– Скажите, – еще немножко поразмышляв, спросила я, – когда машину Ольгиной сестры последний раз видели?
– Ну, это проще простого… хоть и будет стоить денег.
Я выложила сотню, решив, что чужие аппетиты нужно сдерживать. Дядька поднял брови, однако я продолжала сидеть с каменной физиономией. Теперь вздохнул он, деньги спрятал и продолжил с некоторой обидой в голосе:
– Аккурат в Райкин день рождения. – Он назвал дату, а я нахмурилась, потому что выходило: Милка была здесь накануне своей гибели.
– Ничего не путаете? Мать Ольги утверждает, что видела племянницу больше двух недель назад.
– Точно, – степенно кивнул он. – А потом через несколько дней опять приехала. Была недолго, я только успел покурить, смотрю, уже назад возвращается. Ее машину ни с какой другой не спутаешь.
Что верно, то верно, у Милки был ярко-желтый «Фольксваген».
– А вот скажите, почему вы решили, что «БМВ» имеет отношение к гибели Ольги? Видели вы его накануне, а не в тот день, когда она погибла.
– Так это ж ясно, – хмыкнул дед. – Говорю, не с тем связалась…
– Вы почему следователю об этом не рассказали? – посуровела я.
Иваныч нахмурился.
– Так ведь это… растерялся. А уж когда домой вернулся… выпил, мозги на место встали, вот и начал соображать…
Соседка с женой Иваныча сидели на скамейке возле крыльца.
– Чего сказал-то? – заволновались женщины.
Я пожала плечами, не желая вступать в разговоры. Раиса, в сердцах плюнув, вернулась в дом, я отправилась к Ксении Григорьевне, соседка ходко семенила рядом.
– Неужто зря бутылку ставили? – спросила она, поглядывая на меня с надеждой.
– Может, и не зря. Главное, чтобы он все, что мне рассказал, повторил следователю.
Вернувшись в квартиру, где сестры плакали, сидя обнявшись на диване рядом со спящей Светланой, я позвонила Агате.
– Где тебя носит? – проявила она интерес. Пришлось объяснить. – По-твоему, убийства как-то связаны? – подумав немного, задала она вопрос.
– Если дядька ничего не выдумывает, то выходит, Милка приезжала сюда за день до смерти. Узнай, кто хозяин «БМВ». И побыстрее.
– Сделаем. А я сегодня с Берсеньевым ужинала, – с легким смешком заявила сестрица. – У него была встреча с одним моим клиентом, а я появилась вроде бы случайно. Интеллигентные люди не могли не пригласить меня к столу.
– Ну, и что скажешь?
– Честно?
– Соври, если нужда есть.
– Он мне понравился. Умный, интеллигентный. Горем своим не козыряет, но чувствуется, что ему ох как нелегко. Впечатление произвести умеет, хотя вроде не особо старается. Одно в голове не укладывается: как твоя подруга могла им вертеть? По мне, таких, как он, сдвинуть можно только танком.
– Она им не вертела, – вздохнула я. – Она его любила, что и доказала в дни испытаний.
Простившись с Агатой, я заглянула в комнату, где сидели сестры.
– Ксения Григорьевна, – позвала тихо, чтобы не разбудить Светлану. – Соседи сказали, Мила приезжала к вам накануне своей гибели.
– Приезжала? – искренне удивилась женщина. – Я в тот день в райцентре была, у Розы, сестры двоюродной. Чего ж мне Оля не сказала, что Мила была? И… обычно Мила подарки Светочке привозит, а тут ничего… может, путают соседи?
