– Интересно послушать ваши догадки, – поджал губы следователь.
– Видите ли, Игорь Вениаминович. Вскрылись новые обстоятельства, которых я не знал, когда произошел тот случай в кафе. Я получил наследство!
– Наследство? Да вы что! Как интересно. Значит, я зря силы тратил, разрабатывая окружение Варданянов все это время? Правда, все равно собирался к вам вернуться… Расскажите же подробнее о вашем наследстве. – Мне послышалась скрытая ирония в словах капитана Банникова.
Я рассказал ему про пансионат, умолчав лишь о том, каким образом сам Богданыч сделался его владельцем. Не то менты еще разворошат улей, и среди знакомых покойного олигарха вправду найдутся новые соискатели моего богатства!
– Стало быть, мотив имеется у дочери Александра Богдановича Приходько, Элеоноры Александровны, так? – подытожил следователь, заглядывая в свою запись.
– Да. Но, повторяю, племянник, Григорий Беляев, уверен, что Элеонора ни при чем. Ведь ей предлагалось все обсудить. Но она сказала, что уважает волю отца. И уехала за границу. При этом, по словам Гриши… Григория Беляева… у нее не было никакого недовольства, зависти, злобы.
– Не было, либо она вида не подала, – сказал Банников то же самое, что и я в свое время.
Я пожал плечами: что тут возразить?
– Игорь Вениаминович! Если вы намерены допрашивать Элеонору… Взяться за нее, так сказать, всерьез, то я хотел бы с ней сам поговорить сперва, – попросил я. – А то как-то некрасиво получится, не по-мужски, если я сразу натравлю на женщину полицию, не попытавшись поговорить сам.
– Ну, взяться за нее всерьез, как вы выразились, вот так, сразу, я и не могу. Разве что поехать и пообщаться с ней неофициально. Обращаю внимание, что женщина, судя по всему, является гражданкой другого государства, и, чтобы допрашивать ее, придется сначала договариваться с украинскими коллегами. Если только она не в России… У вас есть возможность выяснить, где она в данный момент находится, чем занимается?
– Я могу только позвонить племяннику. Может, он знает что-то новенькое про Элеонору.
– Позвоните. Попробуем по-простому.
Я тут же в присутствии капитана телефонировал Грише. Для начала разговора Григорий спросил, не рухнул ли я с дуба, звонить в такую рань? Я ответил, что у него, может, и утро, а у меня еще вечер никак не закончится. Племянник расхохотался и сказал, что завидует. У дяди Васи, вероятно, была чудесная ночь! «Нечему тут завидовать!» – заверил его «дядя Вася» и пообещал при случае доказать. Пока же хотел бы спросить, не объявлялась ли Элеонора?
– Ты что, ради этого вопроса позвонил мне ни свет ни заря?
– Ради этого, – подтвердил я.
– Ну ты даешь! Да, помню я, что ты хотел с ней поговорить. Звоню ей периодически. Пока абонент – не абонент. Съезжу к ее соседям. Договорюсь, пусть поставят в известность, как Элеонора приедет. Чтобы прокола не вышло.
Попрощавшись с племянником, объяснил Банникову, что пока – вот так. Остается только ждать. Я не увидел в глазах следователя ни малейшего желания искать дочь Богданыча силами российской полиции. Может, и к лучшему. Даже не пожелав мне беречь себя, не говоря о том, чтобы предложить охрану, сыщик ушел, прихватив мое ружье. А что сделаешь? Проводив его до дверей, я подивился отсутствию в поле зрения соседей этой неспокойной ночью. Видимо, Геннадий спал без задних ног под пивной анестезией, а его супруга вставила беруши, чтобы не слышать мужниного храпа. Джеймс, вероятно, молчал потому, что выслуживаться было не перед кем. Прочие обитатели площадки являлись лишь нанимателями квартир. Никого не знали и не высунулись бы, даже если на лестничной клетке выпустить недорезанного поросенка. Почему молчали матерые соседищи снизу, мне было понятно. После табора студентов, жившего здесь несколько дней, ночные выстрелы, видимо, показались им не громче упавшей на пол кастрюли.
