Тимофей поднялся и поспешно одернул пиджак.
— Разрешите идти?
— И еще вот что, понаблюдайте также за Лариным. Что-то не нравится мне этот тандем.
Тимофей Астахов четко развернулся, крутанувшись на каблуках, и уверенным, почти строевым шагом вышел из кабинета.
Полковник невольно задержал взгляд на его расправленных плечах. Этому парню жировые складки не грозят. Тренированный, очень энергичный, он мог бы выступать в десятиборье. Тимофей пришел в отдел из военного училища, где большую роль придавали именно физической подготовке. Это не нынешние выпускники университетов, разбухшие от бесконечных пивных возлияний.
Дверь мягко прикрылась.
На желтом песке аквариума отчетливо выделялся одинокий мотыль. Очевидно, он об этом догадывался и делал невероятные усилия, чтобы спрятаться среди рассыпанного гравия. Гибкое тело, не ведая усталости, то сворачивалось в клубочек, то вдруг неожиданно распрямлялось. Казалось, что Елизаров улыбается, потому что наблюдает за его потугами спастись от вездесущих рыб. На самом деле он просто продолжал думать о Чертанове.
Глава 11 ПРЕЗУМПЦИЯ ВИНОВНОСТИ
Чертанов, высоко подняв голову, уверенно направился в сторону лестницы. Он бывал в здании прокуратуры неоднократно, а потому к милиционеру, стоявшему на вахте, относился совершенно безразлично, примерно как к фикусу, установленному посреди холла. Конечно, это создает некоторые неудобства, приходится обходить кадку, но что поделаешь, если такова причуда хозяев? Не будешь же указывать им, что и где делать в собственном доме?
Чертанов уже прошел мимо дежурного, как вдруг услышал громкий голос:
— Вы к кому?
Поначалу он даже не сообразил, что обращение было адресовано именно ему, и прежним уверенным шагом продолжал подниматься по лестнице. Но в этот раз голос прозвучал еще громче и со строгими нотками в мальчишеском тембре:
— Я к вам обращаюсь, гражданин!
Вопрос напоминал окрик часового, который уже произвел предупреждающий выстрел и приготовился открыть огонь на поражение.
Чертанов машинально оглянулся. Рядом никого не было.
— Что ты до меня доклепался, сержант? — раздраженно спросил он, давая понять, что между сержантским составом и старшими офицерами куда большее расстояние, чем от дна Мариинской впадины до вершины Эвереста.
— Посторонним здесь появляться запрещено. Предъявите, пожалуйста, документы.
Голос милиционера прозвучал непреклонно. Он принял вызов, и по его глазам было видно, что отступать он не намерен.
— Послушай, — примирительно сказал Чертанов, — ты думаешь, я пришел сюда от скуки и мне нечем больше заняться?
— Па-апрашу предъявить ваши документы! — Сержант поднялся на одну ступеньку.
Чертанов вытащил удостоверение и, развернув его, поднес к глазам бдительного стража. Не дожидаясь, пока тот вникнет в написанное, быстро захлопнул книжечку.
— Я не успел прочитать, — сердито заметил дежурный.
— Рановато ты, парень, школу бросил, — с досадой произнес Чертанов, понимая, что и против этого аргумента он бессилен. По инструкции полагалось держать удостоверение ровно столько, чтобы дежурный успел ознакомиться с ним досконально.
Этажом выше промелькнула знакомая фигура. Кажется, с этим работником прокуратуры он встречался пару раз на выездах и следственных экспериментах. Резко знакомый пошел в гору! Помнится, не так давно он занимал обшарпанную комнатушку в районной прокуратуре.
Тем временем сержант внимательно изучил удостоверение и вернул его, произнеся официальным тоном:
— Можете идти, товарищ майор. Вас уже ждут.
— Ну, спасибо, уважил, — буркнул Чертанов и, ощущая между лопатками бдительный взор дежурного, стал подниматься дальше.
Бывать в прокуратуре он не любил. Витало тут что-то зловещее. Даже комнаты с могучими стенами больше напоминали помещение склепа, чем официальное учреждение. Среди его приятелей были и прокурорские работники, с которыми он некогда учился на курсе. Но дружба после их назначения как-то быстро разладилась. На каждого представителя прокуратуры Чертанов смотрел как на потенциального врага, готового при надобности с милейшей улыбкой на лице нацепить на запястья бывшего однокашника стальные браслеты. И бесполезно напоминать про океан выпитой водки. Если от них и можно что-либо добиться, так это легкого сожаления: «Служба, знаешь ли!»
Одно слово — надзирающий орган…
Чертанов остановился напротив комнаты, указанной в повестке. Постучал. Не услышав приглашения, вошел.
