– Это не важно. У вас есть то, что интересует нас. А у нас… Сами знаете. Это не телефонный разговор.
– Где и когда?
– Через час у ворот городского кладбища. Приезжайте одна. Если вы обратитесь в милицию, кое-кому не поздоровится. Вы понимаете, о чем я веду речь.
Ага. Лечу. А как же! Веселенькое место выбрали. Размечтались. Это и есть то самое выгодное предложение, которое напророчили магические двенадцатигранники? Ха-ха-ха! Как смешно.
Но постой, постой! Выходит, им неизвестно, что перстня у меня нет? Или он их уже не интересует? Однако, как ни крути, придется-таки обдумать совершенно невыгодное предложение противников.
– Для начала я хотела бы услышать голос своей подруги.
– Это невозможно. Она спит.
Ни фига себе, если это правда. Мы тут, понимаешь ли, из-за нее все ноги пооббили, а она почивает. Замечательно!
– Это ложь. Я не верю.
– Уверяю вас, что так и есть, Татьяна Александровна. Придете – увидите все своими глазами.
Надо все обмозговать. Продумать стратегию и тактику. А посему потяну-ка я время.
– Согласна, – на всякий случай сказала я, хотя пока что пребывала в полной растерянности, еще не решив, как поступить на самом деле. – Дайте мне номер телефона, по которому я смогу предварительно позвонить.
Но ведь «кости», помнится, напророчили выгодное предложение. Наверное, стоит согласиться.
* * *– Вот так, Дмитрий. Потеряли нас из виду и сразу засуетились. Ничего. Еще неизвестно, кто кого. А вообще, тут куча всяких несуразностей.
– Эт-то точно. Если мы под колпаком, то зачем назначать свидание. Можно было бы бомбу пластиковую вместо «жучка» присобачить.
– Во-во. И я о том же.
– И что ты намерена предпринять?
Я курила уже третью сигарету и мучительно думала. Обратиться к Кире, вызвать группу захвата? Только чем это может закончиться для Лены? Если на Шлюпкина даже местное телевидение работает, то что ему мешало заиметь своих людей и в милиции? Они раньше Кири обо всем узнают. Нет, это отпадает.
А дальше закрутилось так, что мне и во сне присниться не могло. «Кости», обещавшие выгодное предложение от кого-то таинственного, как всегда, оказались правы. Мобильник вновь подал свой мелодичный голос. И я услышала голос человека, которого сегодня несколько раз вспоминала. Это был Виктор Иванович Валентинский, Кулибин местного разлива, непревзойденный мастер Левша.
– Таня, голубушка вы моя, здравствуйте, дорогая! Я так рад вас слышать! Я так по вас соскучился, что не могу это даже словами выразить.
Виктору Ивановичу, как и моей славной подруге Ленке, никогда, наверное, не научиться краткости. Он тоже страдает излишней словоохотливостью, что меня бесит, и позвонил в неподходящий момент. Не до него, словоблуда, сейчас. Поэтому после почти искреннего заверения, «что рада его слышать», я несколько резковато сказала:
– Что вы хотели, Виктор Иванович? Только побыстрее, пожалуйста, я очень занята.
– Таня, милая вы моя, да знаю я, что вы заняты. Кому, как не мне, знать, что за жизнь у вас ужасная.
Я начинала закипать. И решила уже отключить мобильник. И воздуха в легкие набрала, чтобы оборвать его пустобрехство фразой: «Вы мне мешаете работать».
– Хочу вам помочь, Танечка. Я кое-что знаю про перстень, который вы ищете.
Эти слова произвели эффект разорвавшейся бомбы. Ни больше ни меньше, именно так. Я дар речи напрочь потеряла. Если он знает о перстне, значит… О господи…
– Так это ваши происки?
– Таня, – голос моего старого знакомого звучал укоризненно, – ну какие такие происки? Так говорят про врагов. А я ваш лучший друг и поклонник.
