Словно повинуясь голосующему жесту моей руки, которой я одновременно старался заслонять нижнюю часть лица, перед нами затормозил старый замызганный "Запорожец".
— Братан, мы добираемся до Ставрополя. Не подкинешь в том направлении, насколько сможешь? — спросил я, наклонившись к окошку.
Сидевший за рулем прыщавый юнец гонорливо посмотрел на меня (сразу видно, что права получил недавно; новички всегда чувствуют себя королями дорог), и сквозь зубы процедил:
— Я сворачиваю у Михайловки.
— Идет, — кивнул я. — Довези до поворота, а там мы еще кого-нибудь поймаем.
— Плотишь сколько? — нагло спросил он.
— А сколько просишь?
Прыщавый назвал цену.
— Ну, это немножко дороговато, — протянул я, хотя совершенно не знал местных расценок. Зато я знал, что такое "бомбилы", и что они, как правило, начинают с максимума. Я стал вежливо торговаться. После непродолжительных переговоров юнец снизил цену вдвое, и мы с Радиком заняли место в машине…
Вариант путешествия на перекладных в сложившихся обстоятельствах показался нам самым оптимальным. Соваться на вокзалы было неразумно. Беглых преступников в первую очередь разыскивают именно там. Попутные машины, с точки зрения безопасности, конечно, тоже были не идеальны. Меня запросто могли сцапать на каком-нибудь посту ГИБДД.
— А если на эти посты не нарываться? — возразил Радик.
— Каким образом? — спросил я.
— Очень просто. Высаживаться где-нибудь перед ними, обходить их стороной, и далее ловить следующую попутку.
— Интересный вариант, — согласился я.
В теории эта тактика представлялась верной. Но на практике все оказалось гораздо сложней…
"Чудо советского машиностроения" мчалось вперед, выжимая из себя все, на что было способно. А способно оно было, увы, не на много. Прыщавому юнцу явно хотелось показать себя лихим гонщиком. Я сидел рядом с ним и пристально вглядывался в даль, не замаячит ли впереди милицейская форма. Но дорога, к счастью, была пуста. Как я ни старался держать все время голову вполоборота, чтобы скрыть черты своего лица, юнец их все же рассмотрел. В какой-то момент я заметил, что он все чаще и чаще стал бросать на меня косые взгляды. Я насторожился.
— В чем дело, любезный? — стараясь не выдавать своего волнения, поинтересовался я. — Мы раньше где-то встречались?
— Скажите, а Вы не имеете отношения к телевидению? — оживился Прыщавый. — Мне кажется, я видел Вас вчера в новостях.
"Ага, значит, конкретно он меня не запомнил", — подумал я, и тут же смекнул, как сбить его с толку.
— Ну, да. У меня в эфире был вчера репортаж.
— Точно, Вы журналист! — радостно воскликнул юнец. — А я сижу и думаю, почему мне Ваше лицо так знакомо? Где я мог Вас видеть? По-моему, Вы работаете в криминальной хронике. Вы вчера про какого-то преступника рассказывали.
— Именно так, — подтвердил я.
— Вот это да! — продолжал восторгаться Прыщавый, переполняясь счастьем, что везет в свой машине "такую знаменитость". — Как жаль, что я не взял с собой фотоаппарат. Было бы, что друзьям показать.
Он еще долго пел мне осанну, но затем вдруг резко смолк. Это произошло после того, как по радио стали сообщать о розыске "особо опасного преступника" Чернышова Евгения Николаевича, и подробно описывать его приметы.
Юнец еще раз вгляделся в меня и буквально вжался в сиденье. Он побелел, как полотно. Видимо, до него, наконец, дошло, в каком качестве он видел меня вчера по телевизору.
Мое сердце бешено забилось. Я лихорадочно пытался сообразить, что следует предпринять. Прыщавый, очевидно, был озабочен тем же. Иначе как объяснить, что машина вдруг потеряла равномерность хода, и стала то притормаживать, то ускоряться.
Я решил воздействовать агрессией, и взять юного "бомбилу" на испуг. Он не был похож на отчаянного смельчака, поэтому тактика давления представлялась мне наиболее правильной.
Выдвинув вперед нижнюю челюсть, чтобы придать своей физиономии зверское выражение, я угрожающе посмотрел на него.
— У нас что-то случилось?
Мой негромкий рык подействовал на юнца, как удар тока.
— Не убивайте меня! — в панике завопил он. — Я у матери один! У меня жена беременна! Я сделаю все, что вы скажете! Только не убивайте!
— Прекрати истерику! — рявкнул я.
Прыщавый моментально выпрямился, словно дрессированный цирковой зверек, и угодливо закивал головой.
