Когда замененная смена ускакала и топот копыт стих вдалеке, широкоплечий послушник оглядел свое малочисленное «воинство» и приказал, стараясь подражать интонациям ре Вальфа:
— Оружие приготовить! И смотреть в оба!
Хорст вытащил меч, положил поперек седла, чтобы не уставала рука. Юный оруженосец затравленно озирался, подозревая, должно быть, что опасность скрывается где-нибудь за кочкой или пучком травы.
Когда полный тоски и злобы вой прозвучал вновь, юнец вздрогнул и едва не свалился с седла.
— Спокойно! — встрепенулся послушник, удерживая захрапевшую лошадь. — Спокойно!
Хорст огляделся. Отряд был почти в половине размаха впереди и сейчас как раз скрылся за очередным холмом. На серой равнине ничего не двигалось, все казалось мертвым, застывшим. Солнце пряталось за низко нависшей облачной пеленой.
— Что это может быть за тварь? — Послушник наконец справился с лошадью и решил поговорить. Судя по всему, его тревожила тишина, нарушаемая только стуком копыт.
— Волк? — предположил Хорст.
— Не похоже. Я на них охотился десятки раз. Или тут, в степи, и волки другие?
Вой зазвучал вновь, еще громче, чем раньше. Он начался с низких, рычащих нот и постепенно вознесся к более высоким, пока не кончился чем-то вроде тявкающего взвизга.
— Помилуй нас, Владыка-Порядок, — пробормотал юный оруженосец и осенил себя знаком Куба.
Хорст уловил движение краем глаза. Повернул голову, увидел что-то несущееся с бешеной скоростью. Лошадь дико заржала, рванулась, от неожиданности он выпустил поводья.
Кувырнулся в воздухе, краем уха услышал полные ужаса крики. Что-то пронеслось рядом, земля впечаталась в лицо, точно огромная твердая ладонь, покрытая толстым слоем пыли.
Хорст перевернулся на спину, выхватил меч. Испуганно орал послушник, в ушибленном боку пульсировала боль. В голове гудело, как в горшке, по которому долго били палками.
Но злобный рык, прозвучавший громко и выразительно, заставил Хорста вскочить на ноги с резвостью акробата.
— Ой! — только и смог произнести он, глядя на приближающуюся к нему тварь. Она напоминала обыкновенную кошку, только в холке превосходила лошадь. Стройное тело цвета сухой травы поддерживали длинные мощные лапы, зеленые глаза горели, а в пасти посверкивали клыки.
Хищник двигался мягко, с обманчивой ленцой. Зверь хорошо понимал, что жертва никуда не денется. Под шкурой перекатывались тугие мускулы, в глотке зарождался очередной рык. Хорст оглянулся, сделал шаг назад. Лошади видно не было, второго оруженосца тоже. Шагах в тридцати послушник пытался совладать с конем, но пока безупешно. Оставалось надеяться только на себя. — Иди сюда, тварь! — сказал Хорст, понимая, что меч в его руках мало чего стоит против клыков и когтей. — Иди-иди, я усы-то тебе пообрежу… В душе поднимался бешеный леденящий страх, и Хорст изо всех сил сражался с ним. Он облизал пересохшие губы и слегка взмахнул мечом, выманивая огромную кошку на себя, провоцируя ее на атаку.
— Иди, иди сюда…
Хищник остановился, повернул голову и зашипел. Усы его встопорщились.
— Падай! — донесся издалека крик. — Падай!
Кричал, судя по задыхающемуся голосу, Родрик. Не размышляя, Хорст плюхнулся пузом на землю. Зубы неприятно лязгнули. Взлетел и оборвался рев, от которого леденели поджилки, что-то хлопнуло, точно кто-то наступил на рыбий пузырь размером с дом. Зацокали копыта.
— Можешь… можешь встать! — Маг дышал хрипло, с надрывом, будто примчался к месту схватки не на спине лошади, а на своих двоих.
— Что это было? — спросил Хорст, поднимаясь. От громадного зверя осталась только голова. Оскалив зубы, она лежала в траве, и зеленые глаза удивленно пялились в небо. Ветер слегка играл белыми усами.
Зато земля вокруг была покрыта кусками кровоточащего мяса, внутренностями и обрывками шкуры. Воняло, как на скотобойне в жаркий летний полдень. Чуть дальше виднелся послушник, свесившийся с лошади. Судя по всему, он блевал.
Хорст ощутил легкую тошноту.
— Магическое существо, — сказал Родрик, немного отдышавшись. — Одно из тех, которых маг может вытащить из другого мира…
— Опять Витальф? — Хорст почти выплюнул это имя.
