На рис. 3.67 приведена фреска Джулио Романо «Видение креста» в Зале Константина в Ватикане. На рис. 3.68 показана центральная часть картины. Слева – Константин Великий. В небе – ангелы несут красный крест, окруженный сиянием, из которого исходит луч с надписью EN TOYT(Омега)I NIKA, то есть «Сим победиши!». Слева от Константина и впереди мы видим два значка римских легионов, на вершинах которых УЖЕ УКРЕПЛЕНЫ ХРИСТИАНСКИЕ КРЕСТЫ, см. рис. 3.69. Таким образом, выясняется, что по мнению художников XVI века, войскá Константина Великого еще даже до явления креста на небе УЖЕ БЫЛИ ХРИСТИАНСКИМИ и готовились к бою с «язычниками», держа в руках христианские символы.
Рис. 3.67 Фреска «Видение Константину Святого Креста» [96], с. 269. Джулио Романо. Якобы XVI век. Зал Константина в Ватикане. Рим. На другой странице – 385, в подписи к картине в альбоме [96], картина названа (по-видимому, ошибочно) «Видение креста святому Августину». Взято из [96], с. 385, илл. 362.
Рис. 3.68 Центральная часть фрески «Видение Константину Святого Креста». Джулио Романо. Зал Константина в Ватикане. Рим. Взято из [96], с. 385, илл. 362.
Рис. 3.69 Значок римского легиона с христианским крестом наверху. Таким образом, еще до того, как на небе явился Крест, войска Константина Великого уже, оказывается, были в основном христианскими. Взято из [96], с. 385, илл. 362.
Кстати, видно как в старинных текстах иногда путались буквы. В данном примере: (Омега)! и буква Пси. Отодвинув нижнюю маленькую вертикальную палочку буквы Пси немного в сторону, переписчики превратили палочку в I. В результате «остаток» буквы Пси стал очень похож на Омегу, см. рис. 3.70. Поэтому средневековые авторы стали писать одно и то же слово по-разному. А именно: либо TOYT(Омега)I, либо TOYT(Пси).
Рис. 3.70 Cредневековые переписчики спутали буквы Пси и (Омега)I, что привело к различному написанию одного и того же слова.
Заметим, что «греческое» выражение TOYT(Омега)I NIKA может быть прочитано с помощью русского языка следующим образом: ТУТ НИКА, то есть «здесь победа». В пользу такого прочтения косвенно свидетельствует Лютеранский Хронограф, в котором слова «Сим победиши» переданы несколько по-другому: «В сем победиши» [126], лист 164 оборот. То есть «в этом победишь», «ТУТ победишь». См. рис. 3.71. Мы в очередной раз наталкиваемся на то, что греческий язык был намного теснее связан со славянским языком, чем считается сегодня. Многие «древне-греческие» слова можно прочесть по-славянски. Напомним, что, согласно нашей реконструкции, как «древне»-греческий, так и церковно-славянский языки создавались в рамках одной и той же имперской школы и с одной и той же целью – перевода Священного Писания. Неудивительно, что в своей основе они близки.
Рис. 3.71 Оборот 164 листа Лютеранского Хронографа 1680 года. Рассказывается о видении креста Константином: «Увидев на воздусе креста знамение с сим написанием: В СЕМ ПОБЕДИШИ». Взято из [126].