Скромный мужчина. И фантазия богатая. А впрочем, он всегда таким был. И пытаться его исправить слишком поздно. Это подвластно лишь сырой земле, которая рано или поздно примет его, блудного, в свои недра.
– Вы даже представить себе не можете, как нам повезло. Честное слово. Таня, только не могли бы вы приехать ко мне одна, без вашего молодого человека? Сами знаете, у меня такое ремесло, я не всем могу доверять. Я не хочу, чтобы кто-нибудь еще, кроме вас, знал дорогу ко мне. И, кроме того, я комплексую, знаете ли.
Вот пенек старый. Нет, я его когда-нибудь своими собственными руками задушу. Так разыграть свою добрую приятельницу! Убью! Йог паршивый! Пень трухлявый! Негодяй!
Но если у него, как всегда, есть что-нибудь интересное для меня, то я беру все свои слова обратно. Поскольку слово женщины так же гибко, как она сама. И вовсе не предложение «близнецов» имели в виду мои магические «косточки». Теперь это ясно как божий день.
Но что сказать Димке? Что на меня чуть ли не ЦРУ работает? Что все это жутко секретно и он не должен – ни за что, ни за какие коврижки, слышать нашу светскую беседу с Виктором Ивановичем?
В общем, Димку на время пришлось просто-напросто выкинуть из машины. Ничего, на моей конспиративной квартире, на мягком диванчике ему будет не так уж одиноко и неуютно.
А мне придется вытерпеть небольшой светский треп со старым бездельником. Без этого Виктор Иванович меня ни за что из своего дома не выпустит. Таков уж он, старый болтунишка. Сначала вода в ступе, потом информация.
И хоть я жутко волновалась, я даже и представить себе не могла, что закончу беседу с Валентинским раньше чем через полчаса после ее начала.
Одно меня утешало. Теперь я знала совершенно точно, что Ленка моя – главный козырь «близнецов» в общении со мной, их туз для завоевания пресловутого перстня. Если подслушивали нас не они, то про отсутствие перстня у меня они пока не знают. Смешно, конечно, но наши оппоненты, как я потом поняла, считали совсем по-другому: они думали, что мы просто, как и они, играем свои маленькие роли. Так же, как и им, отведенные таинственным некто.
Несчастные. Все-таки здорово, что мой подпольный адрес не знает никто, даже мой приятель Киря. Хотя нет, Киря-то все на свете знает, только прикидывается.
Я верила в свою звезду, я знала, что Ленка жива и что от меня требуется некий перстень, который гарантирует жизнь. Какой перстень? Почему? Один бог знает. Но точно была уверена, что она, моя славная подруга, не умрет, пока этот чертов перстень не найдется.
В общем, я сказала Димке просто: подожди, мол, пока не встречусь с одной исторической личностью. И сняла «жучок» с мусорного бака.
Снег, который услужливо замел след от моей машины, ведущий за гаражи, уже перестал идти. Зима, кажется, опять сегодня вспомнила про нас и решила наверстать упущенные дни.
Погода была просто прекрасной, сейчас бы с лыжами в горы. А я занимаюсь какой-то ерундой. Причем даже четкого плана действий не имею. Что мне совершенно не свойственно.
* * *Я остановила машину во дворе и направилась к подъезду Валентинского. На свежем, белом, еще не успевшем пропитаться выбросами предприятий и выхлопными газами снегу четко виднелись следы босых человеческих ног. Следы вели за дом, затем в обратном направлении. Кружили перед дверью подъезда.
Я поставила ногу в ботинке на один из следов. Ориентировочно сорок второй размер. Наверняка очередные сдвиги по фазе у Валентинского, не иначе. У него как раз сорок второй размер обуви. Я хмыкнула. Было чему удивляться. Согласитесь, не каждый день вы видите такое, что зимним морозным днем человек домой босым возвращается.