Иванычу я была склонна верить, дядька глазастый. Когда коз пасет, ничем особо не занят, вот и приглядывает, кто в село ездит. Предположим, Милка действительно появилась здесь в поисках надежного тайника. Рассказала она обо всем Ольге или нет? Могла просто спрятать документы, или что там было, в вещах сестры, рассчитывая, что ненадолго. Но могла и рассказать… ее мнение об умственных способностях Ольги невелико, но они дружили, плюс беспокойство, что сестра случайно наткнется на бумаги. Логичнее довериться ей. Рассказала она или нет, но некто Ольгой заинтересовался. И здесь появляется тип на «БМВ». Машину той же марки черного цвета я видела выезжающей из гаража дома в Лесном. Ольге вроде бы угрожали, хотя фраза «Все поняла?» особо зловещей не кажется. Впрочем, как произнести… Ладно, завтра я узнаю фамилию владельца. Моя сестрица на многое способна, и я, скорее всего, буду в курсе его краткой биографии. Ободренная этой мыслью, я отправилась спать.
Постелили мне в Ольгиной комнате. Я лежала в темноте и прикидывала: будь я на месте Милки, куда бы спрятала бумаги (почему-то мне казалось, что это непременно какие-то документы), не желая, чтобы сестра их нашла? Хотя, если следовать логике, Ольга о бумагах знала. После убийства Милки она сообщила о них кому-то… и погибла. Или о них узнали как-то иначе? И для начала попробовали ее запугать. Опасаясь чего-то всерьез, не станешь садиться в машину первого встречного…
Из гостиной больше не доносилось ни звука. Помучившись еще немного, я поднялась, включила ночник и огляделась. Стараясь двигаться бесшумно, приступила к обыску. Если меня застукают за этим делом, придется объясняться. Надеюсь, Эмма Григорьевна не сочтет меня сумасшедшей.
Потратив часа три на напрасные поиски, я вновь устроилась в постели, досадливо морщась. Ничего такого, что могло бы меня заинтересовать. Пока я мысленно чертыхалась, вдруг явилось воспоминание, как в лихой юности я прятала от родителей фотографии с празднования Нового года. На трех из них я в компании двух сокурсниц исполняла на столе канкан, и если б фотографии попались на глаза моей маме… Подобными воспоминаниями Милка со мной не делилась, но гениальные идеи не одну меня посещают. Это стоило проверить, и начала я с письменного стола. Выдвинула верхний ящик, провела рукой по столешнице изнутри и едва не взвизгнула: плотный листок бумаги был прикреплен к ней скотчем.
Вытащив ящик и положив его на пол, я встала на колени и сунула в образовавшуюся дыру голову. Так и есть. Через мгновение у меня в руках была сберкнижка на имя Ольги Витальевны Овчинниковой. Цивилизация еще не достигла здешних мест, оттого в сберкассе райцентра по старинке пользовались подобными книжками. Пролистав ее, я присвистнула. На счету Ольги было чуть больше двух миллионов. Сумма для матери-одиночки астрономическая. Ольга каждый месяц откладывала по сорок пять тысяч. Вряд ли эти деньги она заработала мытьем полов. Тогда откуда они взялись? А главное, с какой стати сберкнижку прятать, да еще так тщательно? Боялась воров? Или не хотела, чтобы книжка попалась на глаза матери? Второе более вероятно. Ксении Григорьевне пришлось бы объяснять, откуда деньги, а Ольга делать этого по неизвестной причине не хотела.
Причину я нашла без особого труда. Деньги она начала откладывать четыре года назад, когда у нее родилась дочь. Получается, что Ольга, тщательно скрывая, кто отец ребенка, связь с ним поддерживала, по крайней мере, материально он ей помогал. Конечно, мои догадки придется проверить, но я почти не сомневалась: все так и есть. Квартира, где Ольга жила с матерью, бедно отнюдь не выглядела, вполне уютное жилище, мебели с избытком. Бытовая техника, новенький телевизор, у девочки дорогие игрушки. Я-то думала, это Милкина заслуга, но два миллиона – чересчур щедро для подруги, тем более что у нее самой таких денег просто не было. Вернув сберкнижку на прежнее место, я вновь позвонила Агатке.