Обсудим вопрос: где и как Константин впервые увидел знамение, принесшее ему победу. Если верить позднейшим летописцам, то знамение возникло на небе, а следовательно, его должны были видеть все. Однако Евсевий пишет, что император Константин, рассказав ему об этом видении, КЛЯТВЕННО ЗАВЕРИЛ ПРАВДИВОСТЬ СВОИХ СЛОВ. «Сам царь много лет спустя рассказывал об этом и заверил клятвенно» [18], т. 3, с. 11. Отсюда возникает «большая проблема» у комментаторов [18], т. 3, с. 12. Какой смысл клятвенно заверять, что человек наблюдал нечто, видное всем? Клятва в данном случае выглядит очень странно. Пытаясь разрешить «проблему», исследователи внимательно читают текст Евсевия, пытаясь понять – кто все-таки наблюдал знамение: все войско или только ближайшее окружение императора. В. В. Болотов пишет: «Знамение креста, по Евсевию, видело СТРАТИОТИКОН АПАН, то есть, собственно, все военные; а это, быть может, означает только свиту. Евсевий не употребил выражений СТРАТИА, или СТРАТЕЕМА, которые бесспорно означали бы все войско. Мысль, что знамение креста на небе было всем известно, – поэтому критически не обоснована» [18], т. 3, с. 12. Итак, получается, что знамение, скорее всего, видел Константин и его ближайшее окружение, а не все войско, как это было бы, если бы речь шла о небесном явлении. Но если имелось в виду испытание нового оружия – пушки – на каком-то «закрытом полигоне», то действительно его должны были наблюдать лишь царь и его ближайшее окружение. Скорее всего, так и было.
Еще одна черта, вызывающее сомнение в том, что знамение было просто знаком креста, состоит в следующем. Оказывается, Константин, увидев знамение, был сильно поражен неизвестным ему дотоле зрелищем. В. В. Болотов пишет по этому поводу: «ОЧЕВИДНО, ОН (то есть Константин – Авт.) БЫЛ НАСТОЛЬКО НЕОСВЕДОМЛЕН В ХРИСТИАНСТВЕ, ЧТО И КРЕСТ ЕМУ БЫЛ НЕИЗВЕСТЕН» [18], т. 3, с. 13. Странно. Ведь христианская тема бурно обсуждалась во времена Константина. Трудно поверить в то, что Константин даже не знал, как выглядит христианский крест, и был удивлен, впервые увидев его на небе. В то же время Евсевий сообщает, что уже отец Константина – император Констанций – помогал христианам. В сочинении Евсевия есть даже особая глава «О христолюбивом его (то есть Констанция – Авт.) расположении», а также глава, которая называется: «О том, как отец его Констанций, притворяясь идолопоклонником… содержал в своем дворе исповедников христианской веры» [46], с. 37–38. Более того, сохранились старинные картины, на которых изображено христианское КРЕЩЕНИЕ КОНСТАНТИНА папой Сильвестром. См., например, рис. 3.72.
Рис. 3.72 «Крещение императора Константина папой Сильвестром». Якопо Виньяли. Около 1623–1624 годов. Взято из [34], с. 390, илл. 512.
Таким образом, по свидетельству Евсевия, Константина в детстве окружали христиане. И тем не менее, он якобы увидел символ креста в первый раз лишь перед битвой с Максенцием. И страшно удивился. По нашему мнению, здесь явная натяжка. Перед битвой Константин = Дмитрий Донской увидел впервые не крест, а пушку, и услышал пушечный выстрел. Когда находился у Сергия Радонежского. Впоследствии христианское изобретение – пушка – превратилась под пером летописцев в крест.
Приведем еще одно описание «спасительного знамени», доставившего Константину победу. «В 321 г. галльский ритор Назарий, говоривший похвальное слово Константину Великому, утверждал, будто во всей Галлии рассказывали, что… видели как ПОмОщЬ СТРАШНО СИЯЛА… Таким образом, в языческом сказании особенно подчеркивается одна черта – О СВЕТЕ» [18], т. 3, с. 13. Если знамение – это пушка, то все понятно. Пушечный выстрел сопровождается пламенем, то есть светом. Если знамение – это крест, то при чем тут свет? И почему именно свет запомнился воинам? Ведь крест не мог так необычно светиться, чтобы поразить окружающих.
