– Вы не на то место смотрите, – подал голос Атлантида.
– Они у меня здесь! – Вайт пальцем указал пораженное место.
– Но, извините, – неуверенно попыталась возразить женщина. – Это не совсем моя специфика… У меня кабинет чисто косметический… Подготовка к званому вечеру, к обеду…
– Вот-вот, – кивнул толстяк. – Подготовьте меня к вечеру. И немедленно! Я больше так не могу!
Дама кинула на Рассольникова настолько понимающий взгляд, что того невольно покоробило.
– Да ладно, сэр Теплер, – попытался он остановить порыв своего напарника. – Может, так обойдемся?
– Нет, – уперся Вайт. – Я хочу иметь чистую, нормальную задницу! Даже если мне придется переплатить за это в два, или в два с половиной раза! Вы тут для чего сидите? Чтобы работать? Вот и работайте! Я готов за вашу работу платить!
Поскольку археологу за созерцание чужого седалища платить никто не собирался, он предпочел покинуть кабинет и вернуться в номер.
Миллионер поднялся к нему примерно через час. Прошелся из угла в угол странной, вихляющей походкой. Пожаловался:
– Не даром этот агрегат «Бризом» прозвали. У меня постоянное ощущение, что под копчик задувает сквозняком.
– Ну и как ваша попа, сэр?
– Бела, как цветок сакуры, – гордо откликнулся толстяк и с размаху уселся в кресло…
– А-а-а!!! – Вайт вскочил как ошпаренный, и закрутился, вывернув шею, и пытаясь заглянуть себе за спину. – Что сделала эта ведьма?! Что вы ржете, Платон?
– Вам нужно было соглашаться на вибрацию, – с запозданием сообразил Рассольников, пытаясь сдержать смех. – Процедура неторопливая, спокойная.
– Причем тут это?
– Срочная косметика, сэр Теплер, всякие выжигания и рассеивания, рассчитаны на то, чтобы быстро привести человека в порядок, придать красивый, респектабельный вид, избавить от неожиданного фингала или мешков под глазами. А лицо, оно того… На него обычно только смотрят, на нем не сидят…
Археолог уткнулся носом в подушку.
– Вы не могли сказать этого раньше, сэр Платон?
– Извините, не сообразил. Никогда не прибегал к помощи косметики. Да вы ложитесь на живот, сэр Теплер. Посмотрите на меня, у меня тоже вся задница отбита. Я сейчас ужин в номер закажу, новости посмотрим. Надо же узнать, что в мире творилось, пока мы с вами по лесам шлялись?
– У меня такое ощущение, что я сел на раскаленную сковороду.
– Это пройдет, сэр. Обязательно пройдет. Давайте лучше разопьем бутылочку текилы. У вас завтра будет тяжелый день.
– Почему только у меня?
– Потому, что по условиям договора, именно вы должны найти и арендовать катер для перелета к месту аварии кондидского корабля. А мое дело – только сесть за штурвал.
При слове «сесть» Вайт поморщился, но возражать не стал. Договор есть договор.
– Есть, купил! – вошел Вайт в номер к Атлантиде и рухнул грудью вперед на постель. Статический преобразователь взвизгнул, но выдержал. Отель «Астероид» придерживался принципов консерватизма, в нем стояли простенькие добротные магнитные кровати, обеспечивающие любую желаемую мягкость за счет увеличения или уменьшения статического заряда на тонком пластике, парящем над мелкой алюминиевой сеткой. Каждый раз, когда толстяк вот так, с размаху атаковал постель, Рассольников думал, что он пробьет и ткать, и сетку, и пол до первого этажа, но каждый раз все обходилось.
– Я так прикинул, что дешевле получится. Сейчас куплю, потом примерно за те же деньги продам. Цена катера за пару недель практически не упадет, а комиссионные маклеру в несколько раз ниже арендной платы, – Вайт дотянулся до подушки и подгреб ее себе под грудь. За прошедшие дни болезненные ощущения в его седалище прошли, но привычка общаться, лежа на животе, осталась. – Все, как вы говорили, сэр. Летная лицензия есть, отмечена до конца абсолютного года, трюмный дефорсированный катер, класс «L».
– Отлично, сэр, – Платон переписал план-карту Тетара себе в браслет и отключил гостиничный компьютер. Он решил все-таки оставить сомнительные гипотезы вокруг Тибета на потом, и провести следующую экспедицию на раскопках пока еще малоизученной цивилизации шив. Там, где академики от истории еще не успели натоптать траншеи штампованных теорий, есть шанс наткнуться на что-нибудь не замусоленное, интересное. Разгадать мысли давно ушедших в иной мир разумных существ, их желания и привычки, наметить себе пути дальнейших поисков. Это потом приедут маститые, вобьют железобетонные сваи своих пыльных гипотез и начнут всем промывать мозги. После этого поневоле и сам начинаешь думать, как робот и становишься неспособен понять очевидные вещи.
