И неожиданно он понял, что это про него. Он немного поковырял ножом и вилкой в тарелке — разделывая что-то, напоминающее фаршированного судака, потом все-таки решился:
— Понимают. И очень хорошо понимают. Но иногда не хотят, чтобы из-за них женщины жертвовали. Особенно личным счастьем.
— И подстраивают женское счастье под свое, мужское понимание, — немедленно отреагировала принцесса. — Не понимая, что любой человек на земле всегда в подобном чем-то жертвует. Но не счастьем. А именно для того, чтобы найти свое счастье.
— А если он, мужчина, точно знает, что он для нее — не счастье? И не хочет, чтобы из-за него страдали?
— То этот мужчина наверняка о своих мозгах слишком высокого мнения. Никто ничего не может знать точно. И может не избавить, а причинить страдание.
— Так уж и страдание. — Он опять наклонился над тарелкой. — Любят женщины громкие слова…
Илламия задумчиво наблюдала за ним, чуть улыбаясь каким-то своим мыслям. Слышно было, как за окном щебетали и пересвистывались птицы.
— А еще есть у вас какие-нибудь интересы, Сергей? — Принцесса откинула назад волосы — совсем как сестра — и подперла подбородок сложенными руками. — Кроме общения с чудищами? Я, например, увлекаюсь бриллиантами, деньгами, мужчинами и казнями невинных девушек…
На этот раз он рассмеялся:
— Я тоже люблю все это… Кроме мужчин.
— А лошадей?
— И лошадей.
— Тогда вы найдете общий язык с моей сестрой. Последние пару месяцев она не хочет знать ничего, кроме одной лошади… Красивая, правда, лошадка. — Она кивнула головой в окно. — Вон она стоит.
Сергей послушно повернул голову. Внизу шелестели начинающей желтеть листвой деревья парка, во все стороны разбегались радиальные дорожки, а на круглой площадке прямо под окном человек, скорее всего один из конюхов, держал под уздцы коня. Красивый, статный, черный как крыло ворона… Мрак!!! Елки-палки, это же Мрак!
Он вскочил и оперся руками о подоконник, не отрывая радостного взгляда. Потом почему-то посерьезнел и обернулся к Илламии. Она открыто улыбалась.
— Я совсем не могу вас понять. Это честно. Обеих сестер-принцесс. Что вы за женщины? Может, вышли на время из какой-нибудь сказки? Так не бывает.
Илламия совершенно серьезно кивнула головой:
— Очень точно подмечено.
— Две сестры-принцессы — не оторвать взгляда — уговаривают какого-то полоумного мужлана, чтобы он не сбежал, а попробовал сохранить брак. Разве такое может быть в жизни?
Илламия закатила глаза кверху:
— Одну минуту, дайте подумать… Такое — нет. Потому что вместо слова «мужлан» должно присутствовать «благородный рыцарь». Плюс еще — «который не хочет ничего для себя». Слово «полоумный» можно оставить. Потому что такого точно не бывает.
Сергей задумчиво смотрел на нее:
— С вами как-то очень легко. И тем не менее вы по всем качествам — высокородные принцессы. Вы со всеми так?
Илламия рассмеялась:
— А вы знакомы со многими принцессами? Если хотите, чтобы они остались живы, не говорите об этом Энии.
Сергей немного смутился:
— Да нет, вы первые… Но все равно.
Илламия откинулась на спинку стула, в ее глазах продолжали прыгать веселые огоньки:
— Надо постараться подольше сохранить вас от королевского совета и вообще — государственных дел. А то мы сразу потеряем в ваших глазах все очарование. Мы там такими бываем… Вы сразу сбежите в Рох.
Сергей потер висок, задумавшись о чем-то своем, потом поднял глаза:
— Скажите, ваше выс… Прошу прощения — Илламия, а вам по государственным делам часто приходится встречаться с правителями других королевств?
— Бывает. И по делам, и по приглашениям… Смотря с кем. Если по делам, то обычно сначала договариваются между собой вице-канцлеры. Вас кто-то интересует?
— А как вы общаетесь с правителями тех королевств, с которыми остались достаточно напряженные отношения?
Она подняла на него удивленные глаза:
— Да никак не общаемся — вице-канцлер и министры общаются… Вы о ком, Сергей, о маркизе Ар-Розе?
— Да нет… Ладно, понятно.
— Да нет, непонятно… Кто вас интересует?
Думающий о чем-то своем Сергей не заметил ее странной настойчивости.
— Эгивар Трой…
Она быстро отвернулась в сторону, как будто срочно заинтересовалась стволом папоротника. Это он уже заметил.
