У входа вытянулись двое гвардейцев в латах. Один из них распахнул дверь. «Елки-елки. Принцесса — понятно, а я как? Тоже — типа небольшого босса?» «Опусти нос книзу, босс, — немедленно отреагировал голосок в голове. — Ты просто гость».
Они поднялись по лестнице и завернули в коридор. Сопровождавшие остались внизу. Через минуту она распахнула двойные двери просторной комнаты:
— Отдыхайте. Сейчас принесут ужин. Если что-то понадобится — здесь звонок.
Сергей прошел внутрь и огляделся: большой камин, картины, диваны, кресла, высокие окна, по сторонам виднелись двери еще куда-то… «Ну и ну. Это все для меня?» Он подошел к окну — прекрасный вид на парк и фонтан в виде скалы.
Она не уходила, стояла в дверях и смотрела на него. Потом, видимо, решившись, зашла, закрыла двери и обернулась:
— Только одну минуту. Скажите, почему вы оказались рядом — тогда? Что вас толкнуло?
Сергей потер висок, рассматривая картины.
— Поверьте, не ваше положение.
— Я знаю это. — Она не отрывала от него глаз.
— Я вообще не знал, кто вы.
— И это известно. Но тогда почему? Скажите, только откровенно…
— Вы знаете, что очень красивы? — Он сделал глупый вид. Он не мог на нее не смотреть, и это здорово выбивало из колеи. — Вот и взорвался во мне мужчина. Говорит: лопух, смотри, какая красавица. И одна…
Она смутилась:
— Что-то не очень похоже…
— На что не очень похоже?
— Что вы заметили во мне красавицу.
Сергей почувствовал легкое раздражение. Она что — играет с ним? Зачем? Он что — мальчик и не понимает своего временного положения? Нет, у него совсем другие взгляды на семью. Там не может быть дворцовых интриг или расчета… «Не бойся, я не стану сейчас разводиться. У тебя не будет проблем со мной».
— Заметил. Вас вообще трудно не заметить. Как алмаз в витрине — им можно любоваться издали и при этом твердо осознавать, что он никогда не будет твоим.
Она немного покраснела и от этого стала еще прекрасней.
— У меня такое впечатление, что в вас говорит сарказм. Только не понимаю почему.
Сергей почувствовал, что теряет над собой контроль. «Да не смотри ты на меня так своими глазищами! Не будь такой смущенной! Я же могу потерять голову…»
— Давайте определимся. Я завтра уеду — я приехал просто договориться. Я ничем не буду вам мешать, вы вообще не услышите обо мне. Я вернусь через год, и мы тихонько разведемся. Я ничего не прошу и мне ничего не надо. Можете ни о чем не беспокоиться, никто не даст повода маркизу заявлять о своих правах.
Неожиданно она отвернулась в сторону, как будто услышала что-то за дверью… Или спрятала глаза. Но когда повернулась — в ее глазах уже не было смущения и приветливости.
— С чего вы решили, что именно это меня беспокоит?
Сергей опустил голову — кажется, он маленько перегнул палку. Она ведь принцесса.
— Простите меня, я не хотел вас обидеть. Просто мне кажется — лучше, когда все на своих местах. Сразу. — Он отвел глаза в сторону.
— Почему вы решили, что это — свои места?
— А разве нет?
— Не думаю. — Ее голос дрогнул. — Хотите вы этого или нет.
— То есть… Я что, не могу уехать?
— Пожалуйста. Никто не будет вас задерживать. Только зачем?
— А зачем мне оставаться?
— Что, совсем незачем?
Кровь ударила в голову Сергею. Долго она еще собирается шутить?
— Вы знаете, что я могу подумать?
— Думайте о том, что все — в ваших силах. Алмаз может быть и не за стеклом.
Сергей взорвался — неожиданно для самого себя:
— Не надо, я прошу вас! У меня совсем другие взгляды. Другие принципы. Я не признаю временных отношений. Не приветствую мимолетные увлечения. Не признаю любовные романы. У меня все-все-все совсем другое. Поймите, я — мастодонт, пережиток других эпох…
Неожиданно ее глаза сверкнули:
— Почему вы считаете, что я люблю временные увлечения?
— Тогда какие? Постоянные — со мной? Посмотрите. — Он кивнул в сторону зеркала. — Подойдите и посмотрите! Что вы там увидите?
— Что? Что я увижу? — Она не поняла. И чисто по-женски окинула быстрым взглядом свое немного потускневшее и укороченное Сергеем платье.
— Принцессу, — вздохнул Сергей. Раздражение улеглось, он сделал два шага и устало опустился на диван. — Принцессу, женщину из высшего общества Шеола. А потом посмотрите на меня. Что вы видите? Абсолютно простого, ничего не знающего воина. У нас нет и не может быть будущего. Мы — из разных миров, ваше высочество.
