– Во-первых, чтобы тебе свинью подложить… чтобы нос утереть! Ты думала, что тебе все: любовь Алика, Мишкины деньги, дипломы, успех на подиумах, да еще и красавец Романец в постель! А на-ка вот, выкуси! – и Геля вытянула в сторону Милы изящный кукиш, украшенный массивным перстнем с лиловым аметистом. – Олежека, представь, и уламывать не пришлось… Перед ним стоит только раздеться – и все… Готов на любые секс-услуги! Тебе бы почаще надо было раздеваться перед ним!
– Ты… ты сказала, что это во-первых… – Мила изо всех сил старалась держать себя в руках. – А что во-вторых?
– А во-вторых, я хотела таким образом войти в бизнес Романца, в очень прибыльный, в отличие от твоего! Мне, как ты поняла, всегда нужны были деньги…
– Если бы ты не ставила мне палки в колеса, мы могли бы тоже иметь неплохие деньги!
– А мне не нужна была твоя известность! И чтобы деньги у тебя были! Больше всего мне хотелось, чтобы ты… Милочка… куда-нибудь сгинула…
– А пролезть в бизнес Романца, значит, тебе не удалось?
– Не удалось, потому что он… Романец… несмотря на полную половую распущенность, тоже оказался влюбленным в тебя! Не понимаю, Милка, что мужики в тебе находят… Ну совершеннейшая простушка! Ты ведь и в постели наверняка Серая Шейка – сломанное крылышко! Ах, не трогай меня, лиса!!
На этот Гелин выпад Мила не ответила, потому что собственный успех у мужских особей ее интересовал мало. Сравнение с Серой Шейкой тоже не обидело. В конце концов именно эта уточка оказалась в победителях. Да… Уточка… Неприметная Птичка-Ткачик…
– Знаешь, Гелена, что-то я совсем запуталась, – сказала Мила. – Зачем же ты тогда пыталась помочь выяснить, с кем изменяет мне Олег? А если бы я узнала, что и с тобой?
– Ну… про меня ты не узнала бы… по многим причинам, но если бы вдруг и узнала – ничего страшного! Классный был бы щелчок по твоему клювику, Серая Шейка! Но… если честно… тогда этот щелчок еще не входил в мои планы. Мне надо было отвлечь тебя от дел салона. Мне нужно было, чтобы ты занялась Романцом, а я бы в это время – своими делами. Тебя, Милка, очень легко обвести вокруг пальца. Ты всему веришь. Тебя легко направлять в нужное русло.
– Ладно, тогда перестанем говорить о мужчинах. Давай разберемся с «твоими делами», то есть с моей тканью и с Параскевич. Где ты выкопала эту тетку? Да и вообще…
– Ну-у-у… Дело, значит, было так… – Гелена начала свой рассказ не без удовольствия. – Я заплатила очень неплохие деньги Ольге Тесаковой, чтобы она неожиданно исчезла из твоего салона. Чтобы выиграть время, мне надо было отвести подозрение на другого человека. Я выбрала Ольгу. Она давно с тобой работала, знала технологию и могла пригодиться. Собственно, и пригодилась. Кое-кто… тебе совершенно не обязательно знать, кто именно… в прошлом году окончательно передал мне права на шикарную квартиру на Кутузовском проспекте города Москвы. Пришлось, конечно, вложить в нее немало денег, чтобы превратить в мастерскую с красивым названием «Фрезия». Поначалу я уговорила переехать в Москву и начать работать в мастерской Олеську Параскевич, классную портниху, которая до этого времени шила на дому. У нее всегда одевались мои знакомые и родственники, независимо от возраста. Я и сама довольно часто у нее шила. Олеська в своем роде тоже богиня… Так вот: Параскевич набрала штат, начала потихоньку зарабатывать денежки на обычном дамском платье. Ну а потом я перевезла в Москву Ольгу Тесакову. Начали изготавливать ткань «Фрезия». Олеська шила платья. Кстати, это она придумала бабочек! Здорово, да?! Если бы не ливень… И ведь не обещали… Я следила за прогнозом, знала, что может произойти с тканью, если вдруг дождь… Я для показа специально выбрала спокойную аллею между двумя фонтанами, чтобы брызги не попали… И вдруг такое…
– Скажи, Геля, чего ты все-таки хотела? Что должно было венчать твой хитроумный план?
– Я сделала бы из Олеськи знаковую фигуру, которая гребла бы миллионы! Тебе это не очень надо было, а ей – очень кстати пришлось бы!
– Каким образом вы собирались делать миллионы, если ткань не выдерживает стирки?
– Главное – это привлечь внимание, а потом… Я не сомневалась, что сумею… выдавить из тебя секрет окончательной обработки!
