Однако и тут было не все гладко. Одному снежному барсу в заповеднике недавно удалили часть кишечника – котик случайно переел конской гривы. Грива взялась из зловонного сарая с мертвыми тушами, в который Вики и Сара разрешили мне глянуть одним глазком. Такой сарай, видимо, неотъемлемая часть усадьбы с большими кошками. В моем саду для подобного сооружения не хватит места. Мне было очень тяжело, когда страдал Джанет, но сейчас самое трудное уже позади. Вряд ли я выдержу, если ворчливый снежный барс рухнет в углу комнаты и пожалуется на боль в животе. Спасать его и решать всякие проблемы наверняка будет здорово, однако новые встряски мне ни к чему. Они не улучшат жизнь, а усложнят. Да и вообще, усадьба с большими кошками – не совсем мое. Так я себя утешал, пока осторожно, не спеша ехал назад в то место, которое привык называть домом.
«Кот только что нюхнул пятналки или он просто рад меня видеть?»:
руководство по четырем малоизвестным видам кошачьей грязи
Фух
В ходе мелкой стычки с собратьями или в результате энергичного вылизывания коты умеют терять огромное количество шерсти, но при этом не меняться внешне. Хозяева котов порой часами гадают, каким образом их мурлыки проделывают подобный фокус. Ответ таков: все благодаря фуху – волшебному разрастающемуся веществу, которое часто принимают за «пух» и прочие неинтересные шерстяные продукты жизнедеятельности обычных зверей. Фух нельзя отнести к фуху, пока он не отделится от упомянутого мурлыки и не начнет тут же разрастаться – незаметно, но молниеносно. Поэтому его так трудно описать тем, кто не контактировал с ним напрямую. Пусть представят себе быстрорастворимый волокнистый протеиновый пудинг, однако и это даст лишь приблизительное представление об истинной природе фуха.
Фух – далеко не самая противная разновидность кошачьего мусора, и ученые экологи считают, что он таит в себе большой потенциал для переработки[7]. Тем не менее нельзя воспринимать фух беспечно, это часто приводит к тому, что при планировании бюджета рабы мурлык недооценивают расходы на уборочную технику. Фух – важнейший непризнанный элемент, который самым досадным образом разобщает кошатников и обыкновенных граждан. Доказательство содержится в следующем диалоге:
Хозяин кошки (нежно поглаживая моющий пылесос): Скажите, как этот малютка справляется с фухом?
Продавец пылесосов: Мистер Баббидж, вызовите, пожалуйста, охрану. У нас опять пациент из той самой больницы!
Кранк
Вязкая неоднородная слюноподобная субстанция, похожая на извергнутое диетическое печенье. Производится в огромном цветовом диапазоне. Например, черная ночь всех святых, неправильный серый и – самый популярный – морковно-рвотный оранжевый. Кранк обычно находят на кошачьих подбородках и в прилегающих к нему зонах. Эти таинственные выбросы создают много путаницы. Особенно страдают несчастные, которые ошибочно принимают кошачий кранк за одноименный энергетический напиток, выпускаемый Лилом Джоном, рэпером из Атланты.
Иметь дело с кранком неприятно. Сперва вы думаете, что кот испачкался слюной. Потом в вас начинает брезжить понимание – да это же кранк, просто его цвет по чистой случайности совпал с окрасом кота! Вторая неприятность приходит минуты через две: в поисках салфетки вы отворачиваетесь от кота всего на несколько секунд и обнаруживаете, что кранк исчез. С одной стороны, это хорошо. Ведь без кранка на бороде любой кот выглядит гораздо симпатичней! С другой стороны, не так уж и хорошо: можете не сомневаться, кранк не исчезает в никуда, так что тайна его конечного пункта назначения еще долго будет терзать вашу душу темными ночами.
Кошмяур
Фраза: «У меня был кошмар» звучит печально даже в устах обыкновенного гражданина. В среде же кошатников она вызывает трепет. Одно дело – увидеть кошмар ночью. Совсем другое – зайти в кухню при свете дня и обнаружить, что ваши ненаглядные казанки, полы и миски (которые вы скребли и чистили, не щадя живота своего) щедро покрыты кошмяуром.
Чтобы получить общее представление о пушисто-липком кошмяуре, вспомните случай, когда вы забыли вымыть руки после клея и ненароком провели ими по ворсистому ковру или по бредущему мимо ослику. Хотя с клеем и осликом все понятно. С кошмяуром понятно не бывает. «Интересно, вот то липкое посредине – это что? Полупереваренный корм или вчерашний пудинг, в который Джанет сунул хвост во время незаконной прогулки по кухонному столу?» – гадаю я, разглядывая очередной кошмяур. А волосатое в липком – это что? Клок от кота? Или от убитой им полевки? Или и то и другое?