За столом восседал Гордеев, малозаметный серенький человечек со светлой макушкой. Значит, все-таки не ошибся, когда показалось, что увидел его на лестнице. Повысили. Последняя их встреча состоялась более месяца назад в той самой квартире, где Чертанова облаял служебно-разыскной пес Абрек.
— Я не помешал? — спросил Чертанов, закрывая за собой дверь. Он вел себя по-хозяйски, как человек, который лишь в силу роковой случайности оказался здесь. Которому требуется всего лишь минута, чтобы разрешить досадное недоразумение и, посвистывая, выйти вон.
Но прокурор шутливый тон не принял.
— Не помешали. Присаживайтесь. Я как раз просматриваю кое-какие бумаги по вашему делу.
Чертанов невольно хмыкнул:
— Быстро, однако! Уже и дело успели завести?
— Ну, до уголовного дела пока не дошло, — неохотно признался Гордеев. — Но, признаюсь, кое-что мне не нравится, и поэтому я решил вызвать вас для беседы.
Чертанов уверенно расположился на стуле:
— Мне тоже много чего не нравится. Но я же не вызывал тебя к себе.
Гордеев скорчил недовольную мину:
— Не забывайтесь, майор. Вы не в ресторане находитесь.
Он только что перешагнул тридцатилетний рубеж, а уже обзавелся собственным кабинетом. Глядишь, скоро получит должность «важняка», если не будет церемониться со всякой милицейской шушерой, запятнавшей себя сомнительным поведением в быту. Чертанов криво улыбнулся:
— Значит, на повышение пошел?
— Пью мало, работаю много, — ответил Гордеев с подтекстом, — вот начальство меня и заметило.
— Так для чего ты меня вызвал? — скучно полюбопытствовал Чертанов. Левым локтем он оперся о спинку стула, отчего его поза сделалась предельно раскрепощенной. Так можно сидеть где-нибудь в прихожей борделя, дожидаясь милашку, но уж никак не в стенах прокуратуры.
Гордеев оставался внешне невозмутимым. Но его тон приобрел скрипучую окраску:
— В дальнейшем потрудитесь обращаться ко мне по имени-отчеству. Зовут меня Кириллом Степановичем, запомнили? А теперь первый вопрос: как и с какой целью вы оказались в квартире Сдобина?
— Я уже отвечал на этот вопрос неоднократно, — заговорил Чертанов, стараясь подавить в себе возрастающее бешенство. — У меня с покойным было довольно поверхностное знакомство. Дома у него я был всего лишь несколько раз.
— Вот как, очень интересно! А у нас имеются данные, что Сдобин являлся помощником Егора Ларина. Вы знаете такого? Или опять поверхностное знакомство?
Чертанов скрипнул зубами:
— Ларин мой друг. Учились когда-то вместе, потом работали… Потом он ушел из милиции и занялся бизнесом.
— А вы, — подхватил Гордеев, — получили должность его консультанта. В платежных ведомостях фирмы даже проходят суммы, которые вам вручались. Но мне представляется, что получали вы значительно больше. Иначе на рестораны не напасешься, верно?
Чертанов пожал плечами:
— А вдруг я богатое наследство получил? По закону ведь не возбраняется иметь богатых родственников?
— Ну, родственник у вас только один — преклонного возраста дед, который проживает в Приморье.
Упоминание о старике заставило Чертанова вспомнить его предупреждение. Он сунул руку в карман и нащупал тигриный клык, большой и гладкий. Неужели заговор старого охотника бессилен перед прокурорским оскалом?
Не дождавшись от собеседника опровержений, Гордеев предложил:
— Давайте-ка не будем фантазировать, Михаил Олегович. Лучше вернемся к реалиям. Какого рода поручения вы выполняете на фирме Ларина?
— Всякого рода, — отрезал Чертанов.
— А поточнее?
— А поточнее пусть Ларин вспоминает. Он начальник.
— Но подозреваемый-то вы, а не он, — проворковал Гордеев. Эта мысль нравилась ему до такой степени, что он не сумел сдержать мечтательную улыбку.
— В чем же я подозреваюсь, интересно знать? — Чертанов подался всем корпусом вперед. Прямо перед ним на столе стояла мраморная пепельница с тремя окурками. «Тяжелая, наверное», — подумалось вдруг Чертанову.
— Всего и не перечислишь! — заверил его Гордеев, и не пытаясь скрывать злорадства.
«Да он мне просто завидует, как мужик мужику, вот и пытается сжить со свету, — сообразил Чертанов. — Ни хрена у него на меня нет, кроме желания продемонстрировать свою власть. Обычный мелкий пакостник. Так что пепельница пусть лучше стоит, как стояла».
