Но старый учитель все смотрел на нее — строго и как-то… грустно. И Ленка сдалась.
— Ну, и где этот ваш знаменитый портрет? — делано-небрежно спросила она.
Старый художник кивком указал на картину Сергея, и Лена с самым безразличным выражением на лице направилась к его мольберту. Дина, подумав, пошла следом — она тоже еще не видела портрета Светланы.
Карандаш и мальчишки переглянулись. Гришка с любопытством ожидал возвращения Парамоновой.
Но первой вернулась Дина. Посмотрела на Сергея и со вздохом сказала:
— Какая же Света красивая!
Голос ее дрогнул, и Сергей торопливо заметил:
— Не красивее тебя!
— Правда?
Сергей кивнул, и Дина просияла. А Гришка подумал, что Зимина все-таки дурочка — мишура для нее важнее сути. Впрочем, она добрая в отличие от Ленки. Прогонять отсюда Свету Лукьяненко Дине и в голову бы не пришло.
Лена вернулась не скоро. Минут через пять, не раньше. Лицо ее казалось каким-то странным. Она ткнула в Сергея пальцем и громко заявила:
— Слушай, зря ты это сделал!
И уселась рядом с Диной. Больше против присутствия в мастерской Лукьяненко она не возражала.
Карандаш внимательно осмотрел всю четверку. Указал Гришке, топтавшемуся у стола, на ближайший стул и сказал:
— Ну что ж, не будем терять времени. Рассказывайте, с чем пришли.
Сергей резко помрачнел и попросил Гришку:
— Слушай, давай ты. Мне тошно об этом даже вспоминать, не то что говорить!
Гришка проворчал:
— Ну конечно, пусть в дурдом отправят меня! Я на этом много не потеряю, так?
Лена фыркнула. Дина поморщилась:
— Р-ребята, ну какие тут могут быть шутки?
Гришка демонстративно отвернулся. Сергей тяжело вздохнул. Лена вдруг обнаружила занозу в большом пальце правой руки и срочно ею занялась. Дина вспыхнула от негодования и заявила:
— Л-ладно, я начну! А т-ты, Сережа, если я что-то перепутаю, меня поправишь. Хор-рошо?
Поправлять Дину Сергею не пришлось. В ее изложении вся его история прозвучала на удивление ясно и законченно.
Карандашу Динин рассказ явно не понравился. Он долго рассматривал упорно молчавших ребят. Потом взял со стола холст и уставился уже на него. Сдвинул мохнатые седые брови и задумался.
Любопытная Лена не выдержала первый:
— Ну что, Иван Петрович? Вы ведь нечто подобное и ожидали, да?
— Как вам сказать, — прокряхтел он. — Мне больше хотелось надеяться, что я ошибся…
— В чем? — Ленка облокотилась о стол. Уложила подбородок на скрещенные кисти рук и таинственным шепотом заявила: — Признайтесь, вы ведь что-то о Сережкиной мачехе уже знаете? Иначе откуда эти вопросики, а?
Гришка украдкой показал ей кулак. Парамонова пренебрежительно хмыкнула. Дина и Сергей молчали. Они ждали, что же скажет учитель.
Сергей помалкивал и по другой причине. Он единственный видел: Светлана проснулась. Проснулась она уже давно, едва только они начали разговор. Еще до рассказа Дины.
Обратить на это внимание друзей Сергей не решился. Он чувствовал себя виноватым перед девочкой. И не хотел для нее новых неприятностей. Кто знает, как отреагирует на ее пробуждение Ленка, с ее извечной вспыльчивостью? Запросто поднимет скандал и потребует, чтобы Светлана ушла. А Лапшин? Он в любую секунду может поддержать Парамонову. Эта парочка всегда так. Вечно ссорятся, но… Слишком уж они похожи друг на друга!