– А вы тут все в компьютер играете, сэр Платон?
– Играю, – усмехнулся Атлантида. Давно ли Вайт сам купил себе компакт-игрушку, чтобы в кабинке сидеть не скучно было? Однако первое, что он сделал, отбелив свой зад, так это спустил несчастный компьютер в мусоропровод. – Так вы видели этот катер, сэр Теплер?
– Видел, – кивнул толстяк. – Мне его из окна космопорта пальцем показали.
– И все?
– А что еще? – пожал плечами Вайт. – Техосмотр он прошел, исправен. Регистрация на собственность оформлена правильно, налоговых задолженностей и лицензионных начетов нет, судебные и гражданские иски отсутствуют. Что еще?
– Уровень заряда батарей, заправка реактора, привязка координат, часы вылета после осмотра?
– Чего я в этом понимаю? – пожал плечами Вайт. – Раз инспекцию прошел, значит все в порядке.
– Да какая разница инспекции, заправлен он топливом или нет? Их дело износ корпуса посмотреть, бортпилота протестировать, циклы регенерации погонять. А потом – хоть на лом режьте.
– А я, собственно, именно для этого вас с собой и брал, сэр Платон, – мило улыбнулся миллионер. – Разбираться с техникой – ваши проблемы.
– Мое дело – пилотирование и оценка находок, – вяло возразил археолог, внутренне понимая правоту напарника. Согласно писаным и неписаным законам космоса, пилот, поднявший судно в пространство, отвечает за все. – Ладно, давайте пообедаем, сэр, и поедем, осмотрим ваше приобретение.
Космопорт Хоена выглядел слегка запустевшим даже по сравнению с холлом гостинице. Означать это могло только то, что в городе есть еще как минимум один порт, в который прибывают гости на пассажирских кораблях. А еще более вероятно, что есть и третий космический порт – грузовой. Здесь, на удалении трехсот километров от центра, базировались, взлетали и садились только частные и малотоннажные корабли. Получалось, в здешней столице три космодрома на один город. Солидно.
– Вон он, – указал миллионер из окна здания.
Атлантида остановился и пригляделся к небольшому – от силы полутора сотен в длину и полусотни в диаметре – космическому кораблю. Выглядел катер в высшей степени потасканным, но это ничего не значило. Любой орбитальный корабль после пяти-шести посадок выглядит так, словно его кошки драли. Ничего не поделаешь, космический катер – не глиссер, эмалью не закрасишь. Некоторые владельцы клеят на носовую часть дополнительные термостойкие панели. Выглядят такие суда еще страшнее обычных, но при сложных посадках они заметно безопаснее.
Входных люков разглядеть не удалось, и это тоже порадовало: значит, ремонта шлюзовых узлов не производилось. Не «ломанный», в общем, катер, по докам не стоял, швы не заваривал, герметик не заливал.
Дюзы ржавые. Тоже хорошо – значит, «родные», с верфи. Новые обычно долго термостойкой краской отливают. А раз двигатели дюзы ни разу не прожгли – стало быть, энергосистемы работают стабильно, без скачков или провалов.
– Ну как?
– Если честно, сэр Теплер, – искренне признал Платон, – я думал, будет хуже.
– Поднимемся на борт? – толстяк с довольным выражением лица покрутил в руках пластинку корабельного ключа.
– Разумеется.
Напарники подошли к турникету таможни, и Атлантида первым сунул офицеру под нос свою ладонь.
– Имя, фамилия, – провел тот узким и ярким лучом детектора.
– Платон Рассольников, – представился археолог.
– Место постоянного проживания?
– Гея-Квадрус, поселок Лаперуз, Приморская аллея, торцевой дом. Нумерации, простите, у нас нет.
– Давно прибыли на планету?
– Четыре дня назад.
– Про вас нет данных в базе данных, – офицер поднял глаза на Рассольникова. – Вы уверены, гражданин, что пересекли границу законным путем?
Как раз в этом Атлантида уверен не был, а потому, с улыбкой кивнув – дескать, все в порядке, тихо зашептал Вайту:
– У вас сохранились наличные оболы? Дайте пару сотен, он нам сейчас, как миленький, сам визы выпишет.
– Одну секундочку, сэр Платон, – миллионер отодвинул напарника в сторону и со всей силы въехал таможеннику кулаком в лоб.
Голова офицера отлетела назад, ударилась о гибкую пластиковую стенку, спружинила вперед, врезалась в световую панель, снова отлетела назад, и опять отскочила. На этот раз таможенник попал лицом в клавиатуру и, наконец-то, замер.