– С ума сошла? – возмутилась сестрица. – Только уснула…
– Сочувствую. Я тут немного порылась в чужих вещах и обнаружила кое-что интересное.
– Думаешь, это папаша? – выслушав меня, спросила Агата.
– А ты что думаешь?
– Допустим, папаша. Нам-то что до этого? Какое отношение эти деньги имеют к убийству Ольги и тем более твоей подруги?
– Вот я и пытаюсь понять.
– Да ради бога, только дай мне возможность выспаться.
– Потерпи еще пару минут. Среди Ольгиных знакомых адвокат по фамилии Карташов. Узнай, что за человек. Тип на «БМВ» в поселок не въезжал, Ольга к нему сама прибежала. Значит, он ей звонил.
– Хочешь взглянуть на распечатку ее звонков?
– Еще как.
– Если МТС, то без проблем, есть у меня умелец. Если другая компания… тоже раздобудем, при известном везении. Скажи, а тамошние менты чем заняты?
– Должно быть, спят.
– Везет же некоторым. Не хочешь дать и другим людям возможность сделать что-нибудь путное?
– Ты же знаешь – гром не грянет, мент не пошевелится. Помнишь Витьку Лаврова, он со мной в одной группе учился? В те времена, когда я пробовала свои силы в юриспруденции?
– Не помню. Я спать хочу.
– По последним сведениям, он как раз в местном райцентре следаком.
– Повезло ему, хорошо, что он пока ни о чем не знает, хоть выспится.
– Много спать вредно. За тобой номер тачки и распечатка. Перезвоню завтра, сообщу телефон Ольги.
– Спасибо тебе большое, – буркнула Агатка и отключилась.
Еще раз тщательно осмотрев комнату, я с некоторым разочарованием легла спать. Стоящих находок в ту ночь больше не было.
Утром я отвезла Эмму Григорьевну с сестрой и Светланкой в райцентр.
– Прости, Фенечка, что безбожно тебя эксплуатирую, – сказала мать Милки.
– Прости, Фенечка, что безбожно тебя эксплуатирую, – сказала мать Милки.
Я поспешно заверила, что помочь рада, а домой не спешу. Небольшое отклонение от истины: дома ждал участок, брошенный на произвол судьбы, но я решила, что день без хозяйского пригляда он как-нибудь продержится.
– Надо к сестре двоюродной заехать, – вновь заговорила Эмма Григорьевна. – Часа два мы там пробудем. Потом… ты же понимаешь, сколько дел нужно сделать.
– Да-да, конечно, не беспокойтесь. Я вас подожду. Когда сделаем все необходимое, отвезу в поселок и поеду домой.
– Спасибо, – кивнула Эмма Григорьевна, и вскоре они скрылись в подъезде многоэтажного дома, где жили родственники, а я позвонила Агатке, чтобы сообщить номер телефона Ольги.
Сестрица с утра была злющей и разговаривала со мной, скрипя зубами. Но я не стала принимать это близко к сердцу. Зря тратить время глупо, и я решила взглянуть на адвоката Карташова, который был Ольге то ли сердечным другом, то ли работодателем. Оля вроде бы говорила матери, что офис Карташова находится возле площади Победы. Поспрашивав у прохожих, я отправилась туда.
Площадь, по большому счету, площадью не была. На стыке трех улиц стоял памятник погибшим воинам в центре пятачка земли, засаженного сиренью. Слева торговый центр, справа стоянка такси. Дома по соседству одно– или двухэтажные, общий вид нагонял тоску.
Сделав пару кругов по площади, я свернула на одну из улиц и почти сразу увидела вывеску «Адвокат». И притормозила. Если это не контора Карташова, так, может, узнаю, где его следует искать.
