— Ты хочешь ребенка? — спросила Пэт.
— Хочу, конечно.
— Малыш привяжет вас друг к другу. Без детей вы не семья, вы просто пара. Тебе небось все в один голос твердят, что не надо ребенка. Вот бы у нас были дети. Может быть, мы бы тогда не разошлись.
— Вы были замужем?
— Да, за Джимом.
— Вот как, — удивился он.
— Сколько лет вы были знакомы до того, как поженились? Если бы я рассказала тебе, как познакомилась с Джимом, ты бы не поверил. Мы поехали на север по побережью, назюзюкались и легли спать вместе, вот и все. Мы провели там, на Русской реке, неделю — шесть дней — пили, спали… Гуляли босиком по Гернвилю. Купались. Ты был там когда-нибудь?
Ему удалось выдавить:
— Ну да, бывал. Мы туда по пятницам вечерами выезжали, толпой. Н-н-на выходные оставались.
— Ты с Рейчел ездил?
— Нет, — сказал он, — но с ней мы один раз в Рино ездили.
— Тебе нравится поразвлечься?
— Ну да, — сказал он. — Мы раньше часто в кегельбан ходили. И в «Старую перечницу». А она в п-п-покер играть любит. И танцевать. Танцует она классно. А еще мы по музыкальным магазинам много ходили. И на автомобильные гонки… Как-то в Пеббл-Бич на гонки поехали. Ездили, пока машина была. Потом сломалась, и мы ее продали.
— Так у вас нет машины?
— Нет. Я тут выпрашивал у Нэта, брата моего — у него магазин подержанных автомобилей на Ван-Несс, чтоб он мне на время дал, а он не дает.
— А другие девушки до нее у тебя были?
— Нет, — сказал он.
— Тогда она именно твоя девушка. Как в кино. Девочка, с которой ты рос. Твоя единственная. — Она говорила, держа руки в карманах. — Как ты думаешь, для каждого парня есть вот такая единственная девушка? Ты веришь в это?
— Не знаю, — сказал он.
— Многие верят.
— Может, и так, — неуверенно сказал он.
Она протянула руку и взъерошила ему волосы.
— А ты знаешь, что ты хорош собой? Ты так молод… И у тебя есть твоя единственная. Готова поспорить, что ты до сих пор встречаешься со своими школьными друзьями.
— В общем, да, — сказал он.
Справа уже был винный магазин, и Пэт вошла в него.
— Верни мне деньги, — попросила она, когда они остановились у прилавка.
— Что берем? — спросил лысый, средних лет продавец с вялой улыбкой, обнажившей вставные зубы.
— Бутылку «Хайрама Уокерса», — сказала Пэт.
Она забрала у Арта долларовые бумажки и заплатила за виски.
— Доброй ночи, друзья, — пожелал продавец им вслед.
Звякнул кассовый аппарат.
— Кем ты собираешься стать? — спросила Пэт, когда они шли обратно. — Когда будешь старым и сломленным, как мы с Джимом.
— Т-т-типографом, — ответил он. — Слушайте, когда мы придем домой, хотите посмотреть макет нашего фантастического журнала? «Фантасмагория» называется. Ферд Хайнке у нас председатель клуба любителей фантастики. «Существа с планеты Земля» называется.
Она рассмеялась.
— Боже.
— Мы его на «Мультилите»[41] печатаем… У нас есть фотографии членов клуба, рисунки. Вы рисовать умеете? М-м-может, сделали бы какую-нибудь иллюстрацию для журнала? — Он изо всех сил ухватился за этот лучик надежды. — Что скажете?
— Я плохая рисовальщица, — сказала Пэт. — В колледже была у нас пара курсов по искусству. — Она говорила безучастным голосом. — Не жди от меня ничего, Арт. Посмотри, что я сделала с Джимом. Я не умею давать. Все, что мне было нужно, — это брать. Тут моя вина. Я все прекрасно понимаю, но до сих пор не могу ничего ему дать. Даже если стараюсь, не получается. Вот недавно ночью я хотела… — Она осеклась. — Арт, тебе никогда не отказывала женщина? Предполагается, что женщины должны так поступать. Во всяком случае, некоторые. Я себя к таким никогда не относила. Просто в этот раз я не могла. Может быть, я все еще была обижена. Мне хотелось его наказать. А может быть, я вообще утратила способность кому-то что-то дать. Вот и Бобу Посину ничего не досталось. Джиму я наврала про Боба, но это только чтобы задеть его.