Однако опасаться, что оставил соседей без сенсации, мне не приходилось, поскольку слышал, как капитан Банников давал поручение своему молодому помощнику – оперативнику, должно быть – пройтись, как рассветет, по людям: кто что видел, кто что слышал?
После ухода полиции откуда-то из угла вылез Валентин, взъерошенный, точно петух после разборки с соперником. Он запрыгнул на тумбу мебельной стенки и, брезгливо обойдя смартфон, уселся, демонстративно отвернувшись от меня. Видимо, не мог простить мне выстрелы в квартире, а особенно – овчарку.
В стенке, отделявшей гостиную от прихожей, зияла дыра размером с тарелку. В самой гостиной, в несущей кирпичной стене, куда угодил первый заряд, появилась выщерблина в обрамлении разорванных обоев. Измученный бессонной ночью, я тем не менее решил не ложиться. «Интересно, – размышлял я, – ночной посетитель надолго оставил меня в покое? Я ведь снова остался с ним один на один. Только я-то – вот он, а где этот киллер сейчас? Надо было просить охрану!» От этой мысли самому стало смешно. Кто мне ее даст? А потом сделалось совсем не по себе. Видимо, теперь, куда бы я ни пошел, придется не глядеть вперед, а оглядываться по сторонам, не идти прямо, а красться, и все время ждать опасности неизвестно откуда. Стало понятно, что все прошлые случайности были не случайности, но кое-что по-прежнему оставалось неясным. Запали слова сыщика про разные почерки. Если преступник так легко управляется с пистолетом, то при чем тут автомобили, подпиленные лесенки? Что за детский сад, в самом деле?.. У пацанов побывал этот же стрелок или другой? Если все началось с Гали Биржи, то наследство, выходит, ни при чем? А Банникову я только о наследстве и говорил. Черт! Сам запутался уже! Впрочем, никакой ясности и прежде не было…
Следовало как-то выйти из дома. Одетый, я стоял под дверью и прислушивался. Как только стали покидать свои квартиры наниматели – те самые, которых недорезанным поросенком не проймешь, пристроился к ним и рядышком, рядышком дошел до трамвайной остановки, а там уже отделился и припустил к своему гаражу вместе с мужиками из нашего кооператива, которых приметил. Веселые люди не чувствовали моей тревоги и не подозревали, что пользуюсь ими как живым щитом, в надежде, что киллер не станет расстреливать целую группу. К счастью, ничего угрожающего нигде не увидел. Без приключений выгнал машину и поехал к Тамаре. Срочно требовалась жилетка, в которую можно поплакаться. Всю дорогу внимательно смотрел в зеркало заднего вида, нет ли «хвоста»? Шпиономания! Сочинителю детективных романов не могло и присниться, что в жизни с ним случится такое…
– Пионервожатый! – отозвался я на голос Тамары в динамике «мышиного» домофона. Раздался знакомый писк, я потянул дверь парадного на себя. Услышал, как сзади хлопнула автомобильная дверца, но значения не придал, поскольку подобный звук в наше время необычным никак не назовешь. Уже открыв дверь, почувствовал, что следом за мной еще кто-то хочет войти в подъезд, но, оглянуться не успел – меня втолкнули внутрь. «Конец!» – пронеслось в голове. Душа ушла в пятки.
– Тихо, не дергайся! – услышал я шепот у самого уха. Одновременно в позвоночник, в районе поясницы, мне уперся твердый предмет, который сознание идентифицировало как ствол пистолета. Прежде, правда, никто никогда меня таким образом не «щекотал», но я много раз видел подобное по телевизору, не говоря о том, что сам – сочинитель детективных романов. – Слушай меня! – шепот человека стал громче. – Сейчас ты уйдешь и больше здесь никогда не появишься, понял? – напавший на меня заговорил в голос. – Чтобы духу твоего возле Тамары не было, ясно? Я тебя грохну!! – Он почти визжал. Но лучше бы шептал. Как-то раз в разговоре с Артуром Томка случайно включила громкую связь. Я услышал, что ее дружок немного картавит. По этой картавости я его теперь и узнал.
