Нелли Сергеевна пыталась спокойно разобраться в сути дела. Раечка горячилась, переходила с крика на шепот, заикалась, понять ее было не просто, наконец до председательницы дошла истина.
Дочь Валерия смертельно больна. За операцию врачи заломили огромную, по его пониманию, сумму, взять ее было не у кого. Правда, близкий друг обещал помочь, но за деньгами нужно ехать в Тверь, а оплатить операцию требовалось неделю назад. Вот Раечка и дала чужие деньги под честное слово. Валерий обещал отдать их в понедельник.
— На выходных смотаюсь в Тверь, — обещал он любовнице.
Но в нужный день он не появился на службе, и вот уже неделю от него ни слуху ни духу.
Крайне обеспокоенная Раечка решилась на невероятный поступок: купила в булочной вафельный тортик и явилась к любовнику на дом.
Она не собиралась устраивать никаких выяснений отношений, только хотела сказать: «Здравствуйте, меня прислали от месткома проведать коллегу».
Наивная Раечка полагала, что болезненный Валерий вновь подцепил какую-то заразу и лежит дома, мучаясь от невозможности вернуть долг.
Когда Прокопенко добралась до подъезда Валерия, ее неприятно поразило его убожество. А в квартире любимого Раю поджидало новое, совершенно сокрушительное открытие.
Во-первых, Валерия не было дома. Открывшая дверь худенькая девочка пробормотала:
— Он на работе.
— Где? — переспросила Рая.
— На службе, — повторила девочка и уставилась на коробочку с тортом.
— Возьми, — машинально сказала Прокопенко, протягивая ей «Золотую причуду».
— Спасибо, — воскликнула маленькая хозяйка, по ее радостному лицу стало ясно, что она нечасто ест сладости, даже такие доступные и недорогие, как вафельные тортики российского производства.
— Вы кто? — спросила девочка. — Входите.
Раечка замялась, но потом вошла в кухню.
— Твоя мама дома?
— Нет, она придет после одиннадцати вечера.
— А папа когда вернется?
— Он мне отчим.
— Извини, пожалуйста, он, наверное, поехал в больницу? — от растерянности спросила Рая.
— Куда? — удивилась девочка.
— Ну у него же вроде дочка больна, твоя сводная сестра, наверное?
Девочка быстро разорвала упаковку, схватила ножик и, кромсая торт на большие неровные куски, сообщила:
— Я одна, никаких сестер или братьев у меня нет.
Раечка, слегка обалдев, все же решила уточнить:
— А как ты себя чувствуешь?
— Я? — переспросила девочка, жадно поедая лакомство. — Да нормально!
— И доктор тебя из больницы домой отпустил, — спросила Рая, цепляясь за последнюю соломинку.
Девочка подобрала с клеенки крошки и выпалила:
— А я там никогда и не лежала.
Рая попыталась сгрести мысли в кучку.
— Ты не болела лейкозом?
— Это что такое? — удивилась якобы больная.
— Где Валерий? — Рая вновь повторила вопрос и услышала тот же ответ:
— На работе.
Прокопенко вышла на улицу и села в скверике на лавку. Время бежало, но любовник не спешил к домашнему очагу. Около полуночи Рая уехала к себе. Валерий появился на работе только во вторник. Любовница кинулась к нему.
— Где деньги?
— Понимаешь, — завел было он, — я не успел в Тверь смотаться, Кларе было очень плохо, пришлось сидеть около нее не отходя. Может, извернешься как-нибудь? Я скоро верну деньги!
С глаз Раечки упала пелена. Она увидела, что Валерий удивительно похож на крысу, поразилась, как же не замечала этого раньше, и воскликнула:
— У твоей Клары великолепный аппетит, что, согласись, очень странно для умирающей! Слопала целый торт и не поморщилась!
— Так это ты была, — поскучнел Валерий. — Ладно, наши отношения закончены. Не хочу иметь дело с бабой, которая способна вот так внаглую завалиться в чужой дом!