— Довези нас, куда договорились, и останешься цел. И не вздумай кому-нибудь ляпнуть, что меня видел! А то я тебя из-под земли достану. Мне терять нечего. У меня итак уже "вышка". Десять трупов, или одиннадцать — это уже не имеет никакого значения.
Юнца затрясло, как в лихорадке. Он вцепился в руль, как ребенок, ищущий опору на лихом аттракционе.
— Я все сделаю, все сделаю!
Я не сомневаюсь, что все оказалось бы именно так, и что мы спокойно доехали бы до поворота на Михайловку. Но тут в дело вмешался Радик.
Он просунул между сиденьями свой игрушечный пистолет, воткнул его Прыщавому под ребра, и, подражая крутым героям боевиков, грозно произнес:
— Без глупостей.
Этого юнец уже не вынес. Раздался скрип тормозов, меня бросило вперед, автомобиль накренился вправо, и я вдруг обнаружил, что им никто не управляет. Прыщавый на ходу выпрыгнул из машины, и с криком "Спасите!" задал отчаянного стрекача.
К счастью, я успел вовремя схватиться за руль. Задержи я с этим на какую-то секунду, и мы точно кувыркнулись бы в кювет.
"Запорожец", чихая, остановился. Я облегченно перевел дыхание и вытер выступившую на лбу испарину. С негодованием повернувшись к своему спутнику, я набросился на него, словно волк на козленка.
— Ты что, с ума сошел?
— Дядь Жень, откуда я знал, что он ненормальный! — стал оправдываться мальчик. — Я просто хотел его немного припугнуть.
— Припугнуть, припугнуть! — передразнил его я. — Он итак уже был припЩгнутый дальше некуда. Ты хоть понимаешь, что ты наделал?
— Что?
— В Уголовном Кодексе это называется грабеж! Слыхал про такое понятие?
Мой спутник обескуражено сжал губы.
— Зато платить ничего не надо, — нашелся он. — Хоть немного, но сэкономили.
— Ладно, — сказал я. — Проедем еще немного на этой развалюхе, и будем искать другую попутку. Авось этот придурок не успеет ничего про нас сообщить.
Я перебрался на водительское место и завел мотор.
Но уехать далеко нам не удалось. Первая же встречная машина характерно помигала фарами. Я понял, что придется остановиться.
— Впереди "гаишники", — объяснил я не знакомому со знаками водительской солидарности Радику. — Дальше пойдем пешком.
Я аккуратно протер влажной тряпкой руль, затем проделал то же самое со всеми остальными поверхностями салона, чтобы уничтожить следы нашего в нем пребывания, захлопнул дверцы, закрыл их на ключ, после чего бросил тот внутрь сквозь чуть приоткрытое окно.
— Надеюсь, хозяин оценит наше благородство.
Мы отошли от обочины и скрылись за придорожными деревьями.
Мы продвигались по произраставшему вдоль трассы пролеску все дальше и дальше, но обещанного поста все не было и не было.
— А этот козел не мог просто пошутить — раздраженно спросил Радик, имея в виду водителя отсигналившей нам иномарки.
— Вообще-то, на дороге такие шутки не приняты, — ответил я, и недоуменно пожал плечами. — Хотя, черт его знает. Может, он имел в виду что-то другое?
— Я устал, — пожаловался мальчик.
— Ну, давай немного отдохнем, — предложил я.
Мы присели на землю. Острый взгляд моего спутника тут же сосредоточился на росших невдалеке кустах.
— А что там за ягоды?
Я вгляделся.
— Ежевика. Настоящая лесная ежевика. Можно немного восполнить нехватку витаминов.
Мы подошли к кустам. Но не успели мы сорвать даже по одной ягодке, как за деревьями заскрипели тормоза. Бряцнула дверь. Послышались чьи-то быстрые шаги. Мы присели и затаили дыхание.
Ветви раздвинулись, и нашему взору предстал высокий, коротко стриженный, грузный мужчина. Его ищущий взгляд и суетливые манипуляции пальцев в области ширинки недвусмысленно свидетельствовали о его намерениях.
Вглядевшись сквозь листву, я увидел стоявшую у обочины черную "Тойоту". Ее номер с тремя буквами "А" давал понять, что владелец этой машины имеет категорию VIP. Двигатель работал, внутри никого не было.
И тут в мою голову стукнула отчаянная мысль. Рисковать — так рисковать! Я дернул Радика за рукав, и мы стали украдкой перемещаться к трассе.
— Бегом в нее, — шепнул я своему спутнику.
Мы подскочили к автомобилю, распахнули дверцы и прыгнули внутрь. Я снял "ручник" и ударил по педали газа. "Тойота", взвизгнув, рванула вперед.
— Немного проедем, а затем бросим ее так же, как и ту, — пояснил я мальчику.
