Тут Пьеро запнулся и перестал сочинять. Последняя рифма ему не понравилась.
- Чего это они смеяться надо мной будут? -забеспокоился он.
Наконец, на горизонте показалась полоска родной земли.
Раздалось дружное "Ура"! И все стали смотреть в ту сторону.
Артемон от радости завертелся, как вихрь, схватил зубами хвост и тут увидел, что их догоняет большой корабль с черными парусами под черным флагом. Пес залаял, и все разом обернулись: грозная пиратская громада неотвратимо надвигалась.
На носу корабля, скаля в улыбке золотые зубы, стоял Фырдыбас, а позади него вся дурная команда во главе с Карабасом-Барабасом.
Это было, как ночной кошмар, но, увы, это не снилось. Ведь Фырдыбас был разбойником не только сухопутным, но и морским, иначе говоря - пиратом. И у него, конечно, за высокой горой на острове был спрятан до поры до времени старый пиратский корабль с флагом, на котором были нарисованы череп и скрещенные кости. Это и было "папино наследство".
- Ну как, не ожидали?! - загрохотал пират. - Давайте сюда сундук, а не то я выстрелю из пушки, и от вас только мокрое место останется!
Когда корабль приблизился к баркасу, он взял в руки длинный багор и, ловко подцепив сундучок за кольцо на крышке, перенес его на корабль и опустил на палубу. Бандиты бросились к кладу.
Папа Карло стал быстро грести к берегу. А Буратино лукаво сказал:
- А ключик-то у меня! - и показал грабителям язык.
Ссора на пиратском корабле
Пираты ликовали. Каждый с вожделением тянулся к сундучку, стараясь погладить его, и уже воображал, какие сокровища достанутся ему.
Улыбающийся Карабас подошел к Фырдыбасу, обнял его и сказал родственным голосом :
- Дорогой брат, я буду щедрым и отдам тебе пятую часть всего этого богатства.
- Какую пятую? - удивился пират. - Мы с тобой договорились все разделить пополам!
- Не пополам, а поровну! - возразил Карабас-Барабас, - а нас всего пятеро: я, ты, лиса, кот и Дуремар. Так что, все по совести.
- Ничего себе! - возмутился Фырдыбас. - По совести! Смеяться надо мной вздумали! Забыли, что я самый злобный, страшный и кровожадный! - И он закричал ужасным пиратским голосом: - А ну, все марш за борт, тысяча акул!
Он уперся саблей в толстый живот Карабаса, тот попятился, оступился и полетел за борт в море. Раздался сильный всплеск, и синьор директор скрылся под водой. Но тут же его голова показалась на поверхности, и он, фыркая и отдуваясь, поплыл к берегу.
- Что-то акул не видно, - с сожалением проворчал попугай из своей клетки, подвешенной к мачте. - Когда нужно, их нет как нет, - посетовал он.
- Справедливейший господин Фырдыбас, - низко кланяясь, обратилась к пирату лиса Алиса, - перед тем как покинуть ваш гостеприимный корабль, разрешите мне взять свой костыль из трюма?
- Бери и быстро за борт, - рявкнул пират и столкнул в воду упирающегося Дуремара. Вода оказалась длинному пиявочнику только по грудь.
Кот Базилио скачками петлял по палубе и вопил:
- А я не хочу в воду!
Фырдыбас пытался достать его саблей. Наконец кот изловчился и прыгнул вниз сам, прямо на плечи Дуремару.
- За тобой должок, неси меня быстро к берегу, - зашипел он пиявочнику в ухо.
Из трюма выскочила с костылем лиса, быстро перелезла через борт, прыгнула в воду и поплыла к берегу.
Корабль повернул в открытое море. На его корме стоял ухмыляющийся во всю пасть пират. В руках он держал сундучок - пиратскую добычу. Он ощущал себя достойным сыном своего отца.