Она остановилась.
— Вот моя машина, — показала она. — Как она тебе?
Подойдя к краю тротуара, он увидел новый «Додж».
— Неплохая, — сказал он. — Хрома многовато, но в-в-вообще агрегат ничего.
— Ты водишь? — спросила она.
— Вожу.
Она вытащила из кармана пальто ключи от машины.
— Вот. Открой дверцу.
Он в смятении открыл дверь машины. Пэт знаком пригласила его сесть, и он втиснулся за руль.
— Куда ты едешь, чтобы прокатить девушку? — спросила она.
— На Твин-Пикс[42], — сказал он. — Наверное.
Его начинало потряхивать.
Она захлопнула дверцу со своей стороны.
— Отвези меня туда. Можно? Не могу я обратно. Он ждет меня, а я не могу. Видит бог: хочу, но не могу.
На склоне холма стояли машины — в основном на обочине или у самой ограды. В них кто-то медленно и громоздко ворочался. Внизу под дорогой переливались складывавшиеся в узоры огни домов и улиц Сан-Франциско. Целое поле огней — насколько видел глаз. Среди огней плыл туман, тут и там заслоняя их. Слышно было лишь, как вдалеке работали двигатели автомобилей.
— Сюда? — спросил Арт. — Да?
Он съехал с дороги на грунтовую площадку. По капоту царапнули ветки деревьев. Он погасил фары.
— Выключи двигатель, — попросила Пэт.
Он повиновался.
Она открыла сумочку и достала пачку сигарет. Он нашел спички и дал ей прикурить. Спичка тряслась, и Пэт подержала его руку.
— Что с тобой? — спросила она.
— Н-н-ничего.
Выпуская дым через ноздри, она сказала:
— Здесь так спокойно. Я десять лет сюда не поднималась. С тех пор, как была такой же юной, как ты. Знаешь, где прошло мое детство? Недалеко от Стинсон-Бича.
— Там классно, — сказал он.
— Мы тогда часто купаться ездили. Ты любишь купаться?
— Конечно, — сказал он.
— С тобой все нормально? — Она протянула ему пакет с бутылкой. — Не откроешь? Штопор за приборной доской.
Повозившись, он открыл бутылку.
— Я не должна этого делать, — сказала Пэт, взяв бутылку. — Знаю, что это нехорошо, но мне нужно что-то сделать, я так больше не могу. Как ты думаешь, он простит мне?
Порывшись в бардачке, она нашла пластмассовую чашку без ручки.
— Боже, — воскликнула она. — В ней старые «Бэнд-эйды»[43] до сих пор.
Она швырнула чашку обратно в бардачок.
— Не хочу пить. Возьми. — Она вернула ему бутылку. — Убери ее, или выпей, или делай, что хочешь. Знаешь, зачем я попросила тебя привезти меня сюда?
— Зачем? — пробормотал он.
— Я чего-то ищу. Арт, мне двадцать семь лет. Я на десять лет старше тебя. Понимаешь? Когда я была такой, как ты сейчас, тебе было семь. Ты ходил в первый класс.
Она сидела и курила, положив ногу на ногу. Ее ноги поблескивали в тусклом свете, пробивавшемся в машину. Он различал ее лодыжки, каблуки.
— Вы очень красивая, — услышал он собственный голос.
— Спасибо, Арт.
— Нет, правда.
— Поехали, — сказала она. — Давай уедем отсюда, не хочу здесь больше оставаться.
Раздавленный разочарованием, он послушно запустил двигатель. Когда он включил заднюю передачу, Пэт протянула руку и повернула ключ зажигания. Двигатель заглох.
— А ведь и поехал бы, — сказала она. — Ты такой… как это называется? А, бог с ним.
Она затушила сигарету и прикурила другую от блестящей стальной зажигалки.
— Ты отвез бы меня обратно, если б я попросила… Не стал бы удерживать меня силой, упрашивать. Арт, я правда тебе нравлюсь?