– Допустим… Но… вдруг эта Параскевич не отдала бы тебе, Гелька, из этих миллионов ни рублика? – предположила Мила. – Такой вариант ты не просчитывала?
– Отдала бы как миленькая! У нее есть одна тайная слабость, о которой знаю только я. И если вдруг что, пришлось бы это обнародовать!
– Ты ведь прекрасно знаешь, что публичным людям любые скандалы только на пользу! Прибавляют популярности!
– Только не развращение малолетних!
Мила с шумом выдохнула и спросила:
– Гелька! А тебе самой-то не противно то, что ты делаешь?
– Я уже говорила – цель оправдывает средства!
– Слушай, а почему тебе было просто не поговорить со мной? Мы вместе помогли бы Алику… Я не стала бы жалеть денег… Если бы их не хватило, обратились бы к Мишке… да… к тому же Романцу, в конце концов…
– Ага! И чтобы Алик опять на тебя запал! На свою спасительницу и благодетельницу! Ты для него – пунктик, понимаешь?! Несостоявшаяся любовь, которая если бы состоялась, то… В общем, паранойя, но он этим до сих пор живет!
– Я могла бы остаться в тени… Да и вообще, если бы ты не поторопилась так… с этой Параскевич, я могла бы продать тебе свой бизнес на очень выгодных условиях, как… подруге… Я ведь тебя считала подругой… И теперь, когда собралась замуж… мне ничего этого больше не надо… Меня тошнит от этого, Гелька! Какое счастье, что через три недели у меня свадьба… Я постараюсь забыть эту жизнь, как страшный сон. Тебя забыть…
– Кстати! – Геля расхохоталась. – Ты, кажется, собиралась меня пригласить в свидетельницы! Понятно, что теперь этого не стоит делать, но ты хотя бы открой тайну: кто же этот счастливчик? Кому ж ты наконец собралась доверить сей драгоценный сосуд – тощенькое тельце Серой Шейки?
Несмотря на злую иронию Гелены, Мила счастливо улыбнулась. Как приятно было вспомнить о Володе после этого отвратительного разговора.
– Не поверишь, Гелька, но это тот самый… сыщик… из «Шерлока Холмса», к которому ты меня случайно направила… ну… чтобы я, по твоим словам, отвлеклась на Романца.
– Тот самый?! – Геля расхохоталась еще громче. – Неужто сам Цебоев Владимир Юрьевич?
Миле очень не понравилось, что Геля так безошибочно воспроизвела имя-отчество частного сыщика. Что-то в этом было очень неприятное и даже болезненное. Она очень пожалела, что помянула Владимира при Гелене.
– Да, он самый, – сказала она, поскольку слово, которое – не воробей, уже вылетело. – И не понимаю, почему тебя это так развеселило.
– Сейчас поймешь, – ответила Гелена и достала из сумочки мобильник. – Только вот sms-ку отправлю… одному человеку… и все тебе в подробностях объясню.
Мила напряженно следила за тем, как Геля сосредоточенно набирает текст. Ее уже пугало все, что исходило от бывшей подруги и компаньонки. А та, между тем, набрала последнее слово, отложила изящный красный аппаратик в сторону и посмотрела на Милу – снисходительно и с сочувствием.
– Так в чем, собственно, дело? – с трудом спросила Мила как-то враз ссохнувшимися губами.
– Я уже говорила, что тебя ничего не стоит обвести вокруг пальца, – сказала Геля, и ее взгляд из сочувствующего превратился в брезгливо-сострадательный. Так смотрят на грязных безногих нищих на церковной паперти. – Неужели ты и впрямь решила, что Владимир Юрьевич тебя любит?
– Любит, – все еще упрямилась Мила, хотя от нехорошего предчувствия у нее уже стучало в висках.
– Вот говорила же: Романец тебя действительно любит, хотя и не пропускает ни одной юбки! Извини, что приходится повторяться, но ему это простительно! Во-первых, он публичный человек, знаменит и красив, чем притягивает поклонниц, которые ради него готовы на все. Во-вторых, в силу особенностей своей профессии вынужден постоянно крутиться между полураздетыми женщинами, а где обнаженные формы, там… и до греха недалеко, поэтому…
– Геля, мы, кажется, говорили не о Романце… – прервала ее разглагольствования Мила.
– Ах да! Мы же начали о твоем так называемом женихе…
– Он не «так называемый», а самый настоящий, потому что мы с ним подали заявление во Дворец бракосочетания, тоже, кстати, самый настоящий…
– Мил! Ну… между нами, девочками, говоря, разве Цебоев жених? На него же без смеха не взглянешь!
– Геля! А ты откуда знаешь, как он выглядит? – спросила Мила. Она вдруг поняла, что ей сейчас предстоит узнать нечто еще более отвратительное, чем раньше, и, как всегда в тяжкие минуты, укрепилась духом. Что ж, бороться так бороться! Она научилась этому еще в те времена, когда отец настойчиво советовал ей выбросить из головы дурь и устроиться работать на ткацкую фабрику сменным мастером.