— У вас есть что-то против него? — Ее голос был ровным и спокойным, и именно это и выдавало еще только что веселую Илламию.
— Нет… — Он не отрывал от нее внимательного взгляда. — Что у простого воина может быть против короля? Вы меня постоянно принимаете за кого-то особенного.
— Понятно… Нет, с правителем Нагорта мы очень давно не встречались. Нас не связывают близкие отношения. После последней войны у Брахма-Гута.
— А с тем, кто правит Нипорогом, — он постарался перевести разговор в более спокойное русло, — городом семи капитанов, на Западе?
— Отец в Салиме встречался с двумя из них. — Ее перестал интересовать папоротник и она опять повернулась к нему. — Там и правят семь капитанов, совсем другой принцип правления. Его еще называют свободным городом. Не переводите из-за меня разговор, Сергей, я вижу — вас интересует Эгивар Трой.
— Да нет, не особо.
— Он приемный сын покойного Магора Троя. После своей смерти старый король завещал ему трон. Это не все знают.
— Да бог с ним, с Троем.
— Именно ему, — почему-то продолжала она, глядя немного в сторону, — а не своему сыну — его сводному брату.
— Илламия, — Сергей наклонился к столику, — зачем вы это мне говорите? Меня не интересует политика.
— Чтобы доказать, что у нас нет тайн от вас. — Она подняла на него свои посерьезневшие глаза. — У меня и моей сестры. Чтобы нас связывала дружба — хорошая дружба, без примеси всяких тайн, Сергей.
Он отвернулся и стал смотреть на своего коня. Это был прямой удар по нему — беззлобный и честный, не требующий и не давящий. Просто показывающий — они ничего не скрывают, они полностью доверяют ему. Даже в вопросах, касающихся государственной политики. И ждут такого же от него.
Почему? Ну почему? Почему так? Ведь он совершенно посторонний человек, не их круга, они его совершенно не знают — с сестрой, например, он только что познакомился. Что-то он не понимает в этом мире, в этом доме, в этих людях… С Энией ладно — еще как-то можно понять. Похоже — она его просто полюбила, а вот Илламия…
Сергей почувствовал, как в его душе поднимается волна сшибающего ликования. Все, он допустил эту мысль в свою голову, он принял ее — и в его голове начало наступать маленькое праздничное безумие. Она что, любит его? Его! Вроде бы любит, без шуток… Прекрасная принцесса с синими глазами, к тому же — спрыгнувшая с подиума, где вышагивают лучшие фотомодели мира. Кого — его! Невзрачного, неизвестного, бедного, короче — лоботряса. Это ж надо! Как такое могло произойти?
«Надолго ли? — тут же пискнул в голове противный голосок прирожденного скептика. — Ты будешь всегда от нее зависеть. И все твои слова о любви всегда будут попахивать простой зависимостью…» Сергей вздохнул — это правда…
Он повернулся назад, не поднимая глаз. Принцесса с усмешкой наблюдала за ним.
— Я сомневаюсь, что смогу жить во дворце, — сказал Сергей.
— Что, опять шевельнулась в душе «невера»?
Сергей вскинул удивленные глаза — она что, читает его мысли?
— У вас все написано на лице. — Ее насмешливые глаза обескураживали и сводили на нет все продуманные доводы. — Вы знаете, Сергей, по-моему, я вас поняла. Я поняла ваши мысли и ваши проблемы.
— Разве я это скрываю? — удивился он.
— Вы их не знаете сами, — продолжала улыбаться она. — Ваша проблема в том, что вы не верите сердцу и как следствие — чувствам, светлым чувствам. Вы все пытаетесь осмыслить и подогнать под холодную разумную логику. Человеческий ум и благоразумную мудрость. В вашей голове все расставлено и установлено на своих, извечно своих и прочных местах. Золото — богатому, свобода — рабовладельцу, победа — лидеру, мудрость — академику, знатность — именитому, талант — признанному, леди — полковнику, стражник — кухарке. Только так и не иначе. А если иначе, то дисгармония, хаос и ничего хорошего. Вы можете быть со мной не согласны, но это все равно так.
Сергей усмехнулся, почесывая висок. Почему он должен быть не согласен?
— И вы не верите сердцу, — продолжала она. — Не верите в прочность и неизменность светлых чувств, в то, что они могут быть важнее всего остального, житейского. Не только превосходить все неудобства, но и давать радость. Благородство, любовь, терпение, преданность, надежность, сострадание, радость, милость, самоотверженность, работоспособность. Особенно в среде тех — у кого, по вашему мнению, все есть.