Обычно кошмяур не слишком трудно удалить с кожи – помогает интенсивное мытье рук, как у хирургов перед операцией. Вопрос не только в том, «как» это сделать, но и в том, «когда»? Помыть руки сразу или сначала посидеть на полу, порыдать и помечтать о мире, где перед носом не торчит пять кошачьих мисок с какими-то сморщенными кусочками? Помыть руки до того, как вытереть обескошмяуренную миску полотенцем (к которому тоже вполне может прилипнуть кошмяур), или после? А ведь вокруг есть еще и недвижимые предметы. Мебель, к примеру. Издалека она может выглядеть чистой, но вы посмотрите получше. На кухне кошатника почти всегда найдется шкаф, к которому прилип кусок кошмяура.
Пятналка
«Как моча, только более стойкая и оранжевая!» Вы считаете такой рекламный девиз непривлекательным? Однако те, кто использует пятналку для дезориентации и усмирения окружающих, с вами не согласятся. Если кот нагло и с чувством мочится на, скажем, штору или на строптивый кусок плинтуса, то кот – правонарушитель. С пятнающим котом не все так однозначно, хотя его цели обычно не менее ужасны. Наоборот: пятнание – искусство столь изящное, что некоторые люди всерьез надеются найти у своего кота под хвостом крошечную кисть.
«Что делает кот? Пятнает? – задаете вы себе вопрос при виде виновника, непринужденно трясущего хвостом в углу гостиной. – Или признается в любви новой лавовой лампе?» Поскольку ядовитый окрас пятналки может проступить только часов через пять, выдвинуть обвинение совсем не просто. Когда до вас наконец доходит, что – да, кот действительно запятнал обложку романа «Падение империи» пулитцеровского победителя Ричарда Руссо, – преступник уже давно исчезает. Он нежится где-нибудь в саду под тенистой смоковницей или пятнает свеженькую упаковку из-под новой соседской электрокосы. Кое-какие пятналки так и остаются невидимыми навсегда. Единственный способ их вычислить – это ткнуть в подозрительное место носом другого кота. Если он в ответ приоткроет рот и сделает невменяемую морду – как у Энтони Хопкинса в «Молчании ягнят», когда запахи будили его темную сторону, – значит, перед вами пятналка. Отсюда и родилась известная фраза: «Кот только что нюхнул пятналки или он просто совсем не рад меня видеть?»
Иди по этому пути
Для моего друга Саймона семь сорок пять утра – время немыслимое. Сам я лучше всего работаю в первой половине дня, да и настырные пушистые будильники не дают залеживаться в постели, поэтому для меня восемь утра – чуть ли не обед. Однако Саймон – актер и, как большинство людей его профессии, живет в более размеренном темпе. Если утром нет съемок или кастинга, то день Саймона начинается лишь тогда, когда обычные люди уже уходят с работы, а разгорается не раньше, чем в барах перестают продавать алкоголь. Поэтому я очень удивился, услышав, как ни свет ни заря приятель в саду громко целует свою девушку.
Вчерашний праздник удался на славу. Впервые за девять лет я был один, без Ди. Саймон, мой постоянный партнер по гольфу, приурочил вечеринку к финальному раунду американского турнира Мастерс. Наконец победитель был определен. Гости, которые пришли смотреть гольф, и гости, которые пришли осуждать тех, кто пришел смотреть гольф, отбросили разногласия и сошлись в шумном унисоне. Смутно помню, как я открыл глаза в Саймоновой гостевой комнате. Ко мне лез обниматься волосатый неугомонный мужчина по имени Джон. При этом он кричал: «Ты любишь музыку! И такой тощий!» В другом конце комнаты стоял Саймон и держал вверх ногами, за щиколотки, свою девушку Керри и ее лучшую подругу.
Да, замечательно повеселились. Тем не менее я воспринимал все вокруг сквозь призму своего нового холостяцкого положения. Необязательно было окружать меня счастливыми парами, чьи прекрасные отношения непременно пройдут испытание временем, – я и без того видел любовь повсюду. Вот, пожалуйста, Саймон в саду целуется с Керри. Все в мире счастливы, и только я одинок. Голубки, наверное, так увлечены друг другом, что не могут расстаться даже на время сна. Честно говоря, я бы с удовольствием пошел сейчас вниз, поискал бы каких-нибудь соседских котов и попробовал бы завязать с ними дружбу. Коты эти вечно приводили Саймона в отчаяние – вытаптывали и портили его грядки с кухонными травами. Однако нарушать любовную идиллию не хотелось. Я отошел от окна и сел. Сидел долго – тер глаза, разглядывал комнату.