— Верни деньги!
— Какие? — совершенно спокойно спросил Валерий.
Рая обомлела:
— Елочные.
— При чем здесь я? — пожал он плечами. — Их ты собирала!
У бедной лаборантки потемнело в глазах.
— Но я дала их тебе.
— И где расписка?
Раечка потеряла дар речи.
— Ничего я не брал, — отчеканил Валерий, — если сама расфуфыкала деньги, нечего на других сваливать…
Естественно, в кабинет директора был немедленно вызван Валерий. Он держался уверенно и спокойно отвечал начальству:
— У Прокопенко разум помутился, такое случается с одинокими бабами. Ну зачем она мне нужна? У меня жена, дочь. Сами знаете, я работаю нормально, никогда никаких скандалов. Она деньги растратила, а теперь выкручивается.
Раечка забилась в истерике. Обозленный директор смотрел то на нее, то на Валерия. Вдруг Прокопенко закричала:
— Кира!!!
— Господи, — вздрогнул директор, — это еще кто?
— Сейчас, — засуетилась Раечка, — погодите.
Через пару минут она привела в кабинет еще одну сотрудницу, Киру Слонову, которая сказала:
— Валера брал эти деньги.
— Да ну? — вскинул брови ловелас. — И откуда сие известно?
— Мне Рая сказала, — пояснила Кира, — пришла в бухгалтерию и попросила поменять пачку мелких купюр на крупные. Сказала, что дает тебе в долг, десятками неудобно. А мне-то что, я взяла и поменяла.
— Вот, — радовалась Рая, — вот свидетель.
— С ума сойти, — всплеснул руками Валерий, — свидетель — это тот, кто непосредственно видел факт передачи ассигнаций. А тут чушь какая-то: одна другой сказала… Да соврала Раиса! Для себя она их меняла. Для себя!
Прокопенко завыла и заколотилась головой о стол. Кира налетела на Валерия, Нелли Сергеевне стало плохо, а директор заорал:
— Хватит! Сейчас вызовем милицию, пусть она разбирается, кто кому сколько дал и зачем!
— Не надо, — задохнулась Рая, — меня посадят!
— Негодяй, — заорала Кира, пытаясь ударить Валерия.
— Дура, — вспылил тот.
Еще бы секунда, и вспыхнула драка, но Владимир Иванович неожиданно железным тоном заявил:
— Так! Хватит! Пишите заявление об уходе! Все!
— И я? — испугалась Кира, пятясь к двери.
— Ты ступай в бухгалтерию, — распорядился директор.
Кира мигом убежала.
Увиденная сцена тяжело подействовала на Нелли Сергеевну. Она отчего-то сразу поверила Раечке. Окончательно уверенность в виновности Валерия пришла к ней тогда, когда тот без всякого сопротивления накропал заявление по собственному желанию. Если человек ничего плохого не сделал, наверное, он станет настаивать на вызове милиции, попытается спасти свое честное имя…
И Рая и Валерий покинули НИИ.
— Где он теперь работает, вы случайно не знаете? — спросил я.
— Честно говоря, мне это неинтересно, — ответила председательница месткома, — а вам очень надо?
— Ну хотелось бы узнать.
Нелли Сергеевна поворошила бумаги.
— Кажется, я на календаре записала. Ага, вот он, позвоните по номеру…
— Это чей телефон? — осведомился я.
— Пару недель назад, — пояснила Нелли Сергеевна, — сюда пришла Прокопенко.
Нелли Сергеевна весьма удивилась, увидав в своем кабинете бывшую лаборантку, и довольно невежливо осведомилась:
— Чему обязана?
Раечка села на стул и зачастила:
— Не могу жить с клеймом воровки, у меня на нервной почве язва открылась, очень плохо себя чувствую.
— Ничем не могу помочь, — заявила Нелли Сергеевна, — сделай милость, уходи.
— Выслушайте меня.
