Глеб шутил и чувствовал себя свиньей. Он так и не решился сказать Агате, что жених и лучшая подруга ее предали. Она до сих пор думает, что у нее есть тыл, а позади только бездна. Глеб всей кожей чувствовал, как там внизу, под обрывом, свистит ветер.
Когда их пригласили в дом, Агата шепотом спросила:
– Ты любишь кошек?
– Только в сливочном масле.
Она сделала вид, что не заметила его шутки.
– У бабушки три кошки. Увидишь их, изобрази умиление.
Как только вся компания ввалилась в холл, откуда-то из-под лестницы появилось пушистое белое существо и, зевнув, издало длинный протяжный скрип.
– Поздоровайтесь, дорогие гости, это моя красавица Офелия, – провозгласила Изольда Борисовна с материнской гордостью.
– Привет, будущее мыло! – громко сказал Глеб.
Агата сверкнула на него глазами, а Святослав, Лиза и Изольда Борисовна громко расхохотались.
Сейчас же из глубины дома к ним вышла целая компания людей, вероятно, обосновавшихся здесь раньше остальных. Все стали знакомиться друг с другом, представляясь и не запоминая имен, а кошка Офелия ходила вокруг и душераздирающе мяукала.
– Почему она так вопит? – спросила пожилая дама в шляпке-таблетке, которая делала ее похожей на английскую королеву.
– У нее, видите ли, весна, – вздохнула Изольда Борисовна. – Требует кота, и никакие микстуры ее не берут. Прямо не знаю, что и делать.
– А вы ее ведром накрывать не пробовали? – поинтересовался Глеб, глядя на Офелию с мрачным любопытством.
Та подошла и, изогнувшись, потерлась о его брюки, а Изольда Борисовна снова расхохоталась.
– Нет, мой жаворонок, он определенно сведет меня с ума! – радостно возвестила она и ткнула Глеба пальцем в бок, выказывая ему свое расположение.
Гостей повели на задний двор, где был накрыт стол, а на маленьком помосте играл джазовый квартет.
– Прямо как в кино, – сказал Глеб, беря Агату под локоток.
Она хотела вырваться, но ей было слишком приятно. Так и тянуло прислониться щекой к его рукаву и закрыть глаза.
Особенно острым это желание стало тогда, когда все расселись на свои места, сказали положенные тосты, вручили подарки имениннице и опустошили тарелки. Сытые, пьяные, ковыряя десерт и прихлебывая кофеек, гости предавались умиротворенным беседам, а Агата боролась с желанием затащить Глеба в какое-нибудь безлюдное местечко, где их никто не увидит, и поцеловать.
Сказать по правде, к этому все и шло. Праздники удивительно влияют на чувство гордости, чувство собственного достоинства, чувство справедливости… Остаются только острая нежность, влечение и умиротворенность.
– Ну, что ж, дорогие мои! – громко возвестила Изольда Борисовна, поправив корону из фольги, которую соорудили ей шустрые внуки. – А теперь – танцы-шманцы! Можно скакать под музыку или прогуливаться по саду.
– Кстати! – подхватил Святослав, подняв руку и призывая всех слушать внимательно. – В саду имеются качели и пруд с золотыми рыбками. Сразу предупреждаю: рыбки несъедобные. Когда стемнеет и примчатся комары, милости просим на террасу, где работают электронные отпугиватели. Гостям круглосуточно подаются чай, кофе и напитки с градусами и без.
Встретившись взглядом с Агатой, он ей тут же весело подмигнул. Нет, братец ей определенно нравился.
– Давно я не ураганил всю ночь, – заметил Глеб, отправив в рот сливочно-фруктовый шарик.
– Кстати, – спохватилась жена Святослава, всплеснув руками, – совсем забыла сказать: ваша комната на втором этаже возле библиотеки.
– Наша комната! – шепотом повторил Глеб Агате в ухо.