...Первой на родной Тарабарский берег выскочила лиса и, не отряхнувшись, быстро спряталась за скалой.
С Карабаса и Дуремара вода стекала ручьями, а совершенно сухой кот Базилио разглаживал свои усы и выговаривал Карабасу:
- Хорош же оказался ваш братец Фыр. Чуть не утопил меня. - И кот фыркнул.
Карабас, выпутываясь из мокрой бороды, обернулся и погрозил удаляющемуся "родственнику" кулаком...
В ту же секунду в море, на том месте, где только что был корабль, взметнулся столб огня, а затем донесся глухой взрыв, и во все стороны полетели разные предметы: пушка, мачта, кусок палубы... Особенно высоко в небо взлетел сундучок. Он блеснул в лучах заходящего солнца и упал где-то далеко в море.
А Фырдыбаса никто не увидел. На горизонте теперь было пусто и только одинокая птица летела к берегу.
Из-за скал к изумленной компании вышла лиса Алиса и с ехидным превосходством сказала:
- Если не нам - так никому!
- Как это ты все устроила? - выдавил из себя Карабас.
- Я же вам говорила, что справлюсь с бомбой. В трюме стоял бочонок с порохом и лежал длинный фитиль. Я его приладила к бочонку и зажгла. А пока он горел, мы успели выбраться на берег. Только и всего.
Мокрые и злые неудачники поплелись по берегу домой.
Спасенное завещание
Поздно вечером, когда было уже совсем темно, столяр Джузеппе услышал шум. Он зажег фонарь и вышел на берег. С его помощью мореплаватели высадились. Друзья обнялись. Столяр оглядел путешественников.
- Как вижу, все живы-здоровы.
- Да, только...
- Только клада с вами нет, - понял Джузеппе.
- И лодка погибла в бурю, - вздохнул папа Карло.
- Не беда, - махнул рукой Сизый Hoc. - А за этот баркас ты не беспокойся. Я знаю, кто его хозяева, и завтра они его заберут.
Путешественники были так измучены, что решили сразу лечь спать. Папу Карло Джузеппе поместил на своем топчане, кукол он положил на стол, Мона устроилась на полу, а Артемон свернулся в клубок у входа. Сам столяр решил спать на верстаке, больше негде было.
Буратино лежал и принюхивался: пахло родной стружкой.
"А ведь в этой самой мастерской я родился и запищал, когда Джузеппе начал обтесывать меня топориком!" - вспомнил он с нежностью. Но скоро и он уснул.
Утром, одеваясь, папа Карло нащупал в левом кармане куртки сложенный вчетверо лист пергамента.
- А ну ее, эту карту, - раздраженно сказал он и, не разворачивая, бросил карту в пустой очаг.
В мастерскую вошел Джузеппе. Он встал пораньше и уже успел поймать на завтрак рыбину.
- Кто будет готовить? - спросил он.
Все посмотрели на Мальвину.
- Если Буратино почистит рыбу, то я смогу, наверное, ее поджарить, - проговорила она, позевывая и вежливо прикрывая рот ладошкой.
- Ладно, - смилостивился Джузеппе, - я сам займусь рыбой, а ты, Пьеро, собери в углу стружки и разожги очаг.
Скоро огонь уже пылал, а на большой сковородке аппетитно жарилась рыба.
- Прошу к столу, - пригласил хозяин и положил буханку хлеба. Все сели завтракать. Буратино уплетал за обе щеки.
Папа Карло полез в правый карман куртки за перочинным ножом и вытащил из него... сложенный вчетверо лист пергамента?! Он с удивлением развернул его и увидел, что это...карта острова! Сомнений не было. Это означало, что в очаг он бросил не карту, а другую бумагу, ту, которую нашли в сундучке!
Папа Карло схватился за голову.
- Что случилось? - испугался Джузеппе. - Тебе плохо?
- Я сжег важный документ, даже не узнав, что в нем было написано, - признался старик со вздохом. - И как только я мог забыть о нем!