— Да, — с жаром выдохнул он.
— А как же твоя жена?
Ему нечего было ответить на это.
— Ты же скоро станешь отцом. Ты понимаешь это, Арт? У тебя будет маленький мальчик. Вы решили, как назовете его?
— Нет, — сказал он, — еще нет.
— Что ты тогда почувствуешь? — Она вглядывалась в огни внизу. — Семнадцатилетний парень — и вдруг становишься отцом.
— Да… Мне восемнадцать, — поправил он.
— Странная штука жизнь, черт возьми…
Она повернулась на сиденье лицом к нему и подтянула под себя ноги. Свет выхватывал из темноты ее скулы, и Арт мысленно дорисовал очертания ее лба, выступы бровей, нос. У нее были тонкие губы. В полумраке они казались черными. Подбородок и шею скрывала тьма.
— Ну давай, Арт, — сказала она.
— Чего давай? — испуганно произнес он.
— Пока я не передумала.
Опустив окно, она выбросила сигарету в черноту.
— Я чувствую себя отвратительно. То, что я делаю, ужасно… Я поступаю подло с тобой, с твоей женой, с Джимом, со всеми нами. Как-то перепуталось все. Но что мне остается, Арт? Я кругами какими-то хожу. Не знаю, ничего не понимаю.
Она протянула руку, дотронулась пальцами до его щеки. Придвинувшись, она приблизила к нему губы, и он почувствовал, как они крепко целуют его, ощутил ее твердые, острые зубы, цветочный и коричный аромат ее дыхания. Обняв ее, он услышал шорох ее одежды. Ее мускулы, сочленения и связки слегка подались, все тело шевельнулось. Ее рукав коснулся его глаз. Она прильнула к нему, прижала голову к его шее. Какая тяжелая у нее голова. Она часто дышала. Как загнанная, подумал он. Сидит неподвижно, закрыв глаза, ей довольно того, что он рядом, пальцы сплела с его волосами. Она обессилена, одинока, и он знает, что ей нужно: быть с ним рядышком, обратив к нему лицо для поцелуя. Он приподнял ее голову руками. Губы ее сразу расслабились, приглашая его. Она вернулась в прошлое, снова проживала с ним дни своей юности, первую любовь, волнение первого свидания — в его объятиях, на переднем сиденье автомобиля, стоявшего на обочине дороги над огнями города, над ночью, тьмой и туманом. В других машинах другие юноши обнимали своих девушек, ласкали и целовали их. Он провел руками по ткани ее блузки, по плечам и рукам, не прикасаясь к груди, потому что не этого она хотела. Прижавшись губами к ее губам, он изливал в нее любовь, в которой она нуждалась, он не опустошал себя, но в то же самое время чувствовал, как она наполняется и становится от этого сильнее. Ей нужно было принять то, что ему было необходимо отдать ей.
Она протянула руку, дотронулась пальцами до его щеки. Придвинувшись, она приблизила к нему губы, и он почувствовал, как они крепко целуют его, ощутил ее твердые, острые зубы, цветочный и коричный аромат ее дыхания. Обняв ее, он услышал шорох ее одежды. Ее мускулы, сочленения и связки слегка подались, все тело шевельнулось. Ее рукав коснулся его глаз. Она прильнула к нему, прижала голову к его шее. Какая тяжелая у нее голова. Она часто дышала. Как загнанная, подумал он. Сидит неподвижно, закрыв глаза, ей довольно того, что он рядом, пальцы сплела с его волосами. Она обессилена, одинока, и он знает, что ей нужно: быть с ним рядышком, обратив к нему лицо для поцелуя. Он приподнял ее голову руками. Губы ее сразу расслабились, приглашая его. Она вернулась в прошлое, снова проживала с ним дни своей юности, первую любовь, волнение первого свидания — в его объятиях, на переднем сиденье автомобиля, стоявшего на обочине дороги над огнями города, над ночью, тьмой и туманом. В других машинах другие юноши обнимали своих девушек, ласкали и целовали их. Он провел руками по ткани ее блузки, по плечам и рукам, не прикасаясь к груди, потому что не этого она хотела. Прижавшись губами к ее губам, он изливал в нее любовь, в которой она нуждалась, он не опустошал себя, но в то же самое время чувствовал, как она наполняется и становится от этого сильнее. Ей нужно было принять то, что ему было необходимо отдать ей.
