Данинджер еще раз поднял топор, расчленяя звериное тело. Он открыл дверь, надеясь, что успел вовремя.
– Я думал, вы сбежите, – признался Рег и слабо улыбнулся. Кровь из разодранной ноги заливала пол. Данинджер снял ремень и затянул его чуть выше раны. – Думаю, придется вам ехать без меня, – Рег снова попробовал улыбнуться, но на бледном лице улыбка больше напомнила оскал мертвеца. Даяна осмотрела рану, невольно прижала руки к своему животу. Она не может оставить этого мальчика здесь и не может остаться с ним.
– Ему нужно в больницу, – сказала Даяна, проклиная кровь, которая продолжала течь из раны. – Если мы оставим его здесь, то он умрет, – голос у нее был сухим и отстраненным.
«Чертов день!» – подумала она, понимая, как же близка была от цели. Она опустила голову и посмотрела на рану, оставленную волчьими зубами. Чего она ждет? Нужно выйти на улицу, подогнать пикап и отвезти Рега в больницу. Все просто и ясно. Но… Взгляд Даяны скользил от раны на ноге Рега к лицу Данинджера, затем мельком к Луизе и обратно к ране.
– Я могу остаться и привести помощь, – сказала Луиза. В голосе ее не было энтузиазма, но и грусти в нем тоже не было. Она посмотрела на Данинджера, затем как-то странно на Даяну. – Вам ведь больше, чем мне, нужно уехать? – спросила она Даяну. Глаза ее на мгновение опустились к ее животу, так, чтобы Данинджер не заметил этого. Даяна кивнула. – Тогда уезжайте.
Глава десятая
С момента, как в Форестривер ввели карантин, прошло три дня, но Кейси Мортон, назначенный руководителем операции, все еще видел кошмарные сны.
Они вошли в город ночью. На рубеже ночи. Полная луна выползла на небо, и повсюду был слышен дикий вой, сдобренный редкими человеческими воплями. Словно сцена из фильмов ужаса, которые Мортон никогда не смотрел. Ученые в защитных костюмах выбрались из длинного, как железнодорожный состав, грузовика, но, услышав вой и крики, спешно попрятались обратно. Местные жители стояли возле фабрики. Их бледные лица и ступор, в котором они находились, напоминали окончание службы в каком-нибудь дьявольском культе. Не хватало лишь жертвенного алтаря и запаха свежей крови. Хотя запах был. Мортон понял это, когда вошел за стены фабрики, ведя за собой специально подготовленную группу для подавления демонстраций. Резиновые пули, слезоточивый газ, дубинки… Но противостоять им пришлось не людям. Казалось, что сама природа восстала против них. Ночь, кровь, животные, нацеленные на любого, кто попытается нарушить их планы.
После сны изменили виды и размеры. Волки представлялись Мортону гигантскими демонами. Происходящее было черной мессой, на которую они забрели случайными путниками…
Свет фонарей выхватывал из темноты дикие образы. Лосиная голова с кустистыми рогами. На стене ее тень холодила кровь и заставляла сердце остановиться. Где-то за спиной Мортон услышал крик. Обернулся. Дольф Голкон исчез в черном проеме. Мортон видел лишь его ноги. Они били по кафельному полу армейскими ботинками, затем затихли.
Мортон не двигался. Серый волк выбрался из темноты, покончив с Голконом. Настоящий демон. Настоящий ад, в котором все они оказались. Волк зарычал и бросился на Мортона. Он выпустил в него три пули. Волк ударил его в грудь, сбил с ног, придавил своим телом. Но волк был мертв. Его раскрытая пасть застыла возле открытой шеи Мортона. Его кровь была теплой и пахла железом. Она била Мортону в лицо из простреленной шеи волка. «Ты смертен, – подумал Мортон. – Тебя можно убить, а значит, ты не демон».
Он сбросил с себя тело волка и поднялся на ноги. Если объяснить происходящее невозможно, то нужно попытаться взять ситуацию под контроль и повторить попытку разобраться в происходящем. Мортон велел своим людям переформироваться и использовать боевое оружие.