Евсевий сообщает и другие подробности относительно знамени Константина, которые заставляют усомниться в традиционной версии, что это был просто символ креста и косвенно подтверждают нашу мысль о пушках. Например, его не держали на виду всего войска в каком-то безопасном месте, как это делается со знаменем при ставке военачальника. Напротив, знамя Константина переносили с место на место, туда, где требовалась действительная помощь. Евсевий пишет: «Где он (то есть символ креста – Авт.) показывался, там враги обращались в бегство, а победители преследовали их. Когда Василевс узнал об этом, то символ спасения, как действительнейшее средство победы, повелел переносить туда, где видел какой-либо свой отряд ослабевшим. Победа с ним тотчас восстанавливалась» [46], с. 66. Здесь Евсевий прямо называет знамя Константина ДЕЙСТВИТЕЛЬНЕЙШИМ СРЕДСТВОМ ПОБЕДЫ. Причем речь идет явно об оружии, а не о священном для войска символе. Поскольку подчеркивается, что знамя было новым и никому ранее неизвестным. Не только воинам, но и самому Константину. А потому у воинов не могло быть связано с ним никаких священных чувств.
Еще одно крайне любопытное свидетельство Евсевия касается размеров и тяжести знамени. Если бы речь шла о хоругви или о деревянном кресте или даже металлическом, то для того, чтобы переносить его с места на место, достаточно было бы одного-двух человек. Но их было ПЯТЬДЕСЯТ или даже больше, причем наиболее крепких телом. У Евсевия есть особая глава, которая так и называется: «О том, что для ношения креста было избрано ПЯТЬДЕСЯТ ЧЕЛОВЕК» [46], с. 66. В этой главе читаем: «Тем из своих щитоносцев, которые отличались крепостью тела… Константин повелел состоять единственно при служении этому знамени. ТАКИХ МУЖЕЙ ЧИСЛОМ БЫЛО НЕ МЕНЬШЕ ПЯТИДЕСЯТИ, и они не имели другой обязанности, как либо стоять вокруг знамени, либо следовать за ним в качестве стражи, когда каждый из них попеременно нес его на своих плечах» [46], с. 66–67. Такое количество людей, приставленных к загадочному предмету (знамени), само по себе уже показывает, что речь идет не о хоругви, пусть даже и очень тяжелой, а об орудии, то есть о пушке. Для передвижения которой и в самом деле требовалось много сильных мужчин. Потом к пушкам приделали колеса и стали перевозить их на конях. Но первые пушки, возможно, перетаскивали вручную.
Вот еще одно сообщение Евсевия о загадочном знамени. Оказывается, за ним мог спрятаться человек так, чтобы защититься от стрел врага. Евсевий передает рассказ Константина о том, что один из «крестоносцев» (то есть людей, переносивших знамя) отбежал прочь от знамени и, находясь «вне его охраны», был убит стрелой. Другой же находился «под охраной знамени» и остался жив. «Сколько ни пускали в него стрел – он остался невредим. Все удары их принимало на себя копье знамени» [46], с. 67. Евсевий, а точнее поздний редактор, не может сдержать своего удивления. «Тут было что-то выше всякого чуда: как могли стрелы врагов, бросаемые в самое небольшое по объему копье, вонзаться в него и пронизывать его насквозь, а того, кем оно было носимо, избавлять от смерти» [46], с. 67. И в самом деле, деревянное древко не может защитить воина от стрел противника. А вот за пушкой он вполне мог спрятаться.
В заключение отметим следующую интересную деталь, сближающую Дмитрия и Константина. Константин на страницах летописей предстает перед нами в образе царя, постоянно носящего перед собой крест и побеждающего им врагов. Короче говоря, Константин «носит крест» и это является важной его характеристикой. Обратимся теперь к Воскресенской Летописи и посмотрим, что написано о Дмитрии Донском в похвальном слове о нем. Читаем: «Землю Рускую управляше, на престоле царском седя… царскую багряницу и венец ношаше… и по вся часы честь и славу от всего мира приимаше, кРеСТ ХРИСТОВ НОШАШЕ» [29], т. 2, с. 82–83.
Здесь в похвале Дмитрию Донскому ношение креста стоит в одном ряду с управлением всей Русской землей и даже «честью и славой от всего мира». Вряд ли имелось в виду простое ношение Дмитрием нательного креста. Вероятно, здесь звучит отголосок сведений о Дмитрии Донском как о Константине Великом, носившем перед собой крест.