— Немного проедем, а затем бросим ее так же, как и ту, — пояснил я мальчику.
Впереди замаячил знак поворота. Выполнив вираж, я увидел "долгожданный" пост.
— Черт возьми! — выругался Радик.
Моя душа ушла в пятки. Что делать, если мне прикажут остановиться?
Но реакция инспекторов ГИБДД оказалась совершенно иной. Разглядев номер машины, они встрепенулись, вытянулись в струнку, и отдали нам честь.
У меня, как говорится, отлегло. Я едва удержался, чтобы на радостях не отсалютовать им в ответ.
— Классная "тачка"! — восхищенно воскликнул Радик. — Дядь Жень, а давай поедем на ней до самых Сочей.
Только я хотел возразить, что до Сочи нам на ней доехать не дадут, как за нашими спинами послышался чей-то дюжий храп. Мы вздрогнули и обернулись. На заднем сиденье виднелись чьи-то ноги в блестящих лакированных ботинках. Откинувшись назад, я смог рассмотреть их обладателя. Это был мощный "мэн" в дорогом темно-синем костюме. Упитанность его лица не оставляла сомнений, что он — фигура весьма серьезная. От неожиданности я непроизвольно нажал на тормоз. Автомобиль дернулся.
— Ну чё ты… ё… у-у-у… ю…, - нечленораздельно прохрипел пассажир.
Очевидно, он был в доску пьян.
"Во, влип! — подумал я. — Эдак мне могут приписать еще и терроризм. Похищение важного государственного чина — это не шутка".
Мой спутник достал зачем-то из рюкзака свой игрушечный пистолет и крепко сжал его в руках.
Я еще немного проехал вперед, затем плавно сбавил скорость, остановил машину, заглушил мотор, после чего мы вылезли наружу и скрылись в придорожной чащобе.
— Облом, — с сожалением вздохнул я.
— Зато опять проехали бесплатно, — ободряюще заметил Радик…
Глава восьмая
Вдали показался знак кемпинга. Самосвал, в кузове которого мы ехали, остановился возле небольшого кафе. Над дверью разноцветным неоном играла надпись "У дяди Миши".
Водитель, низкорослый мужичок с круглым добродушным лицом и маленькими веселыми глазками, совершенно лишенный какой-либо алчности, и охотно согласившийся подвезти нас автостопом, то-есть просто так, выпрыгнул из кабины на землю.
— Подкрепиться не желаете? — крикнул он нам. — Здесь хорошо готовят. Я всегда сюда заезжаю.
Упоминание о еде вызвало в моем желудке спазм. И это было не удивительно. За весь день мы так ни разу нормально и не поели.
— Не помешало бы, — жалобно пробормотал мой спутник.
— Не помешало, — согласился я и воровато оглянулся по сторонам, чтобы оценить обстановку.
У "дяди Миши" было отнюдь не безлюдно. Но спустившиеся на землю сумерки надежно маскировали черты наших лиц, а осевший на коже густой слой дорожной пыли изменил их настолько, что опознать нас с первого взгляда представлялось довольно затруднительным.
Ободренный этим выводом, я бросил:
— Ну, что ж, пошли.
Спрыгнув с кузова, я помог Радику сделать то же самое, и мы направились вслед за шофером.
В кафе играла музыка, галдели голоса, а освещавшие его лампы не отличались особой яркостью. Последнее добавило мне уверенности. Но только я собрался переступить через порог, как шедший сзади Радик что есть мочи дернул меня назад.
Я обернулся.
Мой спутник молча указал рукой куда-то в сторону. Проследив за его жестом, я опешил. Невдалеке, среди других автомобилей, стоял хорошо мне знакомый "Лэнд Крузер".
Баруздин! Но что он тут делает?
Моя реакция на его появление была неоднозначной. С одной стороны, встретить вдалеке от дома знакомого — это невероятная удача. Но с другой — я не знал, чего от него ждать.
Я сошел с крыльца и осторожно заглянул в окно. Перебрав взглядом всех посетителей, я наконец увидел своего шефа. Он сидел за одним из столиков у стены. Баруздин был не один. Рядом с ним ужинали еще двое. Я их знал. Это были Филиппов и Долгих. Они тоже работали в ЧОП "Барс". Я неоднократно сталкивался с ними на разводах. Угрюмые, не склонные к открытости, ребята. С ними даже переброситься парой слов было проблематично.
— Вот как теперь к нему подойти? — озабоченно сказал я Радику.
Мальчик испуганно схватил меня за рубашку. В его руках снова появился игрушечный пистолет.
— Дядь Жень, ты что? — пролепетал он. — К нему нельзя подходить. Он же враз тебя сцапает.
— Я тоже не уверен, что он мне обрадуется, — грустно констатировал я.