– Стрелять только в животных! В каких? В каждого! Но не в людей. Не в людей, если они не пытаются напасть на вас, – последнее было сказано спонтанно, но всю последующую ночь Мортон надеялся, что эти слова не приведут к невинным жертвам. Но выживших почти не было.
Двое мужчин пытались скрыться в вентиляционной шахте, но там их настигли змеи. Змеи вообще были особенной темой для ночных кошмаров. Ступени в подвал, закрытая дверь, люди… Много людей. Никогда прежде Мортон не видел ничего подобного. К утру они смогли отыскать первого выжившего.
Луиза Чесс спаслась благодаря тому, что закрылась в морозильной камере. Если бы люди Мортона не нашли ее, то к полудню она была бы мертва. И была еще крыша, куда они вышли, заканчивая зачистку фабрики, стены которой, казалось, пропитались запахами крови, смерти и криками. Но на крыше было утреннее небо и свежий воздух. На крыше были люди. Живые. На крыше был агент Хэлстон, которого хорошо знал Кейси Мортон. На крыше был настоящий рай, словно Мортону наконец-то удалось выбраться из преисподней, куда его бросили за совершенные за сорок лет жизни проступки.
Во снах все было именно так. Он выбирался из ада, а утреннее небо было ликом божьим. Потом наступала усталость. Как и в жизни.
Мортон знал, что должен работать, но после безумной ночи не мог даже думать. Пусть этой фабрикой теперь займутся ученые. Мортон проспал почти весь день. Вечером ему сказали, что при зачистке они пропустили пару белок и доктор Паркер, поймав одну из них, начал проводить исследования.
Спасшиеся на фабрике люди были размещены в жилом комплексе, так как местные жители наотрез отказались впускать их в свои дома. Хэлстон бродил по фабрике до поздней ночи, и Мортон знал, кого он ищет. Они встречались несколько раз, но разговор у них не получался.
– Джефри! – позвал Хэлстона откуда-то из темноты знакомый голос. – Все еще ищешь ее, Джефри? – спросил Макговерн, выходя на свет. Спросил как друг. Не такой друг, как Кейси Мортон, а настоящий друг.
– Если ее тело не нашли, значит, она жива, – настырно сказал Хэлстон, но сердце его смягчилось. Впервые за последние три дня ему захотелось с кем-то поговорить. – Ни ее, ни Данинджера, понимаешь?
– Люди агента Мортона многих не нашли, по крайней мере, не смогли опознать, – голос Макговерна стал тихим, заговорщическим. – Может быть, так даже лучше? Пока лучше… – глаза его устремились куда-то в пустоту. Хэлстон пытался понять смысл услышанного, читая между строк, но…
– Я не понимаю тебя, Тони, – признался он и устало опустился на подоконник, надеясь, что на нем не окажется крови или чьих-то внутренностей, не убранных бригадой очистки. Тяжесть последних дней навалилась на плечи.
– Ты хоть спал после того, как в городе ввели карантин? – спросил Макговерн, словно решив перевести разговор на другую тему.
– Не помню… Признаться честно, мне кажется, что я только и делал, что бродил по фабрике да разглядывал изуродованные тела рабочих, надеясь, что среди них не окажется Даяны. – Хэлстон замолчал. Что-то недоброе прокралось в сознание. – А ты чем занимался? Работал с доктором Паркером? – перед глазами поплыли картины того, на что он прежде не обращал внимания. Прибывшие люди больше не носили комбинезоны химзащиты. И что это значит? Хэлстон устало запустил пальцы в сальные волосы. – Они не нашли признаков вируса в городе? – спросил он Макговерна, увидел, как доктор кивнул и затряс головой, еще больше сбитый столку. – И что все это значит? Они доработали вакцину или воспользовались той, которую ты создал?