– Понял, понял! – изобразил я страх, впрочем – не совсем поддельный. Пистолет в руках неврастеника может ведь и впрямь выстрелить! Ухватив за воротник, Артур оторвал меня от стены, лицом к которой я был прижат, и, развернув в сторону двери, скомандовал:
– Пошел вон! Я тебя предупредил!
Я надавил кнопку домофона, толкнул дверь, в предбаннике стало светлее. Резко крутнувшись, ударил ребром ладони сверху вниз по руке, сжимавшей и вправду ствол. Железная «пушка» брякнулась на цементный пол. Слава богу, самопроизвольного выстрела не случилось! Я же принялся вспоминать свои боксерские навыки. В три удара осадил вражину на пол и, развернув мордой лица вниз, связал сзади руки его же тонким, длинным шарфом. Классная удавка получилась бы, да пусть живет! Допустимую оборону в суде доказать, вероятно, не легче, чем попытку изнасилования. Отдышавшись, набрал Котомку и сказал, что зайду к ней позже: неожиданно знакомого встретил, надо поговорить.
– Где встретил? – не поняла Тамара.
– Да прямо возле подъезда, представляешь?! – весело ответил я. – Войти не успел… Жди меня!
Потом позвонил Банникову, сообщить, что лично взял стрелка. Полиция приехала очень быстро. Артурчик только-только начал выходить из нокаута, в который я его отправил. Даже побаиваться стал – не перестарался ли? Оборона-то допустимая, оборона!.. Банников поджидал нас в Нижегородском РОВД, куда доставили задержанного и потерпевшего. Впрочем, по-моему, на первый взгляд со стороны было не понять, кто из нас кто. Я надеялся, что Артурчик выглядит хуже. Сначала был допрошен он, потом уже я. Банников сообщил, что этот Артур, с говорящей фамилией Голоденко, ошарашен подозрением, будто он проник под покровом ночи в чужое жилище и пытался убить хозяина, то есть меня. А после того как постигла неудача, повторил покушение в подъезде дома, где живет моя подруга, гражданка Кошелева. Артур уверяет, что Тамара – его подруга, а я лезу к чужой женщине, и он хотел просто попугать меня. Пистолет, которым он угрожал, – пневматический, стреляет шариками. Конечно, это серьезнее, чем рогатка, но через пальто, в которое я был одет, можно разве что синяк поставить – не более того…
– Где встретил? – не поняла Тамара.
– Да прямо возле подъезда, представляешь?! – весело ответил я. – Войти не успел… Жди меня!
Потом позвонил Банникову, сообщить, что лично взял стрелка. Полиция приехала очень быстро. Артурчик только-только начал выходить из нокаута, в который я его отправил. Даже побаиваться стал – не перестарался ли? Оборона-то допустимая, оборона!.. Банников поджидал нас в Нижегородском РОВД, куда доставили задержанного и потерпевшего. Впрочем, по-моему, на первый взгляд со стороны было не понять, кто из нас кто. Я надеялся, что Артурчик выглядит хуже. Сначала был допрошен он, потом уже я. Банников сообщил, что этот Артур, с говорящей фамилией Голоденко, ошарашен подозрением, будто он проник под покровом ночи в чужое жилище и пытался убить хозяина, то есть меня. А после того как постигла неудача, повторил покушение в подъезде дома, где живет моя подруга, гражданка Кошелева. Артур уверяет, что Тамара – его подруга, а я лезу к чужой женщине, и он хотел просто попугать меня. Пистолет, которым он угрожал, – пневматический, стреляет шариками. Конечно, это серьезнее, чем рогатка, но через пальто, в которое я был одет, можно разве что синяк поставить – не более того…
Если честно, я и сам думал, что Артур, насколько я успел понять его личность за столь короткое время знакомства, – этот визгливый голос, эта горячность! – никак не походит на ночного стрелка, пустившего пулю на слух и наверняка попавшего бы в цель, если бы «цель» не сместилась заблаговременно! Артур походил не на профи, а на визгливого интеллигента. Младшего научного сотрудника, у которого умственные упражнения и неудовлетворенные амбиции расшатали нервную систему. Тем паче что и с детства бойцом не был. Все – в хоккей, а он – за книжку…
Тамара вполне подтвердила мои предположения насчет бывшего своего дружка. «Он безобидный, как ребенок! – восклицала она. – Только очень самолюбивый. Он не выстрелил бы в человека никогда! Он просто ревнивец и хотел только напугать!» Она упрекала меня за то, что сразу вызвал полицию, а не сообщил ей. Сама бы его отходила, чтоб навсегда дорогу забыл! И чего она терпела столько времени его нытье?!
