— Алле! Геннадий Матвеевич? Здравствуйте. С приездом Вас. Можно Вас увидеть?… Ага, иду.
Мой шеф вышел во двор. Его лицо сияло слащавостью. На крыльце появился Карпычев. Они о чем-то немного поговорили, после чего Баруздин махнул мне рукой. Я выглянул наружу.
— Собирайся, — скомандовал шеф. — Поедешь с нами.
— Куда? — спросил я.
— К Голосовому оврагу.
Я удивленно вскинул брови.
— Только что проезжал мимо него. Никогда такого не видел. Мистика из мистик! Матвеича долго уговаривать не пришлось. Он уже одевается. Или тебе не интересно?
— Интересно! — с жаром выдохнул я. — Еще как интересно!
Мы уселись в джип и стали дожидаться Карпычева. Когда он присоединился к нам, "Лэнд Крузер", взревев, тронулся с места.
— Вот погода, так погода! — досадовал Баруздин, ловко лавируя между лужами. — Геннадий Матвеевич, это не Вы, случайно, ее с югов привезли?
— Нет, — отозвался известный актер. — Когда мы уезжали, там было тепло и ясно. Вини во всем север.
Впереди показались яблоневые сады. Миновав их, Баруздин подъехал к самому склону оврага и заглушил мотор. Мы вышли из машины.
Мой шеф не соврал. То, что предстало нашим глазам, и в самом деле впечатляло.
Над оврагом клубился густой туман. Как будто в нем что-то кипело. Причем цвет тумана имел какой-то необычный, зеленоватый оттенок. Он исходил откуда-то из глубины, и рассеивался по мере удаления.
У меня по спине поползли мурашки. Мне сразу вспомнились истории, о которых я читал в библиотечной книжке. Зеленый туман! Так же, как и тогда!
Я посмотрел на своих спутников. В глазах Карпычева светилось неподдельное изумление.
— Да-а-а, — восхищенно протянул он.
— После таких видений поневоле начинаешь верить во всякую чертовщину, — зачарованно прошептал Баруздин.
— А вы чувствуете, какая вокруг тишина? — спросил известный актер. — Для этого места она не характерна. Здесь всегда слышится какая-то жизнь.
Я прислушался. И точно. Если исключить дуновение ветра и шум дождя, в овраге царило абсолютное безмолвие.
— Ну что, может спустимся вниз? — предложил Баруздин, посветив карманным фонарем.
Мы переглянулись. Карпычев усмехнулся:
— Иди первый. Мы за тобой, — отозвался он.
Но мой шеф так и не решился взвалить на себя бремя лидерства.
Внезапно из оврага донеслись чьи-то торопливые шаги. В тумане проявилась невысокая, плотная, коренастая фигура. Это был человек лет пятидесяти, в потрепанных брюках, изношенных широконосых башмаках, старомодном картузе, и потертом пиджаке, под которым просматривалась светлая косоворотка,
— Братцы! — окликнул нас он; голос у него был грубый и прокуренный. — Подскажите, куда это я вышел? Вроде, шел правильно, а очутился где-то не там.
— А куда тебе надо? — спросил Баруздин.
— В Дьяково.
— В Дьяково? — удивленно переспросил мой шеф. — Так его давным-давно уже нет. Лет двадцать, как снесли.
— Чего-о-о-о? — удивленно протрубил незнакомец.
Он подошел к нам вплотную, и я смог разглядеть его лицо. Оно было немного одутловатым, морщинистым, с хорошо развитым подбородком, толстыми губами, мясистым носом, и неглубокими, круглыми, чем-то напоминающими рыбьи, глазами.
Эти черты были мне хорошо знакомы. Я их определенно где-то видел.
"Где я мог его раньше встречать?", — подумал я.
И тут меня осенило. Лицо незнакомца точь-в-точь походило на фотографию без вести пропавшего карпычевского деда.
У меня перехватило дыхание. Этого не может быть!
Человек в картузе тем временем остановился и стал пристально нас оглядывать.
— А вы, собственно, кто такие? — с подозрением спросил он. — Что-то одеты вы как-то странно. Не по-нашему.
— Это мы-то странно одеты? — засмеялся Баруздин и сделал шаг вперед.
Незнакомец отпрянул и угрожающе поднял кулаки.
— Не подходи. Зашибу. У меня рука тяжелая.
Мой шеф опешил. Возникла пауза.
Взгляд человека в картузе светился враждебностью.
— По-моему, сумасшедший, — тихо, сквозь зубы, прошептал Баруздин.
Он изобразил приветливую улыбку и сделал приглашающий жест.
— Послушай, приятель…
Незнакомец напрягся, словно сапер, обезвреживающий мину, и снова принял боевую стойку.
— Не подходи.
Мой шеф замер.