– Не совсем, – уклончиво ответил Макговерн. – Я рассказал доктору Паркеру о своих последних исследованиях, и они решили, что не стоит спешить. Сегодня решили. Не вчера. Не в тот день, когда прибыли, а сегодня. – Макговерн замолчал, ожидая нового вопроса, но вопросов было слишком много, чтобы определиться, какой из них задавать в первую очередь. – Ты знаешь, что когда Уиллер взял нас в заложники, Данинджер звонил в Вашингтон?
– Данинджер? – взгляд Хэлстона стал еще больше растерянным и отстраненным. – И что он им сказал?
– Неважно, что сказал им он. Думаю, лишь то, что происходило на тот момент. Не больше. Но вот то, что сказали ему они… – Макговерн замолчал, опасливо огляделся. – Они собирались ввести всем жителям мою вакцину. Понимаешь? Собирались приехать и вакцинировать весь город, но сейчас… Они вдруг передумали, – Макговерн поежился. – Признаться честно, мне кажется, что некоторые из них тоже заразились. Они боятся таких, как мы, Джефри. Не боялись, когда только приехали, но сейчас бегут как от огня. Мортон вчера не выходил целый день из своего передвижного кабинета, а сегодня, когда я попытался поговорить с ним, выглядел так, словно увидел призрака. Первых вакцинированных солдат перевели в отдельный караул. Большинство вопросов, которые мне задают, касаются только того, как ведет себя организм после заражения. Я предложил провести полную вакцинацию новоприбывших, но они отказались. И знаешь, о ком они мне напомнили?
– Об Эдди Блуноуте? – устало предположил Хэлстон.
– Неважно, что сказал им он. Думаю, лишь то, что происходило на тот момент. Не больше. Но вот то, что сказали ему они… – Макговерн замолчал, опасливо огляделся. – Они собирались ввести всем жителям мою вакцину. Понимаешь? Собирались приехать и вакцинировать весь город, но сейчас… Они вдруг передумали, – Макговерн поежился. – Признаться честно, мне кажется, что некоторые из них тоже заразились. Они боятся таких, как мы, Джефри. Не боялись, когда только приехали, но сейчас бегут как от огня. Мортон вчера не выходил целый день из своего передвижного кабинета, а сегодня, когда я попытался поговорить с ним, выглядел так, словно увидел призрака. Первых вакцинированных солдат перевели в отдельный караул. Большинство вопросов, которые мне задают, касаются только того, как ведет себя организм после заражения. Я предложил провести полную вакцинацию новоприбывших, но они отказались. И знаешь, о ком они мне напомнили?
– Об Эдди Блуноуте? – устало предположил Хэлстон.
– Именно! Сегодня я навещал Сьюзен Чесс. Она кое-что подслушала. Кажется, они собираются изолировать нас. Не жителей Форестривер, а нас, понимаешь?
– Так Сьюзен выжила? – Хэлстон меньше всего хотел думать о чем-то, что не находило простого и логичного объяснения.
– Немного обморозилась, но в целом ничего страшного, – Макговерн улыбнулся.
– А о звонке Данинджера в Вашингтон откуда ты узнал?
– Луиза рассказала. Помнишь Луизу Макговерн? Они с Регом Белинджером сбежали с фабрики незадолго до того, как началось нападение животных.
– Сбежали? – Хэлстон нахмурился. – А о Даяне и Данинджере они ничего не говорили? – он увидел, как Макговерн покачал головой, и сокрушенно вздохнул.
– Думаю, меня скоро отстранят от работы, – сказал Макговерн. – Не знаю, как быстро, произойдет полное заражение, но… – он запнулся на полуслове, увидев проходящих мимо солдат.
Они посмотрели на него, близоруко прищуриваясь, затем посмотрели на Хэлстона. Один из них шагнул к Хэлстону, напомнил о комендантском часе и настоятельно посоветовал отправиться в отведенные им комнаты. Макговерн посмотрел на Хэлстона, говоря без слов: «Ну, что я тебе говорил?»