— Времени нет.
— Вот вы как, — загундосила Раечка, — за человека меня не считаете!
— Ступай себе, — махнула рукой Нелли Сергеевна и стала с озабоченным видом перекладывать бумажки.
Но Раечка, вцепившись в стул, принялась истерически выкрикивать:
— Я теперь все знаю про Валерия. Все! Я за ним слежу! Целыми днями! Такое могу рассказать, такое!
— Уходи, — процедила Нелли Сергеевна.
— Нет, послушайте!
— Не сейчас!
— А когда?
Чтобы избавиться от, похоже, тронувшейся умом Раисы, решившей через столько лет оправдываться, Нелли Сергеевна сказала:
— Позвоню тебе в свободную минутку.
— У меня новый телефон, — не успокаивалась Рая, — запишите!
Нелли Сергеевна нацарапала на настольном календаре номер.
— Если только Раиса не придумывает, — закончила моя собеседница, — то от нее вы узнаете много интересного про Валерия.
Я поблагодарил даму, вышел на улицу, хотел позвонить Норе, похлопал себя по карманам и сообразил, что мой мобильный телефон теперь находится в чужих руках. Пришлось катить домой. Нужно отчитаться перед хозяйкой и получить дальнейшие указания.
Поколебавшись несколько секунд, я сообразил, как надо ехать, чтобы избежать пробок на Садовом кольце.
Всю жизнь проведя в Москве, я очень хорошо знаю всякие укромные улочки и предпочитаю добираться до своей цели «огородами». Одна беда — таких, как я, в городе слишком много. Вот и сейчас в переулочке, который обычно бывает пустым, столпились машины. Передо мной газовал грязный старый грузовик. Я приуныл. Проулок узкий, движение двустороннее, мне никоим образом не обогнать развалюху, придется плестись следом. Тяжело вздыхая, я ехал со скоростью 30 километров в час и злился. Вот ведь незадача, чтоб тебе развалиться! Не успела злая мысль посетить голову, как из грузовика выпал глушитель.
Я усмехнулся. Ну чудо-техника! Да эта таратайка и впрямь распадается на части. Осторожно объехав колымагу, я снова поплелся за «ЗИЛом», но не успели мы продвинуться и ста метров, как на дорогу упала еще одна запчасть. Честно говоря, я не понял какая — круглый, довольно большой диск.
На всякий случай я посигналил фарами и погудел. «ЗИЛ» продолжал двигаться вперед, и минуты через две из него высыпалось сразу несколько железяк. Я разинул рот. Ну ничего себе! Похоже, этот агрегат держится на одном винте, вон сколько из него всего выпало, а он как ни в чем не бывало тарахтит дальше.
Не успел я додумать эту мысль, как грузовик резко затормозил, потом рванул вперед. Я подскочил, на мостовой чернел кардан. Вы мне, конечно, не поверите, но на состоянии грузовика этот факт никак не отразился. Он продолжал трястись передо мной.
Я начал включать и выключать фары, потом вдавил до упора клаксон. Грузовик шарахнулся вправо, из него опять посыпались разнообразные детали, но тормозить шофер не собирался. От удивления я пропустил нужный поворот и продолжал преследовать несчастный, разлетающийся на запчасти «ЗИЛ». Наконец по бокам грязного борта загорелись стоп-сигналы, звякнув напоследок какой-то железкой, грузовик замер. Из кабины вылез водитель и, помахивая монтировкой, двинулся в мою сторону. Вид у мужика был самый что ни на есть безумный. Я даже слегка испугался, когда увидел его рядом.
— Чего тебе надо? — заорал шофер. — Какого… гудишь и сигналишь? Че, не понимаешь, не могу тя пропустить! Ваще о…и, чайники, блин.
Продолжая ругаться, он безостановочно пинал ногой в грязном ботинке переднее колесо моего «жигуленка».