К папе Карло подошел Пьеро:
- А не этот ли листок вы ищете?
В руке он держал второй, сложенный вчетверо пергамент.
- Этот! - обрадовался несчастный папа Карло. - Но я же бросил его в очаг!
- А я подумал, что на нем удобно писать стихи, и не стал сжигать.
- Умница! - воскликнул старик и обнял мальчика.
Джузеппе развернул листок и начал читать:
"Я, художник Круз, завещаю театр "Молния" и сундучок с драгоценностями человеку, имя которого начинается с буквы "К"...
Ни слова ни говоря, папа Карло почти вырвал из рук столяра бумагу, выскочил на улицу, и быстро, как только мог, зашагал к судье.
Куклы, Артемон и Мона поспешили за ним.
Снова в суде
Как раз в это время лиса Алиса вышла на утреннюю прогулку и увидела папу Карло, вбежавшего в здание суда.
- Тут что-то затевается, - решила она, - надо не опоздать.
И через десять минут вся бандитская компания была уже на месте.
Зал заседаний был полон зрителей. Сюда собирались люди, которым дома сидеть скучно, и они ходят в суд, как в театр. А вдруг случится что-нибудь интересное.
Судья сидел на возвышении в своем кресле. Он взглянул на шарманщика поверх очков, взял у него бумагу и стал ее громко читать. Когда он дошел до слов: "...имя которого начинается с буквы "К"...", - в зале зашептались:
- Карло, Карло...
Но тут вскочил с места Карабас-Барабас и закричал:
- И мое имя начинается с буквы "К"!
- Сядьте на место, - строго сказал судья и продолжил чтение: "...и в том случае, если человек хороший, добрый и любит животных...".
- Я! - снова закричал Карабас. - Я хороший, добрый, я люблю животных! Отдайте театр мне!
- И мое имя начинается с буквы "К"!
- Сядьте на место, - строго сказал судья и продолжил чтение: "...и в том случае, если человек хороший, добрый и любит животных...".
- Я! - снова закричал Карабас. - Я хороший, добрый, я люблю животных! Отдайте театр мне!
- Прекратите мне мешать! - приказал судья. - Я еще не дочитал завещание до конца. - И он продолжил: "...и три свидетеля подтвердят это на суде".
Быстрее всех сообразила Мальвина.
- Артемон? - строго спросила она. - Ты можешь подтвердить, что папа Карло - хороший, добрый и что он любит животных?
- Гав, гав, - радостно залаял пес и завилял хвостом.
- А ты, Мона? - спросила Мальвина обезьянку.
- Могу, - кивнула головой та.
- А есть ли у вас третий свидетель? - поинтересовался судья.
Третьего свидетеля не было.
Лиса толкнула Дуремара в бок:
- Беги на улицу и волоки сюда какого-нибудь свидетеля. Обещай ему горы золотые.
- Для папы Карло? - удивился Дуремар.
- Дурак, - отрезала лиса, - для Карабаса! Скорее! А я постараюсь выступать как можно дольше.
Лиса встала с места и начала:
- Уважаемый господин судья! Перед вами еще один претендент на наследство - всеми уважаемый в этом городе доктор кукольных наук, кавалер высших орденов - синьор Карабас-Барабас. Я, лиса Алиса, и достопочтенный кот Базилио свидетельствуем, что он хороший человек, любит животных и...
Третий свидетель
Дуремар выбежал на улицу и увидел стоящего на крыше дома аиста. Тот, видимо, выбирал место для гнезда.
- Послушайте, уважаемый, - вежливо обратился к нему Дуремар, - помогите мне в одном очень срочном деле: надо подтвердить, что синьор Карабас-Барабас - хороший человек.
- Извините, - ответил учтивый аист, -я с радостью помог бы вам, но, к сожалению, я еще не знаком с этим господином.
