– Мне нужно переодеться, – робко вымолвила она.
– Нет. Сначала поговорим. Я буду задавать вопросы.
– Хорошо…
Она опустила голову и покосилась на обернутое курткой орудие. У нее не было выбора.
– Зачем вам понадобилась та же самая коса? Вас потянуло туда, где вы ее припрятали?
– Я не прятала. Я ее искала… и нашла, – повторила женщина. – Я хочу знать, почему умер мой муж. Кто его убил?
– Инфаркт, разве не ясно? Покойный был трусливым человеком?
– Н-нет…
– Как он оказался в тот день на лесной тропинке?
Марианна поежилась, у нее зуб на зуб не попадал, хотя в доме было тепло.
– Я уже отвечала на эти в-вопросы следователю…
– Ответьте еще раз.
– Можно я накину шаль? Она на спинке вашего кресла.
– Извольте…
Лавров обернулся, подал ей шаль, и она плотно стянула концы вязаного платка у себя на груди. Ее бил озноб.
– Вы из полиции? – решилась спросить она.
– Я веду частное расследование.
В ее глазах мелькнуло удивление:
– Вас кто-то нанял? Или вы журналист?
– Для вас в этом нет никакой разницы, – нарочито грубо заявил он. – Если вы откажетесь сотрудничать со мной, я передам улику куда следует и буду свидетельствовать против вас.
– А если я выложу вам всю правду, то вы забудете о нашей встрече в лесу! – саркастически усмехнулась вдова.
Она обретала присутствие духа, несмотря на положение, в котором оказалась.
– Не обещаю, – отрезал Лавров. – Но ваши дела так плохи, что советую вам не торговаться. По крайней мере я гарантирую вам непредвзятый подход. В отличие от официальных органов. Те разбираться не станут. Пока что вы только подозреваемая, но вот эта штука с вашими отпечатками, – он показал на косу, – сделает вас обвиняемой.
– Вы сами сказали, что Ветлугина убил инфаркт.
– Но его довели до инфаркта, а потом перерезали ему горло.
Женщина тоскливо оглянулась по сторонам, словно ища защиты или поддержки от неведомых сил.
– В чем же ваш интерес? – уставилась она на Лаврова. – В сенсационных подробностях?
– Допустим.
– Смерть Ветлугина превратили в пошлую шумиху, – с горечью вздохнула она. – Вокруг дома бродят любопытные, что-то фотографируют. Местные мальчишки заглядывают через забор. Клавдия говорит, что поселок полнится нелепыми слухами.
– Какими же?
– Бредовыми. Твердят то о каком-то призраке, то о маньяке. Ворожея, которая живет на краю поселка, придумала, что в лесу появился оборотень.
– И это – вы?
Она кивнула, закусив губу.
– Вы действительно похожи на оборотня…
Лавров поздно сообразил, что у него вырвалась дурная шутка. Заглаживая неловкость, он вернулся к вопросам:
– А сами-то вы как считаете? Вашего мужа убил призрак?
– Поэтому я и бродила по лесу в поисках орудия, которым была нанесена рана. Судя по моей находке, убийцей был человек. Призраки исчезают вместе со своими призрачными атрибутами.
– Не могу с вами не согласиться, – вежливо кивнул Лавров.
– Хоть кто-то со мной согласен…
Возникла пауза. Незваный гость бесцеремонно изучал обстановку гостиной.
Преимущественно серые и черные тона. Белые пятна выделанных шкур на диване, стеклянный стол… каменные шандалы для свеч, обложенный темными изразцами камин. В интерьере присутствовал своеобразный мрачный стиль и вкус.
– Как ваш муж оказался в тот последний для него день на тропинке?
Марианна согрелась. Ее щеки порозовели, и она, видимо, смирилась со своей участью. Ей придется отвечать этому человеку.
– Трифон четко придерживался распорядка дня… – медленно вымолвила она, теребя бахрому шали. – В тот день он, как обычно, отправился на прогулку. Перед обедом он всегда гулял. Погода была солнечная, сухая… он вышел на тропинку через калитку в конце сада. Больше я его живым не видела…
Лавров заметил, что она впервые за весь их разговор назвала мужа по имени.
– Кто знал его распорядок?
– Все знали…
– Вы имеете в виду домочадцев или соседей?
– И тех, и других.
Лавров успел выяснить, что штат помощников по хозяйству господ Ветлугиных составляли два человека. Кухарка, по совместительству горничная, и садовник. Если первая была из местных, то садовник – пришлый человек.
– Значит, ни для кого не являлось секретом, что в один и тот же час ваш муж отправлялся на прогулку по лесной тропинке?
