– Это лирическое вступление, не нужно понимать его буквально, – проговорил Ширман. – Теперь ваше слово, господин Молочков! – повернулся он к телепродюсеру.
Тот сначала молча вставил диск в видеоприставку, затем произнес своим характерным, немного гнусавым голосом:
– Новое шоу моего телеканала «Танцы с позорными волками»!
– Прекрасное название! Поздравляю! – откликнулся Иван Эмильевич с интонацией профессионала.
В самом деле, такое названьице обеспечивало великолепный рейтинг. Круче могло быть разве что «Кто хочет спать с миллионером?». Впрочем, ни «спать», ни «с миллионером» в новой передаче Молочкова не наблюдалось. Зато имелись «позорные волки».
– Итак – «позорные волки»! – продолжил Олег Молочков, комментируя появившихся на телемониторе персонажей.
В самом деле – десять участников нового телешоу помимо блестящих кожаных костюмов, а также сапожек были одеты в маски, напоминающие волчьи морды. За этими мордами полностью были скрыты их лица, нельзя было даже определить, мужчины это или женщины.
– Все персонажи очень известные люди, – пояснил Молочков. – Деятели шоу-бизнеса, звезды сериалов, известные дизайнеры и модельеры...
– Гомосеки, – грубовато заметил отставной генерал Рыбаков.
Молочков и Ширман никак не отреагировали. Они уже привыкли, что за последнее время слова «дизайнеры» и «модельеры» стали синонимами слов, определяющих представителей нетрадиционной ориентации.
– Суть шоу сводится к тому, что эти самые «позорные волки» стремятся всеми силами покончить с такими дурными привычками, как наркомания, алкоголизм, курение, тяга к азартным играм. Все они поселяются в загородном особняке, где начинают усиленно заниматься спортом, танцами и акробатикой, а также проявляют себя в играх на эрудицию, техническом творчестве и т. д. Задача зрителей – угадать, кто из звезд под какой из масок скрывается. До финала, разумеется, дойдут не все. Кто-то не выдержит, уединится на чердаке особняка и, забыв о круглосуточном видеонаблюдении, предастся своему любимому пороку. За это «позорные волки» будут безжалостно изгнаны из шоу, но потом могут быть возвращены, разумеется, по настоятельным просьбам телезрителей.
– Изгоняться будут алкоголики и курильщики, – категоричным тоном напомнил Ширман, – наркоманы же должны быть прощены.
– Я помню об этом, – кивнул Молочков. – Шоу закончится тем, что пятеро оставшихся снимут с себя маски, таким образом весьма символично избавятся от «позорного прошлого»... Между прочим, продюсеры многих «звезд» уже предлагают мне хорошие деньги за участие в проекте.
– Очень хорошо! Давайте дальше!
– Дальше информационно-аналитическая программа нашего уважаемого господина Желтинского.
Желтинского Ширман прекрасно знал, никогда не уважал, но сейчас этот попугай, складно повторяющий чужие слова, был весьма кстати. Когда-то Желтинский работал в Гостелерадио в службе так называемого иновещания. То есть рассказывал о замечательной коммунистической системе и ее несомненном превосходстве над капитализмом. Передачи эти велись на страны Европы, Латинской Америки, другие континенты на языках этих стран. Сегодня Желтинский говорил по-русски, и суть его речей сводилась к тому, что разрешить нужно вообще все. И легкие наркотики, и тяжелые. Героин, кокаин, марихуану продавать в супермаркетах по доступным ценам. Чтобы каждый гражданин (в этот момент ведущий невольно оговорился и произнес-таки слово «наркоман») мог их беспрепятственно купить, не рискуя при этом заиметь статус преступника. Телеведущий говорил это, упиваясь своим красноречием и собственными «гениальным» идеями. Он был уверен, что как только цены на наркотики упадут, наркомафия мгновенно разорится. Стало быть, перестанет существовать как система.
– И вообще, к чему так беспокоиться? – в финале своей речи произнес Желтинский, обращаясь одновременно и к публике, собравшейся в студии, и к телезрителям. – Мы-то с вами наркотики не употребляем, верно? Поэтому нам, интеллигентным, образованным и правильно воспитанным людям, опасаться нечего! Да и вообще, по-моему, легальная продажа наркотиков ничем никому не угрожает.
