– Я не слишком люблю вельможные манеры, – прошипел Хадден, обращаясь к Саллену, – а вот жрать нам с Хонтом хочется очень и очень…
– Увы, – так же тихо отозвался комендант. – Видите того высокого дядьку, что командует мальчишками? Это второй секретарь канцелярии цеха трактирщиков и виноторговцев. Пока он здесь – да хоть убейтесь, но придется соблюдать традиции…
– Тогда я начну корчить зверские рожи…
– Что ж, попробуйте: возможно, военная хитрость принесет успех.
Самый младший из лейтенантов, розовощекий парень с отчаянно редкими усиками, провозгласил здравицу в честь высоких гостей, и все наконец взялись за вино. Арвел подцепил вилкой всю свою закуску сразу, демонстративно проглотил и со свирепостью уставился на долговязого распорядителя. Тот, встретившись с ним глазами, нервно моргнул, защелкал пальцами, подзывая к себе поварят, – тарелка Хаддена вмиг исчезла, уступив место другой, деревянной, на которой дымился кусок жареного мяса и горка тушеных овощей. Вместо изящного бокала перед инженером появилась вместительная золотая рюмка, из нее пахло крепкой тростниковой.
– О! – порадовался Хонт. – Я вижу, господин мой Арвел, ваши методы работают весьма надежно!
С этими словами он легонько постучал вилкой по своему бокалу и указал глазами на тарелку Арвела. Высокий распорядитель смутился. Поварята забегали с удвоенной скоростью.
– А вы, ваша милость, не обделены талантами, – пряча смех, заметил комендант. – Те, кто отвечал за этот обед, рассчитывали увидеть вельможных господ, надутых спесью и требующих «соблюдения приличий»…
– Мы оба – военные инженеры, – перебил его Хадден, – и кое-чего повидали на этой войне, так что о приличиях нам думать некогда.
– Кафф не слишком велик, но весьма и весьма богат, – задумчиво произнес комендант. – Здешние цеховые мастера самолюбивы, их сундуки полны золота, а королевский наместник – всего лишь кукла, выполняющая то, что ему говорят господа из Собрания. Странная картина, не правда ли?
– В Пеллии хватает таких городов, – спокойно отозвался Арвел. – Когда городскую казну формируют цеха, а не окрестные землевладельцы, людям короля только и остается, что открывать балы да кормить заезжих чинуш. Власти у них, по сути, нет, – а что, вас это удивляет?
– Не-ет, на древние торговые города Кафф не похож. Здесь – все по-своему, все не так, как заведено у других. Старые бароны – а в округе таких хватает, – сидят в своих башнях, выезжая в город отнюдь не каждый день, и так столетие за столетием. Все они должны цеховым банкам, а расплатиться шансов нет. Долгам этим лет по двести. Кредиторы делают вид, что ничего особенного не происходит, не берут даже проценты, но все все прекрасно понимают, а от этого – давно тлеющая зараза… злоба.
– Мне показалось, что я видел в городе весьма богатые особняки, – сказал Арвел, – явно, знаете ли, благородного вида. Разве они принадлежат не знатным фамилиям?
– Здесь остался кое-кто, – пожал плечами комендант, – но, скорее всего, вы видели дома цеховых собраний. Здешние цеха, особенно рыботорговцы и судостроители, просто обожают устраивать сборища каждую неделю. Капитал этих цехов складывался столетиями, так что они вполне могут себе позволить роскошные здания. Ну, а знатные фамилии… что ж, их тут немного, и, насколько я понимаю, ничем, кроме былого величия, похвастаться они не могут. Земли, как правило, давно заложены – отчего многие живут в городе, – все угодья переданы в прямое управление фермерам, аренда, следовательно, мизерна, и хватает ее только на обслуживание долга. Не разгуляешься! Зато, – Саллен криво усмехнулся и посмотрел на своих лейтенантов, шустро орудующих вилками, – здесь имеются нищие невесты с длиннющими родословными. Правда, к ним прилагается толпа голодных родственников, но это уже частности.
– Как романтично! – фыркнул Арвел. – Я уже представляю себе юную, хм, баронскую дочку, целыми днями вышивающую у приоткрытого окна…
– Может, и романтично, – кивнул комендант, – но вот вступать с ними в знакомство я бы не советовал. Хищны, господин мой, хищны и отвратительно зубасты!
5
Рассвет пришел с густым туманом, несущим пронзительную сырость, так что Арвел, проснувшись, подкинул дров в почти прогоревшую за ночь печку, а потом, сделав глоток из кружки со сладким отваром, снова забрался под одеяло. За окнами длинного одноэтажного дома, служившего прежде квартирой офицеров морской пехоты, стояла тишина, прерываемая лишь звяканьем да бульканьем: поварская команда, помня, что сегодня солдатам велено отсыпаться после дороги, встала намного позже обычного.