Сергей молчал. Светлые чувства? Есть они, есть. Причем у всех. Но вряд ли — долго и постоянно. Они взлетают — как всплеск воды, чтобы потом успокоиться и опять уйти в глубину…
— Короче, вы не верите Богу, Сергей, — сказала Илламия. — Не верите в Эргану и благословение. Не верите, что если что-то дается небом, то это еще не все. Потому что вместе с подарком даются и силы, чтобы его понести, и радость — что его подарили. И это — навсегда, у Неба ничего не бывает временным. Но вы не верите Небу, Сергей.
Сергей нахмурился. Опять всплывает старая песня?
— Да верю я Богу, верю — не надо про это. Верю я Богу. Вы этого не знаете, но для меня весь мир вокруг доказывает это. Но я верю и жизни. И в то, что люди — везде люди. И старое всегда останется старым. И каждому — свое.
— Тогда верьте этому, верьте жизни — но верьте полностью, а не частями. — Илламия сложила руки на груди и откинулась на спинку стула. — Ибо история изобилует примерами. Великий художник Эрко Гата до сорока лет рисовал в подворотнях — только за горячий обед, прежде чем получил признание. Маршал Ажан Го — сын кузнеца из небольшой деревушки. Сам Командор из Империи долго служил простым вестовым при штабе обычной имперской бригады… Лучший голос Шеола Арма Брок всю жизнь горячо любил свою жену — простую танцовщицу из кабаре… Старое не обязательно останется старым, Сергей. И никто не может знать, какое именно свое будет потом у каждого.
Сергей улыбнулся — с ней было трудно спорить.
— Это все великие люди. Они были рождены для великих дел и стремились к великим делам. Дело в том, что я ни к чему не стремлюсь и ничего великого не хочу. Я очень тихий — в душе. Мне нужен только мир и спокойствие, и лучше — если без сильных треволнений.
— Другими словами — семейное счастье. — Принцесса согласно кивнула и тоже улыбнулась. — Вот мы и пришли к главному. Потому что именно это и нужно Энии. Потому что именно об этом и мечтает в душе всякая женщина. Независимо от знатности и положения. Нам совсем не нужны большие амбиции и великие стремления, глубокие запросы и людская слава, поверьте мне…
Сергей улыбался, глядя на нее. Кажется, он был разгромлен в пух и прах и тихо ползал, собирая свои осколки. Он не хотел ей говорить, чтобы не выглядеть упрямым ослом, но все равно остался при своем мнении.
— Все великие известны, — тоже улыбаясь, закончила свою мысль Илламия, — потому что они известны. Но есть большое множество неизвестных, судьбы которых тоже не похожи на «каждому — свое». Вы далеко не первый в истории, поверьте мне, Сергей. Просто они неизвестны, потому что не хотели известности, не считая себя великими. Они тихо жили и творили тихое счастье. И этим — более велики, чем любой из известных.
— Я, наверное, теперь должен поднять руки вверх и просить пощады? — примирительно спросил он.
— Не мешало бы. Но вы просто не уезжайте, — тихо и очень серьезно ответила она.
…В своей комнате он с размаху повалился на диван — с ума сойти. Взять и сойти с ума! Разве такое возможно? Разве такое можно представить? Разве такое можно вообразить? Две принцессы, самые что ни на есть настоящие принцессы уговаривают его. Уговаривают, чтобы он не уезжал, а попробовал стать самым настоящим мужем для самой привлекательной женщины двенадцати королевств Подгорья. И привлекательной, как оказывается, не только внешне… Сказка. Самая настоящая сказка — иначе не назовешь. А он при этом упирается как упрямый осел и кричит «не надо»! Дела…
«А ты сам хочешь этого? — спросил он самого себя. — Хочешь? Разберись сам с собой. Не знаю, я просто не знаю. Я все не знаю — сам. Было бы ложью сказать, что я не хочу быть рядом с Энией, и ее всегда иметь рядом, и вообще… Я наверное, никогда себе не прощу, если все-таки упущу ее. Она — это просто мечта, мечта любого… Тогда в чем же дело?
В том. Я просто не хочу дворца, я не представляю той жизни, которая была и о которой я всегда мечтал — во дворце. Я не представляю семьи, близости, любви — во дворце. Когда сливаются вместе души, мечты, желания, чаяния… Когда все вместе вечером лепят пельмени и смеются друг над другом — у кого как получается. Или дружно вытряхивают ковры в выходной и кидаются снежками. Или устроили просмотр комедии по телевизору и вставляют свои реплики, и гогочут — если Маша опять загнула что-то этакое. Или ждут с работы маму или папу, чтобы дружно повиснуть на шее, а потом поглядеть, как они среагируют на сюрприз-хохму в туалете. Или — пусть даже ругаются, но потом обязательно мирятся и просят прощения…
Разве возможно такое там, где бесчисленные коридоры и лестницы, охрана на каждом повороте, разные няни, какие-то там гувернантки, фрау-леди или леди-фрау, слуги, лакеи, аристократы и интриги — как обязательное дополнение ко всему вышеперечисленному…»
В дверь настойчиво постучали. Он повернул голову и удивленно посмотрел на нее, затем быстро сел. Настойчивый стук наверняка говорит о важности. Молодцы гвардейцы — они даже стуком могут как-то предупредить и подготовить… Он откашлялся:
— Да? Открыто.
