Киллер ушел, а машина так и осталась стоять на светофоре. Сначала к ней подъехал экипаж ГИБДД, затем оперативно-следственная группа. Павел уже собирался ехать домой, когда в кабинет к нему зашел Стрельнев и велел ехать на Олимпийскую улицу, где произошло убийство. Он подъехал сюда одновременно с начальником управления по борьбе с организованной преступностью.
Место происшествия давно уже было оцеплено, автомобили пущены в объезд, и светофор сиротливо мигал желтым светом. Все, не видать больше покойнику зеленого света.
– Майор, ты убийство на Гаражной улице расследовал? – обращаясь к Никифорову, спросил полковник Харчев, главный рубоповец.
Этот кряжистый мужчина с темным, будто дубленым лицом, был в штатском, но Павел не раз встречался с ним по роду службы и прекрасно знал, кто он такой.
– Я.
– Была версия ограбления, а ты ее на заказное перевел, правильно я информирован?
– Правильно.
– Здесь, похоже, такая же ситуация. Убийца в парике был, с бородой, в очках. И пистолет с глушителем...
– Я в курсе, – кивнул Павел. – Мне говорили.
– И что ты об этом думаешь?
– Шерше ле Бурбон.
– Что? – удивленно и с интересом глянул из-под косматых бровей на него полковник.
– Как говорят французы, ищите Бурбона... Обманные маневры мафии. Дескать, не Лихопасов Блинкова убивал. Мы посадили его зря, потому что настоящий убийца вот он, сегодня опять объявился. Не удивлюсь, если вдруг выяснится, что Крыжов, – Павел кивнул на покойника, – и Блинков на Гаражной улице убиты из одного оружия...
– М-да, зная Бурбона, можно и такое предположить, – Харчев задумчиво ущипнул себя за подбородок.
– И предполагать надо. Надо на чистую воду выводить.
– Как? Доказательств нет, а на одной оперативке, сам знаешь, далеко не уедешь.
– Его сынки внаглую действуют. На следователя давят, на меня. Ну, я-то ладно, а вот Цветкова уже на грани нервного срыва...
– И ничего с ними не поделаешь. Потому что все – в рамках закона. А что вне рамок, то за кадром... Выяснять надо, каким боком Крыжов Бурбону мешал. Так просто убивать он не станет... Если это вообще Бурбон.
– Убийца Блинкова – зять Бурбона.
– Да, я в курсе, – кивнул полковник. – Я этого Блинкова у вас, наверное, заберу, с этим вот, с Крыжовым, объединять будем...
– Баба с возу – лошадь рада. Да и не занимаюсь я этим делом. Прокуратура его ведет, а я так, на подхвате. Только подхватывать нечего. Разве что вещдок удержать.
– Вещдок?
– Ну да, дужка от очков, в которых преступник был. На ней вся доказательная база строится. А у Бурбона везде все схвачено. Как бы не исчезла вдруг эта дужка...
– Ну прямо так и везде! – не очень уверенно съязвил полковник.
Он и сам прекрасно знал, что представляет собой Бурбон, просто из профессиональной гордости не хотел признавать его силу.
– Семья-то большая, – усмехнулся Павел. – Дети, племянники, жены детей, их братья, сестры. И на седьмой воде на киселе поскользнуться можно.
– Да я в курсе, – отмахнулся Харчев. – Я тебе больше скажу, у вас в ГУВД одна такая вода служит. Капитан... Нет, фамилию не скажу. Но дальний родственник Бурыбина. Мы за ним присматриваем, пока за ним ничего нет, но сам знаешь, даже незаряженное ружье может выстрелить...
Павел и сам понял, что убийством Крыжова будет заниматься РУБОП, поэтому не пытался выяснить подробности. Достаточно было знать, как произошло убийство. Потерпевший остановился на светофоре, за ним остановилась зеленая «десятка», из которой вышел человек в парике и с бородой, подошел к «Хонде», направил на водителя пистолет с глушителем и выстрелил. После чего сел в «десятку», водитель которой и вывез его с места преступления, не побоявшись выскочить на встречную полосу. В городе уже действовал план «Перехват»; возможно, убийцу возьмут по горячим следам, но Павел в этом участвовать не будет. Нет желания работать, потому что на душе тяжко...