– Ни для кого, – подтвердила вдова. – Он живет… жил здесь не первый год…
– Почему он гулял именно там?
– Он любил уединение. Не выносил уличного шума и людей.
– Ваш поселок довольно тихий.
– Да, – кивнула Марианна, продолжая перебирать пальцами концы вязаного платка. – Но не для Трифона. Даже те редкие прохожие, что попадались ему в лесу, раздражали его.
– Чем же ему так досадили люди?
– Откуда мне знать? – пожала плечами вдова. – Наверное, у него просто был нелюдимый характер. Мы никуда не ходили и к себе никого не приглашали.
– Вас устраивала такая жизнь?
– Это не имеет отношения к случившемуся.
– А я думаю наоборот. Вы назвали мужа чудовищем… он держал вас в изоляции… возможно, попрекал деньгами. Вот вы и положили конец своим мучениям. Попутно заполучив в безраздельное владение все его имущество и накопленные средства.
– Я не убивала Трифона…
– Ну да! Я уже понял. Вы просто напугали его до смерти, а потом полоснули косой по шее. Трагический финал семейной «идиллии».
– Что вы заладили одно и то же?! – возмутилась она. – Обещали разобраться во всем, а сами…
Ее упрек не возымел действия. Лавров гнул свою линию:
– Поделитесь секретом, госпожа Ветлугина, чем вы так напугали здорового крепкого мужика, что его хватил инфаркт?
– Я его не пугала! Сколько можно повторять? Я сама… чуть в обморок не грохнулась, когда у-увидела… увидела тело…
Лавров недоверчиво хмыкнул:
– Не боязно было при свете дня творить подобное зверство? Вдруг какой-нибудь житель поселка, спешащий на станцию, вынырнул бы из-за деревьев и застал вас на месте преступления? Кстати, почему вы не подождали, пока стемнеет?
Она помолчала. То ли собираясь с мыслями, то ли придумывая очередную ложь. Ее ответ прозвучал неожиданно.
– Муж гулял только днем. А по вечерам он почти не выходил. На ночь велел запирать двери и окна. Он предпочитал, чтобы вместо свежего воздуха ночью работали кондиционеры.
– Вы же говорили, что Ветлугин не был трусоватым.
– С одной стороны, да, а с другой… мне иногда казалось, что он чего-то опасается.
– Почему тогда он не нанимал охрану?
– У него был очень сложный характер. Я его не понимала, он это чувствовал и злился. Но ничего не предпринимал. Он говорил, что охранники зачастую предают своих хозяев, даже становятся наводчиками. Ведь они много знают о привычках и порядке жизни людей, у которых работают.
– У вас даже собаки нет, – заметил Лавров.
– Странно, правда? Я намекала мужу, что не мешало бы завести большого пса, но он категорически возражал. Твердил, что собаки у нас жить не смогут.
– Интересно, почему?
Марианна пожала плечами. И рассказала о случайно забежавшей дворняжке, которая выла и пряталась.
«По-моему, это выдумки, – подумал начальник охраны. – Необычным человеком был господин Ветлугин. И выбрал себе в жены необычную женщину. Она довольно скрытная особа. Если смерть супруга – не ее рук дело, то о чем она умалчивает?»
– Ваш муж боялся ограбления?
– Я бы не сказала. Он не держал в доме ничего особо ценного. Деньги мы снимали в банке… небольшими суммами.
– Позвольте полюбопытствовать, на какие средства вы содержали этот дом, прислугу, себя, наконец? Ваш муж получал какую-то ренту?
Марианна устремила взгляд в распахнутое окно, за которым шумел цветущий сад. Лепестки, занесенные ветром в комнату, белели на паркете. Ей казалось, что она, как один из этих лепестков, перенесенная неведомой силой, вдруг очутилась в чуждом для нее месте, в чуждой роли.
– Меня долго занимал тот же вопрос, – призналась она. – Наконец я получила ответ.
– После смерти Ветлугина?
Женщина кивнула. Ветер надувал занавески, принося в гостиную запахи сада и молодых трав. Они перебивали слабый аромат ее духов.
Лавров отметил, какие у нее печальные глаза, редкого василькового цвета, опушенные длинными ресницами. Она была по-своему хороша и чем-то напомнила свою сестру по отцу. Такая же черноволосая, тонкая, белокожая, с красивыми губами. Ее портили излишняя худоба и угловатость.
Он попытался представить глаза Лили Морозовой, но, к своему удивлению, не смог.
– …получил наследство, – донеслись до него слова вдовы.
– Наследство?
– Именно так, – подтвердила Марианна. – Семь лет назад Трифон получил большое наследство. Я узнала об этом из бумаг, хранящихся в его домашнем сейфе.
– Вы вскрыли сейф?