— Ты хоть скажи, как тебя зовут? — весело воскликнул он.
— А тебе зачем? Ты что, из НКВД?
— Точно, из "Кащенко", — процедил Баруздин, и опять обратился к незнакомцу. — Ну, не говори, если боишься.
— Чего мне тебя бояться? — парировал человек в картузе. — Мне бояться нечего. Я из потомственных крестьян. В партии с двадцать девятого года. А вот ты, сразу видать, что из "бывших".
Незнакомец немного помолчал, словно раздумывая, стоит ли ему и дальше продолжать с нами разговор, а затем произнес:
— Митрофаном меня кличут. Никитовичем.
Мой рот непроизвольно открылся. Деда Карпычева звали точно так же.
Фантастика!
Я сглотнул слюну и покосился на известного актера. Он был смертельно бледен. Похоже, его мысли работали в том же направлении, что и мои.
— Роман, — негромко проговорил он. — Едь домой.
Мой шеф опешил.
— А Вы?
— Я доберусь сам.
Баруздин растерянно заморгал глазами.
— Геннадий Матвеевич, я сделал что-то не так?
— Все ты сделал так. Но мне нужно, чтобы ты уехал.
— Но почему?
— Едь домой, — не грубо, но настойчиво повторил Карпычев.
Мой шеф немного помялся.
— Как скажете, — согласился он и направился к своей машине. — Жень, поехали.
— Женя останется со мной, — отрезал известный актер.
Баруздин остановился, посмотрел сначала на него, потом на меня, недоуменно пожал плечами, после чего уселся за руль и скрылся из виду.
Карпычев повернулся к незнакомцу.
— Как Ваша фамилия?
— А ты что за птица, чтобы я называл тебе свою фамилию? — встал в позу тот. — По вам видно, что вы буржуи. И машина у вас какая-то буржуйская. Никогда таких не видел.
— Митрофан Никитович, Ваша фамилия Карпычев? — не удержался я.
— Допустим, — насторожился он.
— Вы проживаете на улице Розы Люксембург, дом восемнадцать? — спросил известный актер.
— Да. А что?
Мы с Карпычевым переглянулись. Ни он, ни я никак не могли до конца поверить в реальность происходящего.
— Геннадий Матвеевич, — прошептал я, — может, это, все-таки, не он?
Известный актер немного подумал, а затем тихонько попросил:
— Дай мне потолковать с ним наедине.
Я угукнул и отошел в сторону. Меня переполняло возбуждение. Мне просто не верилось, что я воочию столкнулся с тем, о чем знал только понаслышке. Перемещение во времени! Неужели это и впрямь дед Карпычева, который исчез в Голосовом овраге более полувека назад? Пока все сходится: лицо, фамилия, имя, отчество, возраст, домашний адрес.
Это просто невероятно!
Во мне все бурлило. Будучи не в силах стоять на месте, я принялся бесцельно бродить туда-сюда, изредка бросая взгляды на собеседников. Говорили они тихо. До меня долетали лишь отдельные слова. Поначалу тон человека в картузе был агрессивным. Но затем его агрессия постепенно спала. С каждой минутой незнакомец становился все растеряннее и растеряннее. Вдруг он сорвался с места и бросился обратно в овраг.
Я поспешил к Карпычеву.
— В это, конечно, трудно поверить, — не дожидаясь моего вопроса, с дрожью в голосе произнес он. — Но, похоже, это действительно мой дед. Он правильно назвал всех моих предков, точно описал домашний быт.
— А куда он убежал? — спросил я.
— Захотел вернуться в свое время.
Мы повернулись к оврагу и обомлели. Обстановка резко изменилась. Зелень исчезла. Туман перестал клубиться и превратился в привычную глазу однородную полупрозрачную массу.
— Я читал, что зеленый цвет может означать открытый временной портал, — неуверенно пробормотал я. — Если он исчез, значит, портал закрылся.
Карпычев ничего не ответил. Он заложил руки за спиной и напряженно вглядывался в овраг.
До наших ушей снова донеслись торопливые шаги. Из плотной туманной завесы вынырнул уже знакомый нам силуэт. Увидев нас, человек в картузе замедлил шаг.
— Это опять вы! — простонал он.
Незнакомец остановился, обессилено опустился на землю и обхватил голову руками.
Мы подошли и присели рядом. Он поднял глаза.
— Мужики, а может это просто сон? — вяло спросил он, и с надеждой посмотрел на нас. — Может, я просто сплю? А? Слышите?
Мы молчали. Глаза человека в картузе потускнели. В них появились обреченность и отчаяние. Он снял головной убор, вытер лицо, и в изнеможении закрыл его руками.
— Что мне делать? Что мне делать?