Недалеко щипала траву коза.
- Привет, - обратился к ней Дуремар, - я тебе хорошо заплачу, пойдем со мной в суд, и ты проблеешь несколько хороших слов про Карабаса-Барабаса.
Коза подняла голову, странно посмотрела на говорившего и неожиданно боднула его.
- Ой, больно! - скорчился от удара Дуремар.
- А мне, думаешь, не больно было,когда Карабас ни за что ни про что ударил меня плеткой? - спросила коза.
Прихрамывая, Дуремар поспешил от нее отойти.
Посреди площади в большой луже лежала свинья.
- Эй ты! Пойдем в суд. Там хрюкнешь пару добрых слов о Карабасе и получишь пару золотых монет, - пообещал Дуремар.
- Не хочу влезать в грязную историю, - лениво ответила свинья.
- Но и так лежишь в грязи! - удивился продавец пиявок.
- Это чистая грязь - вода да глина, от нее легко отмыться. А соврешь - никогда не отмоешься.
Что было делать? А время шло.
Тут Дуремар увидел стайку воробьев. Сачок у него всегда был с собой. Минута - и один из воробьев был пойман и зажат в кулаке.
- Ты что делаешь? - возмутился воробей. - Большой, да? Сильный, да? Свободу мою ограничил? Зачем?
- Пойдем в суд, там ты кое-что прочирикаешь, - объяснил Дуремар.
- А что я буду с этого иметь?
- Куплю тебе булку.
- Две булки, - потребовал воробей.
- Ладно, - согласился Дуремар, - скажешь, что господин Карабас любит птиц...
- Есть в жареном виде! - сердито докончил начатую фразу воробей.
- Да нет же, все наоборот, - с досадой перебил его Дуремар, - скажешь, что он хороший!
- Три булки, - повысил цену воробей, - что делать - семью кормить надо, - и он пожал крылышками.
- Ладно, - согласился Дуремар.
Перед ними была дверь суда. Воробей дернулся в кулаке и спросил:
- Ты меня и в суде будешь так держать? И кто мне тогда поверит? Дай мне свободу!
- А ты не улизнешь? - засомневался Дуремар.
- Ты мне не веришь?! - рассердился воробей. - Даю честное слово, что не улечу!
Продавец пиявок разжал кулак, и птица с криком "Воробьи не продаются!" - улетела.
- Ну и обманщик! - возмутился Дуремар, - надо же быть таким вруном!
Идти в суд не хотелось. Карабас и лиса опять станут его ругать. Он повернулся и побрел домой.
...Ни у того, ни другого претендента на владение театром третьего свидетеля не было. Но тут произошло неожиданное событие. В открытое окно влетел попугай и сел на скамейку рядом с Буратино.
- Перико?! - удивился мальчик. - Как я рад тебя видеть! Как ты...
Но его перебил судья:
- Вопросы будете задавать потом. Насколько я понимаю, это ваш третий опоздавший свидетель?
- Да! Да! Да! - закричали все куклы, а Артемон залаял.
- Перико, скажи, как ты относишься к моему папе Карло? - торжественно спросил Буратино.
- Восхитительно! - ответил попугай и добавил: - Поскольку он воспитал такого хорошего сына, как ты.
И в подтверждение своих слов перелетел на плечо старику и стал тереться клювом о его небритую щеку, приговаривая:
- Папочка, папочка...
- Ура! - закричали зрители, а судья сразу подписал бумагу и поставил печать.
Теперь завещание вступило в силу, и театр "Молния" стал законно принадлежать шарманщику Карло. Зрители с поздравлениями окружили счастливого старика, а Буратино не терпелось расспросить Перико, как ему удалось удрать от злодея Фырдыбаса.
- Все очень просто, - объяснил попугай. - Ты подпилил клетку, Фырдыбас этого не заметил, взял меня в плавание, чтобы утопить на самом глубоком месте. Когда корабль взорвался, клетка лопнула, а я никак не пострадал и улетел. Чайки сказали мне, что ты здесь. Вот и все.