Дождавшись, когда покойника увезут, он отправился домой. По пути зашел в «Забегаловку», пропустил несколько рюмок беленькой под жирный бифштекс. На душе слегка распогодилось...
Он выходил из бара, когда зазвонил телефон.
– Папка, привет, мы уже в Москве! – веселым звонким голосом отрапортовала Маша. – Переночуем в гостинице, а завтра в Старобоярск!.. Папка, на Багамах так здорово, мы тебе маску вуду везем!
– Чего? – не понял Павел.
– Маску вуду! Это колдовство такое!
– Что-то рано вы.
– Так ты же сам телеграмму дал! – в Машином голосе послышалось удивление.
– Я?! Нет, я не давал телеграмму!.. Точно телеграмма была? – встревожено спросил он.
– Да, от твоего имени. Приезжайте, все нормально. Славе уже надоело, а тут рейс на Москву... А ты что, не давал телеграмму? Вот Славка сволочь! Все-таки обманул! – не уверенная в своем предположении, но все же бойко воскликнула она. – Сам себе телеграмму дал! Ну, ничего, я ему задам!
– Хорошо, если это Слава. Плохо, если нет... Может, вы в Москве пока побудете? – упавшим голосом спросил он. – После Багам там интересно будет, погуляете, посмотрите...
– А что, все так серьезно? – расстроенно спросила Маша.
Она знала, какая опасность угрожает им с мужем, и Слава тоже это прекрасно понимал, поэтому легко согласился улететь в дальние и теплые края... Неужели это Семен вызвал их? С него станется... Но как он их нашел? Значит, у него хорошо работает разведка, если нашел...
Павел протрезвел после разговора с дочерью. И всю дорогу домой думал, что делать, как предотвратить опасность.
Весь в этих мыслях, он не сразу понял, что на кухне у него горит свет. А когда сообразил, что происходит, выдернул из кобуры пистолет.
Но Семен Бурыбин, сидевший за столом, лишь залихватски подмигнул, увидев направленный на него ствол.
– Что-то ты долго ходишь, майор! Давай к столу, тут у нас колбаска, помидорчики! Водочка в холодильнике.
– Долго ходишь, майор! – поддержал его кто-то за спиной Павла. – Водочка в холодильнике!
Обернувшись, Павел увидел атлета с широкоформатным лицом. Он кое-что знал о семье Бурыбиных, были у него фотографии основных персонажей, поэтому он смог узнать в этом молодчике младшего Бурыбина.
Ждан был без оружия. И выражение лица у него не агрессивное. Хотя и любви к Павлу он явно не питал.
– Да ты не дергайся, майор, – засмеялся Семен. – И пушку спрячь, а то несерьезно как-то. Разве ж так встречают гостей! Мы к тебе со всей душой, а ты стволом в меня тычешь. Вдруг убьешь, перед законом отвечать придется.
– Не придется. Незаконное проникновение в жилище, угроза жизни сотруднику милиции...
– Кто тебе угрожает, майор? – продолжал куражиться Бурыбин. – Ты же видишь, мы чистые. А про незаконное проникновение ты забудь.
– Забудь, – эхом отозвался Ждан.
Он стоял у Павла за спиной, и это было очень неуютное ощущение.
– Ты сам нас к себе пригласил, майор. Чисто по-родственному... Или не ты с моей сестрой крутишь? – Семен улыбался, но глаза его зловеще сузились.
– Умней ничего не придумал? – холодея, спросил Павел.
– А кто у нее ночевал дома три дня назад?
– Не было ничего.
– Ну, как же не было? Есть запись, как ты выходил из дома... А может, ты своровал что-то у Юли?
– Ты же знаешь, что ничего не было, – сказал Павел, устало опускаясь на свободный табурет.
Пистолет со стуком лег на стол, зазвенели тарелки с колбасной и сырной нарезкой, тоскливо звякнули рюмки.
