— А вторая новость.
— Вы практически здоровы.
— И, что в этом плохого.
— Через месяц Вы покинете госпиталь, потом Вас три месяца промаринуют в казарме, и по окончании контракта выкинут на улицу. Продлять контракт с несовершеннолетним никто не рискнет, мы на Астгартусе, а не Зеде-3. Что Вы будете делать дальше?
— Попробую получить аттестат и поступить в военное училище.
— Контракт истечет перед выпускными экзаменами, Вы просто не успеете к ним подготовится, а то, что Вам удастся скопить не растянуть на год с лишним. Правительство республики не слишком щедро платит своим сержантам, тем более новичкам, никакой выслуги лет у Вас нет.
— Я найду работу.
— Не смешите, у Вас даже аттестата нет, а вокруг тысячи специалистов с дипломами работу найти не могут. — Латин посмотрел на приунывшего Вольдемара и продолжил. — У меня есть другое предложение. В двух кварталах от госпиталя есть гимназия. В ней учатся мои дети, ее директор мой хороший знакомый. Я договорюсь, и Вам разрешат посещать занятия бесплатно. Программу нагоните и сдадите экзамены экстерном, вместе со всеми.
— Но через месяц меня выпишут.
— Выписывают по решению медицинской комиссии, но документы на выписку подает лечащий врач, а Ваш лечащий врач это я. И я могу не торопиться.
— Но зачем Вы…
— Зачем я это делаю?
Латин потер переносицу.
— А почему бы не помочь человеку. В конце концов, мне это ничего не стоит.
Доктор Латин был хорошим человеком, в том смысле, что не изменял жене, не делал подлостей коллегам и не пытался подсидеть начальников. Прекрасный диагност и посредственный хирург, он не брался за сложные операции, меняясь с коллегами, но и никогда не отказывал им в диагностике сложных случаев, его даже приглашали в другие госпитали и больницы. Если бы доктор Латин попал в экстремальные обстоятельства, то неизвестно как он повел себя. Но карьера доктора катилась по накатанной колее: школа — военно-медицинский институт — ординатура — госпиталь. К сорока годам он занял давно заслуженное место заведующего отделением, и понимал, что выше уже не прыгнуть. Поэтому можно спокойно дослужить до пенсии и уйти на заслуженный отдых. А еще доктору Латину нравилось делать людям добро, особенно, когда это ничего ему не стоило.
Новенькую форму выдали на госпитальном складе, нужные эмблемы и знаки различия Вольдемару купил Латин. Кстати, бюрократическая машина республики крутилась без задержек, продолжая начислять на личный счет Вольдемара Дескина денежное содержание взводного сержанта ОККР без выслуги лет. Не бог весть, что, но в положении Вольдемара, и это было хорошо. Вольдемар взялся за ручку большой двери из настоящего дерева и потянул на себя. Через три дня после разговора с доктором он снова вернулся за школьную парту.
Нового ученика директор представил классу лично, еще бы, впервые в гимназию пришел военный, да к тому же раненый и находящийся на излечении в госпитале. А затем началась учеба. С утра Вольдемар покидал госпиталь, а возвращался уже поздно вечером, зачастую не успевая на ужин, так как допоздна засиживался в гимназической библиотеке. Многое приходилось догонять, да и требования в столичной гимназии были жестче, чем в провинциальной муниципальной школе. Здесь готовили элиту. Ни с кем из одноклассников Вольдемар не сошелся близко, среди своих сверстников из обеспеченных и благополучных семей он выглядел зеленой вороной. Но уже через месяц плохие отметки сменились удовлетворительными, а затем хорошими и отличными. Оценки эти никуда не шли, официально никакого Дескина в гимназии не было. Если вначале гимназисты помогали Вольдемару, то через три месяца уже к нему обращались за помощью.
В один из чудесных весенних дней занятия в выпускном классе гимназии были прерваны появлением в дверях аудитории головы сержанта Джимини. По его перекошенному лицу Вольдемар понял, что-то случилось и это пришли за ним. Когда он выскочил в коридор, то замер от удивления. На Джимини был офицерский плащ с погонами капитана медицинской службы. Из под плаща торчали ноги в госпитальной пижаме и тапочках, в руках он держал офицерскую фуражку.
— Давай в госпиталь! Быстро! — выпалил Джимини. — Там по твою душу, целая комиссия из военного министерства приехала.
— Чего им от меня надо? — спросил Вольдемар, стартуя в направлении выхода.