– Ты будешь спать на коврике, – тоже шепотом отрезала она.
А про себя добавила: «Я не собираюсь становиться еще одной перчаткой, которую ты выбросишь перед своей свадьбой».
Однако хитростью и лестью ему удалось загнать ее в сад, на качели, которые, кроме них, почему-то никто не нашел. И здесь, на этих самых качелях, Глеб таки добрался до нее, и они процеловались целый час, хотя поначалу Агата честно отбивалась. В конце концов Глеб не выдержал и заявил, что им следует поискать ту самую комнату возле библиотеки, иначе качелям придет каюк.
И они пошли искать комнату. По дороге Агата решила напиться, чтобы отключить мозги. Как только они выбрались на уже освещенную поляну, она изловила официанта и утащила с подноса сразу два коктейля. Выпила один и почувствовала легкое головокружение. «Этого недостаточно, – решила она. – Хочу, чтобы мир вращался перед глазами, а на сердце было легко». Второй бокал максимально приблизил ее к цели. Пока она его опустошала, к Глебу прицепились две юные финтифлюшки, похожие на Барби. Они пытались соблазнить его игрой в мини-гольф, а он небрежно отшучивался. Одна из Барби особенно усердствовала.
– Что это за девчонка? – спросила поплывшая Агата у какой-то дамы, похожей на дирижабль.
Это был единственный источник информации, находившийся поблизости.
– Двоюродная племянница Святослава, – охотно пояснила та. – Не вылезает из ночных клубов. Отзывается на кличку Таша. Абсолютно без царя в голове.
Дама держала в руке половинку жареного цыпленка и активно работала челюстями. Внезапно из темноты прямо на них вылетел щуплый человечек с длинным лицом, украшенным маленькими усами. Увидев даму, он невероятно обрадовался.
– Ах вот ты где, зайка моя! – Судя по всему, это была его жена.
– Какая же это зайка? – вполголоса сказал подошедший Глеб. – Это просто какая-то бронтозайка.
Усатый, к счастью, замечания Глеба не услышал.
– Побываешь в таком вот доме, – патетически воскликнул он, – задумаешься о прелестях легкой жизни! Ты винишь меня за то, что я не смог дать тебе легкую жизнь? – с тревогой спросил он, глядя на супругу.
– К легкой жизни стремятся только тощие женщины, – ответила та, величественно махнув рукой. – Толстые стремятся исключительно к счастью. – Она испытующе посмотрела на Глеба и добавила: – Не думайте, что я просто стою и наедаюсь. Я веду подготовку.
– Ну да? – удивился тот.
Он почти ничего не пил, но его шатало от возбуждения. Он хотел Агату и понятия не имел, удастся ли довести соблазнение до конца. В ней наверняка происходила внутренняя борьба, и не факт, что она закончится в его пользу.
– Вот именно подготовку, – сурово подтвердила дама. – Рассчитываю попасть в Книгу рекордов Гиннесса.
– Собираетесь переплыть море Лаптевых на плоту из зубочисток?
– Нет, тренируюсь съедать по тридцать пончиков за один раз.
Глеб отвел Агату в сторонку и шепнул:
– Женские мечты бессмысленны и беспощадны. Кстати, не хочешь немножечко отдохнуть?
– Не хочу, – ответила Агата, настроение которой менялось с невероятной скоростью.
Подняв голову, она посмотрела на флюгер в виде петуха, который украшал крышу сарая. Ветер заставлял его вращаться, и петух оказывался носом то к югу, то к северу. «Роман в больнице с разбитой головой и сотрясением мозга, а я на празднике с парнем, отправившим его в нокаут. Если я с ним еще и пересплю, вообще получится сюжет для мыльной оперы».
В этот момент мимо них с индейскими воплями пронеслась стайка детей. Одна из стоявших неподалеку женщин успела выхватить из этой кучки Настю и поцеловать ее в макушку.
– Тетя Ви-и-ика! – завизжала та.
