У меня голова кругом шла от скороговорки этого безумца, но я уже смирился с тем, что его невозможно заставить говорить так, как это принято между разумными мужами.
— А теперь позволь и мне спросить вслед за Одином: чего ты хочешь от нас, гость? — Судя по всему, Афина тоже пыталась выпутаться из паутины его болтовни. — Все, что ты говоришь, хорошо, но невнятно. «Объединиться» — что ты имеешь в виду, когда произносишь это слово?
— Чего тут непонятного? «Объединиться» — это и значит: объединиться.
Прибыть к месту Последней Битвы не с разных сторон, а приехать всем вместе, а там — по обстоятельствам… Кстати, было бы неплохо объяснить вашим коллегам: и твоим Олимпийцам, Паллада, и твоим Асам, Один, что сражаться мы будем не друг с другом, а с этой тварью, которая собирается проглотить нас — всех, без разбора, богов и людей, живых и мертвых… Может быть, нам предстоит сражаться даже не со змеем, а с самой судьбой — но что еще нам остается?
— Положим, ничего. — Согласился я. — А знаешь ли ты, что кроме нас есть еще и другие? Валькирии в своем время сообщили мне, что воины Христа уже давно приготовились к битве «со злом» — по их собственному выражению — и они предлагали мне союз, а кроме них есть еще кто-то… Даже если я уговорю своих несговорчивых родичей не бряцать мечами прежде, чем их об этом попросят — впрочем, в случае чего, их можно и заставить! — что ты будешь делать с остальными?
— Разберемся! — Он махнул рукой, словно речь шла о сущих пустяках. — Я ведь сказал тебе, Один, что могу справиться и один — сейчас я все могу, и даже не удивляюсь этому! Я пришел к вам только потому, что смутно верю: рядом со мной вам будет лучше. Что касается остальных — до них мне нет дела!
— Но почему тебе все-таки есть дело до нас? — Тихо спросила Афина. — Ну я еще понимаю, зачем тебе понадобился Один: он все еще полон сил и может быть хорошим помощником. Но зачем тебе я и мои родичи? Может быть, ты еще не знаешь, но могущества у нас осталось не больше, чем у тех, кто следует за тобой…
— Ну, положим, у тех, кто следует за мной, могущества сейчас столько, что мне самому не верится… Да нет, при чем тут какое-то могущество! — Задумчиво сказал он. — Я до сих пор помню, как читал о вас в книжках — по крайней мере, среди моих путаных и противоречивых воспоминаний есть и такие… О тебе, Паллада, я узнал еще в раннем детстве, а о тебе, Отец Битв, гораздо позже, но это ничего не меняет: истории о вас были моими любимым сказками… Замечу, что эти балбесы, смертные, рисовали вас на картинках хуже чем просто погано, поэтому при встрече вы понравились мне еще больше! Наверное, дело в том, что я вас люблю…
— Что это значит? — Хмуро спросила Афина. — Уж не собираешься ли ты?…
Он посмотрел на ее насупленные брови и звонко расхохотался.
— Не тревожься, Паллада, это не означает, что я собираюсь использовать ваши тела, чтобы доставить себе физическое удовольствие! — Наконец вымолвил он. — Это надо же до такого додуматься! Вот что значит опыт общения с Зевсом! Это за твоим папенькой водилась милая привычка трахать все, что попадалось на его долгом жизненном пути, если мифы не врут… А я как-нибудь перетопчусь. Ты действительно кажешься мне самой прекрасной из женщин, Афина, но я вполне могу обойтись без твоих поцелуев: в конце концов, любой поцелуй — это всего лишь прикосновение мокрых губ к другим мокрым губам, было бы из-за чего спорить! Моя любовь — очень простая штука.
Мне ничего от вас не нужно. Вполне достаточно знать, что вы есть, и дышать с вами одним воздухом… впрочем, даже это не обязательно! Я рад, что вы оба действительно существуете, и мне хочется, чтобы так было и дальше…
Да, кстати! Я не могу обещать тебе, Один, что нам действительно удастся выкрутиться, но что касается Фенрира, гарантирую: Видару не прийдется с ним возиться, эту проблему я беру на себя. И скажи Тору, чтобы не вздумал приставать к Ермуганду, а потом умирать от его яда — кто угодно, но только не Тор! И вот еще что: имей в виду, я не собираюсь сжигать этот прекрасный мир, и другим не дам — просто, чтобы прищемить подол старой мегере Вельве и доставить тебе удовольствие!
«А ведь он не врет! — Удивленно подумал я. — Он действительно хочет только одного: чтобы с нами все было в порядке, и хотел этого с самого начала. Поэтому и явился, чтобы сообщить нам имена Охотников — просто решил помочь, и еще он хотел с нами познакомиться, и понравиться нам он тогда хотел неимоверно, а больше — ничего… Странными путями ходит твоя судьба, Один!»