- А что стало с сундучком?
- Он лежит на дне моря.
- Ну и ладно, - сказал Буратино.
В это время синьор Карабас-Барабас, лиса Алиса и кот Базилио встали со своих мест в первом ряду и медленно направились к выходу.
Им никто не мешал. Все их сторонились.
Папа Карло заболел
Из зала суда папа Карло и его спутники вышли в самом хорошем настроении. Все волнения были позади.
- Наша взяла! - громко оповещал всю улицу Буратино.
Теперь их компания увеличилась - на плече у папы Карло сидел попугай Перико, а Мальвина держала за лапку обезьянку Мону.
И со всех сторон их окружали плотным дружеским кольцом куклы - артисты театра "Молния". Они совсем замучили бы своими расспросами растроганного папу Карло, если бы Мальвина не спасла его и не объяснила, что папа Карло нуждается в отдыхе.
- Вот мы наконец и дома, - сказал папа Карло.
В каморке все было по-старому. Не хватало только полотна с нарисованным очагом. Оно погибло в море с лодкой.
Папа Карло присел на кровать:
- Знаете, ребята, устал я что-то, немного полежу, отдохну.
- Мы не будем шуметь, - заботливо сказала Мальвина.
К вечеру старику стало хуже. Сказались и ночная буря, и путешествие по джунглям, и волнения в суде. Не всякий молодой выдержит такую нагрузку. Ночью ему стало совсем плохо. Куклы зажгли свечу и собрались у его постели. Глаза у папы Карло были закрыты, он тяжело дышал, а его добрые руки бессильно лежали вдоль тела. Что было делать?
- Надо позвать его друга, столяра, - посоветовала обезьянка Мона.
Пьеро сел и написал крупными печатными буквами: "Синьор Джузеппе! Папе Карло совсем плохо. Очень просим вас сейчас прийти". И подписался: "Мы".
Бумагу он сложил и сунул в пасть псу.
- Артемон, - сказала Мальвина, - беги к столяру Джузеппе и передай письмо.
Умная собака кивнула и умчалась выполнять поручение.
Скоро появился Джузеппе. Он уже знал о победе в суде.
- Что же это ты, старина, подкачал? - и столяр сел на стул рядом с кроватью. - Тебе бы праздновать надо, а не болеть. А нет ли у папы Карло где-нибудь лекарств? - спросил он Мальвину.
- Нет, - сказала она. - Папа Карло говорит, что они очень дорогие.
Джузеппе наклонился над больным, и вдруг тот быстро зашептал:
- Я ни за что не отдам тебе кукол, убирайся отсюда, Карабас.
- Бредит, - определил столяр. Потом задумался и сказал:
- Есть один человек, который может помочь папе Карло. Но захочет ли он это сделать - вот в чем вопрос?
- Кто же это? - спросила Мальвина.
- Продавец лечебных пиявок - Дуремар.
- Да-а-а, - протянул Буратино.
- Какой ужас! - широко раскрыла глаза Мальвина.
- Он бы поставил лечебные пиявки, и папа Карло непременно бы выздоровел, - тихо объяснил столяр.
- Непременно? - оживился Буратино. - Ладно - я иду к нему!
- Но он, наверняка, не согласится нам помочь, - прошептал Пьеро.
- Но Дуремар тебя поймает и отдаст Карабасу-Барабасу, - испуганно сказала Мальвина.
- Девчонка, брось ныть. Все равно я иду! - решительно повторил Буратино и вышел в темноту.
Страшная ночь
Ночь была лунная и ветреная, поэтому было особенно страшно. От деревьев на земле, на стенах домов, на заборах лежали, сидели и стояли нелепые черные тени. Они шевелились, протягивали к мальчику свои бесформенные лапы, подмигивали и качались.