— Простите, пожалуйста, — прервал я его пламенную речь, — но я совершенно не хотел вас обгонять…
— Так какого… сигналил? — вызверился дядька.
— У вас…
— Фарами моргал!
— Выпало…
— Гудел словно кретин!
— Вы не даете мне слова сказать! — возмутился я.
— Таким, как ты, надо руки поотшибать и головы пооторвать, — заорал водила и поднял монтировку. — Накупили тачек, рабочему человеку не проехать.
От травмы мою машину спас гаишник.
— Почему стоите? — вопросил он.
— Вот этот… — завели мы с шофером хором и замолчали.
— Ну? — поторопил милиционер.
— Вот этот…
— Говорите по очереди!
Водитель, размахивая монтировкой, начал жаловаться, я попытался оправдаться:
— Он терял детали, сначала глушитель, потом такой диск, затем кардан. Да посмотрите сами на дорогу.
Гаишник вытаращил глаза, шофер хлопнул себя руками по бедрам и заржал.
— Во, блин! У меня в кузове полно металлолома, с автобазы на свалку везу, небось в дырку проваливались железяки, «зилок»-то совсем на ладан дышит, ему самому в могилу пора!
Гаишник, поняв, что инцидент исчерпан, потерял к нам интерес и ушел. Я завел мотор. Водитель почесал шею и поинтересовался:
— Слышь, ты, чудило, и впрямь подумал, будто я полгрузовика посеял?
Ничего не ответив, я осторожно объехал «ЗИЛ». Вот и делай после этого доброе дело, нет бы наплевать на сыпящиеся детали. Ехал бы сейчас спокойненько домой, а теперь придется выруливать на Садовое кольцо и толкаться в пробке. Короче говоря, не хочешь себе зла — не делай другим добра. Хотя лично мне очень трудно жить, руководствуясь подобными правилами.
Глава 13
Нора выслушала мой рассказ и воодушевленно заорала:
— Ага, так я и знала! Валерий! Очень хорошо! Осталось добыть доказательства! Немедленно поезжай к этой Раисе, вдруг она и впрямь за ним следит?
— Может, завтра? — попытался я сопротивляться.
— Сейчас, — обозлилась Нора, — сию секунду.
Секретарю выбирать не приходится. Я проглотил чашку абсолютно мерзкого кофе, который сварила Ленка, и пошел в прихожую. Домработница догнала меня и сунула трубку.
— Это кто? — спросил я, прикрывая микрофон.
— Баба какая-то, — гаркнула Ленка, — звонют вам постоянно без продыха, вроде Анна какая-то!
— Алло, — сказал я и тут же услышал нервный голос Жанны:
— Ваня, а кто тебе постоянно названивает?
Кляня про себя зычный бас домработницы, я довольно сухо ответил:
— Разный народ, у Норы огромный круг общения. Чему обязан?
— Ваня, ты не рад?
— Ну, в общем…
— Нам надо встретиться, немедленно приезжай на «Октябрьское Поле».
— Ни за что, — вырвалось у меня.
— Ваня!!! Я жду.
— Спасибо за предложение, — замямлил я, — но… э… в общем, я не сумею.
— Через час!
— Нет, я очень занят.
— Ваня, — заорала Жанна, — речь идет о моей жизни.
Я насторожился:
— Что случилось?
— Ужасное, страшное, непоправимое, — зарыдала она.
Я похолодел и с ужасом задал следующий вопрос:
— Григорий узнал про измену и выгнал тебя из дому?
«Господи, только бы не это! Мне как честному человеку придется тогда жениться на Жанне, а видит бог, меньше всего я готов к такому повороту событий».
— Нет, — визгливо оповестила Жанна, — хуже!
Я перевел дух.
— Григорий ни о чем не подозревает, — шмыгала носом любовница, — подарил мне колье, идиот!
Я почувствовал легкое дыхание и совершенно успокоился. Но Жанна не собиралась делать то же самое.
— Кошмар, ужас, катастрофа!