Мне было его жалко. Вот так, ни с того, ни с сего, вдруг взять, да переместиться на полвека вперед, где все по-другому, где нет ни друзей, ни знакомых. Как тут не спасовать? И врагу не пожелаешь оказаться в такой ситуации.
Мне было его жалко. Вот так, ни с того, ни с сего, вдруг взять, да переместиться на полвека вперед, где все по-другому, где нет ни друзей, ни знакомых. Как тут не спасовать? И врагу не пожелаешь оказаться в такой ситуации.
— Пойдем с нами, — сказал ему Карпычев.
— Куда? — горестно воскликнул "пришелец".
— Ко мне домой.
— Никуда я не пойду. Я останусь здесь до тех пор, пока этот проклятый овраг не вернет меня назад.
— Ты не вернешься назад, — тяжело вздохнул известный актер. — Вставай, пойдем. Поужинаешь, переночуешь. А завтра подумаем, как быть дальше.
— Все равно не пойду!
Уговоры продолжались долго. Человек в картузе проявлял недюжинное упорство. Я взирал на него с тем любопытством и почитанием, которые бывают свойственны при соприкосновении с каким-нибудь предметом старины, дошедшим до нас из глубины веков. А тут был не предмет. Тут был самый настоящий живой посланец прошлого. Он еще не знает, что в сорок первом году начнется страшная война. Он еще не ведает про покорение космоса. Ему абсолютно незнакомы достижения научно-технического прогресса, давно ставшие обыденными в нашем быту. Ему невдомек, что страны, в которой он жил, более не существует. Как много предстоит ему узнать, чтобы освоиться в нашем современном мире. Но сможет ли он, учитывая его почтенный возраст, справиться с этой адаптацией?
В конце концов Карпычеву все же удалось его уломать. Решающим аргументом в его убеждениях стало напоминание о судьбе некоего монаха, появившегося в Коломенском в начале тридцатых годов, и утверждавшего, что он живет в середине девятнадцатого века.
— Помнишь, что с ним стало? — вопрошал известный актер.
— Помню. Как не помнить? — отвечал "пришелец". — Два дня ночевал возле склада, где до революции была церковь. Затем его забрали в НКВД. Ходили слухи, что его расстреляли.
— Тебя привлекает такая перспектива? В наши времена, правда, нравы совсем другие. Расстрелять тебя, конечно, не расстреляют. Но поместить в "психушку" вполне могут.
— Я не хочу в "психушку"!
— Тогда поднимайся и иди за мной.
На протяжении всего пути дед Карпычева не переставал испуганно озираться по сторонам.
— А это откуда взялось?… А куда делись дома, которые здесь стояли?… А этой дороги здесь не было!…
— Тебе нечего бояться! — успокаивал его "внук". — Я тебя в обиду не дам.
Улучив момент, Карпычев шепнул мне на ухо:
— Я могу на тебя рассчитывать?
— Конечно, — ответил я.
— Никому не слова. Обещаешь? Никому-никому.
— Обещаю. Но как быть с остальными? Как Вы объясните Баруздину, Катерине, Радику, моим напарникам присутствие в доме этого человека?
— Что-нибудь придумаю, — сказал Карпычев. — Скажу, что он нужен мне, как прототип для вживания в роль…
Глава пятнадцатая
Карпычев заглянул ко мне рано утром.
— Не спишь? — спросил он, закрывая за собой дверь будки.
— Как можно, — ответил я, поднимаясь с кушетки. — Я ведь на дежурстве.
Хозяин знаком показал мне, чтобы я оставался на месте, и уселся на стул перед монитором.
— Решил к тебе зайти, пока ты еще не ушел. Проговорили с дедом до самого рассвета. Рассказал ему всю историю с середины тридцатых годов до наших дней. Но, по-моему, он так ее и не переварил. Да это и не удивительно. Столько всего за один раз.
— Конечно, — согласился я. — На это требуется время.
Карпычев задумчиво посмотрел на меня.
— Знаешь что? А почему бы тебе ни переехать пока к нам?
— Зачем?
— За дедом нужно присмотреть, — объяснил известный актер. — Ты, наверное, понимаешь, что оставлять его одного сейчас никак нельзя. Он же попал в новый мир. Он как ребенок. Ему все нужно объяснить, всему научить. Он, ведь, даже не знает, как пользоваться элементарными бытовыми приборами. В его время не было ни телевизоров, ни видеомагнитофонов, ни микроволновых печей, ни кондиционеров. Короче, его нужно адаптировать. Ну и, конечно, следить, чтобы он не наделал глупостей. Я целыми днями быть дома не могу. Театр, кино, теперь вот еще телешоу добавилось. Поэтому, нужен надежный человек. Жить будешь в доме. Комнат у меня много. Какую из них тебе выделить — я уже присмотрел. Она находится на втором этаже, как раз по соседству с комнатой деда. Все необходимое для жизни там есть. С шурином я вопрос улажу. Насчет материальной стороны не беспокойся. Не обижу.