На стене висели рекламные постеры сериалов, где Саймон играл главные роли, и афиша Эдинбургского фестиваля, на котором Саймон несколько лет назад подрабатывал конферансом. Однако главное место в комнате занимало два огромных плаката с изображением собак всевозможных пород: на одном – большие собаки, на другом – маленькие. В нашем извечном споре «собаки против котов» мы с Саймоном зашли в ворчливый тупик. Саймон вырос на ферме в Йоркшире, в окружении спаниелей. У него просто не было времени на капризы и глупости ленивых котов. В первые два года нашего знакомства вопрос моего «котовладения» как-то не всплывал, а когда это произошло, Саймон приподнял бровь и посмотрел на меня поверх пивного бокала как на чужого. Со временем он научился принимать мою любовь к кошкам: как учатся принимать того, кто любит иногда выйти в люди с женской сумочкой под мышкой, а в остальном – нормальный парень. Да, Саймон ждал от друзей не такого, однако он смотрел на мир философски: все мы с возрастом обрастаем пунктиками, порой нужно идти на уступки.
Во рту у меня пересохло, и после недолгих колебаний я тихонько побрел вниз за водой. Я отошел подальше от окна, чтобы не потревожить голубков, но, уже отворачиваясь от раковины, заметил в зеркале отражение Саймона. Он влюбленно и нежно тянул вперед руку. На конце руки я думал увидеть Керри, однако там был кусок сосиски от вчерашнего барбекю. А на конце сосиски находился черно-белый кот роскошной пушистости.
– Доброе утро. – Я открыл заднюю дверь.
– Ой… э-э… доброе.
Вид у Саймона был такой виноватый, словно я застал его за нанесением на стену надписи: «Гольф – дерьмо».
– Я думал, ты их не любишь, – сказал я.
– Не то чтобы не люблю. Я, пожалуй, преувеличил. Я к ним просто равнодушен. Но вот приветствовать их мне нравится. Эту я зову Принцессой.
– Ты даешь им клички?
– Ага. Вон там – Генерал. – На заборе позади Саймонова дома сидел черный короткошерстный кот и флегматично за нами наблюдал. – Есть еще Вискерс, но она вечно где-то бродит.
Мужчины часто заявляют, будто котов терпеть не могут. Однако если прижать этих самых мужчин к стенке, то многие, как ни удивительно, признают, что «ничего против котов не имеют». Неприязнь к кошкам – это как фасад настоящего мужчины. Наподобие инструментов, которые выкладываешь в гараже на видном месте, а сам не используешь. Похоже, Саймона тоже можно записать в ряды таких конспираторов. Я обрадовался. Не только потому, что увидел близкого друга с незнакомой, неожиданно мягкой стороны, но и потому, что в предыдущие сутки испытал неизведанное чувство одиночества – как кошатник. Я вновь и вновь рассказывал друзьям Саймона, что держу шестерых котов, а в ответ получал недоумение.
– Понятно. Шерсти, наверное, море? – слышал я.
Друзья щурили взгляд, и я явственно ощущал, как превращаюсь в их глазах в семидесятичетырехлетнего вдовца. Местные власти воюют с его привычкой тянуть все в дом и с загадочным резким запахом, идущим от сарая с хламом.
На этой вечеринке присутствовали люди, чрезвычайно равнодушные к котам. Так уж вышло: потому что Саймон – собачник, да и просто по чистой случайности. Неудивительно, что в их кругу я чувствовал себя одиноко. Однако все было куда серьезнее: начинало меняться мое отношение к жизни с котами в целом, и чувство одиночества было лишь частью трансформации.
Прошло два месяца моей холостой жизни, и я обнаружил, что в ней есть свои плюсы. Теперь я принадлежал сам себе и делал все по-своему. Я напропалую использовал преимущества нового положения: отбросив сомнения, иногда швырял на пол в ванной мокрое полотенце и не поднимал его целых четыре минуты. Впрочем, многое вызывало у меня растерянность. Я жил один и раньше, но это было так давно, что опираться на тот опыт я не мог. «Как я хочу провести сегодня день?» – спрашивал я себя в выходной. Выбирая телепрограмму или одежду в магазине, я ловил себя на мысли: «Не припомню, нравится мне это или нет?» Готового ответа я не находил. К тому же в предыдущей холостяцкой жизни у меня не было шестерых котов.