«Да он мне просто завидует, как мужик мужику, вот и пытается сжить со свету, — сообразил Чертанов. — Ни хрена у него на меня нет, кроме желания продемонстрировать свою власть. Обычный мелкий пакостник. Так что пепельница пусть лучше стоит, как стояла».
Вслух же он произнес:
— Вот когда в УК появится статья за «всего не перечислишь», тогда вы меня и вызовете, Кирилл… как там вас? Неважно. Статьи нет? Нет. Санкция на задержание имеется? Не имеется. Будьте здоровы. — Чертанов встал и помахал рукой.
— Вас никто пока не отпускал! — взвился Гордеев.
— Но никто пока и не задерживал. Чао!
Громко хлопнула дверь, осыпав паркет известковой пылью. Но и за этот вызывающий жест Гордеев не мог привлечь наглеца к ответственности. И это его удручало. Когда он набрал телефонный номер Елизарова и принялся пересказывать ему состоявшуюся беседу, голос его подрагивал от возмущения.
* * *Чертанов почему-то любил Раушскую набережную и частенько приезжал сюда просто так, чтобы постоять у парапета и понаблюдать за неторопливым течением реки.
Здесь, на одной из узеньких улочек, располагался небольшой ресторан. Приятное место. Чертанов любил бывать здесь.
В этот раз он пришел сюда с Ангелиной. Что особенно отрадно, по вечерам здесь звучала живая музыка. Кроме виолончели и скрипки, был саксофон, на котором играл совсем молодой парень, но именно из-за него сюда приходила подавляющая часть публики. Музыкальный инструмент в его руках был так послушен, что порой казалось, будто музыкант его и создал.
Столик в самом дальнем конце зала был свободен, и Чертанов, взяв Ангелину за руку, повел ее туда. Кресла кожаные, очень удобные. Девушка аккуратно села, выпрямив спину, Чертанов, напротив, разместился вальяжно, с удовольствием утонув в комфорте. Его взгляд скользнул по грудастой блондинке, извивавшейся возле шеста.
Через секунду к ним подошел официант, высокий, заметно сутулый. Трудно было понять, что это — обыкновенная вежливость или, может быть, искривление позвоночника. Несмотря на отсутствие прямого пробора в волосах, он здорово смахивал на трактирного приказчика, какими любят их изображать в кино.
— Что будете заказывать? — Спина официанта изогнулась еще сильнее, напоминая вопросительный знак.
— Слово за тобой, — посмотрел Чертанов на Ангелину, отметив боковым зрением сидящую за соседним столиком пару — довольно-таки видного мужчину и брюнетку лет тридцати с ярко накрашенными губами.
Лицо мужчины Чертанову показалось знакомым. Причем было такое ощущение, что они где-то пересекались совсем недавно. Присмотревшись, он отметил еще одну особенность незнакомой физиономии: она представляла собой плохую копию лица самого Чертанова. Словно смотришься в некачественное зеркало, узнавая и не узнавая себя.
Михаил слегка улыбнулся, и мужчина, перехвативший его взгляд, сделал то же самое, едва заметно кивнув головой.
— Нет уж, выбирай на свой вкус, — произнесла Ангелина. — Здесь, кажется, итальянская кухня, а я в ней ровным счетом ничего не понимаю.
— Какое ваше фирменное блюдо? — спросил Чертанов.
— Мясо по-милански, — мгновенно отреагировав, отвечал официант. — Очень рекомендую. Готовится из телячьей вырезки, острая приправа с кусочками красного перца. А к мясу у нас спагетти, пикантные, в нежнейшем соусе.
— Отлично! Мы это заказываем.
— Что будете пить? Вино, водку, коньяк? — кончик карандаша в ожидании застыл на листочке бумаги.
— Вино, — подсказала Ангелина, чуть подавшись вперед. Она полистала карту вин: — Мне бы хотелось попробовать «Ламбрузию».
— О-о! — понимающе протянул официант. — У вас отменный вкус. Это мягкий волшебный аромат, — и карандашик с готовностью чиркнул строчку.
— И еще апельсинового сока.
— А мне водочку, — заказал Чертанов, потерев руки.
Мужчина за соседним столом продолжал с интересом разглядывать Чертанова. И, когда их глаза встретились, он опять слегка улыбнулся, приподняв свой бокал.
Выглядел он довольно элегантно. Добротный темно-серый костюм в едва заметную полоску был сшит точно по фигуре. Яркий галстук с булавкой, на которой сверкал рубин величиной с ноготь, придавали его облику еще больший шик. Он чувствовал себя непринужденно, как щука в тихой заводи. Весь его вид излучал благополучие.
Чертанов нахмурился. Откровенный интерес к своей персоне начинал его раздражать.