Когда наступило утро и Хэлстон попытался выйти, дверь оказалась закрытой. Энергоснабжение на фабрике было восстановлено, и он сперва решил, что виной всему неисправный магнитный замок. Однако дело было не в замке. Он был таким же пленником, как и Макговерн, как каждый уцелевший работник на фабрике.
Единственное решение, которое долгое время не мог принять Кейси Мортон, – что делать с теми из его людей, кому в первый день была введена вакцина. Доктор Паркер изучил результаты исследований Макговерна и предложил взять вакцинированных агентов под стражу. Во второй половине дня доктор Паркер навестил Сьюзен Чесс и попросил рассказать ее обо всем, что произошло на фабрике «А-синтез». О, какой же милой и желанной она представлялась ему прежде, когда их пути пересеклись в Чикаго, но сейчас… Она была самой ужасной и отвратительной женщиной из всех, кого ему доводилось встречать. Эта маска на ее лице… Эта чертова маска, которая изо дня в день становилась все более и более уродливой!
«Может быть, все дело действительно в перенесенной болезни?» – думал Паркер на второй день своего пребывания в Форестривер. Болезнь обрушилась на него, как лавина, заставила слечь в постель, но ведь потом все прошло. Несколько раз Сьюзен пыталась объяснить ему, что содержание всех под стражей – это крайние меры, но единственное, что удавалось услышать в ответ – так надо, так требуют правила. Затем Сьюзен пустила в ход последний припасенный козырь – системы очистки должны продолжать работать, воздух на фабрике обязан вентилироваться, и кому-то нужно наблюдать за этим.
– И никто, конечно, кроме вас не сможет выполнить эти функции? – расплылся в приторной улыбке доктор Паркер.
– Почему? – Сьюзен устало пожала плечами. – Кей Хадди могла, но, судя по тому, в каком она сейчас состоянии, то сомневаюсь, что от нее будет польза.
– Признайтесь, – Паркер продолжал приторно улыбаться. – Вам просто хочется выбраться из своей камеры.
– Мне просто хочется, чтобы люди не задохнулись в этой бетонной клетке! – Сьюзен почувствовала острое желание ударить Паркера, но сдержалась.
– Скажите, – неожиданно смягчился он, – а у вас нет своей фотографии? – его плечи едва заметно вздрогнули. – Просто хочется видеть человека, с которым разговариваю.
Сьюзен больше не собиралась сдерживаться. Рука напряглась. Звук пощечины уже звенел в ушах желанной музыкой. Сьюзен улыбнулась и поднялась с кровати. «Ударь его! Ударь его! Ударь его!» – гремел в ушах настырный голос, но вместо этого Сьюзен открыла шкаф и протянула Паркеру одну из лучших своих фотографий.
– Такая подойдет? – она безрадостно улыбнулась.
Доктор Паркер посмотрел на фотографию, затем на Сьюзен, что-то хмыкнул себе под нос и довольно кивнул. Сьюзен еще раз улыбнулась. Он вышел из ее комнаты, проверив магнитный замок. По коридору прошел дежурный. Паркер присмотрелся к нему. Никаких теней на лице, никакого уродства. Фотография Сьюзен в кармане вызвала грусть. Когда-то эта женщина была красивой и он строил на нее планы. Паркер тщетно попытался вспомнить имя бывшего мужа Сьюзен, пересчитавшего ему в Чикаго все ребра. «И как, интересно, такие умные женщины выбирают таких дикарей?» – сокрушенно подумал он.
На фабрике находился неплохой склад продуктов, и Паркер, проведя пару тестов, дал добро на использование этих запасов. До начала осмотра жителей Форестривер оставался час, и можно было успеть пообедать. Тот факт, что мясо, из которого был приготовлен ростбиф, находилось долгое время в морозильной камере бок о бок с пятью трупами, ничуть не смущал Паркера. Наоборот, это был вызов страхам и суевериям. Как работа патологоанатома, которую Феламина Снодграсс взвалила на свои плечи.