Но тут уж я ошарашил Тамару объяснением, почему так поступил. Когда через очень короткое время на тебя снова бросаются с пистолетом, как тут понять, что это другой человек, другой пистолет?
Тамара примолкла, испугавшись. После обняла меня и заявила, что никуда больше не отпустит.
Признаться, я и сам не хотел никуда уходить!.. Потом она выудила у меня обещание, что я заберу у полиции свое заявление на Артура.
Зазвонил телефон. Я разлепил один глаз и увидел, как Тамара наморщила носик, не поднимая ресниц, простонала: «М-м-м» – и, повернувшись на бок, представила моему взору обнаженные плечи и часть спины. Я решил, что на это стоит посмотреть обоими глазами, и разлепил второй. «Артур не может быть, – злорадно подумал я про звонок. – Он сидит». Тут проснулся окончательно. При чем тут Артур? Нас разбудил мой телефон, а вовсе не Тамары!
– Да! – сердито бросил в трубку, прочитав на дисплее имя Гриша.
– Добрейшего утречка, дядя Вася! – елейным голоском пропел племянник.
– Ты что, с дуба рухнул, звонить в такую рань? – вернул ему его же прошлую брань.
– Нет, ты можешь дрыхнуть, сколько хочешь, – разрешил добрый племянник, – только имей в виду, Элеонора прилетела всего на пару дней.
– Прилетела?!
– А я о чем толкую?
– Все, я лечу в Одессу!
Дав отбой, обнаружил, что Тамара смотрит на меня глазищами шире лица.
– Лечу, – извиняющимся голосом подтвердил я, – Элеонора объявилась, дочь Богданыча. Надо отправляться, договариваться, чтобы отменила свой заказ и отозвала своего киллера обратно. Плохо, если киллер ей ответит: «Не волнует. Уплочено», – пытался я шутить.
– Ты уверен, что это она? Если так, то ехать тебе опасно!
– Конечно, я не уверен, что это она. Нисколько не уверен. Но пусть она хотя бы успокоит меня на свой счет. К тому же где сейчас опаснее, там или здесь, – вопрос. Мне и у тебя-то, наверное, находиться не стоит.
Тамара сказала, что меня не оставит и вместе мы обязательно что-нибудь придумаем, разберемся. Героическая женщина!
Я решил озаботиться изменением внешности. Отправил Тамару в торговый центр, снабдив инструкцией и кредитной картой. Сам же, испросив у нее станок, отвратительного гламурно-розового цвета (других у нее не было), отправился в ванную брить усы. Тем более что они когда еще были заклеймены Котомкой как «старомодные»! Вернувшись из гипермаркета, моя подруга меня не узнала:
– Да ты просто мачо стал! Антонио Бандерас!
Я покраснел от смущения:
– Ну, спасибо на добром слове. Боялся тебя разочаровать! Сам себя, например, я не узнал. Я же двадцать лет ходил «Чапаем». Теперь гляжу – чужой кто-то из зеркала смотрит. Оказалось, под усами я был совсем другой, не такой, каким себя помнил… Просто шок!