Люди коменданта изрядно потрудились, чтобы превратить бывшую учебную часть, где когда-то отмеряли мозгов королевским рекрутам, в нечто пригодное для размещения почти тысячи человек. Офицерская квартира была отремонтирована и кое-как меблирована, на кухне перекрыли свежей соломой крышу, подняли длинные деревянные навесы, под которыми уже почти не сыро в палатках, а главное – завезли огромное количество бруса и доски, так что построить временные бараки не составляло никакого труда.
Арвел позволил себе дремать до тех пор, пока ветер с моря не прогнал туман, явив на востоке по-осеннему белесый солнечный диск. В просторной комнате с белеными стенами стало слишком светло, и Хадден, посвистывая, слез с постели. Умывшись в медном тазу, он растер лицо льняным полотенцем, оделся потеплее и вышел. К его спальне примыкала длинная комната с узкой кроватью для денщика, сейчас вся, до самого потолка заставленная ящиками с инструментами и прочим имуществом господина инженера. Ящики стояли столь тесно, что Арвелу пришлось буквально протискиваться через проход между ними. Он вышел в коридорчик, послушал, как храпит в своей комнате пушкарь Хонт, изрядно поднабравшийся вчера у коменданта, и, покачав головой, распахнул обитую железом входную дверь. Стоящий у крыльца часовой вытянулся и раскрыл было рот для рапорта, но Арвел остановил его коротким взмахом руки:
– Ребят разбудишь…
Солдат ответил ему благодарной улыбкой. Этот марш вряд ли утомил опытных саперов, но – впереди было очень много тяжелой работы, а Хадден крайне не любил гонять людей попусту.
Старший повар, давно усвоивший, что его милость господин инженер встает очень рано, встретил его самым радушным образом.
– Офицерский стол у нас будет вон там, – взяв Арвела под локоть, повар отвел его под соломенный навес, и на длинном столе молниеносно появилась тарелка гороховой каши, блюдо с копченым мясом, мелко нарезанные овощи в масле и глиняный кувшинчик. За спиной у Хаддена встал мальчишка-поваренок с полотенцем в руках, готовый прислуживать, но Арвел отослал его: сейчас он совершенно не нуждался в компании.
Пока он завтракал, полковой лагерь начал просыпаться. Вечером, как в таких случаях положено, солдаты опорожнили свои фляги, и теперь многие вставали с дурной головой. Среди палаток появились женщины с тележками, уже раздобывшие в городе пиво – сейчас на их товар был особенный спрос. Следя за ними взглядом, Арвел понимающе хмыкнул: для кого-то война смерть и разруха, а иным отнюдь – возможность сколотить кой-какой капиталец. Денежки у его солдат водились, за этим Хадден следил строго, так что прелестные дамы, сопровождавшие полк в трудах его бранных, выглядели вполне достойно.
– Эй, Кита! – гаркнул он, завидев крепкую молодуху в трехцветной, сшитой из кусочков, кожаной куртке, из-под которой спускалась до пят бархатная юбка. – Иди сюда!
Девушка немедленно повернула свою тележку и заспешила на зов.
– Уже успела в город? – поинтересовался Хадден, не без удовольствия разглядывая ее чуть смуглые щеки северянки и тонкую, гордую линию шеи. – Что там у тебя сегодня?
– Здешние лавочники встают затемно, – Кита кокетливо поправила медно-рыжий локон возле уха, блеснула темными глазками, – так что с товаром все отлично. Желаете вина, ваша милость? Для вас найду самое лучшее!..
– Мне не надо, – инженер помахал пальцем перед ее носом и указал на длинное строение из замшелого камня под новой черепичной крышей, – а вот там уже, поди, проснулся господин Хонт из Ла-Велле, он вчера был не слишком осторожен с кувшином.
– А их милость приставать не ста-анут? – подбоченились девица.
– Станут, так золотой с него стрясешь. Иди – скажешь часовому, что я велел. В похмельном виде сей господин мне сейчас совершенно ни к чему.
Что там будет с Китой, Хадден смотреть не стал. Поваренок собрал со стола, Арвел церемонно, с полупоклоном, помахал рукой старшему повару и быстро пошел в сторону конюшен, где за низкими бревенчатыми изгородями виднелись десятки груженых фур.
Здесь с караулом все было особо строго, по-боевому: двенадцать солдат, старшина и офицер. Дежурным начальником стоял лейтенант Филлих, немолодой, весьма опытный инженер, подорвавший множество вражеских бастионов.