Я смущенно кашлянул. Предложение Карпычева стало для меня полной неожиданностью. В первое мгновение я воспрянул. Известный актер приглашает меня в свой дом! Многие ли могут похвастаться такой честью? Но затем я сообразил, что в доме будет не только он. После этого мое воодушевление рухнуло. Жить рядом с Катериной и Радиком, да еще на птичьих правах, в качестве прислуги — это представлялось мне невыносимым.
— А что, за ним не может присмотреть Ваша жена? — попробовал деликатно отказаться я.
Карпычев вздохнул.
— Катерину в расчет не принимай, — понизив голос, произнес он. — Ее дни здесь сочтены. Ей об этом уже объявлено. Она оказалась совсем не таким человеком, каким представлялась вначале. Я хотел, чтобы у моего сына была мать. А получилась мачеха. Причем, в самых худших проявлениях этого понятия. Никаких ее распоряжений ты больше выполнять не будешь. Твоей единственной обязанностью будет мой дед.
"Ничего себе! — мысленно присвистнул я. — Вот так поворот! Интересно, знает ли об этом Баруздин?".
Карпычев еще раз взглянул на меня, и, видимо, уловив, что меня продолжают одолевать сомнения, мягко добавил:
— Жень, мне, кроме тебя, довериться больше некому. Я не хотел бы посвящать еще кого-нибудь в свою тайну…
На новое место жительства я переехал в тот же день.
Сдав, как обычно, смену Ширяеву, я отправился домой, позавтракал, немного подремал, затем собрал свои вещи, успокоил своих родственников, объяснив, что покидаю их не потому, что чем-то недоволен, а в связи с изменившимися условиями работы, и вернулся на место службы.
— Ты чего? — удивленно спросил Ширяев, косясь на мою битком набитую сумку.
— Так надо, — ответил я.
Сообщив по телефону Карпычеву о своем прибытии, я, сопровождаемый недоуменным взглядом напарника, поднялся на крыльцо.
Дверь отворилась. Наружу высунулась всклокоченная голова Радика.
— Заходи, — бросил он.
Я перешагнул через порог и очутился в просторном холле.
— Разувайся, — по-хозяйски распорядился Радик и пододвинул мне тапки.
Я переобулся и последовал за ним.
Даже беглого взгляда на внутреннее убранство коттеджа хватило для того, чтобы поразиться его роскошью.
"Живут же люди!", — восхищенно подумал я.
Евроотделка, лакированный паркет, толстые мягкие паласы, шикарная, явно не серийная, мебель. Не дом, а самый настоящий дворец! Обитать в такой обстановке мне доселе еще не приходилось.
Радик провел меня на второй этаж и заглянул в крайнюю дверь коридора.
— Пап, он вот.
Мальчик посторонился, давая возможность мне пройти, и скрылся в комнате, которая была напротив.
Карпычев сидел в уютном мягком кресле и, водрузив на нос очки, читал какой-то журнал. Судя по большому письменному столу, стоявшему у занавешенного тюлью окна, а также огромному стеллажу с книгами, это помещение являлось его рабочим кабинетом.
— Входи, входи, — приветливо кивнул он, отложив журнал, и указал рукой на стоявший в углу диван.
— Садись.
Я присел.
— Как дела?
— Нормально, — ответил я.
— Дед сейчас спит, — сообщил Карпычев. — Пусть отдохнет. Ему нужно оправиться от потрясения. Я отвел ему "гостевую", что возле лестницы. Твоя комната — между ней и этим кабинетом. Та, что напротив — это детская. Пойдем, я тебя поселю.
Моя новая "обитель" мне понравилась. Уютная, просторная, светлая, обставленная. Кровать, тумбочка, шкаф, стол, два стула, даже телевизор.
— Ну, как? — спросил хозяин, раздвигая шторы на окне. — Идет?
— Идет, — ответил я.
— Обживайся, привыкай. Но только ничего здесь не передвигай. Пусть все остается, как есть. Когда-то это была комната моего первого сына.
Голос Карпычева дрогнул:
— Его звали Артем. Он погиб пятнадцать лет назад. Утонул в реке. А вскоре после этого я схоронил еще и жену. Она не вынесла этой потери.
Карпычев подошел к шкафу и достал оттуда старый, потрепанный фотоальбом.
— Вот, посмотри, если хочешь, — предложил он. — Если что понадобится — обращайся. Либо ко мне, либо к Радику. Кухня и санузел — на первом этаже. Там же гостиная и спальня Катерины. Мы сейчас живем с ней порознь. Если понадобится куда-то позвонить — телефон в холле.
Карпычев вышел. Я раскрыл сумку, переложил свои пожитки в шкаф, переоделся, после чего склонился над альбомом.