— Только это вас беспокоит? — Она вздохнула.
Он готов был поклясться — с облегчением. «Ну кто в мире может понять этих женщин? Что у них в голове? Как с ними еще разговаривать? Я на нее накричал, а она вздыхает…»
Он устало посмотрел на нее:
— Ваше высочество…
— Хватит, прошу вас.
— Что хватит?
— Высочествовать.
— Хорошо, — тихо и послушно сказал он. — Поймите. Мне просто повезло вас пару раз выручить… из неприятностей. Вот и все. Поверьте, это для меня не было так трудно, как кажется со стороны. Я не напрягал изо всех сил свою волю, не скрипел зубами, не вытворял — честно говорю — каких-то особых подвигов. Но вы — женщина. И у вас маленько взыграло сердечко. Это пройдет, поверьте мне. Просто вы, женщины, часто руководствуетесь чувствами. И сейчас. А мы, мужчины, — разумом. И смотрим в будущее.
— Наши чувства, женщин, — она тихо смотрела на него, как будто что-то открывала для себя, — нередко меняли то, что сейчас, — и будущее благодарило за это. Нередко спасали вас, мужчин, и выводили из множества разных неприятных ситуаций. История полна подобных примеров. Хоть вы, мужчины, и смотрите в будущее. Отдыхайте, не буду вам мешать. До свидания.
Она пошла к двери — Сергей молча смотрел ей вслед. Это прозвучало как-то очень мирно и примирительно поднимало вековой спор мужчин и женщин, и этим она как-то сразу ставила его и себя на один уровень, и совсем не было даже малейшего оттенка превосходства хоть в чем-то. Как, впрочем, и во всем разговоре…
— Все это напоминает историю о том, как бабочка учила летать муравья, — сказал он, не удержавшись. — Она просто не понимала, что муравью нужно было совсем другое. Ему нужна была земля…
Она обернулась у двери и посмотрела ему прямо в глаза — очень серьезно.
— Бабочки живут летом, и они не думают о том, что будет зимой, — сказала она. — Откуда вы знаете, что нужно мне?
— Да вы наверняка сами этого не знаете, — опять не удержался он. Это было почти грубо — она его здорово выбивала из колеи. Почему еще не послала? Елки, что он делает, она же дочь короля… Ну и пусть. Зато честно.
Она некоторое время молчала, глядя на него, потом сказала:
— Мне очень жаль вашу семью, Сергей…
Он медленно поднялся с дивана — кровь отлила от лица…
— …Вашу жену Лену и дочек — Сашу с Машей. Простите, что напоминаю. Я не смогу заменить вам Лену. Но могу постараться дополнить.
Он остолбенело смотрел на нее, в голове — ни одной мысли.
— У меня тоже была дочь, — продолжала она, отведя глаза. — И был муж. Раньше. Вы ведь знаете это.
Сергей закрыл глаза. Девушка с растрепанными волосами рвется из круга молчаливых гвардейцев: «Рада… Маленькая моя…»
— Мы были с вами в Эргане, Сергей. Вы ведь знаете, что это означает?
Сергей молчал.
— До завтра. Спокойного сна. — Она открыла дверь.
Он молчал — он не мог ничего сказать. Потому что вдруг понял, кто она. И понял, что всегда это знал — с той венчальной ночи под звездами, но считал каким-то наваждением. Она не притворялась и не показывала себя с лучшей стороны, как стараются обычно все. Она просто такой была. Стиснув зубы, больная поднималась по косогору. Успокаивала, что ей лучше, у костра. Сломя голову принеслась в столицу, не надо говорить, за кем. И терпела то, что он почти заставил ее, принцессу, упрашивать его. Женщина. Из тех, которые делают в семье счастье, а не ждут его от мужа. Из тех, которые с большой буквы.
— Эния… — Он не узнал своего голоса.
Она обернулась в дверях.
— …простите меня. Я кретин.
Она очень тепло улыбнулась:
— Я постараюсь тебя вылечить, — и мягко закрыла дверь.
Глава 14
— Эния!!! — Илламия чуть не сбила ее с ног. — Мне такое наговорили! Что тебя чуть не утопили, что тебя чуть не съел паук и что ты наконец его нашла! Что из этого правда? Бог мой, что это на тебе?
— Лами… — Эния улыбалась и покорно ждала, пока сестра ощупывала ее руки и ноги, выискивая переломы, и цокала языком на платье. — Ты где была?
— В Горване. На этом договоре, о плотине… — Илламия закончила осмотр и повлекла ее по лестнице. — Ну рассказывай. Что случилось? И где он?
— Куда ты меня тащишь? — Эния почти бежала за сестрой.