Агата тоже с удовольствием поцеловала бы какого-нибудь малыша. После коктейлей ей хотелось обнять весь мир.
– Ах, какая же славная, красивая девочка! – воскликнула тем временем тетя Вика и потянула девчонку за щеки, как плюшевого зайца.
На что дирижаблеобразная дама недовольным тоном заявила:
– Не следут без нужды льстить ребенку.
– А что такое «льстить»? – тут же поинтересовался ребенок у Агаты.
– Ну… это говорить всякие приятные вещи, – выкрутилась та.
– Тетя Вика, вы такая льстунья! – радостно закричала Настя и убежала догонять друзей.
Агата умилилась. Она ведь рассчитывала вскоре выйти замуж и нарожать таких же милых, очаровательных детишек! И что же?! Встретила совершенно незнакомого мужика и буквально тронулась умом. Не зная, как выплеснуть эмоции, бедолага подсела к Изольде Борисовне и с пьяной откровенностью сказала:
– Ба, я очень несчастная!
– Этого не может быть, – отрезала та. – Ты просто насосалась мохито. Рядом с таким парнем невозможно быть несчастной.
– А что, если… – Агата легла грудью на стол, приблизив к Изольде Борисовне раскрасневшееся лицо. – А что, если в моей жизни не все так просто, как тебе кажется?
Та посмотрела на нее с жалостью.
– Мой папаша, – сказала она, – царствие ему небесное, увлекался математикой. По вечерам для удовольствия решал дифференциальные уравнения. Так вот он всегда мне повторял: Иза, все сложные вещи в мире можно кардинально упростить.
– Спасибо, бабушка, – с чувством сказала Агата и поднялась из-за стола. – Пойду поищу… мужа.
– Ваш муж, – тотчас сообщила ей «английская королева» не без иронии в голосе, – бродит по дому и разыскивает библиотеку.
– Ваш муж, – тотчас сообщила ей «английская королева» не без иронии в голосе, – бродит по дому и разыскивает библиотеку.
– Что поделаешь, – вздохнула Агата. – Любит почитать на ночь Фридриха фон Гарденберга.
– …фон Гарденберга? А что он написал? – заинтересовалась та.
– Фридрих фон Гарденберг? Э-э… «Генрих фон Офтердинген»!
– Наверняка это что-то ужасно интересное, – пробормотала «королева» и поспешила смыться.
Под вопли детей, которые загнали на дерево Изольдиного кота Гамлета, Агата вошла в дом и поднялась на второй этаж. В комнате возле библиотеки свет не горел. С бьющимся сердцем она толкнула дверь и вошла. Окно было открыто, снизу доносилась музыка, слышался смех гостей. Черные тени, отбрасываемые ветвями деревьев, медленно раскачивались на полу. Справа белела кровать. Агата на ощупь двинулась в ее направлении, откинула покрывало и почувствовала, что постельное белье пахнет сиренью.
Она знала, что Глеб где-то здесь, и ждала, что будет дальше. Однако тот ничем себя не выдавал. Агата не выдержала и, упав спиной на кровать, засмеялась:
– Только попробуй меня напугать! Я тебя тогда просто убью.
В ту же секунду он скользнул к ней из темноты, лег рядом и обнял.
– Пока сама не попросишь, я тебя не поцелую, – непререкаемым тоном сказал он.
И Агата тут же попросила:
– Поцелуй меня.
Когда он начал ее целовать, в ее голове пронеслась одна-единственная мысль: «Может быть, послать Романа ко всем чертям? Если уж не так, как с этим парнем, то лучше вообще никак».
* * *Глеб чувствовал себя таким счастливым, что не обращал никакого внимания на вопли подсознания: «Ты отключил телефон! Ты сбежал от Даны! Ты потерял разум!»
– Я должен тебе кое-что рассказать. – Глеб обнял Агату и прижал к себе.