Естественно, как я и предположила, следы мокрых от снега ступней вели вверх по лестнице прямо к двери Валентинского. Я надавила кнопку звонка и позвала:
– Виктор Иванович, это я, Таня Иванова.
– Танечка, радость вы моя! Вы всегда, как свежий ветер… Я так рад вас видеть! Вы для меня, как мотылек…
Открывая дверь, хозяин продолжал еще что-то бормотать в том же духе. А я была настроена… Нет, совсем не философски. Я была настроена скорее воинственно. Поэтому не смогла удержаться и с порога выразила свое неудовольствие подпольной деятельностью этого чудика:
– Вас сегодня точно не спасет та бутылка «бренди», которую я принесла скорее по привычке…
– Таня, милая вы моя, – Валентинский стоял босой и вытирал полотенцем влажные волосы, – вы же не знаете даже, что я вам хочу сказать. Но разве можно в таком случае делать выводы? Нельзя, дорогая. Иначе про вас больше никогда и никто не скажет, что вы лучший детектив города Тарасова. Вы тем и велики, что, в первую очередь, мудры, как не мудра ни одна женщина нашего города, – говоря все это, он открыл дверь ванной комнаты и повесил полотенце на крючок.
Вот подхалим, знает, что сказать разгневанной женщине. Такой бы, кажется, с любой дамой в одном доме ужился. Ан нет, до сих пор в холостяках ходит.
– Танечка, сюда, милая, на кухню. Я уже чай вскипятил. Мы сейчас с вами посидим немного, поболтаем. Мне вам столько всего надо рассказать, чтобы объяснить свои невольные знания. Я как раз только что вернулся. Вокруг дома босиком побегал немного, пока вы сюда из центра города ехали. Пока снежок свежий, не утоптанный подошвами грязных ботинок.
Я усмехнулась:
– То-то я и смотрю, что за снежный человек по снегу носился, – откликнулась я с улыбкой. Ох, дернул же меня черт за язык. Сейчас начнется лекция по профилактике здоровья. Так и вышло.
– А это я, Танечка, – радостно заявил мой болтливый приятель. – Это, знаете ли, так полезно. Для здоровья, я имею в виду. А как это прекрасно: ощущать подошвами ног приятную прохладу. Вообще для того, чтобы чувствовать себя всегда великолепно, надо тренировать ступни ног, массировать их. Вот посмотрите, все генильное всегда просто.
Виктор Иванович нырнул в комнату и приволок огромные старые конторские счеты. Такие раньше в лавках у приказчиков были. Где он их только и откопал? Валентинский положил счеты на пол, уселся на табурет и поставил на эти самые счеты ступни. Затем принялся двигать ногами туда-сюда. Костяшки отчаянно загромыхали.
– Вот. Попробуйте, рекомендую. Врачи советуют тренировать подошвы ног. Тогда все простуды забудут дорогу в ваш дом.
– Виктор Иванович…
– Танечка, вы дослушайте. Это не займет много времени. И вам это при вашей нелегкой жизни пригодится. Необходимо следить за своим здоровьем. В здоровом теле здоровый дух, как говорится. Тем более чайник пока не закипел.
Зато я уже закипала. И была готова зарядить бутылкой бренди, которую принесла, по его репе. Миль пардон за арго.
Но не так-то просто остановить Виктора Ивановича, если он начал свой неподражаемый монолог о профилактике здоровья.
– Я, Танечка, еще смехотерапией увлекся. Так, верите ли, нервную систему успокаивает. Сейчас вам включу. А вы пока сядьте прямо, расслабьтесь.
Я нервно вздохнула, намереваясь высказать все, что о нем думаю. Но Виктор Иванович успел-таки надавить на клавишу небольшого магнитофончика, стоявшего на холодильнике. Из динамиков тут же полился совершенно дикий, гомерический хохот. Нет, это выше моих сил. Я решительно поднялась, надавила на клавишу «стоп».