— А я откуда знаю? — Джимини стартовал вслед за ним. — В кабинете у начальника госпиталя засели. Латин оттянул время якобы на твое приведение в приличный вид.
Вид бегущего полковника в мирное время вызывает смех, а в военное время панику. Это знают все. Вид бегущего сержанта не вызывает никаких эмоций. А, что еще делать сержанту? Бегать ему приходится и в мирное время, и на войне. Но вот когда за сержантом гонится офицер, в явно не подходящем к теплой погоде плаще, то это уже вызывает интерес. Именно так эта гонка выглядела со стороны. К счастью дистанция была короткая, а прохожих немного. Четыреста метров преодолели за полторы минуты, а через четыре Вольдемар уже был в кабинете начальника.
Комиссия действительно была солидная, с настоящим генерал-майором во главе. После доклада Вольдемара о прибытии, генерал встал из-за стола, подошел к нему и, пожав руку, поздравил с награждением Военным крестом третьей степени. Военный крест был высшей солдатской наградой республики. Его нельзя было получить за беспорочную службу, а только за непосредственное участие в бою, офицеры этим крестом не награждались. Представление к награде за спасение первого взвода написал лейтенант Патрик. Однако представление это было к гораздо более скромной награде.
— Добавь еще обеспечение возможности высадки десанта и перепиши представление на Военный крест. — посоветовал ротному капитан Троянов.
— Крест могут не дать.
— Могут и не дать. Но от такого представления просто так не отмахнуться. Если не крест, то медаль дадут точно, а твою бумажку эти тыловые крысы могут не по назначению использовать.
Не отмахнулись. Капитан оказался прав. Более того, поскольку награждение утверждалось парламентской комиссией, проверкой представления занималась военная контрразведка. Офицер, проводивший проверку, написал заключение: факты, изложенные в представлении, полностью подтвердились. А вслух добавил:
— Что уже само по себе подозрительно.
Попутно проверка выявила ряд бюрократических нарушений со стороны командования второй десантной бригады, но, учитывая чрезвычайные обстоятельства, дело оставили без последствий.
Награждение провели в зале заседаний госпиталя. Собрались все свободные врачи и часть выздоравливающих в госпитальных пижамах. Генерал сказал речь и прикрепил к мундиру Вольдемара небольшой красный крестик на черно-оранжевой ленте. К кресту прилагалась планка для повседневного ношения и небольшая денежная прибавка. Банкета не было, но на неделю Вольдемар Дескин стал местной достопримечательностью. Потом интерес утих и Вольдемар продолжил учебу. Экзамены приближались с неотвратимостью дембеля. Беспокойство Дескина прекратил доктор Латин.
— В вашем контракте есть один пункт. Если Вы будете ранены, то контракт автоматически продлевается до полного выздоровления, либо назначения инвалидности. Учитесь спокойно. Да, а в какое училище Вы намерены поступать?
— В академию ВКФ.
— В академию ВКФ? Но почему, Вы же десантник?
— Да какой я к черту десантник. А у флотских мне форма нравится, сержант Джимини в ней просто красавец.
Уже после ухода Вольдемара доктор Латин вспомнил, что сержант Джимини никогда не надевал свою форму, он всегда носил госпитальную пижаму.
Глава 5. Курсант
Вольдемар еще раз просмотрел варианты заданий на экране монитора и убедился, что все они одинаково трудные. Огромная аудитория была заполнена кандидатами на поступление в академию ВКФ, шел первый и самый трудный экзамен — математика.
В академию Вольдемар явился одним из первых, на следующий день после получения аттестата о среднем образовании. Появление в стенах академии человека в форме ОККР не привлекло внимания. Поначалу. Только клерк, принимавший документы у кандидатов на поступление не сразу уяснил, что перед ним и есть кандидат. Через несколько минут появился дежурный офицер, а к концу оформления личного дела Вольдемара Дескина на это чудо явились посмотреть сразу четверо, одним из них был аж капитан первого ранга. Сдав документы, и получив расписание экзаменов, Вольдемар встал из-за стола и на выходе из помещения отдал честь собравшимся офицерам, те откозыряли в ответ. На правой стороне груди кителя сержанта Дескина красовалась нашивка за ранение. Два дня назад медицинская комиссия согласилась с мнением доктора Латина: здоров и годен к строевой службе.