Едва открыв глаза, он почувствовал, что не может больше утаивать плохие новости. Нужно раскрыть тайну Романа и Кареткиной прямо здесь и прямо сейчас. От того, как она себя поведет, многое будет зависеть.
– Рассказать? – удивилась сонная Агата. – Ничего мне не рассказывай.
Солнце взошло, но еще не разбудило никого, кроме птичек и козы, которая где-то неподалеку орала дурным голосом.
– Нет, я должен. Это очень важно.
– Ш-ш! – Агата приложила палец к его губам. – Даже не вздумай. Я притворяюсь, что просто попала в другое измерение. Вот когда я снова вынырну возле своего офиса, сможешь донести до меня любую информацию.
– Агата, послушай, это не шутки. Дело касается твоего будущего.
– Ты что, заделался оракулом? – Агата перевернулась на бок и потерлась носом о его подбородок. – Пожалуйста, не лишай меня возможности немножко побыть счастливой.
«Что, если она уже все знает? – подумал Глеб. – Или просто догадывается? Или, напротив, ничего не знает, не догадывается и не хочет?»
Когда они спустились к завтраку, поданному в саду, Агата заметила, что мужчины не сводят с нее глаз. Наверное, счастье было написано у нее на лице. Едва она потянулась за маслом, как несколько рук сразу схватились за масленку, чтобы подать ее. Изольда Борисовна удовлетворенно намазывала джем на рогалик и бросала кому-то невидимому кусочки ветчины прямо на траву. Заметив, что за ее внучкой ухаживает столько кавалеров сразу, она расплылась в улыбке:
– Как приятно видеть, что вокруг воспитанные люди.
Одна из старых дев, которые в изобилии встречаются на больших семейных сборищах, отправила в рот крохотный кусочек омлета и, посмотрев на Агату, усмехнулась:
– Ну, это же ясно! Мужчина тем отзывчивее, чем привлекательнее объект, нуждающийся в его помощи.
Агате было приятно, что ее назвали «привлекательным объектом». Глеб старался не выпускать ее руку из своей. На его взгляд, она сегодня действительно была невообразимо хороша, и он самодовольно принял это на свой счет. Думать о возвращении в Москву ему совершенно не хотелось.
По правую руку от Глеба сидела девушка Таша и тянула через соломинку апельсиновый сок. Молодой официант, который вчера весь вечер ходил за ней хвостом и даже пытался заигрывать, только что нарисовался поблизости. Таша опустила на нос темные очки и, повернувшись к подружке, прошипела:
– Видишь этого официанта? Так вот, он на меня поспорил. Поставил двести баксов на то, что я в него втрескаюсь и после завтрака пойду с ним в прачечную. Во дурак!
– А ты пойдешь? – спросила подружка, исподлобья оглядев парня с подносом.
У него была наглая физиономия, усыпанная конопушками, и огромные красные лапищи.
– Ну вот еще! Я его еще вчера послала.
– А чего тогда у него рожа такая счастливая?
– Вот и я не пойму… Может быть, он что-нибудь задумал? Надо держать ухо востро. Следи за ним.
Веснушчатый официант подошел, быстро взял стакан с недопитым соком, стоявший возле Таши, и заменил его новым. Потом двинулся дальше, и кто-то отвлек его, поинтересовавшись, где, черт возьми, марципановые булочки. Воспользовавшись тем, что на нее никто не смотрит, Таша незаметно подставила свой стакан сока Глебу, а его стакан забрала себе.
– Думаешь, говнюк чего-нибудь тебе подсыпал? – ахнула подружка, вращая глазами.
– Ты разве в клубах никогда не тусовалась? Там такое с девчонками постоянно происходит. Я, когда тусуюсь, весь вечер стакан из рук не выпускаю. Нет, ты только посмотри на эту рожу! Двести баксов небось его заработок за все выходные. Думаешь, он все денежки просто так отдаст? Что-то я сомневаюсь.