Сергей мрачно усмехнулся: «Лучше им пока не знать, что Лукьяненко проснулась. На всякий случай». К тому же ему вдруг показалось: Светлана может им пригодиться. В чем? Когда? Непонятно! Абсолютно нерациональное чувство!
Карандаш положил портрет Эльвиры на стол и неохотно сказал:
— Ну хорошо. Рискну. Только учтите: все это пока что из области догадок. Может, я ошибаюсь…
Друзья переглянулись и с жадным любопытством уставились на учителя. Карандаш, немного помолчав, начал:
— Два года тому назад я был в Германии. Младший сын с семьей уже лет семнадцать там живет. Вот я периодически и наведываюсь. Когда по внукам соскучусь. Телевизор, как вы знаете, я не люблю. Времени на него жалко. Все эти бесконечные сериалы только отупляют. И к «ящику» излишне привязывают, я это по жене вижу. А вот новости не пропускаю… — Он помолчал минуту и грустно усмехнулся: — И вот, в гостях у сына, как-то раз я наткнулся на передачу о банде сектантов, разгромленной полицией. Они черной магией баловались. И ладно бы — теоретически! Ну, пусть бы они просто заклинания разучивали бы, травы курили, змей ели…
Дина побледнела. Ленка брезгливо скривилась. Гришка демонстративно облизнулся, будто всю жизнь только и мечтал о змеином мясе.
Карандаш поднял руку, требуя внимания, и строго сказал:
— Это бы еще мелочи…
— Ничего себе — мелочи! — хихикнула Лена.
— Мелочи, — сурово повторил Карандаш. — Но эти подонки людей убивали! Большей частью детей. Кровь пили, ритуал у них такой, видите ли. На их совести почти триста человеческих жизней!
Он окинул взглядом потрясенные лица семиклассников и угрюмо продолжил:
— Большинство жертвоприношений приходилось на христианские праздники. На Рождество Христово, например, или на Пасху. Этим сектанты как бы перечеркивали все, сделанное Христом, и поддерживали в людях злое начало.
Лена открыла было рот, но вопрос задать не успела — Гришка пребольно ткнул ее локтем в бок.
Карандаш закончил:
— Вот их и взяли. Практически всех. С поличным. Во время проведения очередного обряда. Да еще и часть этого ритуала на видеокамеру сняли. Кто-то из полиции в банду внедрился и расстарался. А вот вожака упустили. Молодую женщину. Она как сквозь землю провалилась! На пленке она есть, все входы и выходы из пещеры полицией были перекрыты, а найти ее так и не сумели. — Карандаш горестно усмехнулся: — Главное, никто из секты не смог толком сказать — кто она такая. Все искренне верили: она — выходец оттуда. Представитель темных сил на Земле!
— И что? — Первой прервала затянувшееся молчание нетерпеливая Ленка. — При чем тут Сережкина мачеха?
— Понимаешь, деточка, — глухо сказал Карандаш, — я ведь художник. И память на лица у меня особенная… — Он прямо посмотрел в лицо побледневшему вдруг Сергею. — Фотографию женщины, возглавлявшую секту в Германии, несколько раз по телевидению показывали. Крупным планом. Она же в розыске. Глаза у нее… такие и захочешь — не забудешь!
Старый художник бросил нервный взгляд на портрет, по-прежнему лежавший перед ним на столе, и явно через силу выдавил:
— На Сережином наброске — такие же глаза. Абсолютно! И выражение лица — то же самое.
Пораженные ребята переглянулись. Лена изумленно воскликнула:
— Вы считаете, что это — она?!
Гришка как-то невнятно высказался. Дина сморгнула нечаянную слезинку и теснее прижалась к подруге. Ильин опустил голову.
Карандаш отрывисто произнес:
— Не знаю. Помню еще одну деталь: по словам сообщников, эта женщина — полиглот. Они не смогли сказать — есть ли какие-то иностранные языки, которых бы она не знала.