— Лами… — Эния улыбалась и покорно ждала, пока сестра ощупывала ее руки и ноги, выискивая переломы, и цокала языком на платье. — Ты где была?
— В Горване. На этом договоре, о плотине… — Илламия закончила осмотр и повлекла ее по лестнице. — Ну рассказывай. Что случилось? И где он?
— Куда ты меня тащишь? — Эния почти бежала за сестрой.
— Одну минутку! Чуть-чуть в сторонку… — Илламия оглянулась на караульную двойку гвардейцев в коридоре. — Где никто ничего не услышит.
— Лами… — взмолилась Эния. — Пожалей меня! Я столько пережила и так устала. А мне еще писать отчет совету.
— Завтра напишешь! Не лопнут, подождут. Я тебя отнесу потом в кровать! Ты что, я не доживу до утра — столько случилось!
Эния покорно вздохнула, быстро перебирая ногами, — Лами не сокрушить штормами, не то что вздохами…
Она усадила ее на широкий подоконник за каким-то изваянием на лестнице и сама пристроилась рядом:
— Ну давай! Рассказывай.
— Что рассказывать?
— Где он?
— В гостевой части.
— Так. Еще не разделся?
— Лами. — Эния умоляюще посмотрела на сестру. — Не трожь его сегодня, ладно? Пусть человек отдохнет!
— Говорят, что он этого паука убил с одного удара! Р-раз — у того и лапы кверху!
Эния промолчала. Что-то дрогнуло внутри — перед глазами встали голодные плотоядные глаза и растопыренные ноги и ветер ненависти, продувающий насквозь… И пригнувшаяся спина человека, приближающегося к этим глазам с зажатым в руке клинком…
— Эния! — Илламия трясла ее за плечо, потом порывисто обняла. — Прости, сестричка. Тебе столько пришлось пережить…
— Лами… — Эния всхлипнула и потерла глаза. — Можно я пойду к себе?
— Конечно. Пойдем, я тебя провожу. — Сестра обняла ее за плечи и повела вниз.
— Лами… За Шариданом, на мосту через Гураю, нас ждал маркиз. — Неожиданно у нее из глаз потоком хлынули слезы — сказывалось нервное перенапряжение. — Все погибли, а я упала в воду…
— Бедная моя…
— Я его не узнала. Но сердце просто кричало об этом…
— Ничего…
— А потом он внезапно оказался впереди. — Она всхлипывала, не успевая вытирать непослушные слезы. — Когда это чудище почти прыгнуло на меня…
— Солнышко мое. Поплачь, это полезно. — Илламия обернулась, бросив гневный взгляд на гвардейцев в конце коридора. Те сразу сотворили каменные лица.
— Ладно, надо успокоиться. — Эния остановилась и начала вытирать глаза. — Ты видела, что было в амфитеатре?
— Я туда не поехала, побоялась… Там сейчас все.
— Ужас, Лами, началась паника…
— Я знаю. Все предупреждали отца… Но отец никогда никого не слушает.
Они опять двинулись по коридору, потом повернули в другой — покои обеих принцесс были в другой части здания. За окнами уже заметно потемнело. На широкой мраморной лестнице щелкнула шпорами другая двойка гвардейцев, чуть дальше прошел сменный караул. За поворотом мелькнуло озабоченное лицо какой-то камер-фрау, на другой стороне удалялись, зажигая светильники, двое лакеев. Во дворце на этот раз было удивительно пусто.
— Ты меня прости, Эни, я знаю, что не то говорю, но все-таки. — Илламия выхватила из стоявших для интерьера доспехов длинный меч — длинная дуга со свистом рассекла воздух. И воображаемого противника. — Я бы так хотела, чтобы меня когда-нибудь кто-то спас. А лучше не кто-то… — Клинок опять свистнул, видимо, отделяя злому врагу голову. — Я тебе завидую.
Эния оглянулась — коридор был пуст. От Илламии можно всего ожидать, она никогда не стеснялась.
— Не все так просто.
— Отец против?
— Не отец…
С грохотом полетели, распадаясь на отдельные составные части, доспехи — шлем с открытым забралом застучал вниз по лестнице. В конце коридора осторожно выглянули две головы — Илламия погрозила им кулаком. Головы мгновенно спрятались.
— Гвардейцы тебя любят, — улыбнулась Эния.
— Подожди, я что-то не поняла… — Илламия поставила меч к стене и уперла руки в бока. — Он что, против?
— Не знаю я, Лами, все очень сложно. Пойдем, а? — Эния переступила через валявшийся нагрудник — сестра двинулась следом. — Не трогай его сейчас…
— Что значит не трогай? Он что, слепой? Да из-за тебя пол-Шеола готовы развестись со своими женами!