На этом, под сдержанные аплодисменты, передача закончилась. Какая замечательная фраза «Мы-то с вами...» адресована сразу всей телеаудитории! «Этот говорливый идиот считает, что легализация наркотиков подорвет экономическую базу наркомафии... Как бы не так. Наркомафия попросту узаконится и наладит поточное производство героина. Попугай Желтинский заявляет, что открытая продажа собьет цены, но и это чушь. Кто же станет продавать ходовой товар по низким ценам? А уж товар будет ходовым стопроцентно, несмотря на запрет рекламы. Водку ведь тоже не рекламируют. К тому же наши фирмы смогут выпускать, например, леденцы с тем же (или похожим) названием, что и героин. А уж леденцы можно рекламировать сколько угодно. Впрочем, это все пока в будущем...» – мысленно комментировал просмотренное Иван Эмильевич, вслух же произнес:
– Мне нравится то, что говорит этот либерал. Главная же завуалированная мысль идеологически верна. Наркотизация способствует естественному очищению общества. Тому, кто хочет умереть от наркотиков, никто не вправе чинить препятствия. Человек волен сам распоряжаться своей жизнью, своим телом. Это, кажется, основной принцип нашей демократии. И как он складно все время повторяет – «ну, МЫ-то с ВАМИ».
– Еще я готовлю развернутую дискуссию о свободной продаже наркотиков. Будут приглашены известные писатели, артисты, – сообщил Молочков.
– Только пусть они не будут вялыми, – внес замечание Ширман. – А то писатели эти частенько вялые какие-то... Как вяленая рыба. Сядут и будут мямлить, – поморщился Иван Эмильевич. – Нужен кто-то буйный. Как там у Владимира Семеныча – «настоящих буйных мало, вот и нету вожаков!» Вожак нужен, понимаешь, Молочков?
– Буйные имеются, – опустив взор, смущенно пробормотал Молочков. – Но они... нетрадиционной ориентации, а вы просили избегать педерастических тем.
– М-да... Ну что за страна? Приличный человек в лучшем случае – сильно нерусский, – позволил себе самоиронию Ширман. – Шучу. Ладно, педрилы и в самом деле не нужны... Эх, нам бы какого-нибудь космонавта на такую дискуссию. И чтобы он сказал свое веское слово. За легализацию, конечно же... Но ведь где такого сыскать? Ладно, к чертям космонавтов! Педрил – туда же!
– Таким образом, Иван Эмильевич, мы за короткое время приучим телезрителей к мысли, что наркотики – это плохо, но излечимо! Очень даже излечимо! Параллельно мы запустим несколько менее популярных программ, где известные медийные личности уже без волчьих масок также коснутся наркотической темы. Мы уже заплатили некоторым рок– и поп-идолам приличные деньги (такие они не за всякий концерт получают!) и попросили рассказать трогательные вымышленные истории о том, как они подсели на наркоту, а потом сумели взять себя в руки, вылечиться, стать известными музыкантами, жениться, завести детей... И все они старались не столько за доллары, сколько из благих намерений – показать молодежи, какое зло – наркотики, но при желании от них можно вылечиться...
«Поставляете клиентуру моим реабилитационным центрам при антинаркотическом союзе, – мысленно похвалил Молочкова Ширман. – Сперва – наркотики, потом – мои доктора и психологи, потом опять наркотики (куда ж без них после нашей имитации лечения?!)... Деньги гоняются по кругу, и это гениально!»
– Спасибо, Олег, ты на сегодня свободен! – Ширман, сдержанно поблагодарив, отпустил Молочкова.
– Итак, к идеологическому обеспечению нашей «Амнистии» у меня вопросов нет, – продолжил Иван Эмильевич, как только за спецпропагандистом Молочковым захлопнулась дверь. – Итак, основная цель «Амнистии» – организовать здесь, в России, в Эрэфии, самый крупный РЫНОК СБЫТА! И производства! Что произошло в Солнцедарском крае?
– Вы убрали конкурирующую группировку, связанную с южными наркоструктурами, – подсказал господин Рыбаков.
– Да. Но для начала в их «сельскохозяйственном кооперативе» был опробован новый способ производства героина. Его автор перед вами! – Ширман кивнул в сторону субтильного, лысеющего паренька, пристроившегося чуть ли не в углу. – Недоучившийся студент химфака МГУ, когда-то прихваченный на домашнем производстве героина людьми Юрия Генриховича, – сообщил Иван Эмильевич. – Господин Рыбаков сразу понял, что не стоит губить такой талант. Самое интересное, что этот юноша умудрился синтезировать сырье! Причем из таких культур, которые растут на всей территории РФ и с афганской коноплей ничего общего не имеют.
– Просто-таки гений! – одобрительно произнес толстый лысый господин, врач-психотерапевт с европейской известностью, специализирующийся на «лечении наркозависимости». – Таким образом, сеть наших предприятий свободна от поставок сырья?