Здесь с караулом все было особо строго, по-боевому: двенадцать солдат, старшина и офицер. Дежурным начальником стоял лейтенант Филлих, немолодой, весьма опытный инженер, подорвавший множество вражеских бастионов.
– Ночь прошла тихо, – доложил он Хаддену. – Да местность почти безлюдная, кому тут бродить? Там, – он указал рукой куда-то на восток, за густую рощу, – лесопилка с водяными колесами. Нам будет удобно, если что.
– Вас сменят через час? – спросил Арвел.
– Именно так, ваша милость. Да я и не устал, в общем-то.
– Это очень хорошо. Через пару часов сюда приедет комендант полковник Саллен, и мы с ним отправимся смотреть берег. Мне хотелось бы, что вы, господин Филлих, оказали нам честь…
Лейтенант понимающе кивнул.
– Я буду готов, ваша милость. Мне взять с собой кого-нибудь еще?
– Нет, охранять нас будет Гро с его головорезами. Город для нас пока чужой, Филлих, и мне не хотелось бы привлекать излишнего внимания. Надеюсь, вы меня понимаете?
Оставив дежурного, Арвел прошел между плотно стоящими фурами. В глубине, ряду то ли в третьем, то ли в четвертом, стояли шесть особо выделяющихся повозок – на тяжелых широких колесах, с двойным парусиновым верхом, пропитанным к тому же древесным соком для защиты от влаги. Возле одной из них Хадден остановился, разомкнул пряжки ремней, что стягивали парусину в задней части, и заглянул внутрь.
Там, на толстом слое соломы, лежали два длинных цилиндра, туго обмотанные кожами. Несколько секунд Арвел смотрел на них, потом резко запахнул парусиновый полог и потянул ремни. На лице его появилась задумчивая улыбка.
Саллен прибыл точно в назначенное время. Его сопровождали все те же, вчерашние лейтенанты, немного бледные после вечерних возлияний. Арвел встретил коменданта возле штаб-квартиры, предложил вина – тот учтиво отказался – и приказал Гро подвести лошадь Хонта. Восемь солдат в полном снаряжении уже ждали возле кухни.
– Погода благоволит нам, господин мой, – заметил Саллен, указав на ясное солнце, – не жарко и не сыро. Дорога будет легкой.
– Насчет «не сыро» я бы возразил, – пробурчал лавеллер, – ночью я порядком замерз.
– Не надо было жалеть дров, – рассмеялся Арвел.
– Ах, какие там дрова…
Из-за навеса, под которым стояли палатки пятой минной роты, выехал Филлих на плотной черной кобыле. Под форменной курткой из тисненой кожи виден был начищенный панцирь – с виду простецкий, без всяких украшений, однако Арвел хорошо знал, из какой стали и с какими ухищрениями изготовлен этот доспех. Несколько вмятинок говорили о том, что панцирь уже не раз спасал жизнь своему хозяину. Лейтенант вежливо поклонился коменданту, кивнул его юным спутникам и повернулся к Арвелу с улыбкой на устах:
– Ваша милость ничего не сказали насчет чертежных принадлежностей, но я, – с этими словами он повернулся в седле и хлопнул рукой по большой плоской сумке, висевшей за стременем, – решил взять с собой походный столик.
– Очень верное решение, – поднял палец Арвел. – Итак, господа! Мы полностью отдаемся в руки нашего коменданта и следуем за ним! Вперед!
Хаддену подвели огромного серого тяжеловоза с мохнатыми копытами. Справа и слева в кобурах висели четырехзарядные карабины. Арвел запрыгнул в седло, привычно намотал повод на левое запястье и ласково похлопал жеребца по шее.
– Ступай, Кил, – сказал он ему.
– Ваш конь слушается вас получше иной собаки, – удивленно заметил Саллен, когда они выехали из лагеря.
– Я взял его и его брата совсем малышами, – отозвался Арвел, – раньше, чем обычно жеребят отлучают от матери. Их мать погибла, так что у меня не было другого выхода.
– Наверное, с ними было много мороки?
– Не сказал бы… Эти мои кони – особой южной породы, которую выводили не одно столетие. Они очень сильны, выносливы и умеют находить корм самостоятельно – даже среди камней. Не так давно я был в одном замке… так вот Кил и его братец Рил заработали там весьма приличные деньги. Справились с семью кобылами: хозяин замка помешан на разведении лошадей.
– Славное дельце! – захохотал комендант. – Думаю, что потомство тоже пойдет с хорошей прибылью. Но для меня этакий тяжеловоз под седлом выглядит странно.