Русские летописи, рассказывая о Куликовской битве 1380 года, также сообщают о НЕБЕСНОМ ЗНАМЕНИИ Дмитрию Донскому во время сражения, подобном знамению Константина в битве с Максенцием. Мы цитируем: «Видех я въ 6 час сего дни, и над вами небо разверзостася, И ОГНЬ ИЗЫДЕ ИС ТОВО ОБЛОКА, АКИ БАГРЯН НА ЗОРЕ УТРЕНОИ, и над вами, государь, держаще то облако исполнены все руки человеческими, каяждо рука держаще венцы над руским полки, и иныя руки держаще ТОРЦЫ. И как наставшу шестому часу месяца сентября в 14 день, и многия венцы изо облака того отпустишася на полки руския» [83], с. 286–287.
Обратим внимание, что небесные руки, которые видит Дмитрий Донской, держат «торцы», то есть торки (в церковно-славянском языке в окончании множественного числа К меняется на Ц). Что такое ТОРК? Словарь В. Даля сообщает, что русское слово ТОРК означает нечто торчащее, стоящее стоймя, а также что-то, чем можно толкнуть, «тыркнуть». Например, отсюда, согласно В. Далю, происходит слово ТАРАН, «торон, также шквал, порыв или удар ветра, торок». А также: «Торок м. арх. (мужской род, архангельский говор – Авт.) порыв, удар ветра, шквал. Заревел торок – пронеси Бог морок (мрак, бурю, тучу)!» [37].
Итак, что же увидел Дмитрий перед битвой на небе? Руки, держащие нечто торчащее или нечто подобное урагану или шквалу. Это мог быть вертикально стоящий крест. Например, Т-образный крест. Или пушка, от выстрела которой возникает шквал. Не исключено, что двойной смысл русского слова ТОРОК привел последующих летописцев к мысли, что Константин = Дмитрий увидел на самом деле не пушку, а крест.
2.4. ГЛУХОЕ ВОСПОМИНАНИЕ О «ХРИСТИАНСКОЙ ПУШКЕ» В КНИГЕ МАРКО ПОЛО
В знаменитом средневековом сочинении Марко Поло «Книга Чудес» приводится любопытная «персидская» легенда о трех царях Волхвах, поклонившихся Младенцу Христу. В ней, по-видимому, смешались два события. Первое – евангельский рассказ о Волхвах, относящийся, как мы теперь понимаем, к XII веку н. э., то есть к эпохе Христа. Волхвы поднесли Христу дары. Второе событие – изобретение пушек христианским святым Сергием Радонежским. Пушка представлена здесь как ответный подарок Христа царям-Волхвам. Рассказ следующий.
«Большая страна Персия… Есть тут город Сава, откуда три волхва вышли на поклонение Иисусу Христу… Одного волхва звали Белтазаром, другого Гаспаром, третьего Мельхиором… В старину, говорят, три тамошних царя пошли поклониться новорожденному пророку и понесли ему три приношения: злато, ливан и смирну… Поклонились и поднесли ему злато, ливан и смирну. Младенец взял все три приношения, а им дал закрытый ящичек. Пошли три царя в свою страну. Проехали они немного дней, и захотелось им посмотреть, что дал им Младенец; открыли они ящичек и видят, что там камень… Взяли три царя тот камень и БРОСИЛИ ЕГО В КОЛОДЕЗЬ, не понимали они, зачем он им был дан, и, КАК ТОЛЬКО БРОСИЛИ ОНИ ЕГО В КОЛОДЕЗЬ, С НЕБА НИСШЕЛ ВЕЛИКИЙ ОГОНЬ ПРЯМО В КОЛОДЕЗЬ, К ТОМУ МЕСТУ, КУДА БЫЛ КАМЕНЬ БРОШЕН. Увидели цари то чудо и диву дались; жалко им стало, что бросили они тот камень; был в нем великий и хороший смысл. Взяли они тогда от этого огня и понесли в свою землю, поставили его в богатом, прекрасном храме. Поддерживают его постоянно и как Богу молятся ему… Так-то здешние люди МОЛЯТСЯ ОГНЮ» [71], с. 32–35.