— Ну как, Отец Мудрости, я пролился на вас «благодатным дождем»? — Неожиданно спросил он, поднимаясь на ноги и с видимым удовольствием потягиваясь, как огромный несуразный кот. — Я жду вас, ребята. Бросайте свои дурацкие амбы, берите в охапку своих приятелей — или бросайте их на произвол судьбы, как получится! — и присоединяйтесь ко мне. Не понравится — всегда сможете уйти: мы не будем подписывать долгосрочные контракты — ни чернилами, ни кровью!
— Присоединяться? — Эхом переспросила Афина. Но его уже не было — он исчез, и даже я не успел заметить, как это случилось…
— Что ты об этом думаешь, Один? — Растерянно спросила она.
— Думаю, что я уже выиграл свою битву! — Торжественно сказал я. — Чем бы там не кончилось дело, но все уже вышло по-моему. Может быть, наш гость — это и есть легендарный Сурт, и он действительно идет с юга на север, но он на нашей стороне! Не будет сражения Лодура с Хеймдаллем, не будет Хрюма на палубе Нагльфара, не будет Видар мстить Фенриру за мою смерть…
Предсказание не сбудется — а я-то всегда думал, что даже мне не под силу изменить ход вещей!
— Ты считаешь, нам действительно следует к нему присоединиться? — Неуверенно вымолвила Афина. — Ехать рядом с ним, плечом к плечу к месту Последней Битвы и ждать, чем все закончится?
— А почему бы и нет? — Весело спросил я. — Что касается меня, я собираюсь повидаться со своими родичами. Думаю, беседа будет долгой и трудной. Они, знаешь ли, уже приготовились оплакивать мою смерть в пасти Фенрира, даже похоронные драпы наверняка написали заранее… им нелегко будет смириться с тем, что я ухватил за хвост совсем другую судьбу — не знаю уж, какую, но иную!
— Но ведь многим из них тоже суждено пасть в этой битве. — Рассудительно заметила Афина. — Неужели они не ухватятся за возможность что-то изменить?
— Посмотрим. — Усмехнулся я. — Знаешь, иногда я думаю, что они так долго жили, совершенно точно зная, как и когда умрут, что успели привыкнуть к мысли о смерти… да что там «привыкнуть» — полюбить ее! И теперь они предпочтут эту предсказанную смерть неизвестности — вот чего я боюсь…
Впрочем, я знаю, как заставить их переменить решение!
— И как же?
— Очень просто. Я предложу им выбор: или они идут со мной, или я убью их, не дожидаясь, пока это сделают другие чудовища! — Расхохотался я.
— Разумное решение. — Спокойно согласилась Афина. — А скажи-ка мне, Один: ты не мог бы предоставить в мое распоряжение нескольких крылатых дев из тех, что так славно охраняли нашего Ареса?
— Могу. Но зачем?
— Ты и сам знаешь ответ. А если не знаешь, спроси свои руны! — Сердито прошептала она. И закончила, чуть не плача:
— Без их помощи я буду неделями добираться даже до ближайшей амбы! А уж догнать Макса и вовсе не успею, даже если эта ваша хваленая битва случится на год позже! Или ты думаешь, кто-то из моих родичей сумеет мне помочь?
— Вот оно что… Ладно, я дам тебе четверых валькирий и прикажу им помогать тебе во всем. — Согласился я. — Не думал, что ты решишься…
— Значит, ты меня плохо знаешь, Вотан! — На мгновение я увидел перед собой прежнюю Афину, прекрасную, заносчивую и опасную, как орава берсеркеров. — Неужели ты думал, что я стану сидеть дома и ждать, чем все закончится — «раскладывая пасьянсы», как изволил выразиться наш непомерно великодушный гость?! Неужели ты думал, что я, как эта дура Геката, попрошу своих родичей закопать меня в землю и часами плясать вокруг меня, прихлопывая в ладоши — в надежде, что это вернет мне утраченную силу? Я — Бог войны, Один, как и ты, а это значит что я буду сражаться, даже когда смерть станет единственным противником, которого видят мои глаза… Ты ругал меня — перед тем, как заявился наш гость — и ты был совершенно прав: можно утратить могущество, можно утратить бессмертие и разум — так тоже бывает, но это еще не конец… Я слишком рано сдалась, и мои родичи тоже, но у нас есть шанс изменить свою жалкую участь, и мы будем последними дураками, если им не воспользуемся! Я собираюсь повидаться с ними, а потом догоню Макса — и будь что будет!
— Что ж, я рад такой перемене. — Кивнул я. — Делай, что задумала.
Надеюсь, мы еще увидимся.
— Увидимся. — Твердо сказала она.
