорил, что собирал травы, когда Остролистая впервые вошла в туннель, и чувствовал, что это — не для него. Сердце кошки сжималось от жалости, когда она видела рыже-белое лицо друга, с тревогой наблюдавшее из тени за тем, как она охотилась. Листопад, казалось, ощущал туннели и как дом, и как тюрьму. Неужели он действительно думает, что уже слишком поздно, чтобы найти свою семью?
Остролистая всегда пыталась следить за лисенком, либо его матерью, но никогда не видела ничего больше голубя среди заснеженных деревьев, и только однажды были следы, ведущие через поле к сосновой роще. Она быстро повернула назад, используя запах тысячелетника, чтобы вернуться ко входу в туннель. Там были небольшие заросли кустарника, которые бросали вызов снегу своими зелеными листьями.
Каждый раз, когда Остролистая выходила наружу, она замечала, что ищет признаки котов с другой стороны хребта. Находили ли ее соплеменники добычу в снегу? Были ли старейшины сильны и сыты? Несколько раз лапы, казалось, совсем не слушая ее, приводили кошку на вершину хребта, пока она не оказывалась в лисьем хвосте от границы Грозового племени. Но от мысли встретиться лицом к лицу с кем-то из бывших соплеменников кровь застывала в жилах, и каждый раз Остролистая оборачивалась в последний момент и бежала туда, где ее ждал Листопад.
Через четверть луны облака ушли, оставляя чистое небо и свежий, неподвижный воздух. Остролистая зарылась в гнездышко, пытаясь согреться, но ее мысли были заняты тем, что могло происходить вокруг озера. Она села, зная, что не сможет заснуть. Туннель был заполнен серебристым светом, почти таким же ярким, как и солнечный. Кошка выбралась из своего гнездышка и побежала к пещерной реке. Там не было ничего, кроме яркого света, который сиял в каждом углу и окрашивал реку в белый цвет. Остролистая подняла голову и напряженно посмотрела на отверстие в потолке. Высоко, еще выше, идеально круглая луна плыла по небу. Это была холодная ночь Совета. Воительница представила себе котов, прижавшихся друг к другу в ложбине, пар, поднимающийся от их мордочек, когда они слушают речь каждого из предводителей.
— Ты скучаешь по своим соплеменникам? — прошептал Листопад у нее за спиной.
Остролистая подпрыгнула. Она не слышала, как он вошел в пещеру.
— Я просто хочу узнать, что с ними все в порядке, — мяукнула она, чувствуя вспышку вины. — Сезон Голых деревьев обычно труден в племенах, и со всем этим снегом им нелегко найти достаточно еды.
Листопад поднял одну лапу, чтобы остановить ее.
— Так пойди и навести их.
— Я не могу! Они должны верить, что я ушла навсегда!
— Навести их так, чтобы тебя никто не видел, если это, конечно, то, что поможет тебе, — предложил Листопад. — Ты не можешь все время смотреть на луну и думать.
Остролистая вздрогнула. Возможно, он был прав. Она знала свою старую территорию достаточно хорошо, чтобы оставаться незаметной. Если она убедится, что Грозовое племя пережило тяжелый сезон, то сможет снова спокойно спать.
Глава 8
Остролистой казалось, что в каждой из ее лап жужжал по рою пчел, как только в голову ей пришла мысль тайком навестить Грозовое племя. Она с трудом уговорила себя подождать четверть луны, пока тень не скроет ее совсем.
В самое темное время суток, в аккурат перед рассветом, Листопад привёл её к туннелю, столь узкому, что тот вполне походил на кроличью нору. Тем не менее, это был один из немногих оставшихся ходов на грозовую территорию. Остановившись перед последним лазом, Остролистая обернулась, желая отблагодарить Листопада, но тот, не дав ей и мяукнуть, быстро развернулся и слился с тенями.