– Не вскрыла, а открыла ключом. Вы бы поступили иначе?
– Женское любопытство! – усмехнулся Лавров. – Понимаю. Хотя вы правы. Я бы тоже не утерпел.
– Женское любопытство! – усмехнулся Лавров. – Понимаю. Хотя вы правы. Я бы тоже не утерпел.
– По-моему, это нормально: войти в курс дела. Муж держал меня в неведении относительно источников его дохода, предыдущей жизни… всего! Я ни к чему не имела доступа…
ГЛАВА 16
– Теперь имеете?
– Да, – просто ответила она. – Оказывается, я ничего не знала о нем. Ничего! Понимаете?
– И все же вышли за него замуж?
– Каждая девушка мечтает о замужестве, что бы там ни говорили. У меня была пара глупых пустых романов. Встречались, а замуж никто не звал. А Ветлугин предложил стать его женой, повел в загс, устроил свадьбу. Скромное, но все-таки торжество. Мне было приятно. А потом… начались семейные будни.
Она замолчала, выжидающе глядя на Лаврова. Каким, мол, будет следующий вопрос? Я готова к любому.
– Кто оставил вашему мужу богатое наследство? Родители?
– Представьте, нет.
– Вы меня заинтриговали… Неужели предыдущая жена?
– Он не был женат до меня.
Видно было, что разговор становится для Марианны напряженным и нежелательным. Она собралась, насторожилась, выставила защитное поле. Лавров почти физически осязал его.
– Не был женат? Тогда кто же его осчастливил? Брат, сестра… дядюшка из Америки?
– Он был один у родителей. Они рано умерли.
– Не томите! – притворно взмолился Лавров.
– Все, чем владел Ветлугин, ему оставила… женщина. Меня это шокировало, если хотите знать.
– Женщина? Какая женщина? – не понял он.
– Очевидно, возлюбленная, – горько усмехнулась Марианна. – Что же, кроме любви, могло побудить ее к такому поступку?
– Постойте-ка…
Он не мог сообразить, что к чему. Мысли разлетались, как опавшие цветочные лепестки. Женщина… наследство. Вот оно что!
– Вы тоже удивлены?
Саркастическая усмешка не сходила с губ вдовы. Обескураженный вид Лаврова, похоже, забавлял ее.
– Вы… читали документ о…
– Разумеется, я узнала это из соответствующих документов, – перебила она. – Ветлугин держал их в сейфе, а ключ прятал между книг в своем кабинете. Я умею искать, как вы успели убедиться.
– Да уж… Когда, вы говорите, он вступил в права наследования?
– Из документов следует, что около семи лет назад. Свидетельство о наследовании было оформлено в Липецке. В сейфе лежала и купчая на этот дом.
– Так-так-так… – пробормотал Лавров. – Выходит, получив наследство, Ветлугин почти сразу переехал сюда? Купил готовый коттедж и поселился в нем?
– Вы поразительно догадливы.
– Может, назовете имя столь щедрой возлюбленной Ветлугина? Простите за бестактность, – спохватился он.
– Зачем вам?
– Я настаиваю, – Лавров бросил выразительный взгляд на косу.
Вдова без дополнительных объяснений поняла его намек.
– Раз вы настаиваете… Ладно. Это некая Елизавета Сухомлинина. Трифон, вероятно, называл ее Лизой…
Она вдруг всплеснула руками и заплакала:
– Послушайте, зачем вам копаться в прошлом мужа? Это так… больно. Знать, что он любил ее, а не меня…
Лавров молча слушал ее горестные стенания. Проскальзывает в них фальшь, или он придирается? Он априори считает вдову заинтересованной и, следовательно, виновной в смерти супруга. Глория сказала бы, что это преждевременно. Даже если Марианна вышла замуж по расчету и кончина Ветлугина ей выгодна, – еще не факт, что она приложила к этому руку. Далеко не факт…
Он представил себе, как Глория прищурится и спросит: «Вдруг бы ты первым нашел косу, Рома? И кто-нибудь из журналистов, которые крутятся у дома погибшего, поймал бы тебя «с поличным»? Разве это доказывало бы твою вину?»
Косу мог припрятать в лесу кто угодно, – кухарка, садовник, любой из соседей, приезжий… Зачем злоумышленнику возвращаться за орудием со следами крови и подвергать себя опасности? Не проще ли купить новую косу? Они продаются и в магазинах, и на рынке. Лезвие короткое, ручка складная – удобная штука для любителей приусадебного хозяйства…
– Я хотел бы взглянуть на документ, о котором идет речь, – заявил он.
Марианна споткнулась на полуслове. Ее глаза были мокры от слез.