И вот первый экзамен. Кандидатам на выбор предлагались четыре варианта экзаменационных задач, а также шесть часов времени. За это время можно было решить как минимум два варианта из четырех. Многие так и делали, в экзаменационной ведомости ставилась наибольшая оценка. Некоторые ухитрялись решать все четыре варианта и пролететь мимо академии. Ага, кажется, понял, в чем тут подвох. Во всех вариантах только несколько задач были самостоятельными, остальные представляли цепочку, где решение предыдущей задачи являлось исходными данными для последующей. Достаточно было ошибиться один раз и весь экзамен можно считать проваленным. Задачи были скомпонованы так, что цепочка эта в глаза не бросалась. Тут не за количество надо гнаться, а неторопливо и тщательно пройти один вариант, тогда шансов будет больше.
Вольдемар оглядел аудиторию. Все вокруг торопливо писали, один он сидел с пустыми листами бумаги. Неужели они не видят, что им подсунули. Нет, похоже, не видят, экзаменационный стресс делал свое дело. Неожиданно Вольдемару показалось, что он глубокий старик в окружении юнцов. Стряхнув наваждение, он выбрал приглянувшийся вариант и углубился в экзаменационные задачи.
Вольдемар еще раз проверил решение. Вроде все правильно, ладно хватит, лучше уже не будет, а на второй вариант времени не хватит. Пора сдавать. Собрав листы, Вольдемар поднялся и направился к преподавателю, принимавшему экзаменационные работы кандидатов. Стол перед принимавшим был пуст, неужели он первый. Положив работу на стол, Вольдемар услышал.
— Господин сержант, а не хотите решить второй вариант?
Преподаватель был штатским, но, работая в военном учебном заведении, в званиях разбирался.
— Нет, одного я считаю достаточно.
Отрезал Вольдемар и направился к выходу. На этом экзамене его результат превзошел только призер общереспубликанской олимпиады по математике. Количество кандидатов сократилось более, чем вдвое. Следующий экзамен — физика считался более легким. Те же задачи, но на этот раз их составители заставили кандидатов проявить свои знания во всех разделах физики. С физикой, как и с математикой у Вольдемара проблем никогда не было. И хотя результат, показанный им в этот раз, был чуть выше среднего, общая сумма баллов внушала уверенность в успехе. Однако на пути было еще третье испытание — собеседование.
По традиции собеседование с кандидатами проводил заместитель по учебной работе. Но в этот раз в аудитории, где проходило собеседование, появился сам начальник академии адмирал Косторис. Когда дошла очередь до Вольдемара, собеседование начал сам адмирал.
— Почему Вы решили пойти в ВКФ?
Вот так сразу, в лоб.
— В предстоящей войне судьба республики будет зависеть от космического флота, если мы проиграем в космосе, то планеты удержать все равно не сможем. Поэтому я…
— Достаточно. — прервал Дескина адмирал. — А почему именно наша академия.
— Это ближайшее к госпиталю, в котором я лечился, учебное заведение ВКФ.
— Понятно. — адмирал как-то странно посмотрел на Вольдемара. — Можете идти, о результатах собеседования узнаете послезавтра.
Вольдемар поднялся и уже собрался уходить, но начальник академии остановил его.
— К следующему приходу в академию приведите форму в порядок.
Сержант Дескин оглядел китель и форменные брюки. Все чистое и тщательно выглаженное, все пуговицы, эмблемы, петлицы на месте, даже нашивка за ранение там, где положено.
Видя его недоумение, адмирал пояснил.
— К Военному кресту прилагается планка для повседневного ношения. Почему Вы ее не носите.
— Мне бы не хотелось особенно выделяться среди других кандидатов.
— А вот это зря. Такими наградами надо гордиться, а не стесняться их. Идите.
Красный как помидор Вольдемар выскочил в коридор. Помидоры он не любил, хотя их выращивали на Зеде-3 в теплицах, а на Астгартусе они были рядовым явлением. Взглянув на часы, Вольдемар увидел, что прошло всего три минуты, некоторых мурыжили по полчаса. Через день он нашел свою фамилию в списках принятых в акдемию. Первое препятствие на пути в космос было преодолено. Первое, тогда оно казалось самым трудным.
Первый день в академии напоминал хорошо организованное стихийное бедствие. Курсантов переодели в форму ВКФ с особым кантом на погонах, пришивать петлицы и крепить эмблемы, нужно было самим. Потом сдавали в каптерку личные вещи, размещались в казарме, учились заправлять кровати, изучали распорядок дня и представлялись своим командирам… К вечеру едва расползлись по койкам. А утром все по новой: подъем зарядка, утренний туалет, завтрак, развод и строевая, строевая, строевая. Курсантов готовили к присяге. И все это под пристальным взглядом взводных сержантов, даже академия ВКФ не была избавлена от этого общеармейского бедствия.