Вспомнив о местном враче, Паркер аж причмокнул. Днем лечить детей, а ночью резать тела их родителей. Он рассмеялся. В голову пришла мысль, что было бы неплохо пригласить ее к себе в ассистенты. Работы, благо, было хоть отбавляй, и вряд ли он сможет справиться один. К тому же, если верить личному делу Феламины Снодграсс, живет она одна с ребенком, а это означает, что лишняя прибавка к жалованью ей не помешает. А там можно будет и попробовать сблизиться.
Паркер снова причмокнул. То ли ростбиф был таким сочным, то ли воображение нарисовало пару пикантных картин, но он с трудом проглотил скопившуюся во рту слюну. Покончив с обедом, Паркер позвонил в местную больницу и, услышав голос Феламины, сказал, что им нужно встретиться и кое-что обсудить.
– И вот еще, доктор Снодграсс, – сказал Паркер. – Ваши пациенты… – он сморщился, вспоминая имена. – Рег Белинджер и Кей Хадди. Думаю, будет лучше, если вы переведете их к нам, – он замолчал, но Феламина не собиралась отвечать. – Я пришлю за вами машину, а заодно и за этой парочкой.
Паркер достал фотографию Сьюзен Чесс и попытался сравнить ее с Феламиной Снодграсс. Счет был почти равным, но выигрывала Сьюзен Чесс. Та Сьюзен, которой он больше не видел, вглядываясь в лицо уродливого монстра.
– Не думаю, что на фабрике Регу и Кей окажут более квалифицированную помощь, чем у меня в больнице, – сказала Феламина. Голос у нее прозвучал твердо, и Паркер самодовольно улыбнулся – женщины с характером ему всегда нравились.
– Понимаете ли, в чем дело, – вкрадчиво начал он, получая какое-то необъяснимое удовольствие от этого разговора. – Дело не только в лечении. Рег Белинджер и Кей Хадди являются потенциальными носителями вируса и…
– Я думала, что это мы потенциальные носители, – прервала его Феламина. Паркер поморщился. – Или же я что-то путаю?
– Вы все правильно думаете, доктор Снодграсс, но появился ряд обстоятельств… – он облизнул пересохшие губы. Как странно порой может действовать на мужчину решительный женский голос, бросающий вызов. – Знаете, как мы поступим. – Он прищурился, снова облизнул губы и предложил встретиться ближе к вечеру на территории местной больницы. – Вам ведь есть с кем оставить сына?
– А вы неплохо осведомлены обо мне, – хмыкнула Феламина.
– Так мы договорились? – настойчиво повторил Паркер, услышал согласие и повесил трубку.
Осмотр жителей, выстроившихся в длинную очередь, выдался нудным, и к концу он чувствовал себя усталым и разбитым. Единственным, что успокаивало, была небольшая надежда, что день закончится бутылкой хорошего вина и ночью с рыжеволосым патологоанатомом. «Надеюсь, что у нее нет никакого тайного любовника», – подумал Паркер, вспоминая мужа Сьюзен Чесс. У Феламины Снодграсс не было. По крайней мере, последние три месяца не было.
Не то чтобы она никогда не думала об этом, но вечера с Тинком помогали избавиться даже от мысли о новом мужчине, а ночи, проведенные в морге, убивали всякое физическое желание. К тому же за последний месяц в родном городе произошло столько событий, что адреналина и впечатлений хватало сполна и без секса. Вот если бы найти кого-то постоянного, кто будет интересен ей и кого примет Тинк. Вот это другое дело. Но все, кто стоит того, чтобы обратить на них внимание, прибраны к рукам другими женщинами, а оставшиеся не только не способны стать достойным отцом для ее ребенка, но и о себе позаботиться не могут. Были еще те, кто мечтал только о ночи, а утром притворялся, что ничего не было. С женатыми Феламина принципиально не начинала отношений. Одни были мужьями ее подруг, другие были женаты на женщинах, после которых проще лечь под мусорный ящик, чем под их мужа.