«Она оплакивает не Ветлугина, а себя, – подумал Лавров. – Ситуацию, которая грозит ей крупными неприятностями».
– Это… обязательно?
– К сожалению, я не могу вас заставить, – сурово вымолвил он. – Однако надеюсь на ваше благоразумие. Вы по уши в…
Лавров хотел сказать «в дерьме», но сдержался. Грубость вредит взаимопониманию. У него едва наладилось общение с вдовой, и не стоит его портить.
– Вы влипли! Если вы не имеете отношения к смерти мужа, убийца может прийти вновь… теперь уже по вашу душу.
Марианна хлопала ресницами и кусала покрасневшие губы. Он готов был побиться об заклад, что подобная мысль приходила ей в голову. Либо она искусная притворщица.
– Вам не страшно ночевать одной в доме?
Он в первый же день слежки установил, что кухарка и садовник вечером уходят.
– Страшно…
– У вас есть родственники?
– Мама… она живет в Москве…
Об отце – то бишь о Морозове – она даже не заикнулась. Не хочет впутывать? Или до сих пор не знает о его существовании?
– Почему бы вам не вызвать ее к себе?
– Она работает. Отсюда неудобно добираться… и долго…
– Принесите документ о наследовании, госпожа Ветлугина. Я буду вас сопровождать, – он встал и галантно подал ей руку. – Вы не против?
Она повесила голову, удрученно кивнула:
– Идемте…
* * *«Принцесса Мафальда», 26 октября 1927 года
Обед подавали в ресторане, который богатством интерьера не уступал лучшим европейским заведениям. Меню было отменное, вина на любой вкус… стюарды расторопные, вышколенные. Боялись, что трапезе помешает болтанка, однако волна постепенно стихла, и все успокоилось.
Пассажиры, особенно не привыкшие к морским путешествиям, тревожно переглядывались и прислушивались, ровно ли идет корабль. Мужчины скрывали свои опасения за недовольными минами, дамы, напротив, бурно выражали свой страх. Некоторые по причине качки заказали еду в каюты.
Капитан, по традиции, обедал с пассажирами первого класса. Он сидел на своем месте с торжественным видом хозяина, принимающего гостей.
Зал ресторана был наполовину пуст.
Синьор Росси нарочно выбрал место рядом с двумя женщинами среднего возраста, которые путешествовали без мужей. Он умел выгодно использовать свою внешность, делать комплименты и быстро расположил к себе дам. Те обсуждали последние новости. Слово за слово, речь зашла об убийстве госпожи Шнайдер.
– Я знала ее, бедняжку… – вздыхала тощая элегантная баронесса. – Мы встречались в Ницце, на курорте. Каждую зиму у Белинды обострялся кашель. Врачи порекомендовали ей теплый климат и морской воздух. Почему на сей раз она выбрала Геную, ума не приложу. Кто бы мог догадаться, чем все закончится!
– Говорят, в молодости она была дивно хороша, – отозвалась приятельница баронессы, которую Росси мысленно окрестил пышкой. Эта пара выглядела довольно комично.
– Белинда умудрилась сохранить свою красоту, несмотря на болезнь. Ей не давали больше тридцати пяти. Дочь уродилась в нее… такая же красавица, однако со скверным характером.
– Вы знавали и дочь госпожи Шнайдер? – заинтересовалась Пышка.
– К счастью, нет. Сия молодая особа отличалась крайней распущенностью… и мать отказала ей от дома.
– А я слышала, что дочка сама ушла…
Росси внимательно слушал и тем не менее успевал следить за Мими Бушерер и ждать, не появится ли в зале господин Майер. Но того все не было. Зато Мими оживленно беседовала с попутчиками и с аппетитом ела. К обеду она надела голубое платье на бретельках.
– Белинда всем казалась странной… – донеслось до него, и он вернулся к разговору. – И дочка у нее тоже странная, – заключила баронесса. – Кажется, она умеет предсказывать судьбу…
– Что вы говорите? В самом деле?
– Дочка будто бы предсказала Белинде смерть от Полуденного Демона… Та жутко рассердилась и прогнала ее.
Пышка так и замерла с открытым ртом, презрев правила этикета. На ее нижней губе остался белый соус, который подавали к мясу.
– Что за Полуденный Демон? – вежливо улыбнулся Росси, подливая дамам шампанского. – Это шутка, наверное?
– Вовсе не шутка, – вздернула острый подбородок баронесса. – Полуденным Демоном называют женщину в белом наряде. Она появляется в полдень, подходит к человеку и задает ему вопрос… Если он медлит или не может ответить, то погибает.
Пышка облизнула губы и потянулась за шампанским. У нее пересохло во рту.
– То есть… как, погибает? – выдавила она, сделав глоток.