— А кто ж еще? — Дурной Маг вздохнул. — Я сразу почуял неладное, как только услышал этот вой в первый раз. Только вот ре Вальфу не стоит об этом докладывать. Ладно?
Хорст повернул голову на стук копыт. К месту схватки приближался командор. За его спиной виднелся Авти, смешно подпрыгивающий в седле. Лицо у шута было мрачное.
— Ладно, — сказал Хорст и засунул меч в ножны.
Вода в реке отличалась такой чистотой, что можно было рассмотреть камни на дне в нескольких размахах от берега. В глубине скользили какие-то смутные тени, колыхались ленты водорослей.
— Коларис, — сообщил Авти с видом записного мудреца, изрекающего очередную мудрость, — хрустальный поток, как его называют в легендах.
Хорст только кивнул.
— Красиво, — сказал он после паузы, — холодно и глубоко. Такую реку вброд не перейдешь.
Чуть севернее виднелся мост. Его арка красиво изгибалась, а каменные опоры уходили в воду. Возвести подобное степнякам было не под силу. Наверняка тут потрудились строители Первой Империи, чьи правители тщились опутать весь Полуостров дорогами для легионов.
— Это точно, — согласился шут, глядя на ту сторону реки, — смотри, вон еще едут!
Из-за гребня невысокого холма один за другим выныривали всадники. Лошади шли медленно, словно красуясь, издалека виднелись яркие разноцветные халаты, наголовные повязки.
— Сколько же их тут будет к праздничной службе?
Хорст покачал головой. На переправе через Коларис воины Ордена появились вчера вечером, перед самым закатом. Заметили на соседнем холме еще один каркас для храма, но не обратили на него внимания. Ночью часовые несколько раз поднимали тревогу, завидев приближающихся из степи чужаков, а утром обнаружили, что рядом разбито настоящее становище. К небу взвивался дым от множества костров, вокруг кибиток бродили кони, а десятки мужчин ползали по деревянному каркасу, обтягивая его шкурами.
Похоже было, что Великое Творение кочевники собираются отмечать с размахом.
— Пойдем, — предложил Хорст, — а то места в храме не хватит…
— Пойдем, — согласился шут.
Чтобы добраться до храма, пришлось протискиваться через настоящую толпу. Если бы степняки почтительно не расступались, завидев на одежде чужаков изображение алмаза, продираться вперед было бы непросто.
Хорст чуть не оглох от резких воплей, посредством которых кочевники переговаривались. Бегали и орали дети, на которых никто не обращал внимания, женщины суетились у костров, из котлов тянуло чем-то тошнотворным, гавкали желающие поучаствовать в общем веселье собаки…
— Как здорово-то! — пробурчал Авти, довольно улыбаясь. — Почти как в городе!
Хорст же вовсе не испытывал радости. За время путешествия он несколько отвык от толпы и неожиданно обнаружил, что с удовольствием вновь оказался бы в седле где-нибудь посреди степи.
Из проема, который заменял в храме дверь, несло кислой вонью.
— Мы не рано явились? — Хорст поглядел на небо. Солнце пряталось за сплошной пеленой облаков, и определить по нему время было невозможно.
— Там подождем, — беспечно махнул рукой Авти и нырнул внутрь.
Все братья Ордена, кроме оставленных для охраны лагеря, находились тут. Дневку командор объявил с единственной целью — выслушать праздничную службу. Если бы кто-нибудь вздумал от нее отлынивать, у лентяя были бы серьезные неприятности.
— Вы чуть не опоздали, — недовольно проговорил Сандир ре Вальф. — Занимайте места.
Хорст едва пристроился к хвосту колонны, в которой уже переминались с ноги на ногу другие братья, как в храм с воплями и гоготом повалили степняки. Было ясно, что места на всю толпу не хватит. В святилище, судя по богатым одеждам и золотым украшениям на ножнах, явились только благородные. Остальные собирались внимать происходящему снаружи. Из произнесенного во время службы Хорст не понял ни слова. Прочие братья, за редким исключением, тоже. Но все стояли с мрачными и торжественными лицами, точно на похоронах. Кое-кто шептал молитвы на родном наречии.
Степняки реагировали на происходящее куда более бурно. В особо удачных, по их мнению, местах разражались приветственными криками и даже выхватывали клинки из ножен, точно собираясь зарубить служителя.
— Уф, все, — негромко сказал Авти, когда тот широким жестом благословил собравшихся. — А то я уже запарился…
Хорст и сам был не прочь выбраться на свежий воздух.
Снаружи царило всеобщее ликование. Кочевники вопили и прыгали, откуда-то появились большие оплетенные кувшины, из них с плеском лилась мутная жидкость, меньше всего напоминавшая молоко. На пиво она, если честно, походила так же мало.