– Абсолютно. Испытания в Солнцедарском крае это доказали окончательно. Ну а как только мы получили нужный результат, мы ликвидировали наркофабрику. Вместе с оборудованием. Выжгли специальными зажигательно-взрывными устройствами! Таким образом, мы на сегодняшний день единственные, кто владеет новым методом синтеза сырья. В ближайшее время запускаем собственное производство... Ну, и главное! Наш дорогой и уважаемый гость! – Всем своим пузатеньким коротким телом Иван Эмильевич повернулся к сидящему по правую руку от него моложавому господину с седеющими гусарскими усиками. – Вы подготовили почву о принятии закона о легализации на территории РФ всех наркотических средств?
– Конечно, – откликнулся «дорогой гость», – ряд депутатов Госдумы обязательно проголосуют «за», с ними уже проведена соответствующая работа, и еще одну часть депутатов мы убедим с помощью передач господина Молочкова, якобы наркотики легализуются с целью подрыва экономической базы наркомафии. Тех же, кто голосовать «за» не захочет, обвиним через наши СМИ в пособничестве наркомафии.
«Гениальный иллюзион!» – удовлетворенно отметил Ширман, но вслух решил никого не хвалить. Все получалось, как в некогда популярной детской головоломке «спускайтесь вверх». Там некий толстый король жил в замке, подняться на вершину которого можно было, лишь спускаясь по лестницам вниз. Художник весьма умело изобразил длинный лабиринт из лестниц, по которому и в самом деле можно было оказаться на самой высокой башне, двигаясь при этом исключительно вниз... Но то была искусная оптическая иллюзия!
– Закон разработан лично мной, одобрен несколькими авторитетными юристами, – подвел итог «дорогой гость». – Я лично вынесу его на рассмотрение в Госдуму через три дня. Еще, Иван Эмильевич, нужно будет сориентировать правозащитников. Ну какой-нибудь симпозиум на тему «Тело человека принадлежит только ему, и в выборе никто не смеет мешать...» Длинновато, да? Лучше бы чего-нибудь в рифму, типа «сделал дело – вымыл тело»... Впрочем, это про другое.
– Совсем про другое, – кивнул Ширман. – Правозащитников подключим, рифмы придумаем! – Он махнул ладонью. – Если ни у кого нет вопросов, то наша встреча окончена. Каждый отправляется по своим рабочим местам!
11
Разглядеть «дорогих гостей», покидавших ширмановский офис, у команды Сократа Ивановича не было ни малейшей возможности. «Гости» выходили через дополнительный вход, который наглухо был перекрыт транспортом и пешей охраной.
– Теперь понятно, что это за «Амнистия»? – спросил Прохоров, оторвавшись от наушников. – Еще бы узнать, что сие за «дорогой гость», он же законотворец...
В ответ Водорезов лишь развел руками, как-то неопределенно покачал головой.
– Законопроект вносится в Думу, выставляется на обсуждение, – логически рассуждал Сократ Иванович, – в то же время начинаются массированные пропагандистские телебомбардировки. Правозащитнички свое слово скажут. Дескать, наркоманы – хорошие ребята, просто немного не в себе...
– С каждым бывает, – подхватил Николай.
– Вот именно! Им помочь нужно! То есть продать наркотик по дешевой цене в первом же маркете. Вот тут-то и начнется «золотая эра» для Ширмана и его шайки. У тебя есть соображения насчет того, как это дело остановить?
Николай вновь неопределенно развел руками. Мол, вы, Сократ Иванович, генерал (хоть и отставной) – вам видней!
– Главное – не дать этому «законопроекту» попасть в Думу! – сделал главный вывод Прохоров. – Дальше видно будет. Не будет закона – бессмысленной станет вся ширмановская пропаганда и готовые к производству наркопредприятия с современными технологиями.
– Закон – документ официальный, пусть даже в стадии подготовки, – начал Водорезов. – В Думу его должен доставить фельдъегерь, представитель секретной почты, офицер с надлежащей этой почте охраной. Попробовать перехватить фельдъегеря?
– Нереально, Николай, – поморщился Прохоров. – Охрана, бронемашины... Бой в центре Москвы?! Тут, извини, даже у таких ребят, как вы с Петром, шансов нет. Даже если бы и были! Нет, нужно найти «дорогого друга» и... убедить отказаться от проекта.
– Кажется, я знаю... Знаю этого «друга», – чуть подумав, проговорил Николай. – Как это он сказал: «Сделал дело – вымой тело!»?
И Водорезов поведал Сократу Ивановичу историю, которая произошла с ним во время службы в Африке. Впервые он решился рассказать о том, ставшем уже далеким, случае, хотя и давал подписку о неразглашении.