Штукатурка на доме облупилась, его давно следовало покрасить, но, как видно, у местных властей не было на это ни средств, ни желания их изыскать. Крыльцо с железными перилами и дверь, которая открылась со зловещим скрипом. Должно быть, адвокат выкупил в доме квартиру, а может, только комнату, и устроил здесь свой офис, одно из окон превратив во входную дверь. Передо мной было небольшое помещение со стеллажами вдоль стен. Папки на них выглядели совсем новенькими, и я усомнилась в том, что ими когда-нибудь пользовались. Скорее всего, они были пусты, зато придавали помещению деловой вид. У окна стол, за которым сидел мужчина лет тридцати. Светлый ежик волос, здоровый румянец и нос картофелиной. Мужчина читал газету. Заслышав скрип двери, газету поспешно свернул и сунул в ящик стола. На физиономии его появилось сосредоточенное выражение.
– Здравствуйте, – сказала я, он кивнул на стул.
– Присаживайтесь. Слушаю вас.
– Как ваша фамилия? – спросила я, плюхаясь на стул. Стул заскрипел. Все здесь скрипело, трещало и жило какой-то своей жизнью. В общем, хоть парень сейчас и старался выглядеть довольным жизнью, вряд ли его дела шли блестяще.
Чуть замешкавшись, мужчина протянул мне визитку, они стопочкой лежали на столе, и ответил:
– Карташов, Валерий Петрович.
– Повезло мне, – вздохнула я.
– В каком смысле?
– Не пришлось вас долго искать. Я приятельница Ольги Овчинниковой.
Он подпер щеку рукой и опустил глаза. Лицо сделалось абсолютно несчастным, на мгновение мне показалось, что он сейчас зарыдает. Однако Карташов вздохнул тяжело и пробормотал:
– Просто в голове не укладывается.
– Вы знаете, что произошло?
– Конечно. Город маленький, новости распространяются со сверхзвуковой скоростью, особенно скверные. Вы сказали, Оля – ваша приятельница?
– Угу. Меня Фенькой зовут, может, она вам обо мне рассказывала.
– Как же… как же… ваш отец…
– Точно, – не очень вежливо перебила я. – Я вчера приехала вместе с сестрой Ксении Григорьевны, как только узнала о несчастье.
– Я собирался к ней сегодня… вдруг помощь нужна. Как такое могло случиться? – горестно покачал он головой.
– Ольга у вас работала?
– Да. Убирала раз в неделю, здесь и в квартире, где я живу. Я холостяк, целыми днями на работе, вот мне ее и рекомендовали знакомые. У них она тоже работала. Обычно приходила сначала сюда, потом шла в квартиру, я живу неподалеку… На обратном пути ключи заносила и ехала домой. Чаще на автобусе, иногда я ее отвозил.
– У вас есть машина?
– Есть. «Жигули». Давно пора сменить, да все руки не доходят.
Я решила, что дело тут вовсе не в отсутствии времени, но предпочла помалкивать.
– Обо мне вы слышали, значит, отношения у вас были довольно дружескими? – закинула я удочку, Карташов вновь вздохнул.
– Врать бесполезно, все равно узнаете. Да и причины нет. Сначала Оля просто по хозяйству помогала, а потом… Я зимой с гриппом свалился, температура под сорок, ухаживать за мной некому. Тут как раз Оля приехала… ну, вы понимаете… холостой мужчина и молодая женщина…
– Вы стали любовниками?
– Можно и так сказать, – вновь вздохнул он. – Хотя нас скорее связывала дружба. Так уж получилось. Вы не подумайте, если бы Оля захотела, я бы на ней женился. И ребенок не помеха. Хорошая, добрая девушка, хозяйственная, а детей я люблю. Но Оля… как бы это выразиться… ее вполне устраивала собственная жизнь, и она ничего не хотела менять. Сначала это показалось обидным, потом я решил: может, так лучше. Пройдет время и… жизнь сама покажет, что делать дальше.
– Разумно, – кивнула я. – Вы когда виделись в последний раз?
– В понедельник. Она, как обычно, приехала, чтобы прибраться. Позавчера позвонила, сказала, что у нее здесь дела. За день до этого тоже звонила. Часов в пять.