— Сегодня мы слегка изменим обычный распорядок. — Голос командора, несмотря на царящий вокруг гвалт, был слышен отчетливо. — Отменим добавочные молебны. Но помните, братья, что воину Порядка положено быть сдержанным в отношении мирских соблазнов. Всякий, кто опозорит славное имя Ордена Алмаза, будет сурово наказан, во имя Владыки-Порядка. И тот, кто не вернется в лагерь к вечерней службе, тоже.
В переводе на язык обывателей-простолюдинов это означало: «Сегодня я разрешаю вам немного повеселиться, но всякий, кто переберет, схлопочет так, что потом его целый год будет тошнить при одном взгляде на пиво…
Окинув подчиненных ледяным взором, командор в сопровождении редаров отправился в сторону лагеря.
— Ох, красота! Трахни меня Хаос! — Авти глядел на окружающее веселье так же, как кот на плошку со сметаной. — Сегодня я всех повеселю! И сам развлекусь!
Хорсту веселиться не хотелось. Некоторое время он наблюдал за тем, как шут, выбрав местечко поровнее, исполняет привычные трюки. Вокруг Авти тут же собралась гогочущая толпа.
Когда пронзительно запишала дудка, Хорст не выдержал и отправился бродить среди костров. Сидящие около них степняки рвали зубами полусырое мясо, спешно хлебали мутное пойло. Со всех сторон доносились нестройные песни, на устланной коврами площадке два голых по пояс парня мутузили друг друга под одобрительные крики зрителей.
В каждой компании Хорста встречали радушные улыбки. Ему протягивали куски мяса и полные кружки, предлагали место. Но он качал головой и шел дальше, не обращая внимания на то, что степняки искренне огорчались.
Хмельного не хотелось, есть — тоже.
Послушал, как седобородый дед терзает струны на длинном, причудливо изогнутом инструменте, извлекая из него воющие звуки. Понаблюдал за кулачной схваткой, закончившейся тем, что один из бойцов мощным ударом сбросил противника с ковров.
Из круговерти вынырнул Авти. От него пахло хмельным, глаза сияли, а на лице красовалась гнилозубая ухмылка.
— Давно я так не веселился! — сказал он, потирая свежую ссадину на лбу. — Кувшин, правда, крепкий попался, не разбился, зараза…
— Денег-то хоть собрал?
— Ага. — Шут потряс кошельком, в котором что-то зазвенело. — А еще я выяснил, что у них тут предсказатель есть!
— Кто?
— Предсказатель. Который будущее предвидит, — Авти икнул, — пойдем, а?
— Ты ж ничего не поймешь, — усомнился Хорст. — Он тебе напророчит на местном!
— Говорят, он и наше наречие знает, — не сдавался шут.
— Ладно, пошли.
Предсказателя они увидели издалека. Старик с длинной бородой сидел, скрестив ноги, на старом истертом ковре. Веселье бурлило вокруг, точно не задевая его. Перед прорицателем были разложены какие-то странные штуковины, маленькие и серые.
Приблизившись, Хорст увидел, что это обломки кости, на которых что-то нацарапано. Старик поднял голову. Среди морщин прятались глаза, темные, будто вишни.
— Что вы хотите? — Эти слова были произнесены без малейшего акцента.
— Узнать будущее, — недоуменно ответил Авти. — Зачем еще приходят к тебе люди?
— За разным, — уклончиво отозвался старик. — Что, в самом деле желаете? Это знание может оказаться неприятным.
— Хотим-хотим. — Авти мотнул башкой так, что шутовской колпак едва не свалился, а колокольчик на его конце возмущенно забренчал.
— Тогда платите. — Старик повел рукой в сторону плошки, в которой уже виднелась горстка серебряных и бронзовых монет.
— За себя и за него. — Шут показал на Хорста и вытащил из кошеля две большие золотые монеты. — Этого хватит?
— Хватит. Садись напротив меня. — Дождавшись, пока клиент устроится поудобнее, старик наклонился, подобрал костяшки, некоторое время дул на них, точно отогревая от холода, а потом высыпал обратно на ковер.
Раздался негромкий стук.
— Ну? Что? — Авти, нетерпеливо сопя, подался вперед, будто щенок, которого поманили костью.
Старик заморгал, как показалось Хорсту, растерянно.
— Странная опасность на твоем пути, — сказал он, — необычная, с какой мало кто сталкивается. Но ты, судя по всему, уже имел с ней дело… Вот только что это такое, я понять не могу, вразуми меня Творец-Порядок!
— Что за опасность? — Авти не выглядел испуганным или удивленным. — От людей?
— Нет… нет, — предсказатель затряс головой, — это не от оружия, не от болезней, не от клыков или когтей. А что — понять не могу. Извини. И еще — помни, что смерть рядом с тобой. Ей осталось сделать лишь шаг.