— Давай подождем, пока он уедет, — предложил мой спутник.
— Давай, — кивнул я.
Только я собрался отойти от окна, как Баруздин сделал жест, заставивший меня снова прильнуть к стеклу. Мой шеф потянулся к барсетке и достал оттуда фотографию. Даже слабые очертания ее изображения заставили мое сердце учащенно забиться. На снимке был я.
Баруздин встал из-за стола, подошел к буфетной стойке, показал карточку официанткам и начал им что-то говорить. Те дружно помотали головами. После этого мой шеф стал поочередно обращаться ко всем посетителям.
Значит, он меня ищет!
У меня неприятно засосало под ложечкой. Я передал увиденное Радику.
— Атас! — коротко бросил он.
Мы помчались к самосвалу, достали из кузова свои сумки, бросились к трассе, и принялись отчаянно голосовать. Нужно было во что бы то ни стало быстро поймать попутку. ДорогА была каждая минута. Ведь после того, как мою фотографию увидит подвозивший нас шофер, Баруздин, Филиппов и Долгих тут же вылетят наружу, и я буду обречен.
И тут меня осенила идея.
С кемпинговой стоянки выехал серебристый "Опель". Я решительно преградил ему путь. Окошко машины приоткрылось. Раздался недовольный возглас:
— Ну, чего тебе?
Я подскочил к водителю и умоляюще выпалил:
— Слушай, братан, помоги! Машину угнали! Нам бы до ближайшего поста ГИБДД. Сколько возьмешь?
— Я в таких случаях денег не беру. Садись!
Мы с Радиком во мгновении ока оказались на заднем сидении.
— Ты понимаешь, решили с сыном поужинать, — принялся врать я. — Выходим из кафе — машины нет. Сам понимаешь, чем быстрее сообщить…
— Да понимаю, понимаю, — отозвался наш "спаситель", стремительно набирая скорость. Это был облаченный в светлый спортивный костюм молодой парень лет двадцати пяти со складкой на правой щеке. — Ты далеко не первый. Эта точка уже давно пользуется дурной славой. Машин отсюда угнали — тьма тьмущая. У тебя, небось, "десятка" была?
— "Десятка".
— Ну вот, а здешние ребята как раз на "десятках" и специализируются. Самый ходовой товар.
— Черт меня дернул здесь остановиться! — с притворной досадой всплеснул руками я, и накинулся на Радика. — А все ты! Хочу есть, хочу есть! Вот и поели!
— Ну, папа, откуда же я знал?! — находчиво подыграл мне мой спутник.
— Да не ори ты на ребенка, — обернулся ко мне шофер. — Он то тут при чем? Сам виноват. "Костыль" на руль ставишь?
— Нет, — помотал головой я. — У меня же сигнализация.
— Да дерьмо вся эта сигнализация! Профессиональные угонщики уже давным-давно к ней ключики подобрали. Самое надежное средство — это старый, добрый "костыль". С ним никто возиться не будет. Учти это на будущее.
— Я теперь не то, что костыль, я капкан начну ставить! — воинственно воскликнул я. — Как Деточкин.
— Только сам в него не попадись, — засмеялся парень. — Да успокойся ты! Пост тут недалеко. Километров через десять будет.
— Слава богу! — изобразил облегчение я…
То, что случилось потом, произошло быстро и стремительно. Настолько стремительно, что я даже не сразу все осознал.
Дорога круто повела вправо. Движение нашей машины точно соответствовало ее изгибу. За поворотом нас внезапно ослепил яркий свет… Визг тормозов… Сильный удар… Скрежет металла… Вращение… Мириады осколков стекла…
Картинка, что находилась перед моими глазами, поначалу словно замерла в стоп-кадре. В ушах возникло абсолютное беззвучие, какое бывает в вакууме, и я на какие-то мгновения словно вылетел из самого себя. И только спустя некоторое время, когда в меня вернулась способность осязать, я, наконец, смог понять, что произошла катастрофа.
Я явственно ощутил неудобство своей позы. Мою грудь пронизывала тупая, ноющая боль. Было такое впечатление, что на нее рухнула многотонная каменная глыба. Я пошевелился и привел расположение своих рук и ног в привычное, естественное положение. Рядом со мной что-то закопошилось. Я перевел взгляд вниз и увидел Радика. Из его носа сочилась кровь.
— Жив? — спросил я.
— Жив, — ответил он.
Нащупав на дверце рычаг, я дернул его на себя и вывалился наружу. Перед моими глазами предстало страшное зрелище.
"Опель" был смят в гармошку. От лобового стекла практически ничего не осталось. Машина стояла развернутой почти на 90 градусов относительно линии своего движения, а ее зад нависал над обочиной.