– Не знаю, – зловредно усмехнулся Семен. – Я за сестрой, может, и слежу, но в ее спальне у меня видеокамер нет. Я не совсем конченый, чтобы к родной сестре в постель лезть. Юлька – для нас это свято. Да, братишка?
– Свято! – мгновенно отозвался Ждан.
Он стоял в узком переходе между кухней и коридором. Павел сидел к нему боком, так чтобы одним глазом видеть его, а другим – Семена. Но все равно чувство западни не исчезало. И лежащий на столе пистолет тоже не успокаивал.
– Может, и было у вас что-то? – ощерился Семен. – А может, и не было... А если не было, то это плохо. Очень плохо. Юлька тебя домой к себе привела, а ты ее напоил и спать уложил. Она так надеялась, а ты... Ладно, шучу. Правильно сделал, что не тронул Юльку... Что, нравится она тебе?
– Нравится. Но это не твое дело.
– Мое. В том-то и проблема, что это мое личное дело...
– Дочь мою ты вызвал?
– А-а, уже в курсе? – торжествующе просиял Семен. – Да, моя работа. А чего ей там на Багамах делать? Хватит, отдохнули, пора и честь знать. А то папашка здесь со скуки загибается... Или ты не скучаешь? Говорят, сегодня еще кого-то убили, да?
– Твоя работа?
– А что если твоя? Ты клеишься к нашей Юльке, а она тебя отшивает. Пока мужа из-за решетки не вытащишь, ничего у тебя с ней не будет. Вот и вытаскиваешь его. Поэтому и отработал на публику. Все тот же парик, все та же борода...
– И пистолет.
– И пистолет, – ощерился Бурыбин.
– Где ты его спрятал?
– Без понятия, о чем ты говоришь.
Павел прекрасно понимал, насколько Семен опасен. Его люди могли убить сегодня Крыжова, передать Семену орудие убийства, и, возможно, он уже доставил его к нему в дом. Осталось только дать знать своему человеку из милиции. Мотив, по которому Павел мог убить Крыжова, нельзя было назвать серьезным, но все-таки это был мотив. И быть беде, если умножить этот мотив на орудие преступления, которое могли найти у него в квартире...
– И пистолет.
– И пистолет, – ощерился Бурыбин.
– Где ты его спрятал?
– Без понятия, о чем ты говоришь.
Павел прекрасно понимал, насколько Семен опасен. Его люди могли убить сегодня Крыжова, передать Семену орудие убийства, и, возможно, он уже доставил его к нему в дом. Осталось только дать знать своему человеку из милиции. Мотив, по которому Павел мог убить Крыжова, нельзя было назвать серьезным, но все-таки это был мотив. И быть беде, если умножить этот мотив на орудие преступления, которое могли найти у него в квартире...
Опасен Семен. Очень опасен, если смог проникнуть в квартиру Павла. И ведь ничего не боится. Более того, бахвалится своим бесстрашием...
– Все ты понимаешь, Бурыбин. Чего тебе надо? – угрюмо спросил Павел.
– Да вот, водочки с тобой попить хочу... Нормальный ты мент, Паша. Ничего, что я с тобой так просто? – куражился Семен. – Дело свое знаешь, любишь. И главное, ничего не боишься. Я таких людей очень уважаю. И даже неважно, враг он мне или нет... И тебя уважаю. Хотя ты мне враг... Враг ты мне, Паша. Но выпить с тобой я хочу. И еще хотел, чтобы ты мне родственником стал. Ну, на Юльке бы женился... Нравится она тебе. Знаю, очень она тебе нравится...
– А это не твое собачье дело, – разозлился Павел.
– Ну, ну, давай без собак. А то собачиться – последнее дело...
– А людей убивать?
– Каких людей?
– Живых!
– Ну чего ты заводишься, майор? Я же с тобой нормально говорю. Вот, в родственники тебя позвать хочу... Только не сможешь ты мне родственником стать. Потому что Юлька замужем. А многомужество у нас пока законом не разрешено... Можно, конечно, Эдика на Колыму спровадить, но мы тебе, Паша, этого не позволим. Эдик – наш человек, и мы всех рвать за него будем...