Началось с того, что Водорезова вызвал к себе особист. Военная контрразведка располагалась в том же здании, где и резиденция главного военного советника, только двумя этажами выше. Особист, как и прочие российские военнослужащие, ходил в «верде оливо», кубинской униформе зеленого цвета. Чтобы отличаться от кубинских советников, русские обычно закатывали рукава. У многих, особенно десантников и морских пехотинцев, руки до локтей пестрели разными замысловатыми татуировками. У особиста-контрразведчика рукава были закатаны, но татуировок не наблюдалось. Не было у него погон и других знаков различия. У Водорезова же как советника по линии ВДВ на светло-оливковой форме имелись погончики с двумя латинскими буквами S.
– Здорово, Водорезов. Помощь посильную окажешь? – с ходу перешел к делу особист.
– Смотря какую, – ответил Николай.
В самом деле, если речь идет о банальной агентурной вербовке, то здесь капитан Водорезов никак не годится. Однако особист был хмур, словно чем-то озабочен. В агентуру же вербуют с улыбкой, добрым и благостным выражением лица. Видно, дела посерьезней, сообразил Николай.
– Предупреждать о сохранении гостайны лишний раз не буду, – продолжил особист, став еще мрачнее.
– Я не из болтливых, Александр Михайлович, – произнес в ответ Водорезов.
– Титова хорошо знаешь?
– Референта ГеВеэСа? – уточнил с заметным удивлением Николай.
Референт-переводчик главного военного советника был белой костью. Вокруг него был повышенный режим секретности, ведь он являлся переводчиком на переговорах ГеВеэСа с местной африканской военной верхушкой, потому знал немало. Свободно владел португальским (который и был официальным языком африканского государства), английским и испанским языками. Несмотря на то, что был референт Титов молод, всего три года назад окончил ВИИЯ[22] и носил погоны старшего лейтенанта. И еще имел папу генерал-лейтенанта из управления международного военного сотрудничества Генштаба. А управление, в свою очередь, курировало ГРУ все того же Генерального штаба.
– Титов собрался в загрантур, – понизив голос, сообщил особист. – Без возврата.
– Что?! – не веря своим ушам, переспросил Водорезов.
– Рассказывать долго, слушай вкратце. Утром пришла шифровка из Москвы. Мои коллеги из столичной контрразведки взяли некоего зарубежного товарища. Подробности опускаю, но этого товарища сумели разговорить. И он сообщил весьма ценные сведения. Оказывается, руководство разведки его государства имеет ценного агента-осведомителя в нашем с тобой африканском государстве. Наши противники в курсе всех наших военных поставок и вообще всего того, что здесь происходит. Включая то, что инструктора по спецдисциплинам ВДВ зовут Николай Водорезов. Кто все это мог знать? ГеВеэС, его референт и резидент ГРУ. Удалось узнать прозвище агента. Знаешь какое?
– Откуда же?
– Кит, – ответил контрразведчик. – Может такое прозвище иметь и сам ГеВеэС, и резидент ГРУ... И старший лейтенант Титов.
– Может, – согласился с контрразведчиком Водорезов.
– Сегодня к вечеру из Москвы прибудут мои коллеги, вместе с ними будем искать «крота»[23] . Но сначала, Николай... сначала, – выждав паузу и испытывающе посмотрев на капитана, продолжил особист, – ты поможешь мне найти Титова.
– В смысле? – переспросил Водорезов.
– Пропал Титов. В том смысле, что нет его нигде. С самого утра. ГеВеэС отпустил его в кино. У Титова сегодня выходной, нельзя исключить, что он развлекается с какой-нибудь местной девицей или отправился в местный кинотеатр. Но нельзя исключить, что Титов УШЕЛ совсем. К своим нынешним хозяевам.
– Хотите, чтобы я штурмом взял местную резидентуру ЦРУ? – уточнил Николай.
– Нет, там его нет, – покачал головой контрразведчик. – По кое-каким своим каналам уже проверено. Мне нужно, чтобы ты подсказал мне, куда двинется Титов, если решит перейти «линию фронта». То есть местную госграницу.
– Это большой риск. «Сепаратисты» запросто могут его расстрелять!
– Глупости, Водорезов. Расстреливают они только местных, черных. Если же поймают белого, тем более русского советника... Как минимум это торг, выгодный обмен. А наши противники заплатят за своего агента втрое дороже, чем мы. На это и рассчитывает Кит. Одним словом, я жду его здесь. Если вернется – далее моя работа. А ты должен перехватить его на границе. Кого берешь в помощники?