Сергей шумно сглотнул и прошептал:
— Я о языках спрашивал. Она их много знает. Я даже не запомнил — какие именно… и сколько…
В мастерской повисла напряженная тишина. Наконец Гришка не выдержал. Вскочил и в полный голос выкрикнул:
— К черту! Неужели вы, Иван Петрович, верите во всю эту чертовщину?!
— При чем тут чертовщина? — приподнял брови учитель.
Семиклассники взволнованно смотрели на него. Покрасневший от злости Лапшин машинально сжимал и разжимал кулаки.
Гришка не мог и мысли допустить, что это правда. Одно дело — считать происходящее своеобразной игрой, некой «страшилкой» в реале, что делает жизнь интереснее и горячит кровь, но… поверить, что и в самом деле на Земле существуют ведьмы, колдуны или нечистая сила… Ни за что!!!
Старый художник успокаивающе сказал:
— Не кричи на всю школу, Григорий, это еще не конец света. На эту историю можно посмотреть двояко…
— Это как?!
Карандаш хмыкнул:
— Ну, давай, например, взглянем на все это с точки зрения материалиста.
— Именно так я и хотел бы поступить, — угрюмо ухмыльнулся Гришка. Он шумно упал на стул и неохотно выдохнул: — Только не выходит. Если у вас получится, я буду счастлив. Так что поторопитесь, пока я еще не свихнулся!
Лена засмеялась, но друзья на нее дружно зашикали. Старый художник ободряюще подмигнул ей.
— Ну что ж, давайте попытаемся разложить все по полочкам, отбросив в сторону излишнее воображение. Тогда ваша история будет выглядеть так: никакой черной магии, никаких сил Тьмы, перед нами — обычная преступница. Может быть, с изломанной психикой. Нормальный человек, сами понимаете, человеческую кровь пить не будет. — Карандаш поднял палец. — Итак, решено: Эльвира — уголовница! Только учтите: она очень хитра и опасна. Не забывайте, ее ищет Интерпол.
— Уже лучше, — похвалил Гришка.
Он снова вскочил. Побегал кругами по мастерской и вернулся к друзьям. Сунул руки в карманы джинсов и недовольно помотал головой:
— Не сходится! А как же ее таинственное исчезновение из пещеры?
Дина разочарованно вздохнула.
Карандаш с легкой усмешкой возразил:
— Ну, этому можно объяснений найти сколько угодно! Во-первых, неизвестные полиции и рядовым членам банды потайные ходы. Во-вторых, возможность просто исчезнуть, заморочив кому-нибудь из охранников голову. — Он потер лоб. — Забыл упомянуть: эта дама — талантливый гипнотизер. Она в Германии практиковала как психолог. И часть сектантов — кстати, особенно ей преданных! — она набрала именно из своих пациентов.
— Лады, — хмыкнул Гришка. — Пусть так. Но как вы объясните странные способности Сереги?! Их же у него раньше не было!
— Дорогой мой мальчик, не забывай: Сергей — художник от Бога. Как все по-настоящему талантливые люди, он легко внушаем. И впечатлителен. Да и фантазией наделен — в полной мере.
— А эти… как их там… ауры? — возмущенно перебил учителя Гришка. — А Светкин портрет?!
— Ауры видят многие, — отрезал Карандаш. — Сегодня уже ни для кого не секрет — живой мозг посылает излучения постоянно. Просто одни могут видеть это излучение, другие — нет.
Семиклассники озадаченно помолчали. Дина еле слышно прошептала:
— А почему он их раньше не в-видел?
Карандаш пожал плечами.
— Кто знает? Может, на него так повлияла эмоциональная встряска. Как я понял, Сережа всегда боялся своей будущей мачехи. Всегда ощущал в ней… э-э… нечто зловещее. Отсюда и острые боли в сердце, и непонятные падения на лестнице, и странная слабость в ногах…
Сергей судорожно вздохнул. Дина сочувственно сжала его пальцы. Ленка покосилась на них и язвительно ухмыльнулась.