– В бою такой конь просто пройдет сквозь строй, даже не вспотев, – усмехнулся Арвел. – В старые времена, в эпоху латной конницы, эта порода ценилась чрезвычайно высоко. Сейчас их мало кто разводит…
Маленький отряд въехал в город, под копытами застучала серая брусчатка. Арвел с улыбкой смотрел на каменные дома в три-четыре этажа, нависающие над проезжей частью балконами. Сюда ярость зимнего моря не прорывалась, так что строения на сваях, о которых говорил Хонт, располагались ближе к берегу. Многочисленные лавки в первых этажах сияли чисто вымытыми витринами, в дверях некоторых из них стояли хозяева – опрятные, улыбчивые, розовощекие… Завидев военного коменданта, все они приподнимали шляпы и кланялись, при этом Арвел отметил, что ни о каком подобострастии не было и речи – в старых цеховых городах Пеллии люди знали себе цену. Чиновник судейского ведомства в фиолетовом плаще, ехавший навстречу в пестрой двуколке, велел кучеру натянуть вожжи и обменялся с Салленом несколькими фразами, после чего, явно довольный собой, взмахнул бархатной шляпой и покатил себе дальше.
– Вас тут уважают, – произнес Хадден, поравнявшись с комендантом.
– Здесь живут достойные люди, – чуть рассеянно ответил полковник, – которым совершенно не хочется терять то, что у них есть. Их лояльность Трону основана не на идеалистических порывах, а, напротив, на здравом смысле. Такой фундамент кажется мне более прочным.
– Да, – кивнул Хадден, – я понимаю. Капиталы, которым много столетий.
– Н-не только капиталы. Капитал есть результат труда, и эти люди считают основой своего благосостояния честность и трудолюбие. Они много и упорно работают, причем с самого детства, не оглядываясь на богатство фамилии, на место в цеховой иерархии…
Саллен умолк, насупив брови. Арвел видел, что комендант хочет сказать что-то еще, но предпочитает промолчать, не до конца доверяя своему собеседнику. Тут не было загадки: при всей своей внешней простоте Хадден виделся ему пусть не вельможей, но все же человеком, приближенным к столичным небожителям, и откровенничать с ним не стоило.
К западу город постепенно менял свой облик. Море было все ближе, жилые дома, лавки и конторы уступали место длинным строениям из бруса, пропитанного древесным маслом. Здесь пахло дегтем, смолой, тянуло угольным дымом печей, и все сильнее ощущался запах рыбы – рыбы коптящейся, рыбы засоленной, рыбы залитой в бочках крутым красным уксусом. Бочки делались тут же, тысячи их стояли за низкими решетчатыми заборчиками цехов.
Великие Отмели, основа богатства и процветания Каффа, не скудели никогда.
Ведомый комендантом отряд миновал зеленый от мхов каменный мост через широкую реку, и Арвел увидел, наконец, прибрежную полосу, часто заливаемую в зимние шторма. Островерхие деревянные домики мастеровых стояли на почернелых каменных столбах высотой в полтора человеческих роста. По узким зеленым каналам, на берега которых выходили зады рыбных цехов, сновали длинные лодки, заваленные бухтами бечевы, разнокалиберными бочками, тюками крупной морской соли и прочими вещами, необходимыми для переработки даров океана. Где-то далеко впереди виднелись мачты больших кораблей в порту.
– Мы повернем левее, – сказал Саллен, – потому что другим путем нам к Южному Рогу не добраться – только если через пустоши, в объезд города. Но это лонов тридцать, так что…
– Я понимаю, – согласился Арвел, вспоминая карту.
Еще через два моста рыбная вонь стала совершенно нестерпимой. Хонт, ехавший сзади вместе с лейтенантом Филлихом, достал из набедренной сумки большой платок и завязал им нижнюю часть лица. Глаза его выражали тихое страдание. Довольно широкая, мощенная камнем улица, ведущая на юг, была запружена тяжелыми фурами и телегами, так что Гро, который выехал вперед, то и дело привставал в стременах, требуя дать дорогу. Недостаточно расторопные получали толчок в спину тупым концом копья одного из солдат, который шаг в шаг следовал за своим лейтенантом.
– Скоро вони станет меньше, – усмехнулся Саллен, – просто сейчас мы проезжаем через кварталы, в которых рыбные потроха перегнивают на удобрения.
– Святитель Бран!.. – выдохнул Арвел.
– Что ж тут такого, ваша милость, – это честный товар, пользующийся большим спросом у местных фермеров. Поле, удобренное таким образом, дает прекрасный урожай, и это тоже одна из особенностей Залива Удач.
Арвел не ответил: он уже задыхался и начинал бояться, что сейчас его вырвет. Комендант держался, как человек привычный, а вот его юные офицеры, судя по их перекошенным физиономиям, чувствовали себя не самым лучшим образом.