– Так лучше! – заверила меня Тамара. Я успокоился и принялся примерять привезенные ею новые шмотки: желтые джинсы, ярко-синюю куртку, красную шерстяную тюбетейку с помпоном. Никогда в жизни я прежде так не «петушился» в смысле внешнего вида! Надел солнцезащитные очки – Тамара ничего не забыла, – перекинул через плечо новую спортивную сумку с запасным бельем и откланялся. Стало интересно, родная мама узнала бы меня без усов, в таком наряде? Ехать в Зеленый город, чтобы проверить, было некогда. Жена бы не узнала точно. Она без усов меня никогда не видела. Разве что сразу спиной повернуться? Со спины, возможно, узнала бы.
Возле подъезда, где самым скромным автомобилем был «американец» моей подруги, среди дорогих джипов и представительских седанов мое внимание привлекла зачуханная «девятка» с тонированными стеклами. Когда я быстрой походкой проходил мимо, водительское стекло патриарха отечественного автопрома поползло вниз. Я похолодел. Но ничего страшного не произошло. На тротуар полетел дымящийся окурок. «Жлобье!.. Долго еще мне шарахаться от каждой кошки? – подумал я. Кстати: – Не забыть про Валентина!»
По дороге в аэропорт я позвонил матери, узнать, как ей отдыхается в Зеленом городе? Сообщил, что уезжаю в командировку, совсем не надолго. Затем телефонировал Генке – его выписали из больницы. Он пообещал «дохрамывать» до моей квартиры, чтобы кормить котика и убирать за ним, пока я отсутствую.
Потом позвонили мне. Глянул на дисплей – номер незнакомый. Подумал: «Клиенты? Соискатели китайской пластмассы? Придется отсылать к Голобородову. На месте компаньона я бы уже сравнивал меня с Аршавиным – дескать, тоже забивать люблю. Только футболист – в ворота, а я – на работу! За аквапарк тезка Василий рассчитался сполна…»
– Слушаю.
– Василий Сергеевич? Это капитан Банников из Управления МВД. Узнали? Хорошо. Я знал, что богатым мне никогда не быть, – пошутил он. – С вами хочет поговорить один человек. А именно – отец Артура Голоденко. Вы позволите дать ему номер вашего телефона?
– Он, наверное, станет просить, чтобы я забрал заявление? – усмехнулся я.
– А вы готовы забрать?
– За Артура уже просила Тамара Кошелева, и я ей обещал.
– Я знаю, она сегодня была у меня.
«Сегодня? Была?! – мысленно удивился я. – А мне почему ничего не сказала?..»
– Так как насчет телефона? – спросил Банников, поскольку я молчал.
– Пожалуйста, дайте. Я ни от кого не прячусь. Не считая того, кто прячется от вас. И кого вы, надеюсь, найдете.
– С вашей помощью.
Банников попрощался, а я все думал, когда же Тамара успела побывать у него? Очевидно, когда отправилась в торговый центр – когда еще? Сейчас, после моего отъезда, она просто не успела бы…
Взяв билет до Одессы (напрасно волновался, что без усов не дадут, глядя на фотографию в паспорте), я посмотрел на часы и понял, что у меня еще уйма времени. Купил свежую газету, но развернуть не успел. Кто-то опять про меня вспомнил и позвонил на мобильный.
– Здравствуйте! – приветствовал меня хорошо поставленный, но, кажется, слегка взволнованный баритон. – Снигирев Василий Сергеевич?
– Так точно! – по-военному ответил я.
– Извините за беспокойство. Меня зовут Голоденко Виктор Александрович. Я отец Артура Голоденко, с которым у вас э-э-э… произошел конфликт.
Растянутое «э-э-э» выдало в Голоденко-старшем публичного человека.
– Я вас слушаю, Виктор Александрович.
– Могли бы мы с вами встретиться? Я готов сейчас подъехать в любое удобное для вас место.
– Для чего, Виктор Александрович? Если вы хотите попросить меня забрать заявление, так я и так готов. Вам даже не стоит трудиться и намекать мне, что мы можем договориться, как это принято у людей… умеющих договариваться, – сказал я с иронией. – Я заберу заявление совершенно бескорыстно. Договаривайтесь со следователем. Не в том смысле… За вашего сына уже попросила Тамара. Кошелева. Вы, вероятно, с ней знакомы?