— Я люблю тебя, — сказал он.
Она лишь вздохнула, уткнувшись лицом ему в плечо. Время шло, она не шевелилась, и он наконец понял, что она заснула.
Он легонько приподнял ее спину и чуть подвинул Пэт так, чтобы она опиралась на дверь. Потом укрыл ее пальто. Запустив двигатель, он тронулся вниз по холму, обратно в город.
Когда они ехали среди огней Ван-Несс-авеню, она шевельнулась, выпрямилась и спросила:
— Ты знаешь, где я живу?
— Нет, — ответил он, — но мы туда не поедем, мы едем обратно, на Филлмор.
— Отвези меня домой, — попросила она. — Жене от меня позвонишь. Пожалуйста.
Значит, он ошибался.
— Скажи, куда ехать, — проговорил он.
Его сковало какой-то тяжестью, но он послушался Пэт, он был не в силах противостоять. Она открыла сумочку, чтобы достать сигареты. Оба молчали. Наконец она сказала:
— Здесь направо.
Он повернул.
— Что ты ей скажешь? — спросила она.
— Не знаю. Скажу что-нибудь. Мол, ребят встретил. Гриммельмана, например.
— Ты ведь никогда раньше так не поступал, правда?
— Нет, — сказал он.
— А ты хочешь? Ты не обязан. Я не заставляю тебя.
— Хочу. — Он и в самом деле этого хотел. — Вы такая классная. Очень красивая.
— Спасибо, Арт, — сказала она. — Я знаю, ты не лукавишь. Ты бы не стал обманывать.
Казалось, она успокоилась.
10
После того как ее муж и Пэт ушли за выпивкой, Рейчел отправилась на кухню мыть посуду. Прошло десять или пятнадцать минут, прежде чем она вытерла руки и вышла к входной двери.
— Они не вернутся, — сказала она, стоя у входа?
Джим не торопился соглашаться с ней.
— Еще как вернутся, — возразил он.
— Нет, — покачала она головой. — Я знала, что это рано или поздно случится. Только никак не думала, что в такой компании… Могла представить, что с Гриммельманом и со всеми этими ребятами.
Джим открыл дверь и пошел вверх по ступенькам.
— Наверно, они уехали на ее машине.
— Вы куда?
— Черт, — выругался он. — Заеду к ней домой.
— Пусть он делает, что хочет, — сказала Рейчел. На глазах у нее не было ни слезинки. Его поразило ее самообладание. — Она красавица и вон какая взрослая. Пускай, если ему хочется. Какая разница, будет у них там что-то или нет? Я не смогла бы удержать его тут… А вы смогли бы ее удержать?
— Нет, — ответил он, не входя обратно в дом.
Он стоял на ступеньках спиной к открытой двери.
— Люди обычно не слушаются других, — сказала Рейчел. — Можно, конечно, уговаривать их, но это бесполезно. В мелочах — может быть, или если они сами уже приняли решение. Все равно, она очень милая.
— Я убью ее, — сказал он и действительно был готов это сделать, уже представляя, как душит ее.
— За что? Вы же знаете, она много выпила. А у нас с Артом кое-какие трудности… Ему хочется где-нибудь бывать, развлекаться. Он многого не успел попробовать, а хочет. Он ведь такой молодой. У него не было других девушек, кроме меня. Думаю, я единственная девушка, с которой он… как это сказать. Это по-разному называют. Не знаю, как прилично сказать.
— Никак, — сказал он, — во всяком случае, не в нынешней ситуации.
Он проклинал себя. Это его вина.
— Рейчел, — сказал он, вернувшись в дом. — Это все из-за меня. Я привез ее сюда. И я знал, в каком она состоянии, знал, что она может выкинуть все что угодно. Мы оба можем…
— Плохи у вас дела, — сказала Рейчел, — вы ведь ее любите.
— Послушай, — он взял со стула пальто, — ты оставайся здесь. А я поеду к ней и попробую их поймать. Увидимся.