* * *— Знаете, ребятки, Один сказал мне, что с нами собираются сражаться некие «воины Христа». — Весело сообщил я своим «генералам». — Хорошо бы с ними познакомиться…
— Знаете, ребятки, Один сказал мне, что с нами собираются сражаться некие «воины Христа». — Весело сообщил я своим «генералам». — Хорошо бы с ними познакомиться…
Лично я погибаю от любопытства: кто они такие, откуда взялись, почему не в моем войске? Продвинутые, видать, ребята, если их с нами нет!
— Если их с нами нет, значит, они неверные! — Пожал плечами Мухаммед. Ему можно было позавидовать: мир в его представлении по-прежнему оставался не слишком уютной, но очень простой и понятной штуковиной!
— Или святые. — Тихо добавил Дракула. С тех пор, как сбылось его заветное желание «быть таким же умным, как мы», этот парень стал нашим штатным гением: истине вдруг понравилось говорить исключительно его устами — наверное, она просто обожает разнообразие!
— Конечно, святые — и как я сам не подумал?! Молодец, князь! — Обрадовался я. — Теперь только осталось понять, где они засели…
— А зачем тебе это понимать? — Удивилась Доротея. — Просто пожелай, чтобы они нанесли нам визит… так мило с твоей стороны постоянно забывать о собственном могуществе!
— Умница! — Прочувствованно сказал я. — Это хорошая идея. Пусть пошевелят своими вдохновенными задницами — заодно и нимбы проветрят!
— Они не могут быть святыми. — Упрямо сказал Мухаммед.
— Могут, могут, уж ты мне поверь! — Вздохнул я. — Впрочем, это ничего не меняет…
Я приосанился, задрал голову к небу и во всеуслышание заявил:
— Господа святые, просьба явиться в мой кабинет на закате. Форма одежды парадная.
— У тебя же нет кабинета! — Спокойно возразило небо — по крайней мере, голос звучал именно сверху.
— Вот это да! — Расхохотался я. Судя по всему, эти самые «господа святые» — те еще штучки!
— Так куда явиться-то? — Невозмутимо спросило небо. — Нам и самим любопытно…
— Держите курс на моего дромадера, не ошибетесь! — Фыркнул я. — Я здесь один такой дурак на верблюде. Нормальные люди все больше на роликах катаются… — Это было чистой правдой: в последнее время в моем войске началось повальное увлечение роликовыми коньками — благо наш путь теперь проходил по удобным асфальтовым шоссе старушки Европы.
— Ладно, договорились, на закате мы прийдем. — Пообещало небо. Потом оно умолкло, хотя я был не прочь еще потрепаться…
— Предлагаю считать сей поучительный диалог выдающимся успехом нашей дипломатии. — Весело сказал я своим притихшим «генералам». — Ну, чего вы приуныли?
Сегодня мы ждем в гости святых — такое светское мероприятие! Надо было воспользоваться случаем, когда Один с Афиной выпытывали, что мне от них нужно, честно сказать, что я жажду всяческих материальных благ, и наложить лапу на запасы нектара и амброзии — а то чем теперь гостей потчевать?!
— В последнее время ты стал такой веселый, что страшно делается… — Тихо сказала Доротея.
— Страшно будет, когда я стану печальным занудой. — Улыбнулся я. — Ты еще не знаешь, как это выглядит, дорогая! Во-первых, в такие моменты у меня делается несчастное лицо, так что меня все жалеют — даже мой шеф не выдерживал и бежал покупать мне пирожные… а во-вторых, со мной становится смертельно скучно. Представляете?
— Нет. — Хором ответили они. Кажется, я вполне мог считать, что моя жизнь уже удалась: такие комплименты дорогого стоят!
Остаток дня ушел у меня на то, чтобы выслушать многочисленные советы и рекомендации по обращению со «святыми»: у каждого из моих ребят были свои представления о правилах техники безопасности, и они трогательно пытались наставить меня на путь истинный. Кажется, я их здорово распустил: вообще-то считается, что не положено приставать к боссу накануне важного совещания!
Мухаммед никак не мог решить: следует ли нам сразу же порубить «этих неверных» ятаганами, или все-таки поначалу попробовать их вразумить. Князь Влад многозначительно посоветовал мне быть осторожным: «С этими святыми никогда не знаешь, как может обернуться…» — Задумчиво прибавил он.
Анатоль предлагал раздобыть компакт-диск с органными мессами, чтобы произвести на святых хорошее впечатление. Я ехидно поинтересовался, не следует ли нам переодеть свою армию в белые туники с крылышками — чтобы максимально усилить положительный эффект от первого знакомства. К моему величайшему изумлению, он не стал смеяться, а задумчиво пробормотал, что, дескать, «звучит неплохо»… Доротея от советов воздержалась. Она нервно покусывала губы и вообще выглядела порядком ошарашенной: кажется, мои переговоры с небом произвели на нее неизгладимое впечатление — а ведь нам всем давным-давно следовало привыкнуть еще и не к таким чудесам!