– Что вы сделали, сэр Теплер? – растерянно спросил Рассольников.
– Терпеть не могу взяточников, сэр, – с достоинством ответил миллионер.
Атлантида осторожно покосился назад, в зал космопорта. Там все занимались своими делами, никак не реагируя на произошедшее. Можно было подумать, бить морду сотрудникам таможни здесь – в порядке вещей.
– Уходим! – Рассольников рванул на посадочное поле первым. Следом, громко топоча, помчался Вайт.
Где-то вдалеке запоздало взвыла сирена.
– Люк перед передним стабилизатором! – крикнул Платон, отобрал у поравнявшегося с ним толстяка ключ, и привычно воткнул его в щель опознавателя.
В обугленном борту корабля открылся проем.
– Начать подготовку к экстренному старту! – крикнул археолог и помчался по извилистым коридорам в сторону рубки.
– Меня зовут Сунгари, – послышался спокойный мужской голос. – Кто вы такие?
– Сунгари, мы твои новые хозяева, – Атлантида влетел в рубку и плюхнулся в капитанское кресло. – Начинай подготовку к старту.
– Откуда я могу получить подтверждение того, что вы не угонщики?
– Но я же предъявил ключ! – выкрикнул запыхавшийся толстяк.
– Как я могу быть уверен, что ключ не был отнят у Тенка Зурима силой, получен хитростью или обманом, или просто выкраден?
– Ну… ну, позвони ему и спроси, – нашелся Платон, включая мониторы внешнего обзора. – У тебя ведь есть его телефон?
– Набор произведен, – сообщил корабль. – Жду ответа.
На площадке вокруг катера, как ни странно, все оставалось спокойно. Ни тебе полиции, ни патрульных глиссеров, ни ограничивающих маневр тягачей.
– Я слушаю, – на этот раз прозвучал молодой, чистый и звонкий голос.
– Здравствуй, Тенк Зурима.
– А это ты, Сунгари… – молодой голос притух. – Догадываюсь, почему ты мне позвонил. Извини, Сунгари, но мне пришлось тебя продать. Это хорошие люди, они будут о тебе достойно заботиться и хорошо содержать. Прощай, Сунгари. Я больше не твой владелец.
– Как зовут моего настоящего владельца?
– Одну секунду, я сейчас посмотрю… – звук исчез.
– Кто из вас мой хозяин? – спустя полминуты поинтересовался корабль.
– Я, Теплер Вайт, – подпрыгивая от нетерпения в кресле первого пилота, ответил миллионер.
– Имена совпали, – подвел итог Сунгари. – Подготовка к старту начата…
– Экстренный взлет! – Атлантида вдавил клавишу ручного управления. – Тестирование отменяю, прогрев систем – тоже.
– Стартую, – флегматично ответил корабль и мониторы заволокло серой пылью. – До выхода на туристскую орбиту двенадцать минут.
На людей навалилась перегрузка. Три номинальных длились около шести минут, после чего сменились полуторными, и люди смогли говорить.
– Зачем вы это сделали, сэр? – первым делом поинтересовался археолог.
– Не выношу взяточников, – погрозил кулаком невидимому врагу Вайт. – Именно они меньше всех работают, больше всех гадят общему делу, да еще и деньги за это требуют!
– «Нападение на офицера при исполнении служебных обязанностей», – напомнил Атлантида. – Вы давно в тюрьме не были, сэр?
– Да ничего за это не будет, – беззаботно отмахнулся миллионер. – Они пришлют мне ордер, адвокаты его опротестуют, они пришлют новый, мои стряпчие к чему-нибудь придерутся. После волокиты в годик-другой мой поверенный предложит моральную компенсацию, и на этом все закончится.
– Ага, – кивнул археолог. – Если только вас сейчас не сцапают, и не посадят в каталажку. И тогда уже ваши адвокаты будут бегать кругами, а местные судейские находить неправильные закорючки и тянуть время.
– Корабль находится на туристской орбите, – сообщил бортовой компьютер. – Прошу координаты или условный номер места прибытия для доклада диспетчеру.
– Отставить, – наклонился вперед Атлантида и погладил клавишу ручного управления. – Сунгари, ты видишь чистый сектор?
– Сектор два-двести девяносто свободен от кораблей и паразитных объектов.
– Сунгари, курс два-двести девяносто. Режим дискретного перехода.
– Для указанного режима не хватает скорости.
– Приказываю дать максимально возможное ускорение. Переход в режим по готовности. Цель полета: точка на удалении тридцать парсеков по прямой.
– Команда принята. Начинаю ускорение.
И напарники опять замолчали, стиснутые четырехкратной перегрузкой.