Не дожидаясь ее ответа, он вышел из квартиры и направился по дорожке к тротуару. Машины Пэт действительно не было на месте. Он поймал такси и назвал шоферу ее адрес.
Свет в ее окне не горел, на звонки никто не отвечал. Подошел какой-то жилец и своим ключом открыл парадную дверь. Джим вошел в дом за ним, поднялся наверх, постучал в дверь квартиры Пэт и подергал за ручку. Ответа не было. Он прислушался, но ничего не услышал.
Спустившись и выйдя на улицу, он поискал «Додж», но его не было.
Они не у нее. Где же тогда? Оставалась только радиостанция. Была половина первого, Хаббл должен был уже запереть помещение. У Пэт был ключ, станция была в распоряжении ее и Арта.
Он снова взял такси и поехал в сторону Гиэри-стрит. Ему пришло в голову, что, по крайней мере, он сможет забрать свою машину со стоянки такси у радиостанции.
Расплатившись с водителем, Джим обнаружил, что его машины на месте нет. Стоянка такси была пуста. Взглянув вверх, он увидел, что окна верхнего этажа Маклолен-билдинга темны. Он прошел до парковки, но и там не оказалось ни его машины, ни «Доджа» Пэт.
Чуть дальше по улице работала аптека. Он вошел и из телефонной будки позвонил на радиостанцию. Прослушав бесконечное количество гудков, он повесил трубку. Там их тоже не было.
Он нашел номер полицейского участка на Керни-стрит и набрал его.
— У меня угнали машину, — сказал он. — Я оставил ее рядом с тем местом, откуда звоню, а сейчас ее здесь нет.
— Секунду, — ответили в полиции. Раздались оглушительные щелчки, и после нескончаемой паузы тот же голос спросил: — Ваша фамилия?
Джим назвал свою фамилию.
— Это случилось, наверное, меньше часа назад, — сказал он.
И почувствовал свое полное ничтожество.
— Марка и номер.
Он сообщил и эти данные.
— Одну секунду, сэр.
Снова пришлось подождать.
— Ваш автомобиль увез эвакуатор, — сказал служащий полиции. — Он был припаркован на стоянке такси, поступила жалоба из их таксопарка.
— Вот как. И где он сейчас?
— Не знаю. Вам нужно будет сделать запрос завтра утром. Приезжайте к нам на Керни-стрит в пол-одиннадцатого, уладите кое-какие формальности, чтобы вам отдали машину.
— Спасибо, — сказал он и повесил трубку.
Без машины Джим почувствовал себя беспомощным как никогда. Он вышел на тротуар и, дождавшись проезжавшего такси, поднял руку. И вот он снова едет в такси, снова называет водителю адрес Пэт. Джим был уверен, что они непременно объявятся у нее. Может быть, покататься поехали.
Выйдя из такси у ее дома, он увидел влажный блестящий «Додж», одиноко стоявший на месте для парковки у входа.
Он нажал кнопку звонка напротив ее фамилии, но ответа не последовало. Снова ожидание. Через некоторое время кто-то подошел к двери с другой стороны. Из дома вышел грузный мужчина, бросил взгляд на Джима и отправился дальше. Джим успел проскочить в открытую дверь. Здесь постоянно кто-то входит или выходит. Он поднялся по ступенькам на ее этаж.
Дверь в ее квартиру была закрыта, света не было видно. Он постучался. Она не ответила, но он знал, что на этот раз они здесь. Тогда он взялся за ручку. Дверь оказалась незапертой.
— Пэт, — позвал он, входя.
В квартире было темно.
— Я здесь, — услышал он ее голос.
Он прошел в спальню.
— Одна? — резко спросил он, нащупывая лампу.
— Не включай свет. — Она лежала в постели. — Сейчас.
Она поднялась. Джим чувствовал, как она шевелится в темноте.
— Теперь можно, — сказала она, — я хотела накинуть на себя что-нибудь. — Она говорила ленивым, сонным голосом. — Когда ты пришел? Я спала.
— Где Арт? — спросил он, включая свет.
Она, вытянувшись, лежала на кровати. На ней была только комбинация. Рядом на стуле была аккуратно сложена ее одежда. Ее темные густые волосы рассыпались по подушке. Он никогда еще не видел ее такой безмятежной, такой довольной.