Распахнулись обе створки — в комнату церемонно вошел какой-то важный господин в длинной ливрее.
— Лорд Серый Ант? Вас просит прибыть его величество.
…В просторной королевской приемной ожидало аудиенции множество народа — видимо, дворян совершенно различного калибра, содержания и дохода. Представительные дамы, какие-то господа, военные — в воздухе стоял приглушенный гомон, смех, негромкие восклицания множества разных пустых, полупустых и совсем непустых светских бесед и разговоров.
Важный господин сразу провел Сергея к высокой резной двери — там их уже ожидал другой чиновник, в броском красном камзоле.
— Лорд Серый Ант? Как вы себя чувствуете? Отдохнули?
Сергей кивнул головой, ощущая почему-то, как застучало в груди сердце. Его гвардейцы остановились на пороге приемной и, окинув зал взглядом, закрыли перед собой двери. В приемной начали стихать разговоры, его спина просто почувствовала множество удивленных уколов.
— Постарайтесь вести себя спокойно, без фамильярности, но и без подобострастия — его величество не любит лести. Готовы?
Он опять кивнул головой. Господин в красном камзоле распахнул створки резных дверей.
— Ваше величество — лорд Серый Ант!
«Надо как-нибудь узнать, что это означает, — подумал он про себя, проходя внутрь. — Что за титул и что он дает…»
Король Ангурд что-то писал за большим письменным столом, правда, огромных размеров, но совсем не на троне — как представлял себе поначалу Сергей: с жезлом в одной руке и скипетром в другой… Это кабинет — хоть и большой, но кабинет. Интересно, а у них бывают тронные залы?
Он остановился у дверей — к столу вела ковровая дорожка и, наверное, нужно подождать какого-нибудь пригласительного жеста. Стены украшали боевые шиты, различные мечи и кинжалы, в специальных арочных нишах застыли доспехи, копья и топоры — король был воином и явно любил оружие.
— Проходи к столу, что ты встал у дверей?
Сергей подошел.
— Как отдохнул? Все в порядке? — Король прекратил писать и теперь рассматривал это что-то в вытянутой руке. Какая-то схема.
— Спасибо, ваше величество, все было очень хорошо.
— Позавтракал? Как Илламия, не напугала до смерти? Она иногда такое может вытворить… Садись в кресло.
— Что вы, у вас прекрасные дочери. — Он сел на краешек. При короле Ангурде почему-то совсем не хотелось закидывать ногу за ногу. Интересно, во дворце может что-то остаться неизвестным для него?
— Эния с утра на совете. У нас появились кое-какие проблемы — да ты в курсе. Маркиз Ар-Роз перешел все пределы терпимости.
— Я понимаю.
Ангурд перестал рассматривать это что-то и протянул лист Сергею:
— Посмотри.
Сергей осторожно взял лист в руки — так и есть, какая-то схема. Непонятные значки, кружок в центре, вокруг него дугой изгибается какое-то поле или территория. В пространстве поля за изгибом — еще несколько таких же полукруглых линий.
— Ни о чем не говорит?
Сергей вгляделся. Король Ангурд умен и не будет спрашивать у него что-то, заведомо неизвестное. Сергей рохер, значит, это что-то, связанное с Рохом. И если это поле — Рох, то он только в одном месте образует полукруг.
Сергей протянул листок королю:
— Похоже на схематичное изображение Роха в районе Брахма-Гута. Только там он отступил, образовав дугу.
Король усмехнулся:
— Молодец, умен. Это тебя красит. Посмотри сюда.
Он сгреб в сторону какие-то бумаги — на столе лежала развернутая карта.
— Это Брахма-Гут. Рох отступил за всю историю два раза. Первый раз в Ушет-Гурде — есть такая крепость в горах, далеко отсюда. Ты, возможно, знаешь. Второй раз здесь. Слышал про митру?
Сергей кивнул головой, глядя в карту и пытаясь разобраться в схеме кривых улочек. Король поднялся с высокого кресла и прошелся по кабинету, что-то обдумывая про себя, потом остановился возле стола и взглянул ему в глаза.