И все-таки где он мог видеть этого парня?
Принесли мясные блюда, здесь же на подносе возвышалась бутылка вина. В этом заведении умели работать четко и быстро. Официант показал этикетку и, обернув бутылку салфеткой, ловко вывернул пробку. После чего он уверенно разлил вино в бокалы, профессионально заложив левую руку за спину. Так же споро плеснул водку в стопку Чертанова, не пролив ни капли, после чего исчез, оставив иллюзию того, что блюда, выставленные на столе, возникли в результате стараний скатерти-самобранки.
— За тебя, — поднял Чертанов стопку.
— За нас, — мягко поправила его Ангелина, лаская пальцами тонкую ножку бокала.
Чокнулись. Это получилось нежно, как первый поцелуй. Чертанов выпил водку одним махом, высоко запрокинув подбородок. Ангелина лишь пригубила вино.
Водка, такая мягкая на вкус, оставила во рту неприятный осадок. Такое случалось с Чертановым, когда у него портилось настроение. Вот только в чем причина? Уж не в этом ли субъекте, сидящем напротив и начинавшем любезно скалиться при каждом повороте головы в его сторону? Неожиданно, повинуясь какому-то импульсу, Чертанов поднялся и ласково прикоснулся к плечу Ангелины:
— Извини. Я должен ненадолго оставить тебя одну.
— Мне будет очень одиноко, учти!
— Тогда с меня причитается поцелуй.
— Десять тысяч поцелуев! — капризно возразила Ангелина.
Поощрительно потрепав ее по плечу, Чертанов обратился к соседу:
— Можно вас на минуточку?
— Отчего же нет? — весело отозвался тот и, извинившись перед своей спутницей, последовал за Чертановым.
Саксофон умолк. Но уже через секунду раздался вибрирующий звук басов гитары, и полноватый вокалист с длинными, до самых плеч, волосами затянул знакомую песню.
Холл встретил прохладой и свежестью, приятно обдав разгоряченное лицо. Чертанов остановился у окна, через которое была видна освещенная набережная и вереница иномарок, заехавших колесами на бордюр.
— Закурите? — предложил Чертанов незнакомцу, протягивая пачку «Кэмела».
— Не откажусь, — ответил тот, вытянув из пачки сигарету.
Его левая ладонь была сжата в кулак, но Чертанов обратил внимание, что половина мизинца на ней отсутствует. С минуту курили молча, наслаждаясь табачным дымом. А потом Чертанов спросил, стараясь скрыть интерес:
— Палец-то где потеряли?
— Давно это было, — ответил мужчина с все той же располагающей улыбкой. — Я уже и забыл об этом. А что, сильно бросается в глаза?
— Да нет, не особенно…
Что за ерунда, в каждом случайном человеке видеть возможного убийцу! Если подумать, то в таком городе, как Москва, можно отыскать не одну сотню беспалых. Но не тестировать же их всех на благонадежность! Помолчав, Чертанов не удержался от главного вопроса, не дающего ему покоя:
— Скажите, откуда мне может быть знакомо ваше лицо?
— Я, — доверительно сказал беспалый, — тоже мучаюсь, когда не могу вспомнить человека, которого уже где — то видел. Поэтому не стану мучить вас неопределенностью. Я новый друг вашей бывшей супруги. Однажды мы с вами чуть не встретились в ее квартире…
Табак показался горьким, Чертанов с отвращением выдохнул дым и произнес как можно более безмятежно:
— Что-то такое припоминаю.
— Вот видите! — радостно воскликнул беспалый.
Верно, именно его разглядывал Чертанов сквозь дверной глазок, когда тот заявился к Наталье поздней ночью. Тот же волевой подбородок и тонкие, слегка капризные губы. Кажется, еще тогда лицо мужчины показалось Чертанову знакомым, но он так и не сумел припомнить, где видел его раньше.
— Не могу признаться, что я в восторге от нашей встречи, — сухо признался он.
— Ничего, я вас понимаю, — погрустнел беспалый. — Но, уверен, мы скоро познакомимся поближе… Во время вашего очередного визита домой.
— Не уверен! — Чертанов швырнул сигарету в урну и промазал.
Когда он вернулся в зал, завывания саксофона показались ему издевательскими. Усевшись за стол, он раздраженно наполнил стопку и решил, что лично от него официант чаевых сегодня не дождется.
— Где же обещанный поцелуй? — напомнила Ангелина.
Чертанов натянуто улыбнулся и коснулся губами ее щеки. Со стороны казалось, что он поцеловал мраморную статую.
— Гм, простите… — За спиной Чертанова возник официант. — Вам тут передали записку… Сказали, что срочно.