— Она всегда была рядом, — шут махнул рукой и залихватски улыбнулся, — так что глупо мне ее бояться. Что-то еще?
— Все. — Старик вздохнул. — Больше не вижу ничего.
— Давай ты. — Авти взглянул на своего приятеля, встал и приглашающе похлопал по месту на ковре, где только что сидел.
Прежде чем опуститься на ковер, Хорст чуть-чуть помедлил. Ему вовсе не хотелось знать будущее, да и не похоже было, чтобы дряхлый предсказатель говорил правду. Обычные туманные фразы и ничего конкретного — такой белиберды вполне хватало, чтобы вытягивать деньги у доверчивых простаков…
Смущало лишь то, что найти таких простаков в степи куда труднее, чем в городе. С этой точки зрения старику с его костяшками место было не на берегах Колариса, а где-нибудь в Ил-Бурзуме.
Вперив свой взор в Хорста, глядя ему прямо в глаза, предсказатель собрал костяшки, вновь подул на них и высыпал на ковер.
Перевел взгляд вниз, на них, и замер. Брови его полезли на лоб.
— И что? — Хорст тоже посмотрел вниз. Костяшки лежали тесной кучкой, точно-их не бросили с высоты, а аккуратно сложили, и только одна отлетела немного в сторону.
— Не знаю, кто ты такой, — медленно, по слогам выдавил старик, — но предсказать я тебе ничего не могу.
— Это почему? — удивился Хорст.
Услышать такое от человека, зарабатывающего на жизнь пророчествами, было все равно, что от кабатчика признание в том, что он не может налить посетителю пива.
— Не буду ничего объяснять, — старик покачал головой. — Можете забрать деньги, если хотите. Но больше я ничего не скажу, клянусь Творцом-Порядком!
Ощущая себя так, словно ему плюнули в лицо, Хорст поднялся. Чего такого углядел в своих костяшках дряхлый предсказатель, что отказался отвечать? Или он почуял спрятанный под одеждой талисман? Неужели людям с подобной штукой, зависящим от прихотей мага-хозяина, предсказать будущее невозможно?
В любом случае было обидно.
— Ладно тебе, не бери в голову, — попробовал утешить приятеля Авти. — Мало ли что там набормотал этот старый придурок! Пойдем лучше выпьем!
— Нет, — Хорст покачал головой, — неохота… И он зашагал в сторону лагеря.
— Эх, треснул бы я тебе по башке! — сказал шут с чувством, глядя на предсказателя. — За то, что хороших людей смущаешь!
— Людей? — старик усмехнулся. — А ты уверен, что имеешь дело с человеком?
Авти ошеломленно заморгал. Пока переваривал услышанное, старик быстро поднялся, свернул ковер, ухватил плошку с монетами и скрылся в толпе. Отыскать его вновь шут так и не смог.
Тучи неторопливо ползли над равниной, и из их отвислых сизых животов неспешно валил снег. Снежинки танцевали в воздухе, метались туда-сюда, прежде чем упасть на мерзлую землю, на бредущую по ней лошадь или на сидящего в седле человека.
— Зима, — сказал Авти, поймав снежинку и глядя, как она превращается в крохотную слезинку.
— Давно пора, — Хорст поправил намокший капюшон. — Мерзлый месяц заканчивается…
С тоской подумал о том, что на родине, в далеком Линоране, давно лежат сугробы, мороз властвует на улицах, а в домах царит теплый аромат сгорающих в печах поленьев.
Дай-то, Владыка-Порядок, еще увидеть все это…
Шел второй месяц путешествия по степи. Позади остались прозрачный Коларис, предгорья Южного хребта, где кочевники из рода людей ведут кровавую войну с холиастами. Отроги исполинской горной цепи, протянувшейся через весь Полуостров, еще можно было разглядеть на северо-западе, но через день-два они исчезнут из виду. С каждым лошадиным шагом отряд приближался к Перешейку. И к Стене.
— Ой, чего это там?
Ветер на мгновение дунул сильнее, разогнал метель, и на востоке показался исполинский холм с необычайно гладкими стенками. Будто кто-то насыпал гору песка и нахлобучил на нее воронку.
— Это курган, — прогундосил из-под капюшона Родрик. Несмотря на всю магию, он ухитрился простыть и теперь хлюпал носом, кашлял и кутался в плащ, точно самый обычный дровосек, — в память тех, кто сложил здесь голову. Дальше вы все сами поймете.
Курган постепенно приближался. Склоны его покрывала свежая (и это на пороге зимы!) трава. Там и сям в беспорядке торчали черные кубические камни — самые настоящие надгробья.