Рассказ, конечно, сказочный. Но в нем, как нам кажется, явственно звучит описание первого огнестрельного оружия – пушки. То есть жерла («колодца»), куда закладывают («бросают») камень. И в том месте, где оказывается камень, происходит взрыв пороха («вспыхивает чудесный огонь»). Возможно, что в словах легенды о брошенном в колодец камне отразился полет каменного ядра, выброшенного из жерла пушки. Здесь для нас особенно интересно, что Марко Поло подчеркивает: чудесный камень был подарен царям-Волхвам не кем-нибудь, а самим Христом. В свете той связи между принятием христианства и изобретением пушек, которую мы вскрыли, туманный на первый взгляд рассказ Марко Поло становится совершенно понятным. Пушки в самом деле были подарены царю Дмитрию Донскому = Константину Великому именно христианами (Сергием Радонежским). Что можно было выразить и так: пушки явились подарком Христа царям. Именно это и говорит «персидская» легенда.
Сообщение Марко Поло, что персы, дескать, с тех пор поклоняются огню в своих храмах, как мы уже отмечали в предыдущих книгах, скорее всего, относилось к русскому православию. В котором перед иконами действительно жгут множество свечей и молятся, в основном, перед свечами. То есть как бы поклоняются огню. Отметим, что в других странах, – в частности, в католических, в Западной Европе, – свечей в храмах гораздо (на порядок) меньше, чем в России. Поэтому путешественник, прибывший на Русь издалека, вполне мог счесть русское богослужение за «огнепоклонническое».
Как мы уже подробно писали в книге «Империя», Марко Поло на самом деле путешествовал по Руси и описывал русско-ордынскую действительность эпохи XIV–XVI веков.
На рис. 3.73 показаны две миниатюры из старинной рукописи Марко Поло. Три Волхва едут на поклонение Христу с подарками. На нижней миниатюре мы видим Волхвов, поклоняющихся жертвеннику, на котором горит костер. Художник уже явно не понимает, о чем на самом деле идет речь. Поэтому вместо свечей рисует костер. Но, по-видимому, он пользуется каким-то старым и более правильным изображением, внося в него некоторые «поправки». А на самом деле – искажения. Так, например, он рисует круглую башню, на вершине которой – ЯРКО-КРАСНАЯ чалма, составленная как бы из языков пламени, см. рис. 3.74. Вероятно, на старом рисунке был изображен колодец-пушка, куда Волхвы бросили камень и откуда вырвалось пламя. То есть пушка выстрелила. Здесь языки пламени превратились в «огненную чалму». Надо сказать, следы первоначальной идеи сохранились довольно отчетливо.
Рис. 3.73 Две старинные миниатюры из «Книги чудес» Марко Поло, путешествовавшего по Империи Великого Хана якобы в конце XIII века. Манускрипт якобы 1410 года. Согласно персидской легенде, три Волхва-царя прибыли на поклонение Младенцу Христу. В обмен на подаренные ему золото, мирру и ладан, Младенец Христос вручил Волхвам закрытый ящичек, посоветовав не открывать его. На обратном пути Волхвы открыли ящик и увидели в нем камень. Раздосадованные, они бросили камень в колодец, откуда вырвался сноп чудесного огня. Как мы показали в книге «Империя», в старом тексте Марко Поло описывалось долгое путешествие по Великой = «Монгольской» Империи XIV–XVI веков. Взято из [71], с. 32.
Рис. 3.74 Фрагмент старинной миниатюры из «Книги чудес» Марко Поло. Три Волхва-царя поклоняются божественному огню, дарованному им Христом. Рядом показана высокая круглая башня, на вершине которой ЯРКО-КРАСНАЯ чалма, составленная как бы из языков пламени. Вероятно, на старом рисунке был изображен колодец-пушка, куда Волхвы бросили камень (ядро) и откуда вырвалось пламя. Взято из [71], с. 34.
2.5. ПОЧЕМУ ЛЕТОПИСЦЫ ПЕРЕПУТАЛИ ПУШКУ С КРЕСТОМ
Выскажем следующее предположение. Вероятно самые первые пушки, изобретенные Сергием Радонежским, были не металлическими, а ДЕРЕВЯННЫМИ.