– А что за дела, вы не знаете?
– Наверное, уборкой занималась, – пожал он плечами. – Когда она позавчера позвонила, я сказал, что ближе к обеду освобожусь, но планы у меня изменились – встреча с клиентом. Оля приехала, позвонила, и я попросил подождать меня в квартире. Но она отказалась, решив по магазинам пройтись. Встреча заняла гораздо больше времени, чем я предполагал, я опять позвонил ей, извинился. Она ответила, что поедет домой. Машину я утром угнал в автосервис, должен был забрать ее только через несколько дней, отвезти Олю не мог. Остаться здесь она не захотела, последний автобус уходит в восемь вечера. Если бы я знал… – Он вновь опустил глаза и судорожно вздохнул. – Должно быть, на автобус она все-таки опоздала и поехала на попутке. Убить человека из-за пары сотен…
– Вы думаете, убили в расчете поживиться?
– Так говорят, – пожал он плечами.
– Валерий Петрович, об отце своей дочери Оля вам ничего не рассказывала?
– Она как-то… избегала этой темы, а я спрашивать не решился. Но у меня сложилось впечатление, что это был… мимолетный роман.
– Вот как.
– Может, я и не прав. Но женщины обычно не прочь поговорить о себе. Мне казалось, Оле об этом человеке вспоминать неприятно. Возможно, он подло бросил ее, она разуверилась в мужчинах, оттого и замуж не спешила.
– А сколько вы ей платили? – задала я очередной вопрос, он вызвал легкое замешательство. Сумму Карташов все-таки назвал, а я решила: если он и платил ей деньги, то только в начале знакомства, когда их отношения были сугубо деловыми. Потом Ольга, скорее всего, занималась благотворительностью. Вполне в ее духе. А вот то, что она не спешила замуж, слегка удивило.
– Почему вы спросили о деньгах? – нахмурившись, задал вопрос Карташов.
– Заработки у Ольги невелики, нелегко прожить на эти деньги с матерью и ребенком. А жили они неплохо.
– Но ведь у Ксении Григорьевны пенсия… и сестра. Сестра всегда ей помогала.
– Да, я знаю. Когда вы ей позвонили, чтобы предупредить о том, что задерживаетесь, она сказала, где находится?
– В торговом центре, он до девяти работает.
– А освободились вы…
– В половине девятого. Сразу же позвонил Оле, но она не ответила. Я подумал, может, она уже дома, а телефон лежит в сумке, и звонка она не слышит. Утром опять позвонил, а потом… потом узнал…
– Сколько прошло времени между звонками? Я имею в виду, когда вы звонили в тот вечер.
– Ну… примерно час.
– То есть в половине восьмого она должна была отправиться домой?
– Ну да. Я же говорил, автобус уходит в восемь, вот и поспешил предупредить. От торгового центра до вокзала пешком пятнадцать минут. Вполне могла успеть на автобус. Но почему-то им не воспользовалась.
– После встречи вы отправились домой?
– Да, в девять был дома. Вы что, моим алиби интересуетесь? – вновь нахмурился Карташов.
– Алиби – это для следователя, а я просто пытаюсь понять, что произошло.
– Я был в своей квартире, просматривал документы, спать лег поздно, – терпеливо объяснял он, вздохнул в который раз и добавил: – Мне тоже не дает покоя мысль, почему Ольга не поехала на автобусе. Может, встретила знакомого, который обещал ее подвезти?
– Вот только с какой стати знакомый решил убить ее? – с невеселой усмешкой заметила я.
– А если что-то задержало ее в городе?
«Гадать можно сколько угодно», – подумала я. Пока мне даже неизвестно, была ли в тот вечер Ольга на вокзале. Не удивлюсь, если она все-таки успела на автобус и благополучно добралась до поселка. А потом… кто-то уже ждал ее там или позвонил на мобильный. Очень хочется взглянуть на распечатку ее звонков.