«Интересно, что может быть хуже, чем оказаться на улице перед воротами бывшего своего особняка голой и босой?» — произнеся мысленно последние два прилагательных, я вспомнил свое путешествие по доске и обозлился. Надо вернуть старушке вещи и дать понять Жанне, что наш роман завершен. Но не по телефону же объявлять ей атанде, то есть «ждите»…
— Хорошо, — сдался я, — давай встретимся в кафе «Золотой павлин».
Неожиданно Жанна перестала кривляться.
— Ладно, через час! Ищи меня в VIP-зале.
Я хотел положить трубку и тут же услышал крайне недовольный голос Норы:
— Позволь напомнить тебе, что работа — на первом месте, а бабы потом.
Очевидно, хозяйка услышала, как я договаривался о встрече.
— Ты едешь к Раисе, — продолжала Элеонора, — а потом моментально рассказываешь все мне.
— Придется либо вернуться домой, либо добраться до Кузьминского.
— Что мешает тебе позвонить из машины? — сдвинула брови Нора.
— Мобильный-то потерян, — вздохнул я.
— Ты еще не купил новый?
— Нет.
— Почему?
— Просто не успел.
— Отвратительно, — Нора перешла в верхний регистр, — немедленно, прямо сейчас изволь приобрести аппарат!
— Боюсь, уже поздно, магазины, наверное, закрылись.
— Меня это не интересует, — припечатала хозяйка, — купить, достать, украсть… Без разницы, откуда возьмешь сотовый, но изволь иметь его и сообщить мне номер.
Выпалив это, она развернулась и унеслась по коридору. Да уж, с женщинами частенько трудновато. Никаких разумных доводов они не слышат, даже такие умные и удачливые, как Нора.
Покачав головой, я схватил аппарат и хотел соединиться с Раисой, но телефон внезапно зазвонил. Я поднес трубку к уху, машинально сказал: «Да» и вздрогнул.
Из наушника, словно острая иголка, в мозг вонзился голосок Николетты:
— Вава!
— Слушаю, — безнадежно отозвался я.
— Имей в виду, только материнское сердце способно прощать обиды, — затараторила маменька.
— Угу.
— Ты наговорил мне гадостей…
— Я? Когда?
— Ужасных, несправедливых, кошмарных…
Ну почему милые дамы столь любят превосходную степень! Только что Жанна верещала: «Ужасно, кошмарно», теперь маменька…
— Но я сумела наступить на горло обиде и простить тебя, — завершила выступление Николетта.
— Спасибо, — вздохнул я.
— Ты обязан сейчас же приехать ко мне! Такое расскажу! Ах, не поверишь!
— Извини, я не могу, вечер расписан по минутам.
— У тебя нет времени?
— Абсолютно.
— На меня?!
— Извини, я на работе.
Воцарилось тяжелое, гнетущее молчание. Так перед сильной грозой, перед сметающим все ураганом затихает природа.
— Нет секундочки для родной матери, — зарокотала Николетта крещендо. — Не верю! Вава! Немедля приезжай!
— Ваня, — заорала Нора, — ты еще не уехал? Сию секунду выметайся.
У меня закружилась голова. В правое ухо частит Николетта, в левое бьет гневное сопрано Норы, и обе желают, чтобы я выполнял их указания!
— Хорошо, — неожиданно заявила Николетта, — ладно, можешь не приезжать!
Я почувствовал прилив любви к матушке.
— Вот спасибо!
— Ох, как ты радуешься, что не увидишь меня, — взвизгнула она. — Имей в виду, я обижена и не расскажу тебе то, что знаю. — И она бросила трубку.
Я вытер лоб платком, нацелился пальцем на кнопку, но не успел нажать ее, потому что вновь раздался звонок.
— Алло.
— Как ты разговариваешь со мной? — заверещала маменька. — Что за манеры! Отчего грубо буркаешь «алло», хочешь намекнуть, что я могла бы и не звонить?