– Хватит словоблудия. Если вы не перейдете к делу, я тотчас уйду.
– Таня, я же говорю, что вам надо немного подлечить нервы. И смехотерапия…
Я направилась к двери. Бить пожилых людей не в моих правилах. А так захотелось старому болтуну в ухо заехать, даже передать не могу.
Валентинский схватил меня за руку:
– Все-все, больше не буду Давайте бренди. Мы немного выпьем и поговорим по-трезвому.
– К сожалению, бренди, о котором я упоминала, вам придется сегодня пить в одиночестве. Моя подруга в опасности. Я спешу. А вы пичкаете меня какой-то глупостью.
– Это вовсе не глупость, – обиделся Валентинский. – Я же о вас забочусь. А вы…
– Ну ладно. Пейте бренди и излагайте свои познания.
Не переставая болтать, Виктор Иванович ловко вскрыл бутылку, нарезал колбасу. Видимо, малаховские веяния уже позади, и мясо теперь не является в его понятии трупным ядом, как это было совсем недавно.
– Таня, как хотите, но пить в одиночестве я не могу. Вы должны составить мне компанию. Иначе я отказываюсь говорить. Выбирайте. Давайте-давайте, хоть чуть-чуть. За такое изобретение, которое я с вашей помощью испытал, не грех принять по маленькой.
Я взяла свою рюмку и отхлебнула толику – а то ведь не отстанет. Что тут скажешь? Но… И я очень хорошо и давно знаю: он не способен обсуждать некие бредовые идеи, пока трезв. Знаю и то, что, будучи под мухой, Валентинский не сможет разговориться, если перед ним абсолютно трезвый человек. Он должен видеть перед собой равного – в меру пьяного, в меру умного. И в то же время приятного для него. Словом, как ни крути, на рюмку напитка, который сама же принесла, пришлось согласиться.
– Таня, – вновь затараторил Валентинский, – вы должны выслушать меня от начала до конца, это вам здорово поможет. Вы даже не представляете, что я сделал. Что изобрел. И как вам это пригодится при спасении вашей подруги.
Я напряглась: все, что обещает спасение Ленки, для меня чрезвычайно важно. Когда попадаешь в подобную историю, что угодно испробуешь, лишь бы выкрутиться.
– Да перестаньте же вы в конце концов тянуть кота за хвост. Каждая потерянная мной минута может стать последней в этой жизни для моей подруги Елены.
– Я знаю. Все знаю. Это надо смотреть. И слушать. Я сейчас… – Валентинский вновь исчез в комнате, вернулся с пластиковым кейсом. А когда он открыл чемоданчик, моим глазам предстало нечто вроде ноутбука.
Валентинский нажал кнопочки. Засветился экран монитора, расположенного на крышке чемоданчика. Это что же за новинка? Телевизор – не телевизор, компьютер – не компьютер. Такого прибора я еще никогда не видела. А затем из динамиков полился… мой собственный голос, и по экрану, по графическим коридорчикам, забегала светящаяся точка.
Я смотрела и изумлялась: вовсе не коридорчики то были, а графическое изображение города. План то есть.
– Эта точка – моя машина? – совершенно обалдев, спросила я.
– Именно, Танечка. Это запись, – Виктор Иванович весь светился от удовольствия.
– Ну, вы даете. Ну, это вообще…
Я не знала, что сказать. Разом весь словарный запас иссяк.
– Таня, но ведь должен же я был испытать свое устройство, ей-богу. А на ком, позвольте вас спросить? Не цеплять же столь уникальный прибор к первой попавшейся машине. Разве не так? – спросил он немного капризно. – Вы знаете, сколько я над этим работал? Если узнаете, упадете. К тому же именно ваша жизнь и деятельность меня интересуют безумно. Я даже, пока наблюдал за вами, решил, что мне стоит начать писать детективы. Мне есть что сказать читателю, честное слово. Знаете, давайте-ка я буду описывать вашу жизнь и работу, а? Потомкам это будет безусловно интересно. Более яркую личность, чем вы, Танечка, я не встречал в своей грешной жизни.