На этот раз экзекуция длилась почти четверть часа, и когда ускорение сменилось невесомостью, люди испытали вполне понятное чувство эйфории. Рассольников, по своему обыкновению, позволил телу несколько минут попарить над креслом, после чего дал команду включить искусственную гравитацию.
– Мы что, вошли в подпространство? – отстегнул ремни Вайт.
– На курсах Миклинза, где я учился, – охотно отозвался Атлантида. – Это называлось «режим растянутого дискретного перехода», на старушке Земле – «переходом в подпространство»; в Большом Конде – «проколом пространства-времени»; у кракосов – «погружением в душу создателя»; у шивад – «обратимой смертью», у олимов – «скачком вечности». И вот что интересно, сэр Вайт. У всех разумных рас есть свое собственное теоретическое обоснование этой методики передвижения, свои формулы и свой взгляд на физику процесса. А вот аппаратура почему-то получается на удивление похожая. Иногда даже взаимозаменяемая… Хотя нет, вру. Корабли кракосов не ускоряются до тех пор, пока не будет вознесена молитва. Я пытался упростить процедуру, но не получилось. Так и молился два месяца, пока срок аренды не кончился.
– Надо было потребовать заменить на другой, сэр.
– Э-э, нет, сэр Теплер, – покачал пальцем археолог. – С молитвою расход топлива на семь процентов падал. Точно так же, как и у шиват, если перед ускорением птенца сизура в жертву принести. Или цыпленка. Я потом попытался в университете объяснение получить, но мне сказали, что такого быть не может. А я на каждом цыпленке четыреста оболов выигрывал. И еще шивады говорили, что их жертвенная птичка воскресает, если из ускоренного полета в обычный вернуться. Но тут сказать ничего не могу – они пернатого сразу после разгона съедали. Прямо вместе с костями.
– Семь процентов говорите? – толстяк зашевелил губами. – Да, получается два с небольшим процента снижения себестоимости перевозок. Сэр Платон, об этом есть смысл поговорить.
– Говорить бесполезно, – покачал головой археолог. – Наша физика этого феномена не признает. Нужно просто произвести точные измерения, и если приборы подтвердят, поменять наши дискретные установки на шивадские «божественные».
– А обслуживание? Если наши не возьмутся, придется инопланетчиков привлекать… Командировочные, рабочие визы, жилье… Что выиграю, то и потеряю…
– В другой раз решите, сэр Теплер, – остановил его раздумья Рассольников. – Открывайте карты. Где потерпел аварию кондидский корабль? Нам осталось проложить последний маршрут. Давайте локальный шар.
– Какой шар? – даже удивился толстяк. – Кто же такие данные доверяет компьютеру? Нет, здесь и только здесь! – миллионер постучал себя пальцем по виску. – Слушайте: локалка семь Медузьей дороги, сорок три, шестьдесят пять. Удаление ноль, семьсот сорок три. Планета возле двойной звезды.
– Сунгари, – потребовал Атлантида, – дай в рубку карту семь Медузьей дороги.
Над пультом повис полуметровый серый шар, перечеркнутый толстым красным тоннелем.
– Плоскость сорок три…
Шар прорезался голубым диском.
– Азимут шестьдесят пять.
По голубому диску побежал тонкий луч.
– Ноль, семьсот сорок три единицы.
На луче зажглась точка.
– В указанном месте есть картографированные объекты?
– Двойная звезда равными массами три единицы, – отчеканил бортпилот.
– Да! – восторженно закричал Вайт. – Это она!
– Точка нашего прибытия? – успокаивающе поднял руку Платон. В сером шаре неподалеку от первой точки зажглась вторая. – Примерно сто шестьдесят парсеков. Шесть дней пути. Ну что же, сэр Теплер, мы почти у цели. За это нужно выпить!
– Нужно, – согласился Вайт.
Атлантида последний раз пробежался глазами по показаниям приборов и картинкам мониторов, после чего расслабленно отмахнулся и повел толстяка на камбуз.
В отсеке охлаждения пылилось лишь две початые бутылки можжевелого виски – в смысле, виски с Можжевела, да несколько банок овощных консервов.
– Однако, не густо, – потянул археолог к себе одну из бутылок. – Надо активировать стюарда.
Он прошелся по шкафчикам, нашел пару разномастных стаканов, разлил виски. Понюхал. Передернул плечами:
– И как только люди эту самогонку пьют, когда столько благородных напитков имеется?
– Наверное, только в особо знаменательных случаях.
Они опрокинули в себя по рюмке. Рассольников поморщился и полез за консервами:
– Консервированные бобы, бобы, рыбные котлеты… Срок годности истек три года назад. Хотите?