Присягу приняли через неделю. Все, кроме курсанта Дескина, он это сделал еще на Зеде, а потом началась учеба. Поначалу все напоминало школу. Математика, астрономия, потом стали добавляться специальные предметы, изучали пехотную винтовку, ходили на стрельбище и кидали боевые гранаты. На стрельбище Вольдемар показал молокососам как это делается, а ведь по возрасту, некоторые курсанты были старше него. А гранату до цели он позорно не докинул, хотя руки как у некоторых не тряслись. Просто не получилось, низковато пошла. Через месяц Вольдемара вызвал ротный лейтенант.
— Прикрепите к погонам. — лейтенант протянул сержантские нашивки. — Но приказы взводных сержантов для Вас по-прежнему обязательны. Понятно?
— Так точно, господин лейтенант.
— Ваш вопрос дошел до заместителя военного министра, ни одна канцелярская крыса не хотела взять на себя ответственность и решить сохраняется ли звание при переходе военнослужащего из ОККР в ВКФ. Зам сказал, что вооруженные силы у нас одни и звания Вас никто не лишал. Так, что носите, раз заслужили. Вы, Дескин, своего рода прецедент.
* * *Тяжелый истребитель имперского военного флота, по классификации республиканцев «Рекс», пролетел совсем рядом, казалось камнем можно докинуть. Но перегрузка была такая, что оторвать руку от штурвала было невозможно. Большая угловая скорость сбила имперцу прицел, он просто не успел довернуть на цель и проскочил мимо, даже стрелять не стал. Для разворота и повторной атаки ему нужно не менее, чем сорок секунд, а то и все сорок пять. Успею, решил Вольдемар и продолжил тянуть вираж с огромной перегрузкой. Противоперегрузочный костюм республиканцев был лучше и позволял выполнить вираж с меньшим радиусом. Через двадцать секунд я его поймаю, решил сержант Дескин и решение свое выполнил. Попав в безвыходное положение, «Рекс» попытался развернуться вокруг собственной оси и встретить истребитель Вольдемара залпом двух своих пушек. Ага, сейчас, поздно пить боржом. Сдвоенный лазерный луч прошил фюзеляж врага и тот беспорядочно кувыркаясь, полетел в глубокий космос.
Вольдемар взглянул на экран локатора, где второй, и где отставший ведомый. Вот он жив, курилка. А черт! С задней полусферы на огромной скорости валилась еще одна пара «Рексов». Вольдемар толкнул рычаг маршевого двигателя на максимальное ускорение и повернул штурвал, надеясь повторить прежний трюк и убраться с пути имперцев до того, как они начнут стрелять. Не успел! Монитор в кабине вспыхнул красным, показывая повреждения, а было их слишком много. Вольдемар попытался стабилизировать истребитель, не удалось, работал только один маневровый двигатель. На втором заходе добьют, решил Вольдемар и хлопнул по кнопке катапульты спасательной капсулы.
Откинув фонарь, Вольдемар увидел, что второй тренажер еще работает. Всего в помещении находилось двенадцать тренажеров и это позволяло отрабатывать групповые бои в составе целой эскадрильи, но сейчас были заняты только два. Через минуту второй тренажер вернулся в вертикальное положение и замер. Фонарь откинулся и из тренажера вылез ведомый, против троих противников он продержался недолго.
— Добро пожаловать с того света, Билл. — приветствовал его Вольдемар. — Сейчас нам дадут орденов.
В зал входил лейтенант — инструктор истребительного тренажера.
— Дескин, хорошо. Вторую пару обнаружил поздно, а на вираж ушел просто идеально и дожал его красиво. Продолжай в том же духе, но в следующий раз за космосом следи внимательней.
Лейтенант повернулся к Биллу.
— Кагершем. Плохо, я бы сказал, очень плохо. От ведущего отстал, ориентацию потерял, пока до места добрался, Дескина сбили. А зачем ты один против троих в драку полез?
Уильям Франклин Кагершем одиннадцатый промолчал. Когда в академию подал заявление юноша по фамилии Кагершем, то у всех сразу возник вопрос, не сын ли это того Кагершема.
— Нет, это мой двоюродный дядя. — эту фразу новоявленному кандидату на поступление пришлось произнести не менее ста раз. — Я его всего раз десять видел, в основном в новостях.