Я даже не стала останавливать его, вновь ударившегося в пустопорожнюю болтовню, поскольку была занята – пыталась осознать, как этот удивительный прибор действует. Потом не выдержала и спросила об этом автора. Но он состроил хитрую физиономию.
– Вы ж не технарь по образованию, Танечка. Я не смогу вам объяснить на пальцах. Если коротко, в общих словах, я сканировал план города и заложил его в программу. Тот электронный прибор, который вы обнаружили на кузове своей машины, является мощным радиопередатчиком. А вот это, – Виктор Иванович ткнул в какую-то штучку внутри кейса, – пеленг. Именно в нем главная соль. Он определяет по расстоянию местоположение передатчика и проецирует его на экран, то есть на план города. Ну а уж как происходит запись, мне кажется, не стоит вам объяснять. В этом деле вы сами – дока.
Я действительно не технарь, и хоть всякими-разными приборами пользуюсь постоянно, такого еще не видела. От удивления я даже перестала слышать то, что неслось из динамиков. А когда первое изумление прошло, меня заинтересовало другое:
– И сколько времени вы меня слушаете?
– Недолго, – несколько смутившись, ушел от ответа Валентинский. И тут же вновь оживился: – Зато я услышал то, что вам очень поможет. Вот, послушайте: вас остановил гаишник. А сейчас вы обнаружили устройство. Судя по тому, что замолчали. Даже встречу с гаишником обсуждать со своим другом не стали. А это ведь необычно. Все водители после встречи с гаишниками не меньше пятнадцати минут плюются вслух и поливают стражей порядка отнюдь не лестными для них словами. Я сразу догадался и молился, чтобы вы мое драгоценное изобретение под колеса не закинули. И кинулся вам звонить. Но мой телефон молчал – он же спаренный, соседи, наверное, болтали.
А потом понял, что прибор вы куда-то пристроили. Слушайте.
Точка светилась в одном и том же месте, больше не перемещаясь по экрану. И я услышала шелест бумаги и звон стекла. Затем надсадный кашель заядлого курильщика и хриплый голос:
– Привет, Федорыч. Промышляешь?
– Здорово были, Сергееич. Промышляю. Жить-то на что-то надо. Зинка моя вчера литр спирта у соседки купила, мы с ней навернули. Так с утра башка раскалывается. А опохмелиться нечем. И пенсию не скоро дадут. Вот и ковыряюсь тут. Ну ниче, на мерзавчик уже нарыбачил.
Послышался харатерный звук высыпаемого мусора, и голос неизвестного Сергееича произнес:
– Ну-ну, копай дальше. Может, и повезет.
– Да уж так, как тому лоху около аптеки, не повезет. Только дуракам и пьяницам по-крупному везет. А я ни то, ни это, – невидимый «скромный» Федорыч хихикнул.
– Нет, по-моему, ты как раз и то и это, – хохотнул в ответ приятель. – Тебе должно повезти. Ты про Ваську, что полтинник около магазина чуть ли не на ступеньках нашел, что ли?
– Про Ваську ничего не знаю. Я про другого.
– Про какого такого другого? Кто-нибудь пятисотку нашел?
– Так ты не знаешь?
Непродолжительное молчание. Видимо, Сергееич в недоумении пожал плечами.
– Да ты че! Неужто я тебе еще не рассказывал?
Опять молчание. О жестах Сергееича оставалось лишь догадываться.
– Ну-у, тут позавчера такое было. На углу около аптеки бывшей семнадцатой, – продолжил Федорыч и замолчал, явно ждал поощрения собеседника, когда тот заинтересованно спросит, что же такое там произошло.