Через пару минут обе молча проследили за тем, как Глеб выпил сок и вытер губы салфеткой.
– Ты мужика конкретно подставила, – шепнула Таше подружка.
– Еще неизвестно, была в соке какая-то дрянь или нет. Так что не гони пургу.
– А кто он такой?
– Э-э… Кажется, муж дядиной троюродной сестры. Или жених… Какая тебе разница? Можешь звать его дядя Рома.
Подружка фыркнула, Таша фыркнула вслед за ней, они начали хихикать, толкаться ногами, и в конце концов их вытурили из-за стола.
– Мы уже совершеннолетние, – гордо заявила Таша, схватив оладушек и демонстративно откусив половину. – Можем делать что хотим.
– Вот и делайте что хотите, в другом месте, – строго заявил Святослав.
Впрочем, строгость его была явно напускной. После завтрака он решил продемонстрировать всем желающим свои угодья, рассказывая о теплицах, баньке, современном сарае, козах и курах. Потом показал японский садик, пруд с золотыми рыбкам и мини-гольф. Где-то на полпути между садиком и прудом Глеб отделился от коллектива и побрел к дому.
– Я скоро, – сказал он Агате, ничего больше не добавив.
Та беспокойно посмотрела ему вслед. Его вид показался ей странным.
Пока он шагал к дому, его пульс замедлялся, в глазах начало двоиться, а свет словно померк. «Кажется, я чем-то отравился», – подумал он, кое-как преодолев ступеньки, ведущие на террасу. Вошел на дрожащих ногах в дом и сквозь ресницы увидел двух Барби, которые испуганно таращились на него своими стеклянными глазами.
– Позовите кого-нибудь, – потребовал он и привалился к стене.
– Надо привести дядю, – пропищала Таша дрогнувшим голосом.
– Ага! Он тебя по головке не погладит. Сок-то был твой.
– Давай затащим его в нашу комнату, а то он на пол упадет, и тогда народу набежит.
– А он не умрет?
– Ты что, дура? Думаешь, официант хотел меня насмерть отравить? А этот… дядя Рома в два раза здоровее меня. Скоро очухается, не боись.
Они под руки довели Глеба до своей комнаты и уложили в кровать. Тот все время пытался что-то сказать, но девчонки не могли разобрать ни слова. В тот момент, когда Таша наклонилась к самым его губам, дверь в комнату распахнулась, и заглянула Агата.
Таша и ее подужка вскинули головы и с испугом уставились на нее. Агата закрыла дверь так же стремительно, как до этого распахнула. Несколько секунд она неподвижно стояла на месте, пытаясь взять себя в руки. Руки дрожали. Потом пошла по коридору, все быстрее и быстрее. «Вот оно, мое будущее! – с горечью подумала она, взбегая на второй этаж. – Я влюбилась в соблазнителя восемнадцатилетних дурочек! Боже мой, я кретинка». Ей показалось, что вокруг неожиданно похолодало. Ее начал бить озноб.
Схватив сумочку, она сбежала по ступенькам вниз и нашла Святослава. На ходу придумала какую-то дикую историю про переломавшего руки и ноги компаньона, попросила передать бабушке и Роману, что она была просто вынуждена срочно вернуться в город.
– Не могу их найти! – пожаловась она брату. – Ни той, ни другого нигде не видно, и нет времени их искать.
Озабоченный Святослав отправился проводить вновь обретенную родственницу до машины, и, прощаясь, она от избытка чувств бросилась ему на шею.
– Я провела здесь чудесное воскресенье! – сказала Агата, ни чуточки не покривив душой.
Воскресенье действительно вышло чудесным. Жалко, что понедельник подкачал.
* * *– Эта глупая курица отключила телефон, – заявила Изольда Борисовна, показав Глебу свой мобильник. – Или уже часов пять катается на метро. Она тебя любит, мой мальчик. Как хочешь, но ты должен помешать ей выйти замуж за Романа, кем бы он там ни был.