Старый художник внимательно посмотрел на ребят и твердо сказал:
— Повторяю еще раз: он — художник, а значит, психолог, и тонко чувствует после других людей.
— Хорошенькая встряска! — сварливо буркнул Гришка и обернулся к приятелю: — Ну, что ты молчишь?
— А что я должен сказать? — хмуро отозвался Сергей. — Хорошо, если Иван Петрович прав. Я, чтоб ты знал, не возражаю и против встряски. Все лучше, чем представитель тьмы!
Гришка потрясенно крикнул:
— Эй, а действительно! Мы забыли про кошмарный клубок змей! И про то, что Серега за этим сгустком черноты не разглядел человека!
Дина испуганно вздрогнула. Карандаш решительно заявил:
— Воображение! Только и всего.
— Элементарно, Ватсон, — фыркнула Ленка, насмешливо поглядывая на мальчишек.
— Ну что, такое толкование этой истории тебя устраивает? — Карандаш улыбнулся Гришке.
— Устраивает, — с сомнением проворчал Лапшин. — Пока что. Только нам все равно нужно решить, что делать дальше…
Глава 17 Неожиданный исход
— Да уж, решать придется, — хмуро согласился Карандаш. — Если я не ошибся, конечно.
Дина тихо спросила:
— А к-как мы это узнаем?
— Я вчера в Германию звонил. Сыну. Попросил его достать в полиции или на телевидении ту старую запись. — Карандаш посмотрел на вопросительные лица ребят и пояснил: — Я вам уже говорил — ритуал сняли на видеокамеру. На пленку попала и та женщина. Вот ее-то фотография нам и нужна. — Карандаш тяжело вздохнул. — А еще лучше — кусок самой записи. Где она в движении. Если Сергей узнает в ней мачеху, у нас появится уверенность, и мы начнем действовать. Нет — прекрасно. Просто забудем об этой истории.
— А как, — нетерпеливо спросила Лена, — как действовать-то?
Карандаш пожал плечами и неуверенно сказал:
— Ну, для начала я, наверное, попрошу сына обратиться в полицию. Там же, в Германии. Не забудьте: на совести той дамы — погубленные детские жизни, и ее ищут. Немецкая полиция наверняка свяжется с Интерполом. И тогда Эльвиру возьмут. Без нашей помощи, надеюсь.
Семиклассники переглянулись. Лена недоверчиво воскликнула:
— А вашему сыну поверят? Ведь Россия — не Германия. Ну, подумайте, как она здесь оказалась? Да еще с целой легендой о своей родине, якобы где-то на Алтае?
Карандаш грустно усмехнулся:
— Это-то как раз не проблема. В нашей стране только ленивый не спрячется. Думаю, на Западе об этом прекрасно знают.
— А пока что? Ну, пока вы не получите ответ от сына? — не отставала настырная Ленка. — Мы будем ждать у моря погоды?
Но старый художник ответить не успел. За спиной Сергея вдруг раздался тихий, серебристый голосок:
— Я знаю, что делать!
И ребята, и Карандаш разве что не подпрыгнули. Дина тоненько взвизгнула от страха. Ей показалось: это страшная мачеха Сергея их услышала и вмешалась! Даже непробиваемая Лена клацнула зубами от неожиданности. Все дружно развернулись к окну и увидели, что Светлана не спит. Сидит и рассматривает их компанию. В открытую.
— Так и заикой можно остаться! — зло крикнула Лена. И спросила побледневшую Дину: — Ты хоть жива?
— К-к-кажется…
— Извините, — пролепетала Светлана. — Я не хотела никого пугать.
Сергей кивнул. Лена, вспомнив только что виденный ею портрет, снисходительно проворчала:
— Ладно уж! Можешь не расшаркиваться. И вообще скажи спасибо Сереге, что мы тебя отсюда не турнули… — И, сделав паузу, фыркнула. — Давай подходи ближе и выкладывай, что там у тебя!