– Так я же как раз и хочу тебе рассказать все самым обстоятельным образом, – рассмеялась Геля. – Владимир Юрьевич Цебоев несколько переиграл. Ему вовсе не было заказано тащить тебя во дворец. Да и вообще разыгрывать роль влюбленного я его не просила.
– А что ты его просила? – удивительно ровным голосом произнесла Мила.
– Молодец! Хорошо держишь удар! – отозвалась Геля. – Как уже говорилось ранее, мне надо было, чтобы он отвлек твое внимание от меня на Романца. При этом ему было дано строгое указание открывать тебе не больше двух его связей.
– А что так? Почему бы не все?
– Ну… если открыть все, то ты, чистоплюйка, сразу дала бы ему от ворот поворот. А так вы могли ссориться-мириться, сходиться-расходиться, словом, заниматься бесконечным выяснением отношений, а я пока продолжала бы делать свое дело!
– Гель, а обрывок газетки с объявлением о персидских кошках для Танюшки тоже был специальным образом приготовлен?
– Разумеется!
– И сколько же ты Цебоеву заплатила?
– Представь, нисколько!
– Он что же… сыщик по долгу службы, а брачный аферист по призванию?
– Он, Мила, не брачный аферист, а мой… почти родной брат.
– Что значит – почти родной? – ужаснулась Мила.
– Ну… сводный! Вовка – сын маминого второго мужа!
– И беспрекословно тебя во всем слушается?
– А вот это уже не твоего ума дело, почему и в какой мере он меня слушается! – неожиданно вдруг рассвирепела до этого очень спокойная Гелена.
Мила помолчала немного и сказала:
– Молодец ты, Гелька! Чуть ли не всех своих родственников и знакомых поставила под ружье! Против меня одной – и столько человек задействовала! А надо ли было так напрягаться-то?
– Но ведь все получилось почти так, как я хотела.
– Если не считать развалившейся в грязные клочья коллекции Параскевич!
– Не беда! – отозвалась Геля и показала Миле диск, который вытащила из системного блока компьютера: – Вот здесь все твои тайны! Ты сама говорила, что подготовила его для того, чтобы оформить наконец патент на ткань. Не станешь же ты со мной драться из-за диска?
– Не стану, – согласилась Мила и, неожиданно для Гелены улыбнувшись, вдруг спросила: – Гель? А вот Сельвинская Дарья Александровна… она кто?
– Она именно и есть престарелая теледива, которая заказала у Олежека платье для банкета, который при большом стечении гостей и прессы все же прошел в Телецентре на улице Чапыгина! – расхохоталась Геля. – Газеты читать надо, милая моя! И телевизор смотреть! Хоть изредка!
– Но как же… ты ведь звонила… – прошептала потрясенная Мила.
– Милка! Святая ты простота! – заливалась бывшая подруга. – Да я только делала вид, что звонила!
– А письмо?
– А письмо сбацала, когда мы с тобой в «Иву» заезжали, чтобы девчонкам зарплату выплатить.
– И сама засунула в Олегову куртку! – догадалась Мила.
– Ну наконец-то сообразила! Хвалю! Наша беседа тебе явно идет на пользу! Хоть сопоставлять события начала!
– Тогда твой братец-сыщик должен был бы сочинить про какую-нибудь молодуху под именем Дарьи Александровны!
– Зачем? Неизвестность всегда держит в особом напряжении! Между прочим, этот тактический ход Вовка сам и придумал, а уж он в этом деле спец! Ты действительно сама не своя была, когда выяснилось, будто бы Сельвинская Дарья Александровна в Санкт-Петербурге вообще не проживает! Это ж какая получилась интрига! Кстати, про улицу Оружейную ты сама напутала. На конверте было написано – Оранжерейная улица… Именно на Оранжерейной и по сей день преспокойно живет себе и пока не горюет престарелая Дарья Александровна Сельвинская. А Оружейной улицы действительно в Питере нет, так что все было разыграно, как по нотам…
– Гель, а газетка с объявлением каким образом оказалась у тебя в руках в нужный момент? С утра того дня ты же не знала еще, что я тебе расскажу за обедом.
– Я действительно искала Танюшке перса. Выдав девчонкам зарплату, я стала звонить по телефону насчет котенка, сверяясь с газетой, а там как раз рядом объявление Вовкиного агентства. План созрел мгновенно. Ты же знаешь, какая я сообразительная!
– Да-а-а… оба вы с братцем… сообразительные…
– А вот, кстати, и братец подъехал! – Геля приподнялась на стуле и показала рукой на окно. Сквозь раздвинутые жалюзи было видно, как из машины вышел Цебоев.