– Знаем мы таких, – презрительно скривился Павел.
– Что ты знаешь?.. Ты жену потерял, было такое?
– А вот об этом не надо, тебя это точно не касается.
– А может, и касается... Ты в девяносто восьмом человека одного в зону отправил, а он тебе за это отомстил... Ты, наверное, и не думал, что за него спросить могут. А с тебя спросили. Потому и жену твою грохнули.
– Что ты сказал?!
Павел схватился за пистолет, но только он взял его в руки, как ему в затылок уперлось что-то подозрительно твердое.
– Пушку брось! – услышал он голос Ждана, эффект которого был усилен звуком взводимого куртка.
– В натуре, майор, чего ты дергаешься? – ободренный поддержкой младшего брата, развеселился Семен. – Мы же с тобой нормально. Вот, людей нашли, которые жену твою сделали... Или ты думаешь, что это мы сделали? Нет, Паша, мы с женщинами не воюем. Если бы мы хотели отомстить, то мы бы тебя сделали. А этот шакал на бабу твою руку поднял. Потому что за мента спрос больший. А нам все равно, что мента, что не мента...
– Кто? – сквозь зубы процедил Павел.
– Ну вот, нормальный вопрос. А я дам тебе нормальный ответ. Ты в девяносто седьмом году Гончарова взял, по мокрому делу, а девяносто восьмом году он на этап ушел. Помнишь?
Павлу пришлось напрячь память, чтобы вытащить из нее ничем не примечательного парня. Менеджер коммерческий фирмы, далекий от уголовного мира. Да и жену свою убил из банальной ревности. Она изменяла ему с его же другом, а раз так, решил Гончаров, то пострадать должны были оба. Жену он убил, а друга-предателя выставил, как ее убийцу. И ведь грамотно все продумал, все рассчитал, предусмотрел. Но на допросе у него сдали нервы. Павел зацепился за маленькое несоответствие в его показаниях, стал путать парня, пока, в конечном итоге, не загнал его в тупик противоречий. Не выдержал Гончаров, раскололся. И получил свои десять лет строгого режима...
– Не мог он отомстить, – покачал головой Павел. – Не из того он теста.
– В темноте и заяц за волка сойти может.
– Ну, так то в темноте.
– Зона – она и есть та самая темнота. Гончаров твою жену в карты выиграл. То есть заказал... Торпеда на волю вышла и торпедировала твою жену. Ты убийцу среди местных искал, потому и не смог найти. Залетные это были... Один из наших воров случайно об этом узнал. Только вор этот не стукач, потому и звонить тебе не стал...
– Зачем ты мне все это рассказываешь? – свирепо спросил Павел.
– Затем, что тебе должно быть интересно.
– Мне интересно. Но я тебе не верю.
– А ты поверь... Мы знаем, как выйти на торпеду, которая жену твою убила. Он тебе все конкретно расскажет... Ты же хочешь отомстить за свою жену.
– Хочу, – не раздумывая, сказал Павел.
– Давай так. Мы тебе представим торпеду на блюдечке с голубой каемочкой. А ты Эдика на волю вытаскиваешь. Баш на баш – все как в лучших домах.
– Сделку мне предлагаешь?
– Не предлагаю, а заставляю. У тебя нет выбора, майор, – Семен хищно сузил глаза. – Или ты помогаешь нам, или садишься сам за убийство Крыжова. Мы тебе это организуем. Хочешь, прямо сейчас?
– У вас ничего не выйдет, – осознавая свою беспомощность, нервно мотнул головой Павел.
– И войдет, и выйдет; все будет, как нам это нужно. Так что не сомневайся... А если поможешь нам, то тебе ничего не будет. А в качестве компенсации за моральный ущерб получишь убийцу своей жены. Согласись, это благородный жест с нашей стороны...
– Если убийца настоящий, то да...