Гришка задумчиво посматривал на одноклассницу, и Лена невольно усмехнулась: уж очень вид у Лапшина был непривычный. Она Гришку таким серьезным и не видела никогда!
Лена дернула его за рукав и ехидно шепнула:
— Ты, часом, не влюбиться ли собрался в эту Белоснежку?
Лапшин жарко вспыхнул, но, естественно, не смолчал:
— А ты что, ревнуешь?
— Вот еще, — хмыкнула Ленка. — Ты — герой не моего романа!
— Ну и замолкни.
Гришка вскочил со стула и предложил его Светлане. Весьма галантно предложил, так что Лена была потрясена. Сам же Лапшин бесцеремонно потеснил друга, усевшись с Сергеем на один стул. Ильин не возражал.
Лена только головой покачала: еще один спекся! Она внимательно осмотрела смущенную одноклассницу и с досадой подумала: «А все этот портрет! Серега в Динку втрескался чуть ли не с пеленок, а рыжий, кажется, — в эту крошку-отличницу. Может, и мне влюбиться? Только в кого? Не в Пахана же!»
Старый художник подбодрил по-прежнему смущенную общим вниманием Светлану:
— Начинай, милая. Мы внимательно слушаем.
— Я не знаю, как начать, — растерянно прошептала девочка. — И боюсь, что вы будете надо мной смеяться…
— Не боись! — фыркнула Лена. — Главное, чтобы ты по делу говорила!
— Только я очень вас прошу, — взволнованно выдохнула Светлана, — пусть этот разговор останется между нами! Не хочу, чтобы о нем узнали в классе.
— Могила! — торжественно заявила Лена.
Остальные ребята дружно кивнули.
— Ну, хорошо. Только не перебивайте меня. Я и так от волнения путаюсь…
Все молчали.
Светлана сбивчиво начала:
— Понимаете, у меня бабушка была… очень верующая! Я от нее многое о церкви знаю и о Боге. И еще я знаю… это уже из книг… — Светлана на секунду зажмурилась, заставляя себя успокоиться. Потом решительно произнесла: — Те, кто черной магией всерьез интересуется, — они из фанатиков! И часто у них с психикой нелады. Они очень внушаемы. И верят, например, что все, связанное с Церковью, их может уничтожить. Искренне верят. И многого боятся. Ну, храмов, скажем. Или икон. Или освященной земли. Креста Божьего боятся… Понимаете?
Семиклассники внимательно слушали ее. Дина подбадривающе кивнула.
Светлана твердо сказала:
— Есть тьма или нет — это не нам с вами решать. Те, кто верит в Бога, верит и в Дьявола. И наоборот. Это как бы: свет и тень. Две стороны одной медали. Первое невозможно без второго. Поэтому, если мачеха Сергея — действительно та страшная женщина, или, что еще хуже, Эльвира — представительница темных сил… она должна бояться всего, исходящего от Бога!
— Точно, — вдруг вскочил с места взволнованный Сергей. — Я вспомнил! — Он обернулся к Карандашу и быстрой скороговоркой пояснил: — У меня на стене в комнате картина висит. Старая церковь на Соборной горке. Ее Гришка года два тому назад написал. С натуры. — Сергей невольно усмехнулся: — Сами знаете, Гришкина манера письма — еще та! Не каждый догадается, что он хотел изобразить. Я, например, сам эту церквушку углядел с трудом.
Ленка хихикнула. Гришка показал Ильину кулак.
Сергей сделал многозначительную паузу и воскликнул:
— А моя мачеха от Гришкиной картины аж шарахнулась, как увидела, клянусь! И, верите, — теперь она никогда к той стене и близко не подходит! И вообще в моей комнате старается не бывать. Лишь разбудить меня заходит, ведь у Эльвиры выхода другого нет, она же перед моим отцом заботливую мамашу разыгрывает…