Они пришли на закате, как и обещали. Их было всего трое — все, как один мужчины средних лет, бородатые, загорелые и мускулистые. Нервы у моих «генералов» оказались ни к черту: они как-то незаметно рассосались, разбрелись кто куда, так что мне пришлось встречать наших дорогих гостей в гордом одиночестве.
— Маловато вас что-то! — Удивленно сказал я. — Я-то думал…
— А если бы мы пригласили тебя прийти к нам, ты бы потащил за собой всю свою армию? — Усмехнулся один из них.
— Вряд ли. — Согласился я.
— Ну вот и мы решили, что всем идти не обязательно. — Кивнул он и вдруг протянул мне руку — я, признаться, никак не ожидал, что он захочет поздороваться со мной столь традиционным способом. Рукопожатие оказалось жестким и энергичным, а ладонь — сухой и горячей.
— Я — Иоанн. Тот самый, у которого были видения, в свое время напугавшие чуть ли не все человечество. — Будничным тоном сообщил он. — И я рад, что ты совсем не похож на Антихриста… впрочем, Иисус с самого начала говорил, что я позволил своему больному воображению вмешаться в интерпретацию видений…
— А он… он тоже с вами? — Осторожно спросил я.
— Ага, как же! — Делать ему больше нечего! — Мои гости дружно рассмеялись, словно я нечаянно выдал на-гора их любимую, старую, но все еще актуальную шутку.
— Он обещал, что непременно навестит нас на следующий день после битвы, в костюме Санта-Клауса и с мешком подарков, чтобы как следует отпраздновать очередное Рождество. — Отсмеявшись, сказал Иоанн. — Видишь ли, Иисус не верит в конец мира. И теперь я начинаю понимать, что он и тут оказался прав.
— Отпраздновать Рождество? А, ну да, конечно, день рождения — это святое!
— Усмехнулся я. — Располагайтесь поудобнее, ребята. И извините, что мое приглашение было облечено в столь бесцеремонную форму. В последнее время я здорово обнаглел — сам не заметил, как это произошло…
— Он еще и извиняется! — Изумленно сказал один из моих гостей. Он тоже протянул мне руку и уселся рядом. — Только не падай, — добродушно сказал он, — я — тот самый Иуда, которому полагается сидеть в одной из пастей Люцифера.
— А, так вы тоже читали Данте… — Рассеянно отметил я. — Да нет, с какой стати мне падать! Я, знаете ли, был таким начитанным мальчиком, а у наших господ литераторов нашлось столько разнообразных версий на ваш счет… Вы в курсе?
— Ну да, а как же! — Энергично кивнул он. — Странная слава мне досталась!
Самый яркий персонаж, апостол и предатель в одном флаконе… Ребята вдоволь надо мной потешились: они таскали мне книги, как друзья носят утренние газеты какому-нибудь актеру, «проснувшемуся знаменитым»…
— А как было на самом деле? — С любопытством спросил я. — Нет, я помню, что у нас есть более актуальные проблемы, которые требуется обсудить, но мне так интересно…
— Верю. — Невозмутимо кивнул Иуда. — Это всем интересно. А ведь на самом деле… — Он закашлялся, махнул рукой и рассмеялся. Его спутники взирали на нас с нескрываемым ехидством. «Ну вот, началось „великое откровение“!» — Было написано на их лицах.
— Это была обыкновенная тренировка, одна из многих. — Наконец сообщил Иуда. — Я тут на досуге просматривал всякие книжки и случайно выяснил, что такого рода практика теперь называется «сталкинг». Как ни назови, а сильная штука! Очень быстро уничтожает личность — всего за несколько десятилетий…
— «Сталкинг»? — Тупо переспросил я. — Ну-ну…
— Предательство как раз мне легко удалось. — Доверительно сообщил Иуда. — Обыкновенный любительский спектакль, заодно и денег заработали… А вот когда Иисус заставлял меня неделями ходить в женском платье, да еще и вести себя, как настоящая женщина… Вот это было по-настоящему трудно! Помимо всего прочего, мне приходилось бриться три раза в день, да еще и так, чтобы этого никто не видел — представляешь?!
— «Любительский спектакль», говоришь? — Растерянно протянул я. — Но ведь твоего шефа довольно убедительно распяли в финале…
— Да нет, не его! — Наперебой сообщили мои гости. — Распяли совсем другого парня, в этом-то и была настоящая шутка! Был такой беспокойный юноша, тоже шлялся по Иерусалиму, что-то проповедовал… Правда его больше интересовала так называемая «социальная несправедливость»!