Натянутые до предела нервы вибрировали, посылая в сознание тяжелые, разрушительные импульсы. Все мысли в голове, казалось, перемешались, а организму не хватало энергии, чтобы расфасовать их, расставить в стройный ряд. Павлу казалось, будто голова его зажата в тисках, а Семен без устали крутил затягивающий рычаг.
– Настоящий. Сам в этом убедишься... Ну так что, баш на баш?
– Я не знаю, чем смогу помочь вам, – покачал головой Павел. – Дело уже в производстве, остановить я его не смогу...
– Мы остановим. Ты, главное, стоп-кран нам отдай, а мы сами его рванем.
– Какой стоп-кран?
– Дужку от очков с отпечатками Эдика... Остальное мы сами.
– И все?
– А этого мало?
– Много... Но в то же время мало. Есть первоначальное вещественное доказательство, а есть производная вещественного доказательства – слепки, копии... Дужка уже давно описана, сфотографирована, отпечатки пальцев запротоколированы, все это вшито в дело. И эти копии в общем-то имеют юридическую силу...
– Чего же ты за эту дужку так держишься? – перебил Павла Семен.
– Первичное важнее вторичного, все как в жизни...
– А без первичного не может быть вторичного, да? Если мы на первичное другие пальчики наложим, то все вторичное менять придется, так, да?.. Надо, чтобы на дужке чужие пальчики остались. Старые стереть, а новые приложить. Это же не трудно?
– Свои пальчики я оставлять не буду.
– Ну, это само собой.
– И подставлять никого не собираюсь.
– Кто бы сомневался... Дужку мне отдашь, а я тебе сразу ее верну. Есть у меня человек, который свои пальчики оставит. Он чистый, по вашим картотекам не проходит... Ну так что, договорились?
– Я не знаю, – уронив голову на грудь, обреченно вздохнул Павел.
Он очень хотел найти и наказать убийцу Лены. Может, это вернет ему нормальное состояние духа. А то ведь не живет он с того времени, как потерял жену. Одно сплошное мучение, а не жизнь...
– Знаешь ты все, майор. Ты пойми, это не предательство, – увещевал его Бурыбин. – Это всего лишь выгодный обмен.
– Подкрепленный шантажом? – мрачно усмехнулся Никифоров.
– Ну, это чтобы уж наверняка... Мы тебя не торопим, у тебя есть целый час, чтобы подумать. Думай, Паша, думай.
Семен скрутил пробку с бутылки, разлил водку по рюмкам. Павел очень хотел выпить, но в ответ на предложение, решительно мотнул головой. Хоть какой-то, но протест...
– Вали отсюда, Бурыбин. Видеть тебя не хочу.
– Значит, согласен, – широко улыбнулся Семен.
– Сначала убийцу допрошу.
– Само собой. Здесь будешь с ним разговаривать или где?
– У себя в кабинете.
– Ну что ж, завтра утром я тебе позвоню, скажу, куда подъехать... Утром деньги, а вечером я буду ждать стулья. И смотри, не вздумай со мной хитрить!
Семен ушел, забрав с собой брата. В квартире после них остался тяжкий дух безнадежности. И бутылка водки... Павел думал недолго. Выпил одну рюмку, другую, а затем, вспомнив про пистолет, кинулся обыскивать квартиру. Он тщательно обследовал каждый квадратный метр площади, заглянул в каждую щель, куда Бурыбины могли спрятать орудие убийства, но, как ни старался, ничего не нашел.
Вернувшись к столу, он снова налег на водку, а, расправившись с ней, отправился в спальню. Хмель заглушал терзающие его мысли, но все же он долго не мог заснуть. Как это не обидно, он должен был признать свое поражение. В тисках он, на одной щечке которых – желание поквитаться с убийцами жены, а на другой – страх за свою дочь и опасность быть обвиненным в убийстве Крыжова...
Бурыбин позвонил в половине одиннадцатого утра. Павел только что вернулся с оперативного совещания, собирался заняться текущими делами, когда запиликал мобильник.
– Перекресток Чернышева и Свердловской. От автобусной остановки в сторону Рижского переулка тянется тропка к гаражному кооперативу, дойдешь до ворот и жди. До одиннадцати успеешь?