Я часто шутил о том, что завести котов – значит ступить на скользкую дорожку: рано или поздно начнешь говорить только о своих питомцах, перестанешь чувствовать противный кошачий запах, которым пропах весь дом… Однако я никогда не верил по-настоящему в то, что могу превратиться в сумасшедшего кошатника, или в то, что держать котов – мое главное увлечение в жизни. Если б я не встретил Ди – или другую женщину, которая любила бы котов не меньше Ди, – я бы никогда не завел целых шесть мурлык. Они были плодом нашей связи, а связь эта обеспечивала мне своего рода социальную изоляцию. Однако держать шестерых котиков самому – неважно, мужчина ты или женщина, – совсем не то же самое, что держать шестерых котиков вместе с супругом. Своей любви к мурлыкам я не стыдился, да и Ди обещала скоро забрать у меня парочку котов. Однако факт оставался фактом: исчезновение одного элемента резко превратило мой домашний уклад из вполне нормального в довольно странный.
После разрыва с Ди многие мои приятельницы говорили, будто наличие кучи котов характеризует меня как «потенциально надежного кавалера». Впрочем, котов эти женщины любили, а мне сочувствовали: ведь они были моими друзьями и знали, как тяжело я переживаю развод. Приятельницы считали, что коты свидетельствуют о моей «повышенной чувствительности». Однако я понимал: найдутся и такие женщины (пусть даже любящие мурлык), у которых холостяк с шестью котами вызовет сомнения. Почему полдюжины – или даже четыре штуки, как будет вскоре, – а не один? Если копнуть глубже, то что именно «символизируют» коты? Может, я не люблю людей, раз у меня столько животных?
Если бы эти вопросы задали мне, я бы объяснил все просто. Я любил котов, моя бывшая жена любила котов, вот мы и завели много питомцев. После развода мне досталось чуть больше котов, чем ей, – из практических соображений. Однако я прекрасно понимал, что такое объяснение вряд ли сработает.
Моя одинокая приятельница недавно зарегистрировалась на приличном сайте знакомств. Она показала мне свою страничку и попросила совета – может, ей еще что-нибудь добавить?
– Ты не написала, что любишь котов, – заметил я.
– Не написала. Нельзя такого писать. Запомни.
На одной из фотографий подруга обрезала своего кота, полосатика Клайва. Бедный Клайв. Его мнением кто-нибудь поинтересовался?
– Ты готова встречаться с человеком, который не любит котов? – спросил я.
– Нет! – в ужасе выдохнула она.
Я о свиданиях пока не думал. Если когда-нибудь подобные мысли меня посетят, проблем не избежать. Я уже и так сбился с ног, в одиночку организовывая жизнь шестерых котов. Через месяц-два после вечеринки у Саймона я повез всю свою банду к ветеринару – на ежегодную прививку. Задачу я осуществил в два захода. Если не считать того, что Ральф на смотровом столе сожрал коросту, которую врач снял у него со лба, то все прошло благополучно. Вот только я еще долго чувствовал себя чудаковатым хозяином пушистого бродячего цирка в миниатюре.
Через несколько дней к моей задней двери явился крупный, ухоженный, но несчастный черный кот. Я подошел к окну, он поднял голову и умоляюще, заунывно мяукнул. Погладить себя бродяга не дал, не подпустил, однако я успел разглядеть у него на шее зияющую рану. На добрых две минуты меня охватила тошнотворная паника. Что делать? Подобными вопросами в нашей семье заведовала Ди. Я вновь остро до боли ощутил ее отсутствие. Затем я собрал волю в кулак, обзвонил соседей, удостоверился, что кот не их, и позвонил в общество защиты животных. Дальше мы с соседями Деборой и Дэвидом, которые окрестили кота Уинстоном, устроили дежурство. Бедняга заунывно мяукал, иногда даже показывался нам на глаза, но заманить себя в дом не давал.
Судя по состоянию Уинстоновой шеи и по его заплаканным глазам, без немедленного лечения он бы погиб. Нас посетили представители общества защиты животных, но кота не нашли. Они оставили кошачью ловушку – по виду из арсенала средневековой инквизиции – и числовой код для ветеринара. На четвертый вечер дозора мы с Деборой и Дэвидом установили ловушку у меня на веранде. В ту ночь я не выпускал котов из дома – это было почти так же легко, как удержать Гудини в деревянном ящике. Мои бандиты всегда любили делать вид, будто страшно друг друга раздражают, но при необходимости охотно сотрудничали. Поэтому наутро я очень удивился, что они не объединили усилия и не устроили подкоп под стену в гостевой спальне. Увы, Уинстона в ловушке я не нашел. К сожалению, рухнула и еще одна моя надежда: что если Уинстон не клюнет на приманку, то ловушка послужит приютом какому-нибудь усталому хорьку. Я выпустил Шипли, Джанета, Ральфа, Медведя, Бутси и Пабло на улицу. Остаток дня я регулярно освобождал бандитов из ловушки – они по очереди лезли попробовать приманку. Причем приманкой выступало то же вкуснейшее рубленое мясо, от которого мои котики сегодня утром воротили нос.