Сердце Милы бешено заколотилось. Встречаться с Владимиром именно сейчас ей хотелось меньше всего. К этой встрече надо было как-то подготовиться. И почему она не догадалась, что Геля посылала сообщение именно ему? Ведь можно же было догадаться! Можно было!!
– Что случилось, Гелена? Ты меня вырвала прямо из… – начал Цебоев и осекся, увидев Милу, потом тяжело опустился в кресло для посетителей, вытер ладонью проступившую на лбу испарину и севшим голосом бросил сестре с упреком: – Ты ж сказала, что одна в салоне…
– А вдруг ты отказался бы приехать, если бы я сказала тебе о присутствии Людмилы! Слушай! – Гелена презрительно сморщилась и спросила: – А какого черта ты потащил ее в ЗАГС? Разве это было в нашем с тобой договоре? Да и вообще, как ты собираешься жениться, Вовик?! Я же тебе во всем отказала?
Цебоев напряженно молчал.
Мила поднялась со стула и сказала:
– Думаю, что мне не обязательно присутствовать при ваших разборках! Так что… с вашего разрешения, я, пожалуй, пойду по своим делам. А ты, Геля, когда закончишь, закрой салон и выбрось ключи… в Неву… что ли… Помещение пока еще мое, а вожделенный диск – у тебя в руках!
Не глядя на Владимира, Мила прошла мимо его выставленных в проход ног и покинула помещение своего салона. Цебоев даже не пошевелился, когда она проходила мимо.
* * *Мила быстро шла к станции метро, совершенно забыв о том, что собиралась поехать домой на такси. Ее льняной костюм, конечно, уже высох, но был некрасиво смят, а юбка сзади почти до пояса забрызгана коричневыми пятнами. Видеть этого Мила не могла, да и не думала о внешнем виде. Она убеждала себя в том, что в состоянии собранности надо непременно додержаться до дома, иначе ноги перестанут слушаться… Уж она-то себя знает… Дома, конечно, лучше ей не станет. Утешать ее некому! Она осталась в абсолютном вакууме. Подруги нет, любимого человека нет… Любимого человека… Да неужели же она, в самом деле, умудрилась полюбить Цебоева? Или ей просто захотелось семьи и покоя?
Неужели она до такой степени не разбирается в людях? В юности не заметила любви Алика, сомневалась в любви Романца, теперь приняла за проявления любви профессиональное мероприятие сыскного агентства! Гелька говорила еще что-то ужасное… Что-то вроде того, что Цебоеву нельзя жениться… Почему? И в чем она, Гелена, ему отказала? Неужели Владимир добивался любви Гелены Короленко и ради этого разыграл с Милой такой спектакль? А что? Такое вполне может быть! Они же сводные брат и сестра… не родные… Цель оправдывает средства? Неужели в таком деле действительно все средства хороши?
Мила даже приостановилась на тротуаре. Она вспомнила лицо Владимира таким, каким оно было, когда они подавали заявление во Дворце бракосочетания на Английской набережной. Мила тогда была уверена, что он ее очень любит. Артист… Люди!! Дайте Цебоеву национальную премию и Гелену Короленко в награду!!
На глаза навернулись слезы. Нет! Нельзя расслабляться! Плакать нельзя! В истерику впадать нельзя! Мила почти побежала к метро. Круглое здание станции с синей буквой «М» на «макушке» было уже в десяти шагах. И все же, что ей теперь делать? У нее отнято все, даже любимое дело? Последнее время, собираясь замуж, она старалась не думать об «Иве», но… Как же не думать об этом теперь? Получается, что вся жизнь прошла впустую… То есть вообще вся…
Около станции метро Мила опять остановилась. А что, если позвонить Мишке Тропинину? Они давно не общались. Нет, она, конечно, не станет рассказывать ему о неприятностях на личном фронте. Она просто попросит у него работы. Он же знает, как она умеет трудиться. Конечно, Мишке придется рассказать, как она потеряла все, что приобрела за долгие годы. Он, конечно, предложит «экспроприировать экспроприаторов», то есть отнять «Иву» и все Милины наработки у Короленко… Он, пожалуй, даже смог бы это сделать, но… Нет! Хватит! Мила сыта по горло! Ей ничего такого больше не надо!
Решив не откладывать дело в долгий ящик, она вытащила из сумочки мобильный телефон и набрала номер Тропинина. Бесстрастный женский голос сообщил, что в данный момент абонент находится вне зоны доступа, но ему можно оставить сообщение после звукового сигнала. Сообщение? Нет… в сообщении всего не напишешь, а Мишка потом может позвонить в неподходящий момент, то есть когда ее развезет… А ее обязательно развезет, потому что… Вот ей только стоило подумать о том, что развезет…