— Не в этом дело, Лами. Он считает себя недостойным меня…
— Так это же хорошо! Так надоели эти самолюбивые, расфуфыренные, гордые, с великими апломбами и амбициями…
— Совершенно верно. — Они прошли мимо резных дверей библиотеки и завернули в боковой коридорчик, чтобы не проходить через центральный многоярусный холл. — Но, понимаешь, у него целый комплекс по этому поводу. Он считает, что я не могу быть ему верной спутницей долго. Из-за внешности и положения.
— Чушь, он совсем не знает тебя! Такой верностью и преданностью не может похвастать ни одна крестьянка. Ерунда, я ему все объясню.
— Не надо, Лами, — всему свое время. У него полностью сформировавшиеся взгляды, их словами не изменить. Он не доверяет тем, у кого… В общем, смысл понятен. Рядом с положением должно тоже стоять положение, рядом с внешностью — тоже внешность. Иначе — нарушение гармонии, стабильности и равноправия во взаимоотношениях. Что потом, когда отходят первые яркие чувства, неизбежно приводит к разрыву.
— Через неоправданную ревность, ссоры и депрессии… Бывает и такое. Но не всегда. В основном — у тех, кто эти качества ставит выше других. Например, соответствия и взаимодополняемости характеров, взглядов, убеждений, чувств, сердец, наконец… Эни, он что, считает основным для счастья знатность и деньги? И как это… глазки?
— Нет, Лами, нет. Для себя. Ему это не надо. Но уверен, что это важно для меня… И если я думаю иначе — то просто, возможно, не знаю себя.
— Подожди, Эни, подожди… — Глаза Илламии сверкнули, вспомнив. — Вы ведь были в Эргане! Ваши сердца сливались! Разве он не узнал тебя — твоего внутреннего мира?
— Не знаю, — вздохнула Эния. — Может, и узнал. Но больше доверяет себе. Впрочем, что-то вспоминает… А может, я и сама себя плохо знаю.
— Знаешь, не бери в голову — ты у меня молодец, и он еще убедится в этом. Слушай, как интересно! Это же надо — и из воды, и… — Илламия внезапно остановилась и округлила на нее глаза — Эния даже отшатнулась. — Подожди… Он кто, рохер?
— Да нет, из наемников, Гушар же говорил — не из ордена…
— Да я не про то. Так может справиться с тварью только человек, не понаслышке знакомый с Рохом, Эния. К тому же, помнишь, его маркиз скинул в туман! Кто может еще оттуда выбраться?
— Пускай так. Какая разница?
— Да не в этом дело, Эни! Все сбылось! Помнишь предсказание? Тройная жизнь! Вот в чем секрет, а мы ломали головы…
Ты в третий раз увидела жизнь. Через рохера — вот почему был указан Рох!
Эния кротко улыбнулась:
— Совершенно верно, Лами, я уже поняла. Это любовь. И никуда он от этого не денется…
Сергей сладко зевнул и потянулся. Утро. Прекрасное свежее утро. Всю огромную комнату заливал солнечный свет — он вчера не стал зашторивать окна. Как и не стал залезать на огромный белоснежный «аэродром» в спальне — ему прекрасно подошел один из диванов в зале. Только притащил одну из подушек. Красота. Отлично выспался — несмотря на то что вчера явно переел и из-за этого полночи снились одни гоблины с животами…
Сразу после принцессы заявилась целая процессия молодых девушек-служанок с ведрами и, хитро поглядывая на красного от смущения Сергея, мигом натаскали горячей воды в огромную бадью в соседней комнате. Потом предложили ему раздеться и окунуться — это был уже предел. Он так покраснел, что чуть не забыл все местные слова — почти на пальцах объясняя и доказывая, что лучше всего сможет помыться сам. Он это умеет, он это отлично умеет, никто так не умеет, как он умеет, он это так умеет, как это и представить никто не может — как это так умеет…
Потом, когда вылез, свежий и чистый, и чесал голову, всерьез размышляя, не окунуть ли быстренько в эту воду свою одежду и не стирануть ли втихаря, рядом в зал ввезли целый обоз, который они здесь называют ужином. Он смог поглотить одну десятую этого «ужина», потому что его раздуло как мыльный пузырь и он не был уверен, что после этого сможет самостоятельно добраться до постели. А потом заявился какой-то тощий серьезный тип в сюртуке и объявил, что он его секретарь и представит завтра к обеду на утверждение список мероприятий, встреч и каких-то дел на первые дни… Сергей попросил его выправить ему какой-нибудь документ. А потом завалился спать.
Он опять потянулся, щелкнув костяшками пальцев, и спустил ноги на пол. Рядом на кресле была аккуратно сложена его одежда, выстиранная и выутюженная — во дают, когда они успели? На соседнем кресле виднелась другая одежда, также одинаково аккуратно сложенная. Молодцы, однако, просто и ненавязчиво предлагают выбор.